Полковник Горчаков применил свою власть, предъявил удостоверение разведуправления и потребовал старшего. Один из ребят бросился к приземистому строению неподалеку. После "обмена любезностями" с солдатом, которые слышал весь спецназ, рысью прибежал не выспавшийся капитан:
- В чем дело? Что происходит?
Горчаков выдохнул:
- Пленники с Пакистана доставлены…
И рухнул на землю. Перепуганная Маринка одним прыжком очутилась рядом. Ухнулась на колени, невзирая на грязь. Повернула лицом к себе:
- Леня!..
Его лицо было в грязи, но он открыл сумрачные глаза. Поглядел ей в испуганные зрачки и улыбнулся:
- Стар я становлюсь для таких приключений…
Она широко улыбнулась и села в грязь рядом, вытянув ноги. Солдаты на посту застыли, не понимая, что происходит: эти двое вели себя, как сумасшедшие. Поглядывали на капитана, а тот молчал, растерявшись от всего. Женщина приподняла голову полковника. Устроила ее на своих коленях, прижала к животу и расхохоталась к ужасу капитана. Степанова хохотала, глядя в серое небо с плывущими облаками и никак не могла остановиться. По щекам текли слезы, а она смеялась. Смеялся усевшийся рядом с ней полковник Горчаков. Смеялся майор Андриевич, прислонившийся плечом к машине. Смеялись вылезавшие из кузова спецназовцы и даже пленные…
Маринка неожиданно прервала смех. Повернулась. Поглядела на Горчакова, потянулась к нему. Обхватила руками за шею и прижалась к губам полковника, не обращая внимания на прилипшую к ним грязь. Все замерли и смотрели на этот поцелуй, но ее не волновали взгляды. Больше минуты она не отрывалась от губ Горчакова. Отстранилась. Огляделась по сторонам и облегченно выговорила по складам:
- Вот-и-все…
Глава 5
Обнявшись, вошли в ту самую комнатку, где провели бурную ночь. По дороге узнали у дежурного насчет бани. Отрицательный ответ заставил вздохнуть обоих. Зато в комнате на стуле стояло ведро воды. Оба умылись, переоделись и привели себя в порядок. Сходили к полевой кухне за завтраком. Быстро поели, пока пшенка не остыла и прилегли на часок отдохнуть, прижавшись друг к другу на узкой солдатской койке. Маринке было так спокойно и хорошо рядом с этим уже не молодым мужчиной.
Горчаков, в десять утра, по радиосвязи доложил об успешно проведенной операции и ни словом не обмолвился Бредину о предстоящей свадьбе. Он и Марине ничего не сообщил. Просто взял за руку и пригласил прокатиться вместе с ним в советское посольство в Кабуле. Женщина не стала отказываться, все равно дел никаких не было. Полковник вошел в кабинет посла один и переговорил с ним. Степанова даже не предполагала, зачем он пошел к Костюкову. Она в это время сидела в кресле в приемной, разглядывая ковер на полу, изящную статуэтку и огромный кувшин с чеканкой. Горчаков выглянул из-за двери, улыбнулся и пригласил:
- Заходи!
Не было ни белой фаты, ни подвенечного платья, ни свидетелей. Их просто расписали в две минуты, вручили свидетельство, поздравили и отпустили на все четыре стороны. Каждый остался при своей фамилии. Степанова вышла из кабинета все еще не веря в произошедшее. Бракосочетание оказалось настолько стремительным, что она долго не могла прийти в себя. Женщина поглядывала на Горчакова, а тот улыбался:
- Это, чтоб ты не передумала. Прилетим в Москву, кольца куплю и свадьбу сыграем. Может, не такую шумную, как у молодежи, но "горько" нам тоже кричать будут!
Леонид Григорьевич, не смотря на все протесты, нес молодую жену от блокпоста до штаба на руках:
- Сейчас я чувствую себя лет на двадцать моложе! Бредин мне скажет: "Старого черта на молоденьких потянуло. Ну-ну…". Мне не верится, что ты теперь моя жена! Я кричать от радости хочу! Чтобы все вокруг знали, как я счастлив! У меня самая красивая жена!
