Баня находилась в такой же палатке, только вмещала в себе две больших печки с котлами и еще три бочки с холодной водой. Посреди помещения стояла деревянная скамейка с несколькими цинковыми тазами, составленными в стопку. В углу стояла еще одна скамейка и вешалка для одежды.
Силаев встал у входа и закурил. Маринка помедлила, прислушалась и начала раздеваться. Она с удовольствием смывала с себя многодневную грязь. Тщательно промыла волосы. Быстро набрала горячей воды в тазик. Бросила туда полкуска хозяйственного мыла, захваченного с собой. Помешала стоявшей в углу палкой, чтоб немного растворилось. С одной стороны замочила верхнюю одежду, а с другой белье. Ополоснулась. Переоделась в чистое белье и форму. Со вздохом одела чистую запасную маску и обула новые сапоги. Застегнула бушлат, прикрыла глаза очками. Натянула перчатки и позвала:
- Костя, готово!
Силаев заглянул и удивленно сказал:
- Уже все? Мужиков еще никого нет. Потащили!
Они взялись за ручки. Марина прихватила грязные сапоги второй рукой. Выбрались из бани и быстро добежали до палатки. Таз поставили на чурбан, заменявший стул. Женщина скрылась в своем закутке и вновь плотно прикрыла брезент за собой. С удовольствием стащила с вспотевшего лица маску. Сев на постель, расчесала волосы и принялась ждать, когда они высохнут. Капитан предложил:
- Искандер, чай пить будешь?
- Не откажусь.
- Тогда выходи.
- Дай мне кружку, пожалуйста.
Натянула перчатку на правую руку и просунула в щель. Костя вложил в пальцы ручку и посетовал:
- Что за секретность! Уж со своими и то в маске и в перчатках. У тебя что, на руке наколки?
- Так надо. Мне здесь воевать долго.
- Да я понимаю, только все равно не по себе, как вижу эту маску. Слушай, а твои очки по спецзаказу делали? Уж больно они плотно к маске прилегают. И черные! Неужели ты через них видишь?
- Это тебе они черными кажутся, с моей стороны они дымчатые. Хочешь взглянуть?
- Любопытно. - Марина протянула очки через щель. Вскоре раздалось:
- Ух, ты! Да ты все видишь в них! Чуть дымка и все. А с внешней стороны чернота непроглядная.
- Это пленка такая защитная. Она не бликует.
- Здорово! Держи! Спасибо. Автомат не покажешь?
- Без патронов, магазина и кое-каких приспособлений могу показать.
- Давай!
Степанова быстро сняла магазин, оптику и подствольник. Проверила патронник и просунула руку с автоматом наружу. Силаев осматривал автомат минут пять. С ясно прозвучавшей в голосе завистью, сказал:
- Н-да! Хорош! Легкий, удобный и компактный. На сколько бьет, не скажешь?
- Не скажу. Ты не подсунешь мне под брезент таз с одеждой? В компенсацию кое-что подарю на память. Доволен будешь.
Костя просунул сначала автомат, а затем и замоченное белье. Марина покопалась в рюкзаке и вытащила стреляющий нож в ножнах, найденный в пещерах Пакистана. Протянула сквозь штору:
- Держи, только на кнопку не жми, стреляет. С двадцати метров пробивает стальную каску, подходят патроны калибра 7,62. Направляешь рукояткой на противника и нажимаешь. А так обычный нож выживания. Тяжеловат правда. Если спросят, скажешь, что нашел на убитом душмане. Спрячь его для крайнего случая.
Из-за шторы раздалось:
- Вот спасибо! Тоже спецоборудование?
- Да нет. Этот я приволок из одного дальнего похода. Я такими не пользуюсь. А тебе может пригодиться.
Марина стащила перчатку и принялась за стирку. Из-за брезента раздалось:
- Искандер, я катыш ко входу подтащил. Неудобно стирать внаклонку. Я отвернулся.
