- Читал в газетах. Несчастный случай на яхте у берегов Испании.
- И ты в это поверил, Луи?
Я пожал плечами.
- Мне это показалось странным, но оснований сомневаться не было.
- Мы держали яхту возле Монпелье, там, где вы с Ламбером в свое время встречали оружие из Гибралтара и Северной Африки. Примерно раз в году он выходил в море со старыми друзьями-контрабандистами. Табак из Танжера, кофе и запчасти для Испании. Не ради наживы, а, как он говорил, чтобы тряхнуть стариной. Но однажды испанская береговая охрана оказалась бдительней обычного, и обстреляла их из пулеметов. Крайне неспортивно. Но им, возможно, просто не объяснили, что Ламбер занимался этим из спортивного интереса…
- Я занимаюсь своим делом не из спортивного интереса.
- Возможно. Но почему тогда ты это делаешь?
- Потому что меня наняли. Это моя работа.
- Кто ты сейчас? Ты так и не стал адвокатом?
- Нет. После войны были разные дела, потом работа в посольстве…
- Ты же служил в Интеллидженс Сервис, - мягко упрекнула она меня. - Мы все это знали.
- Я знаю, что вам это известно, черт возьми! Вот почему я с ними распрощался.
- Но Луи, все у нас считали, что Лондон очень хорошо сделал, послав к нам разведчика, которого мы хорошо узнали и полюбили, - невинно улыбнулась она. - Но прости, я перебила, продолжай.
- Да нечего продолжать. У меня сохранились во Франции связи, я неплохо изучил французское законодательство. А поскольку я числился в штате атташе по экономике, люди часто обращались ко мне за советом. Вот я и стал бизнес-консультантом: сводил клиентов, давал рекомендации и справки по юридическим вопросам.
- И не по юридическим тоже?
- Нет. - Я закурил, предложил было ей, но Жинетт отрицательно покачала головой. - Нет, в этом не было нужды. Немало таких дел, где адвокат не может или не хочет помочь, хоть в них нет ничего незаконного. В любой европейской стране закон не запрещает убийство человека, пытающегося вас прикончить. Но найдите адвоката, который возьмется за такое дело.
- И тогда приходят на помощь мистер Кейна и мистер Лоуэлл?
- Если не найдется кто-нибудь получше.
Она грустно улыбнулась.
- Я уверена, что мистер Мэгенхерд выбирает лучших из лучших.
Подчеркивая каждое слово, я сказал:
- Жинетт, меня и Харви наняли, чтобы защитить Мэгенхерда. Бернара - чтобы его убить. Вот в чем разница. Чертовски большая разница!
- Даже имея дело с таким типом, как Мэгенхерд?
Я рассердился.
- Тебе не нравится Мэгенхерд? Мне тоже. Но сейчас он прав. Он никого не хочет убивать, пытаются убить его. Если бы не мы с Харви, его уже давно бы прикончили. Разве тут я не прав?
- Да, - тихо сказала она, глядя вдаль. - Да, ты убежден, что ты и только ты можешь победить этого дракона. И следующего, и того, что за ним. И никогда ты не отступишь. Но придет черед последнего дракона…
- Я - профессионал. Ламбер на своей яхте был любителем - он уже пятнадцать лет выращивал виноград. Если бы на яхте был я, она бы не отчалила от берега или осталась невредимой.
- О да, - с мечтательным видом протянула она. - Он превратился в любителя. Я вышла замуж за Ламбера, потому что верила, что с ним войне придет конец. Едва ты перестал быть Канетоном, как тут же оказался в Интеллидженс Сервис. Твоя война никогда не кончалась.
Я неопределенно пожал плечами. Очень может быть.
- Тогда я не понимала, что мой долг сделать так, чтобы твоя война закончилась. Мне нужно было пойти с тобой и заставить тебя кончить твою войну. Я ведь хотела, в самом деле хотела этого, Луи.
Лицо мое окаменело. Не каждый день женщина, которая столько для тебя значила, признается, что ошиблась, выйдя замуж за другого, и даже дает понять, что еще не поздно. Это случается всего раз в жизни. И как назло как раз тогда, когда ты обещал богатому мошеннику доставить его в Лихтенштейн.
