- Как насчет материалов судебно-медицинской экспертизы тела Колешки? - поинтересовался следующим вопросом Степаненко. - Я уже говорил, что та документация, которую выдали на руки Ире, никак не удовлетворила меня.
- Удалось поговорить с одним из довольно незначительных человечков из милицейской команды. Труп сильно обезображен, но раз жена признала, что это именно ее муж, Алексей Колешко, последующая задача упростилась.
- Что Шмаков? Виделись?!
- Прессы боится как черт ладана. Удалось собрать только слухи. Насчет его так называемых дочерей…
- Думаешь, он влип в историю со своим пристрастием к маленьким девочкам?
- Абсолютно возможно.
- Н-да, негусто. Слежку за собой не чувствовал?
- Только в последний день. Проводили на поезд… Слушай, Максим, что это у тебя за болванка на руке.
Степаненко улыбнулся:
- Готовлюсь к сражению.
Чтобы рука не отвыкла от точного веса оружия, Максим держал прибинтованным к руке по нескольку часов в день груз, равный весу пистолета.
- А, маленькие чекистские хитрости? - съехидничал Евстигнеев. - Слушай, это твое дело с Губерманом и компанией поразительно смахивает на дело о другом представителе древнего восточного народа.
- Ну? - уставился на друга Степаненко.
- Прошлой зимой в Арсеньевске был убит некто Карпов. Сошло бы это преступление за заурядное нападение с целью грабежа, если бы киллеры слегка не лопухнулись.
- Карпов? Постой, постой, - Степаненко оживился. - Шмаков упоминал эту фамилию, называл причины преступления, но я не придал его словам большого значения. Давай, расскажи…
- Дело было зимой. Мороз загнал киллеров в подъезд, и они топтались так долго, что их видели жильцы. Это раз. А два - грабители не взяли деньги, зато прихватили папку Карпова с секретными документами. Их повязали прямо на вокзале. Содержимое папок изумило следователей. Дело сразу замурыжили. Именно это и дает основание полагать, что Карпов занимался своего рода вымогательством у заокеанских хозяев.
- Почему ты предполагаешь, а не утверждаешь? Ты что, дела не видел?
- Разогнался. А кто мне его выдаст? Я пробовал, да ничего не вышло, - махнул рукой Евстигнеев. - Следователи и близко не подпускают к материалам. Вероятно, у этого Карпова было на руках то, за что американцы могли выложить приличную сумму. Карпова убрали очень грамотно - ломиком по голове. Ведь это не заказуха, а тяжкие телесные… Расследованием занялись по линии уголовного преступления. До того, как оперативники появились в офисе Карпова, кто-то там хорошенько пошуровал и, надо думать, унес то ли компромат, то ли ценнейшие сведения, представлявшие собой гостайну.
- То есть Карпов шпионил?
Евстигнеев уставился на Степаненко.
- Что ты вытаращился?
- В ФСБ кто работает: ты или я? В том-то и дело что шпионил. Право предполагать это дают документы, с которыми мне удалось познакомиться знаешь где? У Богомолова!
- И что ты из них узнал?
- Я видел фотографию цилиндрика в иридиевой оболочке величиной с наперсток. С торчащими, как у паука, лапками контактов. Некий суперпроцессор. Правда, опытный образец и не доведенный до промышленного производства. Его рассекретили, потом, в связи с изменившейся международной обстановкой - войной на Балканах, военные наложили лапу на этот секрет. Богомолов сам отдал им копию документации и опытный образец.
- М-м-да, - вздохнул Степаненко. - Тут сам черт не разберется…
- Самое интересно то, что в деле об убийстве Карпова тоже фигурирует фамилия нынешнего мэра Арсеньевска Рогожцева. Они были совладельцами какой-то фирмы.
- Это уже кое-что, - обрадовался Максим. - Ведь Рогожцев с Губерманом тоже не сумел поладить, судился.
- Сдается мне, что если ты выйдешь на Ар-таханова, он может рассказать много интересного. Дело ведет следователь Зверев. По отношению к прессе на все сто процентов оправдывает свою фамилию.