Марина осторожно отодвинула брезент и втащила стоящий катыш к себе. Поставила на чурбан тазик и продолжила занятие. Вначале простирала нижнее и мужское нательное белье, затем куртку и брюки, носки. Вода стала совсем черной, но она забила в тазик сапоги и тщательно отмыла их внутри и снаружи. Обтерла руки полотенцем, вытащила из рюкзака металлический тюбик, суконку, коробочку с ваксой и щеткой. Выдавив светло-желтую смесь на тряпку, принялась втирать ее в отмытые сапоги. Затем нанесла щеткой толстый слой ваксы и тщательно втерла ее в кожу сапог. Поставила начищенные сапоги сушиться. Натянула на себя бушлат, маску, очки и перчатки. Вышла в общую палатку, затем на улицу и выплеснула грязную воду. Силаев предложил:
- Пошли к бочке, прополощешь сразу. До завтра в палатке у печки высохнет.
- Пошли. Только тебе придется на стреме стоять. Ко мне близко не подходить. У меня руки запоминающиеся, потому и в перчатках.
- Ладно. Я уже привыкать начал к твоим штучкам.
Маринка справилась с полосканием за двадцать минут. Капитан стоял отвернувшись метрах в пятнадцати от нее. Сложив чистое белье в таз, они отправились с капитаном назад. В палатке Костя быстрехонько натянул веревку:
- Развешивай шмотки!
Она попросила:
- Выйди на пять минут.
Капитан молча вышел. Она скинула бушлат и перчатки, принялась торопливо развешивать. Взглянув на лифчик и трусики, скомкала их в кулак и бросилась в свой закуток. Приподняв матрас со стороны стенки, осторожно повесила краешками на фанеру и прижала сверху матрасом. Крикнула:
- Входи!
Силаев вошел с хозяевами палатки:
- Искандер, хозяева явились, познакомиться не хочешь?
Марина набросила бронежилет, натянула перчатки и вышла. Стройный старший лейтенант с темно-карими глазами представился:
- Фатеев Михаил из Орла.
Молоденький прапорщик с пушком на подбородке в упор разглядывал ее:
- Виталий Осколков с Брянщины.
Марина коротко бросила:
- Искандер.
Старший лейтенант хмуро спросил:
- Это вы двух сержантов уложили в грязь?
- Так точно. Уложил за хамство. Значит, вы командир и они все-таки доложили, как я приказал?
Фатеев поджал губы:
- Доложили! Я, конечно, понимаю, что вы более подкованы в военной науке, чем солдаты-срочники, но сегодняшний случай не делает вам чести.
Степанова усмехнулась:
- Это еще почему? Они собирались содрать с меня маску и очки только потому, что на мне пустые погоны. Я должен был спокойно смотреть? А у меня есть предписание - никто не должен видеть моего лица!
Вмешался Силаев:
- Плохие у вас подчиненные, товарищ старший лейтенант. Разгильдяи и хамы. Я сам наблюдал за безобразной сценой. Они получили по заслугам!
Фатеев замялся, не зная, что сказать. Лицо начало покрываться пятнами. Из-за сержантов он попал в глупое положение. В конце концов сказал правду:
- Они доложили, что это вы привязались, избили и заставили отжиматься в грязи.
- Что?!? Они у меня двигались под команду "лечь - встать"! Капитан свидетель.
Силаев кивнул:
- Точно. Они у вас еще и лжецы!
Старший лейтенант извинился перед Мариной. Медленно и как-то боком, скользнул к двери, а затем пулей выскочил из палатки. Он даже одеться забыл. Прапорщик поглядел на качнувшийся полог и констатировал:
- Все. Кранты сержантам! Миша своих любимчиков по стенке размажет за такой позор! Я ему говорил… - Достал из-под своей кровати вещмешок и вытащил фляжку: - Может, дернем за знакомство?
Степанова отказалась:
- Я пас! Вы можете выпивать, если хотите.
- Тогда дождемся лейтенанта…
Фатеев появился через полчаса с подергивающимся от злости лицом и багровыми пятнами на скулах. Сел за стол и сказал:
- Мерзавцы! Солдаты такое про них рассказали… Я верил обоим! И о том, как вы их уложили в грязь, сказали. Жаль, что я не присутствовал в этот момент! Устроил бы гаденышам! Еще раз прошу простить…
Маринка почувствовала, что засыпает и извинилась:
- Вы, мужики, можете болтать, сколько влезет. Мне это не мешает. Но я пошел спать. С ног валюсь.
