А тут еще этот Сохадзе вытащил из-под плеча оружие - громадный, словно дуэльный, пистолет, и заткнул его за пояс.
"Может, согласиться? Но потом, что будет потом?" - подумал Алексей и начал готовиться к драке. Нет, его на испуг не возьмешь. В конце концов он когда-то на третьем курсе ходил на секцию каратэ и не без успеха.
И надо было такому случиться, что в этот момент в спальню забежали его дочери. Пришли проститься на ночь. Обе с куклами проскользнули мимо Сохадзе, расставившего ноги в каких-то почти ковбойских то ли сапогах, то ли в ботинках, взобрались на диван к Колешке, поцеловали в щеки и стали разглядывать незнакомцев. Жуткий, мертвящий страх овладел Колешкой. Ведь этому уроду с пистолетом за поясом ничего не стоит отобрать чью-то жизнь.
Колешко с трудом совладал со страхом, выпроводил дочерей и не своим голосом произнес:
- Сколько я получу лично?
- Вот это другое дело, - Губерман суетливо потер руки.
Как оказалось, деньги должны быть поделены на пять частей.
- Как я понимаю, трое соискателей гранта здесь, - сказал Колешко. - Кто еще два?
- Кто? - уставился на него Губерман. - Шмаков и Богомолов…
- Богомолов?! - воскликнул Колешко. - Как?
Что начальник местной ФСБ Шмаков мог участвовать в афере, Колешко понимал, но чтобы Богомолов, академик, его учитель, всеми уважаемый наставник, кристальнейшей души человек, и вдруг связался с Губерманом, мошенником, когда-то отсидевшим за свои проделки три года, молодой ученый отказывался верить.
- А вот так, - почему-то торжествующе произнес Губерман. - Без его, так сказать, услуг, успех нашей экшен не имел бы места быть…
И тут Колешко вспомнил, что академик Богомолов недавно женился. Взял жену, годившуюся ему не то что в дочери - во внучки. Свой поступок объяснял словами Гёте, когда-то в семьдесят лет влюбившегося и добивавшегося руки семнадцатилетней девицы: "Alles, immer noch Maed-chen". Что означало в переводе Василия Илларионовича - девочки прежде всего.
Раз Богомолов не упустил случая разжиться деньгами, то почему он, Колешко, должен отступаться?
Выпроводив гостей-проходимцев, свалившихся как снег на голову, Колешко охватил голову руками и крепко задумался.
Как быть? Что делать?
Первым желанием было немедленно бежать куда-нибудь, где есть телефон и звонить в Москву другу детства, ныне майору ФСБ Максиму Степаненко.
Он даже натянул на ноги брюки, но не застегнул молнию - так и остался сидеть с совершенно спутавшимися ногами и мыслями.
То, что он так берег, лелеял в мечтах, оказалось попранным, использовано нечистоплотным дельцом в целях личного обогащения. Впрочем, скорее всего Губерман использовал только те отчеты, которые Колешко подавал Богомолову, научному руководителю проекта. Все это старье, хотя и засекреченное. У Колешки было кое-что посущественней. Одно опубликование в научных журналах того, что уже им сделано, вызовет сенсацию в научном мире. Ему уже удалось добиться того, что суперпроцессор "Эльбрус-3", как он его окрестил, по размерам не больше пальчиковой батарейки питания. Предшественник этого изделия - "Эльбрус-1" - был размером с печатную машинку. "Эльбрус-2" так и остался в чертежах - финансирование прекратили, коллектив, работавший над миниатюризацией и увеличением мощности процессора, развалился… И только он, Алексей Колешко, жертвуя всем, в одиночку продолжил работу…
Черт бы побрал этого Губермана! Ведь все данные, даже устаревшие, о проекте, который этот идиот представил на конкурс, до сих пор засекречены! Выходит, если он станет участвовать в этой мошеннической сделке, получит хоть какую-то толику денег от Юджина Грина, то ему светит статья! Фактически это шпионаж в пользу иностранного государства.