Он говорил громко, не стараясь снижать голос при встречах. Солдаты и офицеры оглядывались и улыбались. Кое-кто сообразив, в чем дело, поздравляли. Степанова расхохоталась:
- Леня, а ты возьми меня с собой, когда к Евгению Владиславовичу направишься. Я не думаю, что он при мне рискнет тебя так назвать. Ты же не старый. Что это за возраст пятьдесят четыре года? Мы будем долго жить…
Вечером улетал самолет в Ташкент. В Афганистане у Марины дел больше не было и они решили вернуться в Россию. Степановой очень хотелось в последний раз побывать на месте гибели первого мужа, но она понимала, что это опасно. Одну ее Леонид Григорьевич не отпустит, а рисковать его жизнью ей не хотелось. Она лишь тихо вздохнула, представив памятник из камней и ни слова не сказала мужу о своем желании.
Сразу после приезда из посольства, взявшись за руки и под охраной двух спецназовцев, они прошлись по кабульскому базару, накупив всякой всячины: подносов, кувшинов, тарелок и кинжалов с чеканкой, амулетов на шею и даже местную женскую одежду. Марина прощалась с Кабулом, с Афганистаном и с войной, решив начать новую жизнь. Жизнь связанную с полковником Горчаковым…
Москва встретила морозом и сугробами. Генерал-лейтенант Бредин был шокирован известием, что они теперь муж и жена. Искренне поздравил с удачной операцией и женитьбой. Они в ответ поздравили с очередным званием. Генерал подбросил молодых до квартиры Горчакова и оставил одних, пообещав заехать утром. Полковник перенес ее через порог на руках. Поставил на пол в коридоре и тихо сказал:
- Вот мое логово…
Квартира была современно обставлена, но в ней не чувствовалось женской руки. Это было похоже на скульптуру: красиво, но из камня и холодно на ощупь. Марина сразу же кинулась в кухню и удивленно сказала:
- Леня, а холодильник полон… Кто-то был здесь.
Он вздохнул:
- Наверное дочь забегала. Иногда в Вере проклевывается что-то человеческое…
По очереди помылись в ванной. Причем Марина предложила полковнику помыться первым, а сама, помыв руки, принялась готовить. Есть хотелось до умопомрачения. Пока муж мылся, она практически все приготовила. Ему осталось только присмотреть, пока все "дойдет" до готовности. Степанова забралась в ванну и только тут сообразила, что переодеться ей не во что. Выключив воду и прикрывшись полотенцем, крикнула:
- Леня! Подойди, пожалуйста… - Он просунул голову внутрь душевой и она попросила: - Мне переодеться не во что. У тебя рубашки старой не найдется?
Он, немного подумав, предложил:
- Если хочешь, я могу тебе дать халат моей жены. Правда, он будет тебе велик. Она была полной женщиной. А еще лучше пеньюар. Тот будет как раз, он безразмерный…
Марина поняла, что ему не хочется ее обидеть и предложил он вещи жены лишь потому, чтобы ей было удобнее и согласилась:
- Давай пеньюар!
Роскошный голубой комплект, весь расшитый кружевами, прекрасно смотрелся на фигурке Марины. Атласный пояс подчеркивал тонкую талию. В глазах Горчакова зажегся огонек, но он тут же опустил глаза. Пока Марины не было, на столе появилась бутылка шампанского и два высоких бокала. Она рассмеялась, а он распечатал игристое вино. Пробка улетела в потолок. Он протянул бокал ей, поцеловал в щеку и слегка коснулся своим фужером ее. Раздался мелодичный звон. Оба отпили понемногу и принялись за еду.
Перемыв тарелки, женщина обернулась. Муж сидел на табуретке в углу и смотрел на нее. В сумрачных глазах стояла тень. Он резко встал и шагнув к ней, подхватил на руки. Несколько мгновений постоял, словно привыкая к ее весу и сказал, слегка улыбаясь:
- А ведь брачной ночи у нас так и не было…
Решительно шагнул в коридор, направляясь к спальне. Маринка уткнулась покрасневшим лицом в его шею.