Силаев махнул рукой:
- Иди, ложись. Никто не заглянет, не беспокойся. Понимаем, что служба такая…
Степанова забралась в свой закуток. Расправила брезент так, чтобы заглянуть бесшумно было невозможно. Разделась до нательного белья. Достала рюкзак, вытянула из него спальник и раскатала по не больно-то чистому матрасу. В изголовье положила скатанный бушлат и нырнула под одеяло. Спать в постели, пусть и в таких условиях, показалось ей неслыханной роскошью после почти двухнедельных скитаний.
Уснула она мгновенно. Мужики еще долго сидели и болтали обо всем, и о ней в том числе, но женщина не слышала. Разбудил ее крик муэдзина на башне, призывающий мусульман к утренней молитве. Она сразу посмотрела на брезент у входа и облегченно вздохнула: все осталось по-прежнему, никто не заглянул. Прислушалась. Мужики уже встали и тихонько переговаривались. Она торопливо оделась. Вышла и поздоровалась:
- Доброе утро.
- Как спалось?
- Отлично выспался. Только после многодневного лазания по горам, можно оценить то счастье, когда спокойно спишь в постели под охраной. - Вышла на улицу. Разыскала туалет. Вернулась в палатку и смущенно попросила: - Мужики, мне бы умыться…
Силаев скомандовал:
- Выходим! Мы пока покурим. Тебе пару затяжек оставить?
- Я не курю. Запах табака может выдать противнику.
Офицеры и прапорщик вышли из палатки. Она уловила их тихий разговор:
- Странный парень!
- Разведка, что ты хочешь!
Фатеев буркнул:
- Я встречался со спецами, масок на них не было. А он ее не снимает.
Силаев, помолчав, ответил, словно защищая Марину:
- Он мне сказал, что ему здесь не один год воевать придется. Потому и не хочет, чтоб видели. Задание у него какое-то суперсекретное, как я понял.
- Тогда, конечно…
Марина почистила зубы, умылась и расчесалась не спеша. Аккуратно натянула маску и очки. Застегнула бушлат. Вышла на улицу с котелком:
- Кто проводит до кухни? Боюсь, еще кто-нибудь намылится маску с меня снять.
Прапорщик с готовностью отозвался:
- Я провожу! Только наши котелки захвачу… - По дороге Осколков с любопытством спросил: - Вы много людей убили?
Степанова вздрогнула, а затем кивнула:
- Много. Только это были враги, а не люди. Типа бешеного волка.
Виталий поежился:
- Мне еще не приходилось в бою бывать. Все здесь и здесь! В первый раз страшно?
Она честно ответила:
- Я не хожу, как вы, в атаки. Для меня это скорее охота на зверя. Дай Бог, чтоб тебе подольше не пришлось в бой идти.
- Что ты чувствовал, когда убил первый раз?
Маринка попыталась вспомнить свои ощущения, когда приколола боевика в пещере. Ничего конкретного не вспомнилось, кроме азарта и страха. Так и ответила:
- Надо было убить. Что-то сродни азарту и страху: или ты или тебя.
Дошли до полевой кухни. Это были четыре больших котла на колесах. Рядом толпились солдаты и офицеры. При появлении странной фигуры в очках и маске, установилась тишина. Как по команде все обернулись и беззастенчиво уставились на незнакомца. Прапорщик решительно протолкался через толпу и протянул хмурому, не выспавшемуся, повару котелки. Тот взглянул на маску Марины, хотел что-то сказать, но Осколков упредил:
- Это наш человек! Накладывай!
Степанова видела любопытные взгляды со всех сторон и мысленно усмехалась: "Вы бы вообще попадали, узнав, что я не мужчина".
Она завтракала в закутке и переговаривалась с мужиками через стенку. У тех разговор зашел о женщинах. Начал болтовню Осколков:
- Письмо от родителей получил. Они мне невесту присмотрели. Фотографию прислали. Вроде ничего на вид… - Раздалось шуршание бумаги: - Как на ваш взгляд, товарищ капитан? Стоит с такой переписываться? Родители пишут: тихая, скромная, никуда не ходит, все по дому умеет.
Силаев буркнул с набитым ртом:
- В тихом омуте черти водятся! Запомни, Виталик, надо самому решать, а не на родителей надеяться!
- Вам легко говорить! В деревне девчонок раз-два и обчелся. Я до армии ни одной девчонки не поцеловал. Все заняты были!
Фатеев расхохотался:
- Так ты у нас не целованный! Сходи в госпиталь. Там есть медсестра Клава, она никому не отказывает, если бутылку принесешь, да закуски! Ну, еще пару чеков не забудь прихватить…
Прапорщик вспылил:
- А мне такие "Клавы" не нужны! Я хочу настоящую девчонку встретить! Чтоб любила меня. Ну и я ее чтоб любил…
Маринка вмешалась:
- Правильно, Витя! Не стоит растрачивать чувства впустую, иначе однажды можешь проснуться и понять, что душа опустела.
Силаев отозвался:
- Искандер, я с тобой не согласен. Здесь бои идут и вот такие зеленцы гибнут, даже не узнав вкуса женщины. Считаю, что прапорщик должен сходить к этой Клаве, потискать женское тело и перестать быть таким невинным младенцем. Будет, что вспомнить на том свете. Я перед отправлением сюда каждую ночь с разными бабами проводил. Такое вытворяли в постели, до сих пор мурашки по коже от радости! Особенно запомнилась брюнетка Алла. Кожа, как бархат…
Он на мгновение прервался. Маринка почувствовала, что краснеет, но молчала. Фатеев, ухмылка чувствовалась в голосе, нетерпеливо попросил:
- Продолжай, Костя!
- Бедра, просто не описать! Видел когда-нибудь скульптуру Венеры? Вот она и есть. Грудь мягкая…
Дальше Маринка слушать уже не могла и прервала:
- Ты женат, капитан?
Он был сбит этим вопросом с мысли. В секунду став серьезным, быстро ответил:
- Нет. Баб много и выбрать трудно. Сейчас тем более жениться не буду. Мало ли что на войне может случиться. Зачем кому-то жизнь завешивать.
Степанова отозвалась:
- Ты когда-нибудь любил?
Почувствовала грустную усмешку в ответе:
- Ты сейчас захохочешь, Искандер! В первый рейс я шел в начале декабря прошлого года. По дороге сюда есть поворот. На подходе к нему услышали - впереди бой гремит! Я приказал водителю надавить на газ. Духов отогнали. Всего две машины сжечь успели. Стоит впереди "Урал" сгоревший, в нем два трупа, а со стороны пассажира целая пачка обгоревших писем на камнях лежит и фотография сверху. Вся вокруг сгорела, от имени на обратной стороне одно "ина", а лицо осталось. Взгляни! Хороша, дивчина!
Просунул руку сквозь брезент. Маринка, уже догадываясь обо всем, машинально взяла и увидела собственное лицо. Вспомнила тот день, когда фотографировалась, а капитан грустно сказал у входа:
- Вот такую я бы смог любить! Любить верно! Даже имени не знаю, все сгорело, то ли Ирина, то ли Марина, а может и Катерина. А вчера колонну вел, там памятник из камней появился. Кто он, этот капитан Степанов? Не жених ли этой красавицы?
Женщина вернула фото. Сглотнув слезы и стараясь, чтоб голос не дрожал, сказала:
- Ничего девчонка!
Он с горячностью воскликнул за брезентом:
- Много ты понимаешь! Ты сам-то женат?
- Нет. Но попусту себя не растрачиваю. Считаю: если любить - так любить, а трепаться нечего!
Он ошеломленно замолчал, а потом выдохнул:
- Выходит я трепло? Да я тебя за эти слова! Сейчас войду и не посмотрю ни на что. Плевать мне на приказ!
- Попробуй!
Силаев не сумел даже открыть полог, как сильный удар ноги сквозь щель опрокинул его на собственную кровать. Пока он приходил в себя, Марина натянула маску, очки, перчатки и бронежилет. Выскочила наружу, слегка приподняв обе руки вверх:
- Успокойся, капитан!
Прапорщик и лейтенант вцепились в плечи вскочившего Силаева:
- Костя, прекрати! Тебе все равно не справиться!
Марина вздохнула:
- Я прошу у тебя прощения. Давай останемся каждый при своем мнении.
Взбешенный офицер орал и рвался из рук мужиков:
- Я тебе покажу мнение! Обозвал меня треплом, а теперь - мнение видите ли у него! Отпустите меня!
Степанова попросила:
- Отпустите его ребята. Я не искалечу, обещаю!
Едва мужики убрали руки, Костя, как танк, ринулся на "спеца". Степанова отскочила в сторону. Подставила ногу, слегка толкнув в плечо и направив падающее тело в сторону от жесткой брезентовой стенки. Марине не хотелось, чтоб парень ободрал лицо. Капитан грохнулся на пол, наполовину влетев в ее закуток. Приземлился головой под кровать. Мгновенно рука в перчатке оказалась на подбородке мужчины, колено упиралось в спину, а рука оказалась плотно закрученной назад. Силаев дернулся, пытаясь высвободиться и замер, заметив перед носом висевший лифчик. В голове что-то мелькнуло. Он постучал по полу ладонью:
- Больно же! Сдаюсь! Твоя взяла.
Встал и с мрачным лицом вышел из палатки. Фатеев сказал:
- Костю ты задел за живое. Он тебе этого не простит.
- Я сказал то, что думал. Мне не нравится, когда к женщине относятся вот так, потребительски. Его мать тоже женщина, мог бы и помягче обращаться. Сколько он беды этим девчонкам принес. Каждая надеялась, что он только ее будет, а он на другой день преспокойно с другой укладывался в постель. Трепло и есть трепло!
Фатеев задумчиво сказал:
- Ты случайно, не влюбленный?
- Да, я люблю! Но давай сменим тему, иначе договоримся до того, что и ты полезешь драться. Я, конечно, человек терпеливый, но могу вспылить.
- Поздно менять, мне на службу пора. Ладно, до вечера! Капитана не бей, если снова налетать надумает.
- Не собираюсь!
Осколков и Фатеев ушли. Маринка постояла в пустой палатке. Собрала просохшую одежду, аккуратно сложила на заправленную постель. Достала от стенки нижнее белье, но не вспомнила, что упавший капитан мог его видеть. Ей это в голову не пришло. Скрутив в маленький комок, спрятала на самый низ рюкзака. Вышла из палатки. Огляделась вокруг.
Со всех сторон город был окружен горами. Пять танков стояли на окраине расположения бригады. Степанова решила помириться с Силаевым и направилась туда. Но капитана нигде не было. Она не знала, что хитрый Костя следил за палаткой и едва она скрылась из глаз, он влетел внутрь. Промчался в закуток и заглянул под кровать: лифчика не было, но он твердо знал, что зрение его не обманывало. Рыться в чужом рюкзаке он не решился. Выглянув в щель, огляделся. Убедившись, что Искандера нигде нет, вышел и направился к танкам.
Марина возвращалась оттуда. Столкнулись на полдороге. Она сказала:
- Знаю, что ты сердишься, но поверь, задеть тебя не хотел. Я привык относиться к женщине с пониманием и уважением, а ты их просто используешь. Давай, действительно, каждый останемся при своем мнении и больше не станем поднимать друг при друге эту тему. Согласен?
Силаев кивнул, внимательно разглядывая блестевшую под солнцем грязь. Предложил:
- Танки видел? Хочешь внутри посмотреть?
Степанова отказалась:
- Нет. Я схожу в штаб и свяжусь со своими. Не подскажешь, где он располагается?
- Провожу, иначе запутаешься. - Всю дорогу молчали. Капитан довел ее до штаба. Сказал: - Это здесь.
И ушел. Марина постучалась и вошла внутрь. Генерал-майор при виде невысокой фигуры в маске встал:
- Здравствуйте. Генерал-майор Шувалов. Мне вчера доложили. Какие-то проблемы?
- Искандер. Проблем нет. Надо связаться с начальством. Прикажите радисту выйти.
- Хорошо-хорошо. Малахов!
В дверь вбежал чернявый солдат и вытянулся у двери:
- Рядовой Малахов по вашему приказанию прибыл!
- Отведи товарища к радистам и передай - пусть выполняют его распоряжения.