Я покачал головой.
- Тогда ты не ошиблась, Жинетт. Я все равно бы продолжал дела с такими типами, как Мэгенхерд, или…
- Готова спорить - ничего подобного!
Я покосился на нее. Уж слишком она была спокойна и уверена в себе. Может быть, даже чересчур.
- Прошло пятнадцать лет, - заметил я.
- Ты сильно изменился за это время?
Я нахмурился.
- Возможно, я не изменился и остался тем же Канетоном. Но теперь меняться мне поздно. Не в том я возрасте, чтобы вернуться в прошлое и начать с нуля; стать адвокатом, чтобы заняться спокойным и безопасным делом, скажем, избавлять кинозвезд от штрафов за вождении автомобиля в пьяном виде.
- Зачем? У нас здесь множество работы, поместью Пинель нужен управляющий.
Вокруг нас все затихло - насколько это может быть на юге, при неумолчном стрекоте цикад. Солнце пылало над голубыми холмами, наполняя воздух иссушающим дыханием лета. И мне нужно было только сказать "да".
Но впереди ждали другие холмы - зеленые, туманные холмы Швейцарии, которым я сказал "да" три дня назад.
- У меня есть работа, Жинетт, с которой я вполне справляюсь.
- Я не милостыню предлагаю, Луи. Тебе придется по-настоящему работать.
- И полюбить твое вино?
- Это не ужаснее твоих нынешних занятий.
Голос ее звучал жестко и напряженно, у любого другого человека я счел это признаком испуга.
Она замерла, чуть приподняв голову, с закрытыми глазами.
Я сделал шаг и обнял ее. Она, задрожав, вся прижалась ко мне и потянулась губами…
В шато громыхнул выстрел.
18
Я поспешно бросил:
- Чтобы убить, один раз никто не стреляет, только дважды. Если убили Харви, остался Мэгенхерд. Или Харви, если пристрелили Мэгенхерда. Я прав?
Она сразу присела за лавровыми кустами: старые привычки не забываются.
- Это ваш перепивший друг Харви расстреливает бутылки, как в салуне на Диком Западе.
Я тоже так подумал, но легче от этого не стало: кто сказал, что он ограничится бутылками? А "маузера" у меня под рукой не было.
Я неохотно зашагал через террасу к двери, ощущая себя мишенью размерами с пустыню.
В холле застыли три восковые фигуры. Справа, у стены - Харви, ствол револьвера опущен вниз, но вид крайне угрожающий. У противоположной стены - Морис, глядевший на него взглядом голодного вампира. Мисс Джермен застыла возле телефона, трубка которого валялась на полу. Револьвер дернулся в мою сторону.
- Спрячьте свою дурацкую игрушку. Что случилось?
- Я просто не люблю людей, невежливых с женщинами, - голос Харви звучал лениво, но тяжело, словно он с трудом выговаривал каждое слово. Может быть, к тому времени так и было.
- Все кончено. Возвращайтесь к бутылке. - Я повернулся к Морису. - Почему…
Опять вмешался Харви.
- Я услышал крик, выскочил и увидел, что этот тип на нее напал.
Мисс Джермен повернулась ко мне.
- Я хотела позвонить, а он…
- Кому?
Она уставилась на меня, широко раскрыв невинные глаза.
- Подруге… Я думала…
Я подобрал трубку, но собеседник уже отключился. Тогда я с треском бросил трубку на рычаг.
- Я запретил пользоваться телефоном. Морис вам об этом напомнил. Будем считать это недоразумением. Так кому вы звонили?
- Подруге, - она вздернула подбородок с типичной миной старшеклассницы: она не собиралась выдавать, кто подложил лягушек в постель учительницы латыни.
- Ладно, - махнул я рукой. - Но если вы нас предаете, не забудьте, какими методами пользуется ваши друзья: у вас те же шансы получить пулю, что у любого из нас. Даже больше, если меня не пристрелят первым. Харви у стены напрягся.