Родители искренне обрадовались замужеству дочери, ведь теперь она не поедет воевать. Прислали поздравительную телеграмму, но сами не приехали. В письме просили оставить Сашеньку у них и забрать, когда он пойдет в школу. Марина понимала, что они привязались к ребенку. Посоветовалась с супругом и согласилась. Она была счастлива с Горчаковым. Мысли о Силаеве практически не появлялись, а если и возникали то, как что-то очень далекое и несбывшееся. Полковник любил ее всей душой и она старалась ответить ему тем же. С его детьми отношения не сложились.
Началось все с того, что Вера, увидев Марину в пеньюаре матери, закатила скандал и прекратила приходить к отцу. Никита вообще заглянул лишь раз, чтобы посмотреть на "мачеху" и быстро ушел, бросив на ходу:
- Охотница за чужим наследством!
Ни один из них не попытался поближе узнать молодую женщину, поговорить с ней. Все происходило в отсутствие полковника. Маринка плакала, но мужу ни словом не обмолвилась о том, как относятся к ней его дети. Решила поберечь Горчакова. Счастье оказалось коротким. Через полгода, проснувшись июньским утром, она обнаружила Леонида Григорьевича заснувшим навечно. Проплакав больше часа над мужем, нашла в себе силы и вызвала "скорую помощь".
- Сердце не выдержало, - сказал приехавший врач.
Так Степанова стала вдовой во второй раз. С похорон ее увел генерал-лейтенант Бредин. Ни дочь, ни сын Горчакова даже не подошли к убитой горем женщине. С поминок генерал увез ее в опустевшую квартиру и долго уговаривал взять себя в руки. Марина согласно кивала, но слезы продолжали катиться по щекам. Она торопливо вытирала их, стараясь подавить рыдания. Затем не выдержала и уткнувшись в грудь генерала, заплакала навзрыд. Он замолчал и лишь гладил по плечам ладонью.
После сорокового дня Вера и Никита начали давить на молодую женщину, необоснованно попрекая ее в желании захватить московскую квартиру. В течение недели они угрожали и всячески унижали ее. Марина пыталась поговорить, но они не захотели слушать, крикнув:
- Убирайся! Эта квартира наша! Здесь жила наша мать!
Она, уставшая от горя и скандалов, не стала спорить и оспаривать наследование в суде. Выписалась из квартиры, собрала свои вещи. В отдельный чемодан сложила все портреты мужа и уехала в деревню.
Уже в доме родителей Марина почувствовала что-то неладное с собой. Ее подташнивало, аппетит полностью пропал, кожа временами становилась изжелта-голубоватой. Помучившись неделю и смутно понимая, что это может быть, она все же не верила в симптомы, помня приговор докторов. В один из дней съездила на обследование в поликлинику. Вернулась ошалевшая от радости и с порога выпалила матери:
- У меня будет ребенок от Лени. Я на четвертом месяце! Врачи ошиблись!
Елена Константиновна разбила тарелку от неожиданности, а затем попыталась уговорить дочь сделать аборт. Степанова искренне удивилась словам матери. Как это - избавиться от дитя, которое подарил любимый человек? Твердо сказала в ответ, прерывая уговоры:
- Это мой ребенок! Мой и больше ничей! Вы воспитываете Сашу с пеленок, а я буду воспитывать его! Хочу узнать что это такое - счастье материнства по-настоящему! Как ты можешь так говорить, мама? Я уже потеряла одного ребенка и второго собственными руками губить не собираюсь! Прекрати эти бесполезные уговоры! Иначе я уеду и рожу его где-нибудь в другом месте…
Мать сдалась. 26 декабря 1988 года Марина родила девочку с серыми глазами, очень похожую на Горчакова. Обессилев от схваток, лежала и смотрела на крошечное чудо, которое ей показывала акушерка. Маринка улыбалась кричащему красному комочку, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Ей так хотелось, чтобы Горчаков увидел это чудо. Она назвала ее Юлия Леонидовна Горчакова.