- Я выйду на Зверева и попробую расколоть Артаханова, - сказал Степаненко.
В голосе его звучала уверенность. Но прошло несколько дней и уверенность Максима стала уменьшаться.
Все попытки пробиться на прием к Звереву через секретариат МВД оказались тщетными. Как только узнавали, что их беспокоят из ФСБ, сразу отсылали к пресс-службе МВД, мол, вся доступная информация находится там. Пресс-секретарь забалтывал дело. После нескольких неудачных попыток выйти на контакт другим путем Степаненко понял, что следователь Зверев не желает с ним встречаться. Вот тебе и "плотное взаимодействие" двух ведомств, между которыми всегда была и будет конкуренция.
Разумеется, если бы Степаненко работал официально, а не в частном порядке, добраться до Зверева ему помогло бы предписание своего собственного начальства. Но выхлопотать подобное предписание без ведома последнего было невозможно. "Химичить" Степаненко не решался. Он даже достал телефоны специальной следственной бригады, занимающейся делом Артаханова, пробовал дозвониться наобум - безуспешно. Воркующий женский голос всякий раз отшивал его. Впрочем, что было бы, если он дозвонился? Что можно узнать за три-пять минут телефонного разговора, если не видишь ни лица собеседника, ни его жестов?
Степаненко вообще не любил вести заочные разговоры. Что за разговор, если ты не видишь собеседника? Плюс постоянный, въевшийся в плоть и кровь страх, что обоих могут подслушать "добровольные" помощники, а на поверку - стукачи из своих. Вот и приходилось свято верить в утверждение, что более семидесяти процентов информации содержится в интонации и поведении собеседника, нежели в обыкновенных словах.
В конце концов Степаненко решил организовать со Зверевым неформальную встречу. При этом был риск нарваться на крупные неприятности - следователя охраняли несколько "шкафов" с пуленепробиваемыми затылками.
Всеми правдами и неправдами Максим достал домашний адрес Зверева, начертил на листке схему, как он добирается на работу, пометил крестиками, где он мог случайно выйти из машины. Степаненко действовал так, словно хотел совершить на Зверева покушение.
Из этой затеи ничего не вышло. Зато помог случай. В ближайшую субботу в МВД отмечали свой юбилей. В Кремле по этому поводу устраивали торжественный прием. Степаненко узнал, что Зверев будет на приеме. Какая возможность как бы чисто случайно подступиться к следователю и завести разговор на нужную тему. Но где достать пригласительный билет на прием?
И вот неожиданно накануне его вызвал к себе начальник управления.
- Сходи в Кремль, - сказал он, - а то, я вижу, ты скучаешь без работы. Особенно по выходным.
Подколку Степаненко понял.
В субботу рано утром Степаненко достал из шкафа свой лучший парадный костюм горчичного цвета, яркий галстук. Лучшей возможности познакомиться со Зверевым трудно придумать.
В Кремле все было как обычно. Множество приметных лиц отирались друг возле друга, шушукались, плели свои вечные интриги в ожидании Президента. Здесь, в Георгиевском зале, можно увидеть самые различные, порой трудновообразимые варианты собеседников. Вот Кин-дер-сюрприз Сергей Кириенко при помощи акцентированной жестикуляцией разговаривает с Кремлевскими бровями - Виктором Черномырдиным. Вот мирно беседуют Степашка и Макси-мыч. Это настоящий и предыдущий премьеры. Вот шастает в поисках собеседника Скорый без расписания - министр Аксененко. Говорят, в последнее время он в фаворитах у Ельцина… Вот глава президентской администрации с блестящим лбом Александр Волошин по прозвищу Сахарная голова мирно толкует с неприступным, как скала, генералом Лебедем, который не нуждается ни в каких кличках.
Надобность в подобном приеме была относительной. Просто руководителю державы нужно в очередной раз после лежки в ЦКБ появиться перед публикой в самом что ни есть лучезарном виде, произнести чеканные фразы в зале с хорошей акустикой, вручить кресты и звезды, подержать бокальчик с шампанским.
Зверев был широкоплечий мужчина с вдумчивыми глазами. Максима подвел к нему один знакомый из структур МВД, когда-то работавший на пару с ним. Поговорили о том о сем. Степаненко понял, что Зверев не тот человек, от которого можно что-либо узнать, не сделав ни одного вопроса, хотя он и говорил о том колоссальном давлении, которое оказывают на следствие те или иные промышленно-финансовые группы, о могуществе своего подследственного Артаханова, который продолжает влиять на события, оставаясь за решеткой.
Потом, после торжественной части, когда пришло время тостов, они все втроем и сели вместе за стол.
- А ведь я, Иван Евдокимович, - сказал Степаненко, выбрав удачный момент, когда они остались одни за столом, - не могу пробиться к вам на прием… И как раз по делу Артаханова.
Зверев остановил взгляд на майоре. В его глазах светилась усталость.
- Нет, нет, - быстро проговорил Степаненко. - Меня не интересуют банковские дела… Меня интересует всего лишь один частный случай по делу об убийстве коммерсанта по фамилии Карпов. Поскольку я знаю, что организация Артаханова подменяла собой Арбитражный суд, то есть занималась выколачиванием долгов, а Карпов как раз пострадал от этого. В печать просочилась информация, что в этом деле фигурирует фамилия некоего Рогожцева. Он сейчас мэр небольшого городка.
- Вы хотите узнать что-то конкретное? - насторожился Зверев. - В этом деле полторы тысячи эпизодов.
- Да нет, - ответил Степаненко равнодушно. - Давайте, нежели говорить о бандитах, лучше поговорим о чем-нибудь другом, более приятном.
Но дело было сделано. Зверев, как истинный профессионал, и тем более рьяная тягловая сила расследования, не мог говорить ни о чем, кроме как о работе. Именно на это Степаненко и рассчитывал.
- Вы совершенно правы, - сказал Зверев. - Есть множество вещей, разговор о которых будет гораздо приятнее, чем разговор о концерне Арта-ханова. Правда и в том, что целью Артаханова было создание глубоко законспирированной преступной организации, связанной с проблемами неплатежей.
Зверев с подозрительностью посмотрел на Максима, слегка постучал по краю тарелки, как бы привлекая внимание слушателей, и продолжил:
- Я поражаюсь, как Артаханов умело использовал пробелы действующего законодательства. Надежно подбирал кадры и фактически с момента регистрации своей структуры в Минюсте занялся противоправной деятельностью. О-о! Как они широко размахнулись. Проникали в каждую щель, как тараканы. Сдается мне, копировали ваше ведомство.
- На что вы намекаете, Иван Евдокимович, - протестующе произнес Степаненко. - Уж не на то ли, что кое-кто из наших советовал Артаханову, каким образом структурировать свою криминальную шарашку?!
Зверев выпил рюмку водки, поморщился, словно на него вылили ушат холодной воды.
- Вы же не знаете, молодой человек, - проговорил он, - что сообщество работало как часы: организаторы и руководители были своеобразной заводной пружиной этих часов. А это все, извините, бывшие кэгэбэшники и менты. Подтянутые, дисциплинированные, пунктуальные…
- В самом деле это бывшие сотрудники КГБ и МВД? - поразился Степаненко, чтобы раззадорить следователя.
- В основном, - кивнул Зверев. - А вот общественными связями и улаживанием конфликтов с привлечение коррумпированных лиц занималась юридическая служба… И что самое интересное, - Зверев поднял рюмку, - все юристы у них не просто с красными дипломами, а имеют различные ученые звания… Ваше здоровье.
Когда Зверев пил, его кадык выписывал сложную траекторию. - Это я вам рассказал кое-что о структуре… Но вы хотели узнать о ком-то конкретно? - спросил Зверев после закусывания.
- Да-да, - кивнул Степаненко. - О господине хорошем Рогожцеве Андрее Федоровиче.
- А кто это?
- Темнить не буду. Это нынешний мэр города Арсеньевска, - доверительно проговорил Степаненко.
Зверев закрыл глаза, стал вспоминать. Яблоки глаз бегали под кожей век.
- Нет, не припомню, - сокрушенно вздохнул он.
- Если вы разрешите мне нанести визит Ар-таханову в его уединении, я бы напрямую спросил его об этом, - почти равнодушно проговорил Степаненко.
Зверев бросил быстрый взгляд на Максима:
- А ты, майор, хитрец. Я готов ответить на любой твой вопрос. Подготовиться и ответить. Но пускать тебя к Артаханову не намерен.
- Не намерены? А если будет предписание… - Степаненко указал большим пальцем правой руки в потолок, - сверху?
- Ну, с разрешения вышестоящего - пожалуйста. Э-э, майор, чехарда какая-то пошла, - следователя слегка развезло, но он держался. - Раньше служишь-служишь и знаешь, когда и через сколько лет кто где будет сидеть. А теперь - прыгают как блохи. Они все, - следователь тоже ткнул пальцем в потолок, - из замов и управделами администрации Президента вскакивают в кресла то секретарей СБ, то в директорские кресла…
- Это который нынешний? - улыбнулся Степаненко.
- Который нынешний. Он секретарь Совбеза и директор ФСБ, - хитро улыбнулся Зверев. - Вот от него-то писульку ты и принеси. Чтобы мне потом боком этот твой визит к Артаханову не вылез. Нет-нет, прыткие в вашем ведомстве ребята. Того и гляди, нынешний в премьер-министры угодит. Надо же!
- Ваш уже угодил, - произнес Степаненко, намекая на Степашина. Зверев не сдержал улыбку.
- Ну тогда давай за это и чокнемся, - предложил он.
Они выпили.
"Зверев хочет подстраховаться и посылает меня к Путину, - подумал Степаненко. - Это хорошо, от Путина предписание я как-нибудь достану…"
Владимира Путина Степаненко знал как облупленного - когда-то давным-давно на занятиях каратэ были спарринг-партнерами. Потом их пути-дорожки разошлись. Путин был старше
Степаненко, имел тягу к администрированию, управлению. Обладал большой амбициозностью. Почему такому и не карабкаться вверх по карьерной лестнице? Тем более, если есть поддержка. Это только им, таким, как Степаненко, подставлять головы под чугунные кулаки братвы, брать шпионов, вырывать "заблудшие" души из лап сектантов.
Впрочем, к Путину тоже еще надо добраться. В последнее время шеф ФСБ вертелся, как волчок. Причем только в самых верхах, где-то возле Президента.
- Хорошо, - сказал Степаненко Звереву, подымаясь. - На днях у вас такая бумага будет.
- Ты уж извини, - полковник тоже встал и развел руками. - Дружба дружбой, служба службой.
Глава XXXII. Маленькие подвижки
Несколько дней ушло на то, чтобы дозвониться до Путина. Степаненко без конца напоминал помощникам, чтобы те сообщили директору ФСБ, что звонил майор Степаненко, что есть разговор на два слова.
- Кто вы такой, Степаненко? - спрашивали у него помощники. - Из какого отдела? Кто ваш начальник? Почему напрямую? У вас план, а у нас расписание, нет ни одной свободной минуты… А тут какой-то Степаненко.
- Владимир Владимирович знает. Просто назовите мою фамилию - Лев-чен-ко! - с просительными нотками говорил в трубку Максим. -
Из управления по борьбе с религиозными сектами экстремистского толка.
- Вам назначено? Эта встреча по плану? - слышался шелест бумаги. - Ваше управление отчитывается через месяц, что за чехарда?! У вас что, начальник в отпуске?
- Нет, но вы сообщите… Лев-чен-ко моя фамилия.
С Путиным Степаненко перестал поддерживать знакомство еще до назначения его на должность директора ФСБ. Но когда его представили Путину уже как директору в качестве лучшего специалиста управления, не однажды глубоко внедрявшегося в ту или иную тоталитарную секту, Путин дружески улыбнулся и обнял его, назвав при этом "старым приятелем", а впоследствии ставил Степаненко в пример остальным, как профессионала высочайшего класса, хотя сам Степаненко таковым себя не считал.
Конечно, Максим был доволен подобными отношениями и никогда не злоупотреблял доверием.
И вот, кажется, пробил час, когда можно было и побеспокоить "старого приятеля".
В конце концов Максим так надоел помощникам и секретарям, что те уже не поднимали трубки, и ему повезло - в наушнике неожиданно раздался голос самого Владимира Владимировича. Степаненко быстро назвался.
- А, майор, специалист по сектам. Ты так позвонил или по делу?
- И так, и по делу. Как ваши дочки?
- Растут, - устало ответил Путин. - Давай лучше сразу к делу.
- Мне нужно встретиться с Артахановым.
- Артахановым? Это который по банкам?! В чем дело?
- МВД его некоторым образом опекает. Не дают встретиться…
- С Артахановым? Он что, ваххабит, что ли?
- Да нет, - ответил Степаненко и в двух словах обрисовал ситуацию. Рассказал о насильственной смерти Колешки - друге детства, о научном коллективе, который рассекретили, и что в региональном управлении ФСБ не посчитали нужным иметь за многолетними разработками этого коллектива соответствующий контроль. В результате - снова смерть. На этот раз коммерсанта…
Путин хмыкнул.
- Кто этим занимается?
Это был вопрос, которого Степаненко боялся больше всего. Ответ на него невозможно было ни придумать заранее, ни опустить - надо было говорить правду. Но две секунды молчания Путин расценил по-своему.
- Я понимаю, - сказал он, - что сама по себе ФСБ системообразующая структура, которая при помощи спецсил и спецсредств изнутри контролирует практически все силовые ведомства, в том числе и саму себя…
- Да-да, - быстро согласился Степаненко. Он сообразил, что Путин думает, что он, Степаненко, собирается кого-то "подсидеть".
- Чем я могу помочь? - спросил Путин. - Ведь основная задача моей… нашей спецслужбы обеспечивать достоверной информацией свое политическое руководство. Этим обеспечиваются национальные интересы страны.
Путин был в своем амплуа - говорил общими и вполне обтекаемыми фразами.
- Владимир Владимирович, речь идет именно об этих самых национальных интересах, - скрывая вздох, произнес Степаненко.
- Что же конкретно я могу сделать для тебя?
- Нужно предписание в МВД о допуске к подследственному Артаханову.
- Зайдешь в секретариат, я подпишу.
В трубке раздались короткие гудки.
Лишь пару дней спустя, возвращаясь к этому довольно странному разговору, Степаненко понял, почему Путин в обход заведенных правил и служебных инструкций решил исполнить просьбу майора из низового звена ФСБ. Директор ФСБ сидел на чемоданах - буквально на следующий день Путин Владимир Владимирович был представлен Борисом Ельциным Государственной Думе в качестве претендента на пост главы правительства.
Сыграло простое человеческое чувство - идущий на повышение чиновник всегда необычайно чуток к любым, даже не совсем законным, просьбам своих подчиненных.
Молоденькая секретарша с напудренным носиком окинула глазом Степаненко с ног до головы, как бы давая оценку его одежде, прическе, манере держаться.
"Видно, из ФСБ, - думала она. - Ну и что из того? Однако он хорошенький и такой молодой, не то что мой полковник…"
Этот вывод не очень ее обрадовал и, наморщив свой лобик, она спросила тем официальным сухим тоном, которым могут разговаривать только секретарши, которые имеют некоторую власть над своим начальником.
- Вы к полковнику Звереву?
- Не к полковнику Звереву, а к товарищу Звереву.
- Извините, он теперь не принимает. Важное совещание.
- Что же, я подожду. Время есть.
- Хотите, ждите, только я должна сказать, что… начальник не любит, когда в приемной сидят посторонние лица.