- О чем, черт возьми, разговор?
Я повернулся к нему, сытый по горло его пьянством и склонностью размахивать револьвером. Как бы мне не пришлось сломать ему запястье, прежде чем он успеет поднять руку…
Жинетт сказала:
- Отдайте Луи револьвер, или я вас убью.
Мы вскинули на нее глаза. Она стояла в тени, плотно прижавшись к стене и держа "маузер" обеими руками перед собой.
- Поставлен на стрельбу очередями, мистер Лоуэлл, - добавила она.
- Вы не выстрелите, - протянул
Харви, внимательно ее разглядывая: то, как она держала "маузер", доказывало: ей известно, что у нее в руках.
Жинетт презрительно бросила:
- Что же, рискните…
Лоуэлл глубоко вздохнул. Наемник-профессионал никогда не верит, что его могут побить, но сразу поймет, если это случилось. Учитывая отдачу, она опустила ствол. И если бы ей вздумалось спустить курок, он тут же был бы выпотрошен, как рыба на сковородке.
Он швырнул мне револьвер. Жинетт сказала:
- Благодарю. Пожалуйста, не забывайте, что исключительное право на стрельбу в этом доме имею я. Куда попала пуля, Морис?
Тот показал на стену возле телефона.
Жинетт протянула мне "маузер". Я покачал головой.
- Все кончено. Ему пора в постель.
Харви отсутствующим взглядом уставился на нас.
- Я с вами и без револьвера справился бы, - буркнул он.
Я пожал плечами.
- Может быть. Нас обоих учили рукопашной. Это ничего бы не доказало.
Он кивнул и зашагал по лестнице.
Я шепнул мисс Джермен:
- Принесите его бутылку.
- Может быть, ему хватит? - тем же тоном старшеклассницы спросила она.
Я устало покачал головой.
- Что нам с вами кажется, значения не имеет. Принесите бутылку.
Поднимаясь за Харви по лестнице, на верхней площадке я увидел Мэгенхерда. Харви, словно его не замечая, протиснулся мимо. И у того холодный взгляд тут же сменился на негодующий и подозрительный. Потом он повернулся ко мне и хотел что-то сказать, но я, не обращая на него внимания, прошел за Харви.
В своей комнате Харви откинул с кровати шелковое покрывало и рухнул на нее ничком. Потом с трудом перевернулся на спину.
- Кажется, я устал? - удивленно заметил он.
В комнату вошла мисс Джермен со стаканом и бутылкой виски. Я взял бутылку. Судя по всему, он неплохо с ней поработал.
Она спросила:
- Что вы собираетесь делать?
- Привести его в чувство.
Я протянул стакан Харви. Она уставилась на него, затем на меня.
- Вам на него наплевать, да?
- Кому вы звонили?
Девушка вспылила:
- В один прекрасный день вы, может быть, узнаете!
Дверь за моей спиной захлопнулась.
Харви отсалютовал мне стаканом и залпом осушил его.
- Вы думаете, что она нас предала?
- Ну, кто-то это сделал.
- Надеюсь, все же не она, - задумчиво протянул он. - Она мне нравится.
- Еще? - спросил я.
- Наверное, - он пожал плечами.
Я шагнул к столику, на котором стояла бутылка. Харви спросил:
- А в награду за примерное поведение мой револьвер мне не положен?
- Простите, я забыл. - Я рассчитывал, что Харви о нем вспомнит. Взяв револьвер, я вынул барабан, извлек стреляную гильзу. - Еще патроны есть?
- В пиджаке.
Пиджак висел на кресле. Повернувшись к Лоуэллу спиной, я пошарил в карманах и извлек патрон и баночку с таблетками - как я надеялся, снотворного. Вставил патрон в барабан, крутанул его и бросил револьвер на кровать.
Пока он разглядывал револьвер, как это сделал бы любой профессионал, чье оружие побывало в чужих руках, на дне стакана уже лежали три таблетки. Я не знал, какая нужна доза, но отдавал себе отчет, что спиртное со снотворным мешать не стоит. И все же в этом было меньше риска, чем позволить ему выпить всю бутылку.
Налив виски, я принялся искать стакан себе, выгадывая время, чтобы таблетки растворились. Сквозь цветное стекло перемены цвета он не заметит, а вкус выпивки уже полностью притупился.
Налив себе, я протянул ему стакан.
- Хорошая работа, профессор. Хотите знать, что хуже всего? Когда теряешь вкус выпивки. Просто перестаешь чувствовать. - Он сделал глоток и посмотрел стакан на свет. - Одни воспоминания о заведении в Париже, где знают, как приготовить настоящий мартини. Сразу после полудня, пока посетителей мало и есть время сделать все как следует. Там это любят. И любят людей, которые в состоянии оценить высший класс, поэтому для них готовят все как надо, медленно и тщательно, и так же нужно пить. За это уважают. Не потому, что рассчитывают на новый заказ, вовсе нет. Просто порой приятно обслужить человека, который может оценить и воздать должное их мастерству. Бармены - тот еще народ…
Харви хлебнул еще, по прежнему глядя в потолок. Говорил он тихо и медленно, обращаясь не ко мне и даже не к себе, а к двери.
- Мартини должен быть достаточно холодным, чтобы запотел стакан, - продолжал он, - но не переохлажденным. В замороженном виде все что угодно может сойти за деликатес… Господи, как я устал!
Он протянул руку, чтобы поставить стакан, но промахнулся и уронил его на ковер, выплеснув последние капли. Веки его слипались.
Я поднял стакан на стол, осторожно отошел к двери и уже повернул ручку, когда вдруг услышал:
- Мне очень жаль, Кейн. Я надеялся продержаться.
- Вы и держались. Просто поездка затянулась.
Помолчав, он сказал:
- Может быть… И если бы меня не ранили… Хотя, наверное, все равно… - Тут он повернул голову и взглянул на меня. - Вы говорили, что я такой же, как все. Но я убиваю людей, профессор.
- Это занятие можно и бросить.
Он улыбнулся, очень вяло и устало.
- Но не раньше завтрашнего вечера?
Я вышел, ясно понимая, что помощи от меня, как от пролитой на ковер отравы.
Мэгенхерд с Жинетт стояли на верхней площадке лестницы с таким видом, будто пытались найти любезные слова, но явно не смогли. При виде меня Мэгенхерд тут же отвернулся и забыл о вежливости.
- Вы не сказали мне, что Лоуэлл - алкоголик.
- Я и сам не знал, - облокотившись на перила, я полез в карман за сигаретой.
- Придется это обсудить с мсье Мерленом. Меня могли убить только потому…
- Да замолчите, Мэгенхерд, - устало бросил я. - Вы выжили вчера, и выжили сегодня. И если это не считать успехом, значит вы ничего не поняли. Если бы не он, где бы вы были?
Он наградил меня ледяным взглядом и, словно палку проглотив, зашагал вниз.
- Во время войны, - задумчиво заметила Жинетт, - задавали вопроса, правы ли мы. Ответ был слишком прост. Но кое в чем мы видно ошибались, если судить по Бернару с Элайном. Ты убежден, что прав, потому что прав Мэгенхерд?
- Может быть, - осторожно согласился я.
Она кивнула, отвечая на какой-то свой вопрос, помолчала, потом спросила:
- А если Мэгенхерд окажется прохвостом? И ты не успеешь отойти в сторону?
Для меня мысль эта была не нова. Сейчас я верил Мерлену, верил Мэгенхерду, верно оценивал ситуацию и был прав. Но может прийти день, когда я глупо ошибусь и мой клиент окажется мерзавцем, вот тогда за меня возьмутся полицейские.
Защитник сможет заявить, что клиент ввел меня в заблуждение, но я-то попадусь с дымящимся "маузером" в руке…
Я устало покачал головой.
- Все может быть, Жинетт. Но не сейчас. А в следующий раз будет то, что будет.
- Значит следующий раз все-таки будет? - Она не сводила с меня пристального взгляда грустных глаз. В бликах света каштановые волосы отливали старым палисандром.
- Жинетт, прошло пятнадцать лет. И ты не влюблена в меня.
- Не знаю, - она пожала плечами. - Я могу только ждать и помнить и, может быть, помочь, чтобы тебя не убили.
Я поморщился. Не стоило сюда возвращаться. Пятнадцать лет я держался в стороне от тихого замка. Она же упорно пыталась покончить с войной. А я приехал только потому, что для меня война все еще продолжалась.
- Я вернусь, - хрипло выдавил я.
Она грустно улыбнулась.
- Не надо, Луи. Я не прошу от тебя обещаний..
19
На север мы отправились в том же фургоне. Мы с Жинетт за рулем по очереди; внутри фургона - куча ящиков с бутылками, скрывающая трех пассажиров от непрошеных взглядов, если придется открыть заднюю дверь.
Харви нам пришлось общими усилиями погрузить на дно фургона. При этом он даже не очнулся. Мы бросили в фургон пару старых матрасов и несколько одеял, но Мэгенхерд ими не воспользовался, так как я вдруг услышал из окошка за спиной его голос:
- Как мы переправимся через швейцарскую границу, мистер Кейн?
- Нас довезут до городишки Гекс в нескольких милях на северо-запад от Женевы. Там мы сойдем перейдем границу возле аэропорта.
Как я и ожидал, восхищения не последовало.
- Но вы же говорили, что нужно попасть в большой город, где можно взять машину напрокат. Тогда почему не Эвиан? Оттуда через озеро можно попасть в Лозанну.
- Таких решений от нас и ждут. Нет, граница возле Женевы гораздо удобнее. Ее почти невозможно контролировать - там поля, фермы и десятки дорог. Границу мы просто перейдем пешком.
- В войну ее стерегли, - возразил Мэгенхерд.
- Да, только вы бы не поверили, сколько людей даже в то время перебрались в Швейцарию. Власти даже построили там большой лагерь для перемещенных лиц.
- Мистер Кейн, - холодно заметил он, - в швейцарской тюрьме ничуть не лучше, чем во французской.
- Зато гораздо чище. Я надеюсь, что швейцарская полиция нас не ищет. Заняться этим они могли бы только по просьбе французских коллег, а Сюрте вряд ли признает, что упустила нас. По крайней мере пока.
Я продолжал надеяться, что нам все же удастся выскользнуть из концентрических кругов погони. Если не поступит сведений с границы, жандармерия будет считать, что мы еще во Франции. И тогда все в порядке. Я был уверен, что разбитый "ситроен" уже нашли, и многое зависит от того, как скоро установят, что он принадлежит Мэгенхерду. Перестрелка да еще спрятанный в роще "рено" вынудят прочесать окрестности как следует.
В известном смысле это было бы нам на руку. Тогда пропадет интерес к северному маршруту, но зато могут решить, что оставшись без машины, мы прячемся в каком-нибудь укромном месте.
Вряд ли жандармы вспомнят старые тропы Сопротивления или шато Пинель. Ведь я по-прежнему считал, что о моем участии в деле никто не знает.
Конечно, если Харви схалтурил и полиция нашла на "ситроене" отпечатки моих пальцев… Но с чего они возьмут, что они мои? Во Франции меня никогда не арестовывали. Конечно, когда я числился в посольстве, Второе Бюро могло приобщить к своей коллекции мои отпечатки - сведения обо мне у них безусловно были… Вот если станет известно, что Мэгенхерда сопровождаю я, тогда припомнят и о старых каналах Сопротивления через границу у Женевы…
Вокруг нас шла жизнь шла своим чередом. Жинетт крутила руль, словно заправский дальнобойщик, время от времени лицо ее освещал свет встречных фар. Дымя сигаретой, я наблюдал, как спокойно и уверенно она делает свое дело. Фургон взбирался в гору в сторону Савойи.
Я спросил:
- Что ты скажешь, если нас остановят?
- Я в самом деле везу часть вина в Женеву: два ресторана закупают "Пинель". И в Гексе есть хороший ресторанчик, постараюсь продать им несколько ящиков.
- А почему выехали в такую рань, мадам?