Написала огромное письмо в Москву. Сообщила генералу Бредину о заблуждениях врачей и рождении ребенка, попросила не забывать ее и если потребуется, обращаться. Евгений Владиславович в ответ прислал теплое письмо, где поздравил с дочкой, посетовал, что Горчаков не видит этого и пообещал вскоре приехать. Но это вскоре растянулось надолго…
Усама бен Ладен шел в атаку впереди своих головорезов и наравне со всеми кричал:
- Алла-а-а-а!
Поблизости разорвалась граната и что-то ударило миллиардера в лицо. Он почти перестал видеть. Усама поднял смуглую руку и попытался стереть пелену с глаз, ладонь окрасилась кровью. Несколько секунд араб качался на ногах, а потом упал. Его верные подручные подхватили тело предводителя и потащили назад. Вот так он лишился глаза и вскоре вернулся в родной город, чтоб зализать раны.
Но и там продолжал через компьютер заказывать оружие для моджахедов, оплачивал многомиллионные счета и стягивал вокруг себя таких же оголтелых воинствующих исламистов, каким являлся сам. Он все делал для того, чтобы русские убрались из Афганистана. Теперь он стал фанатиком джихада, не мыслящим своей жизни вне постоянной борьбы.
Через месяц после родов Степанова узнала, что в лесничество срочно требуется лесник. Ей хотелось побыть одной, прийти в себя после Афганистана и смерти мужа. В деревне же каждый встречный интересовался ее прошлым, не понимая, что ранит. Когда она отказывалась говорить, люди искренне удивлялись и упрекали ее в гордости. Марина в тот же день, как узнала о должности, отправилась в город. Из-за грудного младенца ей хотели отказать, но женщина настояла на встрече с главным лесничим, объяснила все и тот согласился, подписав заявление. Получила необходимые инструкции и отправилась вместе с крохой работать на дальний кордон. В помощь дали пару лошадей, а к ним телегу и сани.
Родители были в шоке от ее действий. Пробовали уговорить отказаться от "глупой затеи", дочь вновь проявила мужскую твердость. Собрав вещи для себя и ребенка на первое время, погрузила их в сани. Пристроив закутанную Юльку на груди в огромную шаль на цыганский манер, она отправилась на дальний кордон и приступила к обязанностям лесника.
Кордон считался сложным. На берегу трех озер росли строевые сосны, на которые точили зуб многие из тех, кто собирался строиться или делать прирубы к домам. Лесничество разрешения на вырубку не давало. Пока лесника не было, многие пилили деревья по-тихому. Когда Степанова приступила к обязанностям, более сотни деревьев на берегу озера Глубокое уже были вырублены. Высокие пеньки истекали смолой. На грязном перепаханном снегу и сером мхе, вывороченном колесами и гусеницами тракторов на поверхность, лежали свежие янтарные опилки. Горы сучьев, покрытых ярко-зеленой хвоей валялись повсюду.
Женщина увидела все по дороге на кордон. Широкая, разбитая колея вовсе не напоминала лесную дорогу и вела мимо рощи. Марина остановила лошадь. Слезла с саней и прошла к месту порубки. Тяжело вздохнула, глядя на варварское истребление сосняка. Окинула взглядом оставшиеся шумевшие сосны, стоявшую за ними сплошную стену елей и заснеженную гладь озера, вековые дубы на берегу, заиндевевшие свисающие ветки березы. Еще раз вздохнула. Вернулась к лошади и сев на сани, отправилась к дому на кордоне, до которого оставалось не больше километра.
Весь оставшийся день и вечер она топила печи, чтобы вернуть тепло в полностью остывший без людей дом. Разговаривала с гукавшей на кровати дочерью, расставляла и раскладывала по полкам старомодного дощатого шкафа привезенные вещи. Обметала стены веником из лапника и приводила избу в более-менее годное место для житья.
