- Есть! - Солдат покосился на маску и шагнул к двери: - Идемте!
Трое радистов сидели в крытой спецмашине. Малахов передал им приказ генерала и ушел. Женщина четко произнесла:
- Выйти всем!
Прапорщик и два сержанта безоговорочно подчинились. Марина прикрыла дверь, присела на стул и надела наушники. Немного покрутила ручки, пощелкала тангентой. Далекий голос ответил:
- Альфа слушает.
- Искандер на связи. Нахожусь в Баглане, в расположении бригады под командованием генерал-майора Шувалова. Что с пакистанскими пленниками?
- Слышу тебя Искандер. Все трое доставлены на Родину. Проходят курс лечения в одном из московских госпиталей. Рекомендуем отдохнуть неделю в расположении бригады. Себя не раскрывать. Вы хорошо поработали. Если честно, не ожидали такого результата. Выношу благодарность. В начале следующей недели с вами свяжутся. Человек перебросит вас на новое место для работы и привезет все необходимое. Вы знаете его по спецшколе. Отдыхайте и набирайтесь сил.
- Есть, отдыхать! - Марина послушала прерывистый писк, вновь покрутила ручки и крикнула: - Можете заходить!
Не спеша выбралась из машины и встала на пару минут рядом. Посмотрела через очки на ярко-оранжевое южное солнце, на синее небо, а затем вновь направилась к палатке.
Далеко в Москве в этот момент между двумя полковниками состоялся странный диалог. Начал его Бредин:
- Искандер отдыхает в бригаде Шувалова. Никто не догадывается, что он женщина. По-моему, мы неплохо придумали вариант с маской и очками! По каналам удалось узнать, что во время операции в Пакистане женщина уничтожила двенадцать человек.
Горчаков вздохнул. Потер седые виски:
- Что ж, эксперимент начался успешно! Будем готовить следующую смертницу?
- Подождем! Посмотрим, как она справится со вторым заданием, а уж потом доложим начальству.
- Хорошо.
Степанова вернулась в палатку. Задернула брезент в закутке. Стащив сапоги и бушлат, легла на кровать. Закрыла глаза…
Стояла весна. Солнце купалось в многочисленных лужах посреди деревенской улицы. Ярко-синее небо и еще не везде растаявший ноздреватый грязный снег и она. В малиновой плюшевой шубке и такой же шапке шагающая по лужам в резиновых сапожках. Сбоку бежит мама и кричит:
- Марина, вылазь! Вылазь, тебе говорю!
Маринка не желала слушаться и все пыталась наступить на отражение солнышка. Оно морщилось под ногой, лужа мутнела от грязи и синее небо с легкими облаками и солнышком исчезали. Она смеялась и перескакивала в новую лужу, пока мать не изловчилась и не поймала ее за воротник…
Часа через три проснулась, чтобы сходить за обедом. Никого не было. Пообедав, вышла пройтись. Обошла лагерь, разглядывая сквозь очки выставленные посты. Солнце ощутимо пригревало. В бушлате было жарко. Она расстегнула верхних пуговицы, длинная маска надежно закрывала шею. Отметила про себя, что никто не привязывается. Только поглядывают в ее сторону. Похоже, что все слышали о случае с сержантами.
Добралась до палатки с красным крестом и заглянула внутрь: кровати с ранеными располагались в два ряда и почти вплотную друг к другу. Пройти можно было лишь боком. Высокая дебелая медсестра с крашеными рыжими волосами, сидевшая за крошечным столиком и что-то писавшая, оглянулась. Спросила недовольно:
- Вы что-то хотели?
- Да. Мне нужен бинт, перекись водорода, стрептоцид и йод.
- Если у вас рана, давайте я промою.
- Нет. Я справлюсь сам.
- В таком случае я не могу выдать требуемое. Обратитесь к главному врачу. Он в соседней палатке.
Степанова решительно зашагала в указанное место. Постучавшись, вошла внутрь. За столом сидел усталый полноватый мужчина в белом халате и накинутом на плечи бушлате. Он что-то быстро писал на обычном тетрадном листке. Рядом в железной печке полыхал огонь и в палатке было жарко, а он зябко кутался в ватник. Поднял голову на вошедшего и совсем по-граждански спросил:
- Чем могу быть полезен?
Безо всякого удивления смотрел на маску. Марина повторила и добавила:
- Если откажете, пойду к генералу. Мне обещали оказывать всестороннюю помощь.
Хирург кивнул:
- Не надо ни к кому идти. Скажите Клаве, чтоб выдала. Вот, держите!
Он что-то торопливо написал на клочке и сунул бумажку в руки Марине. Та вернулась в первую палатку. Протянула клочок медсестре. Клава метнулась к застекленному шкафу. Нашла все требуемое и протянула Степановой:
- Хватит?
- Вполне. Спасибо.
Еще раз внимательно взглянула на медсестру и направилась к себе.
Лекарства и бинты она выпрашивала не просто так. Не смотря на перчатки, во время последнего "приключения", сбила указательный палец на правой руке о камни и теперь ранка загноилась. Выданных еще в Москве бинтов оставалось не так много и использовать их она не хотела: неизвестно, что ждало ее впереди.
Зайдя за брезент, она задернула штору и обработала ранку перекисью. Смазав края йодом, присыпала поверху растолченным стрептоцидом и перевязала палец. Вышла в общее помещение и заперлась изнутри на крючок. Стащив маску, вынесла автомат из закутка. Разобрав, тщательно вычистила и смазала каждую деталь. Точно так же поступила с винтовкой и пистолетами. На чистку оружия у нее ушло около часа.
Не зная, чем еще себя занять и не желая слишком "светиться" на улице, она машинально взяла карандаш, лежавший на столе. Перевернула исчерканный листок и делая мелкие штрихи, принялась что-то рисовать. Это получалось у нее неосознанно. Когда остановилась, вздрогнула - с бумаги на нее смотрело лицо Саши. Она взяла листок в руки и долго, не отрываясь, смотрела на портрет…
- Ушакова!
Голос Марии Васильевны резал уши. На задней парте, уткнувшись лицами в руки и притворно всхлипывая, рыдали две "красотки", якобы обиженные, но то и дело глядевшие сквозь пальцы на реакцию классной руководительницы. Классная стояла рядом с партой Маринки, потрясая в воздухе только сегодня выпущенной, но уже смятой, стенгазетой:
- Это что такое? Какое ты имеешь право рисовать карикатуры?
Девочка возразила:
- Это вовсе не карикатуры! Даже мальчишки узнали в человечках Ольгу Чулкову и Светку Курослепову. Как они коготки на уроках красят, весь класс знает, а Александр Викторович им раз двадцать за это замечание делал. Вот я и нарисовала. Правда, похоже?
- Какое ты имела право позорить девочек?
Сашка Назаров не выдержал и крикнул с задней парты:
- Какое право имели эти девочки подводить класс? Мы, из-за этих дур, были оставлены после уроков на дополнительные занятия. Маринка хорошо их нарисовала, похоже! Молодец, Ушакова! Мальчишки, чего молчите? Что, Ушакова одна за весь класс отдуваться будет?
Класс загомонил. Мария Васильевна никак не могла успокоить разбушевавшихся пацанов и теперь не рада была, что завела этот разговор при всем классе…
Дверь толкнули. Она торопливо перевернула листок, забив его под газету, расстеленную на столе вместо скатерти. Кинулась натягивать маску, очки и перчатки, крикнув:
- Минутку! - Набросив бронежилет, распахнула дверь и извинилась перед вошедшим Силаевым: - Извини, задумался!
- Ничего. Все нормально, можешь не извиниться. И вообще, днем нас не бывает, отдыхай от своей маски. Запрись и отдыхай.
Марине за одни сутки до смерти надоело безделье. От нечего делать, утром на следующий день она сообщила Силаеву, что собирается сходить в горы на охоту. Мужик попытался отговорить:
- Опасно. Снег подтаял на склонах, обвал может случиться. Даже духи сейчас стараются не лазить по горам, а тем более стрелять. Весна начинается.
Степанова кивнула:
- Вот и ладно, что они не лазят. А я схожу. Скучно. Скорей бы работать.
Он вздохнул:
- Во сколько ждать?
Женщина взглянула на его часы:
- Часов в семь встреть у блокпоста.
- Хорошо.
В горах начиналась весна. Это было заметно по ноздреватому мокрому снегу в предгорье. Солнце еще только поднималось, а обтаявшие камни уже начали "дымиться". Парок поднимался вверх, слегка клубясь. Из черных они превращались в серые на глазах. Степанова поднималась в горы. В руках находилась винтовка, за спину был закинут автомат. По карманам рассованы гранаты и автоматные рожки - на всякий случай. На поясе висел нож. Она не надела на себя только бронежилет. Ближе к полудню заметила вдали несколько движущихся по снегу точек. Навела бинокль и обрадовалась: горные бараны двигались медленно.
Направилась к ним. Взгляд наткнулся на свежий человеческий след. Автоматом в голове сработало: падай. Она грохнулась в снег за секунду до выстрела. Пуля ударилась в камень. Срикошетив, пронеслась над головой и вонзилась в снег, метрах в пяти. "Фу ты, гад, чуть не убил!" - запоздалый испуг пронесся в голове. Теперь требовалось узнать, где находится враг и срочно сменить укрытие. Плоский камень, за которым лежала, был ненадежен. Коленки начали промокать. Степанова осторожно повернула голову и осмотрелась.
В паре метров от нее впереди лежал здоровенный валун. Она приготовилась и прыжком преодолела эти метры. Падая, услышала новый выстрел. И снова пуля не причинила вреда, пройдя под ней и порвав куртку на животе. На этот раз она сумела определить направление. Решив уточнить, стянула перчатку с руки. Натянула ее на приклад автомата. Продолжая осторожно наблюдать в бинокль за склоном, высунула перчатку за камень и слегка пошевелила, словно бы разгребая снег. Выстрел не замедлил последовать. Марина отдернула автомат и нарочно вскрикнула.
Афганец попался: он вскочил, намереваясь перебежать поближе, пока раненый русский не смотрит. Марина выстрелила лишь раз и бегущий человек упал. Несколько раз перевернулся на снегу и замер, распластав руки. Она немного помедлила, а затем подошла к стрелку. Он был еще жив и в сознании. Пуля попала в средину груди и кровавое пятно широко расползлось по рубахе. Молодой парень лет двадцати смотрел на нее черными глазами в густых темных ресницах. Легкий темный пушок пробивался на щеках. Его смуглое лицо посерело. Он попытался дотянуться до старинной винтовки, валявшейся в метре от него.
Марина отшвырнула ее ногой и присела на корточки рядом. Отбросила в сторону его нож. Достав из внутреннего кармана бинт, вздохнула и принялась перевязывать, хотя понимала, что он не жилец. Парень тяжело навалился на нее и что-то шептал. Она вздохнула и женским голосом сказала:
- Жаль, что я тебя не понимаю…
Он вздрогнул и снова что-то сказал. Найдя местечко посуше, перетащила умирающего туда. Он смотрел на ее маску. Потом протянул руку и снял очки. Она не противилась. Увидев девичьи глаза, удивленно и резко вздохнул. В груди захрипело, горлом хлынула кровь. Он несколько раз дернулся, захрипел и затих. Рука с очками упала на снег, голова скатилась на бок. Афганец умер. Марина прикрыла ему глаза и забрав очки, снова одела на себя. И только тут заметила во второй его руке зажатый пистолет. Он собирался ее убить…
Она несколько мгновений смотрела на труп, не зная, что с ним делать. Затем перевела взгляд туда, где заметила горных баранов. Там уже никого не наблюдалось. Степанова подумала и оставила труп лежать там, где был. Подняла чужую винтовку, удивляясь ее тяжести и кинжал. Винтовка была старой, хотя и тщательно вычищенной. Забросила ее на плечо. Красивый серебряный кинжал сунула за пояс и начала подниматься вверх.
Часов около четырех ей удалось подстрелить куропатку и какую-то большую черно-коричневую птицу, выскочившую из-под ног. Не зная, что это такое, она решила захватить это добычу с собой. По виду она казалась съедобной. За ноги повесила трофеи на поясе и направилась в расположение бригады. Шла другой дорогой, оставляя тело убитого километрах в двух левее. Так ее учили: никогда не возвращаться одной и той же тропой.
Силаев стоял у блокпоста, поджидая ее. Его высокая крепкая фигура привалилась спиной к мешкам с песком. Увидев птиц на поясе, радостно воскликнул:
- Вот это ничего себе! Улара подстрелил?
Она спросила:
- Это кто?
Он схватился рукой за черную птицу:
- Вот это улар. Ты не знал? Горная индюшка! Вкусная! Я только один раз пробовал и то в Таджикистане. Как тебе его подстрелить удалось? Самая осторожная птица. - Вместе направились к палатке. Костя заметил чужую винтовку. Быстро спросил: - Смотрю, охотиться тебе пришлось не только на птицу.
Марина вздохнула:
- Стрелок был хорошим, только на простой трюк попался. Видишь? - Она повернулась и показала ему разорванную куртку: - Пуля прорвала, когда падал за камень.
- Искандер, ты убил его?
- Он умер у меня на глазах.
- Что ты почувствовал?
- Сожаление. Красивый парень. Лет двадцати… Хочешь, винтовку подарю?
- Ну, нет! Афганцы свои винтовки знают. Можно кровником стать. Я и тебе бы советовал избавиться от нее. Вот кинжал бы взял, такие у многих есть.
Марина вытащила из-за пояса нож и протянула ему:
- Забирай!
- Не жалко? Серебряный все-таки.
Она вложила оружие ему в ладонь:
- Забирай! Взамен пожаришь птичек.
Он хмыкнул и согласился.
Поваром Силаев оказался никудышным. Если с пером еще как-то справился и ощипал тушки, то дальше дело продвигалось туго. Он едва не сжег их, пытаясь обжечь остатки пера в печи. Вывалял в пепле и углях. С трудом вытащил из огня. Обе птицы стали черными, словно их протащили сквозь выхлопную трубу. Марина минут десять наблюдала за капитаном, а потом забрала тушки и скомандовала:
- Принеси воды и отмой копоть. Я сам сготовлю.
Пока капитан ходил за водой с ведром, выпотрошила птиц, заставив Фатеева и Осколкова отвернуться. Отойдя к стене палатки и спрятав руки за спину, смотрела, как Силаев моет птицу. Попросила:
- Куропатку разруби на четыре части, а улара на восемь. И быстрее, дрова в печке прогорают! - Втроем офицеры справились с задачей. Она скомандовала: - Я тут у вас что-то похожее на противень видел.
Фатеев нырнул под кровать и вытащил металлический лоток:
- Этот?
- Он самый. Плотно укладывай куски на него. Теперь посоли и налей водички, чтоб до половины скрыло. Неплохо бы перца, чеснока или луку добавить, да где это все взять…
- Перец есть. Тут его на каждом углу продают. И черный есть, и красный, и даже белый. Когда простываем - в водку его намешал, выпил и потеешь всю ночь. Утром от простуды и следа нету.
- Тогда посыпь черный на каждый кусок понемногу. - Марина украдкой забрала лежавшие на столе перчатки и натянула на руки: - Я поставлю это великолепие в печку.
Разровняла угли металлическим прутом, служившим кочергой и поставила противень на них. Через полчаса пошел вкусный запах. Офицеры начали облизываться. Силаев улыбнулся ровными крепкими зубами:
- Под такую закуску и не выпить? Не, мужики, это грех. Искандер, тебя тоже касается! У кого что есть? У меня лично, имеется бутылка водки. Правда, в танке спрятана, но я ее сейчас принесу.
Марина остановила:
- Не бегай! У меня чистый спирт во фляжке. Разведем, та же водка будет.
Фатеев изумленно развел руками:
- Тащи!
Она принесла литровую фляжку:
- Вот. Грамм семьсот могу отдать, а остальное, извините. Мне в горах надо чем-то руки растирать.
- Ого! От такого количества мы окосеем крепко. Не позвать ли соседей в гости? В котелках ужин не еден, дичь скоро сготовится. Куски большие. Мужикам радость доставим.
Степанова кивнула:
- Я согласен.
Фатеев, как старожил лагеря, был отправлен посланцем к соседям-десантникам. Вскоре прибыло шесть офицеров и прапорщик. Мигом насторожились:
- Мужики, чем это у вас так вкусно пахнет?
- Искандер улара с куропаткой подстрелил, вот и решили пирушку организовать. К тому же он отдает нам семьсот грамм чистого медицинского спирта. Сейчас разведу!
- Щедро! Мы тут тоже кое-что прихватили. Семен, выкладывай!
Крепыш с широченными плечами и погонами капитана выложил на стол большой шмат сала, буханку хлеба, пару банок тушенки, бутылку водки и… высыпал горку сушеного урюка. Один из офицеров поставил на стол котелок с оставшейся от ужина перловкой. Марина предложила:
- Поставь ее рядом с нашими котелками на печку, разогреется.
Чурбанов для стульев не хватило и к столу подтащили кровати Фатеева и Силаева. Десантники попытались сдвинуть с места кровать Осколкова и не смогли. Сколько не тужились, койка даже не шелохнулась. Удивленно посмотрели на хитро глядевшего прапорщика:
- Ты что ее в пол вмуровал?
- Да нет, там внизу разбитая пушка лежит. Ребята, что устанавливали палатку, мне кровать к ней приварили. Я долго не знал об этой шутке, пока что-то вниз не упало. Как вы сдвинуть пытался…
- И что же ты делать будешь, если лагерь свернуть придется?
- Спиливать, если пилку по металлу найду.
Майор-десантник предложил:
- Приходи, у меня есть. Дам попользоваться.
- Тогда завтра.
Степанова вытащила из печки лоток:
- Готово, мужики! Берегись, сейчас посреди стола поставлю.
Ее встретили восхищенными возгласами:
- Вот это, мы понимаем, закусь! Ну, спец, с тобой точно не пропадешь!
Марина отложила себе перловки и кусок улара, собираясь скрыться в закутке. Майор-десантник, назвавшийся Борисом, остановил:
- Ты куда? Сиди с нами. Стащи ты эту чертову маску, никому мы тебя описывать не будем, слово даем. Верно, мужики?
- Верно!
Она решительно отмела их уговоры:
- У меня приказ!
Сидевший рядом с майором капитан протянул ей кружку:
- Тогда выпей с нами и тост скажи. Капрон у губ тебе позволит это сделать!
Степанова взяла кружку со страхом, но отступать было поздно:
- Я выпью за вас, мужики! Чтоб вернулись живыми к матерям, женам, детям и любимым.
Кое-кто опустил голову, а майор глухо спросил:
- Что же ты за себя пить не хочешь? Или уже мужиком себя перестал считать, попав на войну эту бестолковую?
- Я не уверен, что вернусь. Вы идете в бой в открытую, всегда на людях, а мои бои тихие, не заметные. Погибнуть я тоже могу не заметно. За вас, мужики! - Выдохнув воздух, лихо залила в себя разведенный спирт. Незаметно вздохнула и сказала: - Извините, ребята, пойду перекушу. Я сегодня только завтракал. Если засну, не заглядывайте. Силаев знает. Я на тебя надеюсь, капитан.
- Заметано, Искандер! Отдыхай! Ты сегодня хорошо поработал.
Прапорщик сгреб со стола горсть урюка и ссыпал ей в карман. Сказал остальным:
- Мужики, отрежьте парню сала с хлебом, что я, зря его с Украины вез? Искандер должен попробовать сало, приготовленное моей жинкой. - Через несколько секунд протянул бутерброд. Хлопнул по плечу: - А вот за птичку спасибо! Люблю куриц!
Борис захохотал:
- Это не курица, а индюшка! К тому же дикая!
- Не все ли равно? Птица и есть птица!