Тьфу, вот пакость! Шмаков, кэгэбист Шмаков тоже дольщик, подельник. Вероятно, именно он снял гриф секретности. И Губерман первый попользовался ситуацией. Опять-таки, почему же тогда он, Колешко, не может получить причитающиеся ему денежки?
А если Шмаков… нарушил закон, и данные до сих пор являются гостайной? Тогда фактически на Шмакова ляжет вся ответственность…
Голова трещала от напряжения. Нет, обращаться к Степаненко рано. Колешко снял брюки и прилег на кровать. Дверь отворилась. Колешко знал, что на пороге спальни стоит Ира, его жена. По запаху ночного крема он понял, что Ира сегодня хочет спать с ним. Вот, приспичило. Он даже не повернулся к ней - ему было не до нее.
Постояв с минуту, жена ушла.
Нет, надо использовать возникшую ситуацию на все сто процентов в свою пользу. Не на двадцать процентов, как ему предлагали, а на все сто! Тогда у него появится реальный шанс довести проект до завершающей стадии! В противном случае ему корпеть еще пять-десять лет. И кто-то другой обгонит его.
Колешко вскочил, схватил с прикроватной тумбочки сигареты, жадно закурил.
Тьфу, какая гадость этот табак, эта ужасная питерская дешевка!
- Нет, я не должен курить эту вату, пропитанную никотином, - прошептал он. - Я возьму то, что по сути дела принадлежит одному мне… И не буду курить вообще, хватит…
И не надо бояться, что его могут посадить за передачу секретных данных иностранцу. По опыту общения с представителем ФСБ, курировавшему закрытое НИИ, он знал, насколько сложно доказать, что тот или иной секрет стал достоянием гласности как результат целенаправленной сделки. Напечатали статью, проглядели… Ну участвовал в международном конкурсе и невольно выдал то, что до сих пор считалось засекреченным. А об этом уже весь мир давно знает…
Нет, до получения денег с ФСБ связываться не стоит. Это бессмысленно. Уж во всяком случае деньги у него отберут. А он знал, как ими распорядиться. Нет, себе он и гроша не возьмет. Ему нужны средства, чтобы продолжить работу. Ведь он ясно представляет конечную цель и вышел на финишную прямую…
Колешко относился к тому типу ученых, которых не интересовала ни мировая слава, ни возможное присуждение Нобелевской премии. Просто он делал рывок в совершенствовании процессоров. Быстродействие нового процессора на порядок, а при дальнейшем усовершенствовании на два порядка больше, чем у ныне существующих самых быстродействующих западных аналогов. И сотворит это чудо он - русский ученый Алексей Колешко.
Но прежде всего для осуществления мечты нужны были деньги, обыкновенные деньги. Молодой ученый принялся разрабатывать план, как обставить двух мошенников, предложивших участвовать в сделке.
Глава IX. Операция в ресторане
Сценарий Колешки заключался в следующем. "Жигули" он поставит у парадного входа в ресторан. Это для отвлечения внимания. Уходить же будет на другой машине. За два дня до передачи денег Колешко попросил Максима Степаненко дать доверенность на автомобиль "Ауди". Пояснил, что якобы его "Жигули" нуждаются в серьезном ремонте, а у него появилась кое-какая постоянная клиентура. Дело было в том, что недавно Ира плакалась Максиму на бедность, тот одолжил денег. Им, эфэсбэшникам, хорошо. Оклад приличный, и по большей части ничего особенного не делают, груши хреном околачивают. Степаненко с сектантами воюет… И вот он, Колешко, молодой ученый, был вынужден оставить лабораторию и заняться добычей денег путем частного извоза для возврата долга. Таким образом, просьба дать доверенность на автомобиль, чтобы недельку, пока якобы "Жигули" в ремонте, потаксовать, была вполне обоснована. Именно иномарку друга Колешко заранее поставил во дворах за рестораном. Колешко намеревался покинуть ресторан через черный ход. Разумеется, с деньгами.
Конечно, возникнут проблемы. Но в институте Алексей занимался и боксом, и подводным плаванием, и даже на каратэ довелось походить. В крайнем случае - применит оружие. Недавно приобрел на "Луже" у залетного эстонского коммерсанта весьма удобный газовый пистолет с двумя обоймами. Одну обойму выстрелял в лесу для тренировки. Заряды смешанные: слезоточивый газ и мельчайшая, как мак, дробь. Говорят, сносит кожу с лица за милую душу.
Таким образом он намеревался просто-напросто уйти, убежать и от Губермана, и от этого противного грузина Сохадзе, который, как он понял, обеспечивал силовую поддержку аферы.
Но вот что будет потом? Колешко не особо задумывался. Когда у него будет десять тысяч американских баксов, сам черт ему будет не брат. Возможно, он раздаст деньги равными долями всем тем, кто уже не верит в конечный успех проекта и перестал ему помогать. Может, он заберет жену и детей, образцы своего изделия "Э-3" и исчезнет, растворится.
Нет, это глупо. Если бы у него была сумма в десять раз большая, это было бы реально. А за десять тысяч особо не разгуляешься. Но главное - для продолжения работы ему нужна лаборатория.
Разумеется, если все выйдет удачно, последуют наезды и Губермана, и этого узколицего бандита Сохадзе. Придется потерпеть. В случае - припугнуть милицией, ФСБ. В конце концов не он сам, а Губерман затеял эту опасную игру.
Нет, все будет по-другому. Скорее всего, он часть денег раздаст коллегам по работе, часть оставит для будущего, возможно, некую часть придется отдать бандитам, тому же Сохадзе. А вот Губерман не получит ни шиша!
Колешко еще раз поправил галстук, искоса взглянул на штанину - не слишком ли заметны дырки. Перевел глаза на часы. Кажется, пора. Но прежде он решил выглянуть на улицу. Толкнул стеклянную дверь, вышел наружу, прошелся вдоль улицы. Среди припаркованных авто выделялась "Волга", возле которой крутились какие-то два типа. Когда Колешко появился на улице, оба отвернулись и со скучающим видом стали рассматривать прохожих на тротуаре противоположной стороны улицы.
Колешко вернулся в фойе, наблюдая за отражением улицы на стекле двери. Вышло так, что как только он повернулся, оба молодчика посмотрели ему вслед.
"Пастухи! - понял он. - Уже на месте… Значит, я подстраховался не зря. Ну и стойте… Флаг вам в руки!"
Он мог только догадываться, что должны были делать "пастухи". А перед Леонидом Яровым, по кличке Ярик, и Ашотом Мирцхулавой, по кличке Мирча была поставлена задача предельно четкая: отобрать деньги у молодого ученого прямо на выходе из ресторана, инсценировав разбойное нападение. Если клиент станет артачиться - применить силу. Губерман для большей убедительности попытается вступиться за клиента, но ему пригрозят огнестрельным оружием. Со-хадзе должен был повалить Колешко и прикрыть собственным телом. Якобы спасая от бандитской пули молодое научное светило. Бить можно только Губермана - тот безоружен. Важно, чтобы рядом оказались случайные прохожие. В качестве свидетелей для возможного будущего разбирательства. Но до этого дело вряд ли дойдет.
Если нападению что-то помешает - милицейский наряд, патруль или что-то еще, операция переносится на парковочную стоянку.
Предусматривался еще и третий вариант. Это уже на тот случай, если возле ресторана ничего не получится. На двух автомобилях, "БМВ" и "Волга", настичь желтые "Жигули" номер такой-то, подстроить небольшую автокатастрофу и завладеть находящимся в "Жигулях" черным чемоданчиком. Одним словом, тем, в чем будут деньги.
Последний вариант развития событий был наименее желателен. Хотя оба, Ярик и Ашот, в своих сугубо специфических кругах славились тем, что могут "на тачках делать понты".
Потому-то Сохадзе и взял их на дело. Дело несложное, не грязное, и даже вообще без "мокрухи". Клиента было приказано бить "сильно, но осторожно", беречь его светлую голову. В случае, если окажет сильное сопротивление, станет дергаться, можно слегка по этой самой светлой голове пристукнуть. Но не насмерть, а так, чтобы эта самая голова впоследствии варила.
В ресторане еще не начался музыкальный бум, но посетители довольно быстро заполняли зал. Колешко опознал "свой" заказанный столик. Он был накрыт на четыре персоны. Графинчик с водкой - в бисерной росе, оранжевая икра заманчиво тускнела ядреными шариками.
За несколько минут до девяти появились гости. Юджина Грина Колешко узнал сразу. Он подошел к столику в обществе Бориса Губермана и Владислава Сохадзе.
После шумных приветствий, обоюдосторонних выражений радости и поздравлений с успехами в работе, символического пригубления рюмок перешли к собственно деловой части встречи. Юджин Грин оглянулся - не наблюдает ли кто за их столиком - и подтолкнул ногой небольшой кожаный дипломат к ногам Колешки. Алексей взял дипломат, удивившись, зачем для десяти-пятнадцати тысяч такая большая тара, да и вес дипломата удивил. "Пару кирпичей к сумме добавил, не иначе", - подумал он.
Юджин Грин незаметно передал Колешке небольшой листочек с четырехзначной цифрой. Алексей понял, что это код замка и тут предложил тост. Сохадзе, увидев, что у Колешки неполная рюмка, попытался долить.
- Мне нельзя, - отвел его руку Алексей. - Я за рулем.
Зато собеседники не отказали себе в удовольствии выпить.
В ресторанном зале становилось все многолюднее. На возвышении тренькали на гитарах, настраивая инструменты трое музыкантов. Несколько пар отрешенно танцевали между столиками под звуки фонограммы.
- За дружбу, - снова предложил американец.
- За дружбу, - согласились Владик и Губерман.
Колешко не удержался и незаметно для соседей набрал код, нажал на кнопки замка дипломата. Подпружиненная крышка поднялась. Молодой ученый глянул вниз. От того, что он там увидел, у него захватило дух, а голова буквально закружилась. В дипломате ровными плотными рядами лежали увесистые пачки американских долларов. Даже с первого взгляда их было так много, что никак не могло быть ни десять, ни пятнадцать, ни даже сто тысяч долларов. В дипломате была кошмарная по понятиям Колешки сумма!
Молодой ученый справился с охватившим его волнением и тут же захлопнул крышку дипломата. Быстро прикинул. Сотки! В каждой пачке по сто бумажек. Это десять тысяч. Всего упаковок штук пятнадцать-двадцать. Если в два ряда - то все тридцать-сорок. Кого это Губерман решил объегорить?
Кровь прилила к лицу. Колешко ухватился за графинчик с водкой.
- Ты же за рулем? - уставился на него Губерман.
- Полрюмки можно, - ответил Колешко, но налил полную.
"Гады, - подумал он, выпив, - в дипломате, может, полмиллиона баксов… Кого это они решили на…?"
- За встречу, - поднял рюмку Сохадзе, - и чтоб не последняя.
Народу становилось все больше и больше. Музыканты ударили по струнам. Невообразимый грохот заложил уши. Возле возвышения собрались танцующие.
Раскрасневшиеся Сохадзе и американец громко разговаривали.
"Пора!" - решил Колешко и почти прокричал на ухо Губерману:
- Мне надо позвонить.
- Пожалуйста, - проговорил тот и вынул из внутреннего кармана мобильный телефон.
Колешко дрожащими от волнения руками стал набирать номер.
- Дай я наберу, - предложил Губерман.
- Зачем вы меня обманули, - спросил Алексей.
- Тебя никто не обманывал, - ответил Губерман, возясь с телефоном. - Так вышло.
Колешко быстро встал и пошел среди танцующих, крепко сжимая в руке ручку дипломата. Сохадзе метнулся наперерез к выходу из ресторана. Колешко завернул за возвышение, на котором играли музыканты. Там находилась дверь, через которую входили и выходили официантки. Через этот вход он попал в длинный коридор с множеством боковых входов. Он увидел Сохадзе, который уже догнал его в этом слабо освещенном коридоре. Колешко выхватил пистолет и выстрелил в Сохадзе. Тот охватил лицо руками и упал на колени. Колешко свернул в первую попавшуюся дверь и очутился в зале, где стояли плиты, котлы, среди которых суетились женщины в белых халатах. Он увидел в конце дверь и метнулся туда. За дверью была лестница. Алексей спустился по ней и очутился на заднем дворе ресторана. Перебежал площадку и перемахнул через небольшой кирпичный забор с ровными отверстиями в половину кирпича. Увидел, что из ресторана выскочил растерянный Губерман в сопровождении американца. Следом за ними вышел Сохадзе, прижимая платок к лицу. Они что-то кричали и размахивали руками.
"Хрен вам…" - злорадно подумал Колешко и прошел вдоль стены какого-то строения во двор жилого дома, где стояла "Ауди" Максима Степаненко. К своему ужасу он обнаружил, что не сможет выехать из двора - с десяток машин жильцов плотно застопорили его машину.
Он оглянулся. Губерман уже перелез через забор и что-то закричал, увидев Колешку. Алексей бросился ко въезду во двор, обогнул угол здания, перешел улицу и быстро пошел к ресторану. У него оставалась надежда, что он сможет воспользоваться собственным автомобилем.
Глава X. Рюкзак
Мирча и Ярик увидели "клиента" с дипломатом в руках, когда у входа в ресторан уже толпились менты. "Клиент" подошел к желтым "Жигулям", сел в них и стал выжидать, когда милицейская машина отъедет в сторону.
Мирча и Ярик заняли места в автомашинах - в силу вступал третий, самый невыгодный, но теперь вынужденный вариант развития событий.
Выждав, когда желтые "Жигули" отъедут от парковочной площадки, Ярик связался по рации с Мирней.
- Цыпленок вылупился, я преследую первым.
- Понял, я отстану.
"Жигули" выехали на магистральную улицу, несколько раз свернули в проулки, словно водитель подозревал, что за ним слежка. Было около одиннадцати вечера, но на улицах было еще довольно много машин. В этом оживленном движении "Волга" и "БМВ", сменяя друг друга, провели "Жигули" до кольцевой дороги. Когда по развязке выскочили на шоссе в сторону Рязани, Ярик предупредил Мирчу, который сидел за рулем "Волги":
- Близко не подъезжай, спугнешь.
Некоторое время все три машины ехали цугом: "Жигули" впереди, а в метрах ста-ста пятидесяти за ними одна за другой следовали "Волга" и "БМВ". Бандиты от скуки переговаривались по рации.
- Как думаешь, - интересовался Ярик, - что у него в дипломате? Ломы?
- Может, и ломы, - ответил Мирча. - Только вряд ли. Скорее всего документы какие-нибудь. Сморчок какой-то, а я думал боров доб-ренный.
- Ну, он не сморчок, парень плечистый, а если велено поаккуратней обращаться, значит, жизнь его представляет какую-то ценность. Подъеду-ка я ближе.
Оба бандита повели себя беспечно, слишком близко подъехав к преследуемому. Вероятно, водитель "жигуленка" заметил ненавязчивое присутствие белой "Волги" и шоколадно-коричневого "БМВ". Поэтому за постом ГАИ "Жигули", выйдя из пределов милицейского контроля, вдруг резко прибавили в скорости и стали уходить.
- Клиент уходит, - сообщил по рации Мирна, ехавший на "Волге".
- Вижу, - ответил Ярик и приказал: - Ну, дорогой, выжми из своей развалюхи все, на что она способна. Шоссе пусто, можно клиента делать.
- Оружия у него точно нет? - поинтересовался Мирна, хотя их предупреждали, что клиент безоружен.
- Ты что, Владику не веришь?
- Верить никому нельзя, - ответил Мирна. - Если я увижу у него в руках пушку, я буду стрелять.
- Как знаешь, - буркнул в микрофон рации Ярик.
Мирна выжал педаль газа до упора, но "Волга" разгонялась неохотно. Машина была старая, повидала виды. Когда стрелка спидометра достигла ста десяти, машину стало трясти, как в лихорадке. Когда стрелка спидометра переваливала за сто тридцать, машина забренчала, грозя рассыпаться на куски. Мирна был вынужден снизить скорость. "Жигули" уходили.