Уже на следующий день женщина поймала двух порубщиков. Они были из соседней деревни. Степанова не стала обращаться в лесничество и устраивать мужикам "суд". Она заставила их заплатить штраф. С обоих взяла расписку, что весной они обязуются выкорчевать пеньки и посадить на место срубленных сосен сотню молодых саженцев. Мужикам ничего не оставалось делать, как согласиться. Они начали корчевать пни уже в феврале. Возились по вечерам больше двух недель. В конце апреля посадили сосны, которые Марина привезла из лесопитомника при лесничестве. Деревенские, услышав уже через день о "воспитательных мерах" перестали появляться в роще, стараясь добыть строевой лес в других местах и очень надеясь, что лесничиха не успеет всюду.
Но не тут-то было! Она успевала. Еще с десяток мужиков попали к ней "на весенние работы". Никакие уговоры и угрозы не помогали. Степанова была непреклонна. Мужики корчевали пни, чертыхаясь и ругая лесничиху на чем свет стоит. Она усмехалась, слыша их ворчание и говорила:
- Сумели уничтожить, сумейте восстановить!
Начиная с четвертого февраля 1989 года Марина каждый день приезжала с дочкой в деревню, чтобы почитать газеты и посмотреть телевизор. Советские войска выводили из Афганистана. Показывали неоднократно мост через приграничную реку Пяндж, уже покинутые советские военные городки на афганской территории.
Степанова была молчалива и тиха. Каждый раз, как диктор называл тот или иной населенный пункт в Афгане перед ее глазами мелькали картины, чаще всего связанные с этим местом. За семь лет службы Афган перестал быть для нее чужим. Иван Николаевич в эти минуты наблюдал за ее лицом и с точностью определял, где она побывала. Украдкой записывал названия. После ее отъезда смотрел на карту и ставил новые точки. В конце месяца на каждом отмеченном в ней населенном пункте горной страны была точка. А сколько еще оставалось мест, где побывала дочь - их на карте просто не было.
Саудовские власти с трудом терпели неугомонного Усаму. Больше всего лояльно относившегося к Америке шейха Эр-Рияда досаждали публичные выступления бен Ладена, в которых он говорил о нарастающей угрозе всему мусульманскому миру со стороны таких стран, как Америка и Ирак. В конце концов шейх не выдержал и отправил национальных гвардейцев арестовать Усаму.
Тот бежал в Афганистан, из которого были выведены советские войска. Но и там не смог ужиться. Теперь моджахеды начали драться за власть друг с другом. Бен Ладен пытался примирить враждующих лидеров, чтоб не ослаблять исламское единство, но успеха не добился. Зато пакистанские спецслужбы начали предпринимать попытки устранить диссидента…
Слухи дошли до лесничества и в марте на кордон нагрянул главный лесничий. Дорогу развезло, рыхлый снег "держал" только по утрам и поздно вечером. Ковалев пешком добрался до кордона. Сосульки висели по всему периметру крыши, роняя прозрачные капли в выбитые на земле лунки. Звонкое шлепанье слышалось издалека. Яркое солнце слепило глаза, отражаясь в ледяной корке, образовавшейся на снегу. Оплавленные грани снежинок нестерпимо сверкали и резали глаза, мешая смотреть. Узкая тропка вела к крыльцу.
Женщина встретила главного лесничего в доме. Она как раз кормила дочь грудью. Сразу отвернулась, поздоровалась со спины. Мужчина разделся и сел спиной к печке, разглядывая грубо обтесанные потемневшие бревна стен. На них висело с десяток портретов худощавого мужчины с седыми висками. На трех фотографиях он был в форме полковника. На остальных в гражданском костюме. Пара фотографий была со свадьбы. Рядом с ним в белом платье стояла смеющаяся Марина.
Ковалев огляделся. В полупустом, практически лишенном мебели, доме царил порядок. Степанова уложила дочь спать в старинную липовую колыбель, найденную ею на чердаке. Предложила гостю позавтракать. От еды Ковалев отказался, но попить чайку согласился с радостью. Женщина тут же поставила угольный самовар кипятиться, а сама накрыла на стол. Поставила варенье и сушки в тарелке. Села напротив начальника, спокойно и обстоятельно поведала ему о происшествиях и спросила: