...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Держи грудь колесом!"
Девиз Черчилля в годы Второй мировой войны
Прекрасно понимая, какую роль играет эмоциональный настрой в достижении поставленных целей, с первых же дней в Адмиралтействе в годы Второй мировой Черчилль начал беспрецедентную кампанию за поднятие морального духа британцев.
"Боевой дух, к сожалению, не может заменить вооруженные силы, но он в состоянии послужить хорошим подкреплением", – утверждал великий британец [1134] .
Буквально через пару дней после своего назначения глава Адмиралтейства связался с премьер-министром, предложив усовершенствовать систему затемнений с тем, чтобы "гнетущий эффект от излишней темноты" не сказывался отрицательно на силе духа населения [1135] .
Поддерживая боевой дух, Черчилль строго пресекал любые пагубные для морального облика солдат и офицеров действия, включая воровство и мародерство. Узнав, что во время абордажа теплохода "Альт марк" в марте 1940 года на сувениры были взяты часы, хронометр и Железный крест капитана немецкого судна, Черчилль отреагировал незамедлительно:
"Инциденты подобного рода должны пресекаться в самой жесткой форме, – заявил он своим заместителям по Военно-морскому министерству. – Ни один сувенир любой ценности не может быть присвоен без соответствующего запроса и получения разрешения. Личная собственность противника может быть конфискована только государством, но никак не отдельными гражданами" [1136] .
Для сравнения приведем эпизод с участием самого Черчилля. На обратном пути с Ялтинской конференции он заехал в Каир, где встретился с королем Хиджазом Ибн Саудом. Государственные деятели обменялись подарками. Вернувшись в Лондон, премьер обнаружил, что среди прочих подарков, принятых от короля, был небольшой ларец, в котором находились бриллианты стоимостью три тысячи фунтов стерлингов – по тем временам сумма огромная. Как и следовало ожидать, все подарки британский политик сдал в Казначейство. Однако самое удивительное заключается в том, что он поступил так вопреки просьбам членов правительства оставить подарки себе [1137] .
Возглавив в мае 1940 года национальное правительство, Черчилль утроил свою активность в борьбе за эмоциональный настрой. Он отлично отдавал себе отчет в том, что поражение во Франции и эвакуация британских экспедиционных сил из Дюнкерка несет в себе опасность не только из-за потерь в технике и людях, но и из-за падения боевого духа в армии и среди гражданского населения. Поэтому в конце мая им был составлен документ, который был разослан по специальному списку, включавшему в себя 35 членов правительства, 39 парламентских заместителей министров, 46 высших должностных лиц и 6 представителей доминионов. Текст документа под грифом "строго конфиденциально" был следующим:
"В эти тяжелые дни премьер-министр будет благодарен, если все его коллеги по правительству, а также высшие должностные лица будут поддерживать моральный настрой в своем окружении на высоком уровне. Не уменьшая тяжести положения, необходимо демонстрировать уверенность в наших способностях, силе и несгибаемой решительности продолжать войну до тех пор, пока мы не сломим волю противника, порабощающего Европу. Не следует допускать никаких мыслей о том, что Франция заключит сепаратный мир. Но как бы ни развивались события на континенте, мы не должны сомневаться в нашем долге, и мы наверняка используем всю нашу силу для защиты острова, империи и нашего дела" [1138] .
Для поддержания необходимого настроя Черчилль принял суровое решение: в преддверии возможного вторжения немецких войск он отверг предложения об эвакуации королевской семьи.
"Я уверен, мы заставим их пожалеть, что они вторглись на наш остров, – заявил Черчилль. – Никаких разговоров об эвакуации не может быть и речи" [1139] .
Аналогичный ответ получил и директор Национальной галереи Кеннет Кларк, предложивший перевезти, пока не поздно, наиболее ценные шедевры в Канаду.
– Нет! – сказал премьер. – Спрячьте все в подвалы и погреба. Ничто не должны быть перевезено. Мы собираемся разбить врага [1140] .
Предложение Кларка возникло не на пустом месте. В Британии уже был прецедент по отправке произведений искусства и артефактов прошлого за океан. Так, например, в ноябре 1939 года, при Чемберлене, в Библиотеку Конгресса США была перевезена одна из четырех бесценных копий Великой хартии вольностей [1141] .
Черчилль считал, что подобные действия отрицательно сказываются на моральном духе нации. Своими решениями премьер давал понять: впереди британцев ожидает либо победа, либо смерть, и никаких путей к спасению, кроме одного – сломить врага, у них нет.
"Активная кампания в пользу эвакуации детей в Канаду и США служит распространению пораженческих настроений, которые не соответствуют действительному положению дел и должны быть пресечены на корню", – потребовал Черчилль 1 июля 1940 года на заседании военного кабинета [1142] .
В июле 1940 года The Times опубликовала письмо 11-летнего мальчика, который отказался эвакуироваться в Канаду. Он заявил: "Пусть Англию разбомбят на куски, я не покину свою страну" [1143] . Дэвид Веджвуд Бенн, написавший письмо, был младшим сыном экс-министра по делам Индии, члена Лейбористской партии Уильяма Веджвуда Бена. Бредан Брекен отправил копию письма Черчиллю, который написал Веджвуду Бенну-старшему: "Замечательное письмо от вашего мальчика. Мы все должны стремиться жить по таким стандартам" [1144] . Самому Дэвиду британский премьер отправил подписанный экземпляр своей книги "Моя ранняя жизнь".
Именно борьбой за боевой дух продиктована категоричная позиция Черчилля против расширения программы рационализации питания. Ответственному за питание военных лорду Вултону он писал:
"Все чудаки в питании, которых я когда-либо встречал, любители орехов и им подобные, как правило, умирали молодыми. Британские солдаты гораздо чаще оказываются правы в вопросах питания, чем ученые. Все, что им нужно, – это говядина. Один из путей про играть войну – это заставить британский народ перей ти на молоко, овсяную муку, картофель и т. д., с добавлением по особенным случаям небольших порций сока лайма" [1145] .
Среди других инициатив британского премьера, направленных на поддержание настроя граждан, была борьба с автобусными пробками, создание независимого центра пропаганды в США под руководством Эмери Ревеса, а также непрерывный мониторинг британской прессы с целью выявления нежелательных публикаций в СМИ.
"Непосредственная цель, которую стремятся достичь подобными статьями, заключается в подрыве армейской дисциплины, попытке разбалансировать правительство, а также поссорить его с организованными трудовыми коллективами, – возмущался Черчилль на одном из заседаний кабинета после публикации критических статей в Daily Mirror и Sunday Pictorial . – Они исповедуют наиболее опасную и вредную попытку довести страну до состояния готовности к сепаратному миру" [1146] .
Другой особенностью эмоционального лидерства является внешность руководителя. При изучении поведения исторических фигур прошлого внимание Черчилля привлекло, как некоторые лидеры вызывали у подчиненных нужный эмоциональный настрой и оказывали влияние благодаря своему внешнему виду. Взять, к примеру, Джорджа Вашингтона, с его напудренным париком, идеально вычищенным синим мундиром, трико и чулками без единой складки и отполированными до блеска черными ботинками. Его облик олицетворял власть, уверенность в себе, несокрушимость. По словам Черчилля, одного только присутствия генерала Вашингтона на поле боя было достаточно, чтобы армия сохраняла боевой дух, несмотря на недостаток в оружии и людях [1147] .
По мнению Черчилля, "одной из самых обязательных вещей каждого публичного человека должен стать некий отличительный знак, по которому его всегда будут узнавать, как, например, монокль Чемберлена, завиток Дизраэли или трубка Болдуина" [1148] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Одной из самых обязательных вещей каждого публичного человека должен стать некий отличительный знак, по которому его всегда будут узнавать".
Руководствуясь этой мыслью, Черчилль создаст свой собственный стиль. Полосатый костюм-тройка, темно-синий галстук-бабочка в горошек, необычные шляпы, ну и конечно, трость – все эти элементы гардероба навсегда будут связаны с личностью британского политика. Добавим к ним специально разработанную модель комбинезона (костюм-"сирена"), а также военный мундир. Черчилль станет единственным премьером в многовековой истории Со единенного Королевства, кто будет носить военную форму. В различных ситуациях его можно было видеть в мундирах полковника 63-го противотанкового полка, коммодора 615-й эскадрильи Королевских военно-воздушных сил, старшего брата маячно-лоцманской корпорации "Тринити-хаус", а также лорда-хранителя Пяти портов.
В 1941 году, когда Черчиллю сообщат, что отряды Сопротивления рисуют на стенах в оккупированной Франции латинскую букву "V", означающую по-французски "победа" ( Victoire ), а по-голландски – "свобода" ( Vrijheid ), он возьмет этот знак в арсенал позиционирования своей личности. Новый бренд будет пользоваться заслуженной популярностью. Би-би-си, к примеру, обнаружив, что передача V-символа кодом Морзе – точка-точка-точка-тире – аналогична известному "мотиву судьбы" Пятой симфонии Бетховена – соль, соль, соль, ми-бемоль, – станет использовать этот фрагмент при объявлении военных новостей или в патриотических передачах [1149] .
Отдельного упоминания заслуживает использование Черчиллем в создании своего имиджа гаванских сигар. В этом отношении очень показательно выглядит следующий эпизод. Пятого марта 1946 года, подъезжая к Вестминстерскому колледжу в Фултоне, где будет произнесена знаменитая речь о "железном занавесе", Черчилль обратился к президенту колледжа доктору Макклюру:
– Попросите остановить машину, а то я не могу зажечь сигару при таком сильном ветре.
Увидев удивленный взгляд Макклюра, он добавил: – Публика будет ждать от меня фирменного знака, и я не могу их разочаровать! [1150]
"Уинстон Черчилль – большой знаток основных законов психологии и весьма умело обыгрывает свою диковинную шляпу, непомерно толстые сигары, галстуки бабочкой и пальцы, раздвинутые буквой "V", – отмечал французский писатель Андре Моруа. – Я знавал некоего французского посла в Лондоне, который не мог произнести ни слова по-английски, но зато носил галстук в горошек, завязанный пышным бантом, что необыкновенно умиляло англичан, а ему в течение длительного времени позволяло сохранять свой пост" [1151] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Уинстон Черчилль – большой знаток основных законов психологии и весьма умело обыгрывает свою диковинную шляпу, непомерно толстые сигары, галстуки бабочкой и пальцы, раздвинутые буквой "V"".
Андре Моруа
"Ах, Уинстон – он всегда был настоящим шоуменом!" – воскликнул как-то Энтони Иден [1152] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Ах, Уинстон – он всегда был настоящим шоуменом!"
Энтони Иден
"Высококлассный шоумен или нет, – скажет одна из сотрудниц Белого дома времен администрации Дуайта Эйзенхауэра, – но я полностью попала под его влияние" [1153] .
"Отличительные знаки" современными учеными признаются неотъемлемой составляющей эффективного лидера.
"Многие люди не решаются проявить свою индивидуальность, и иногда проходят годы, прежде чем они сумеют наконец понять, что же отличает их от остальных, – делятся результатами своих исследований профессор Лондонской школы бизнеса Роберт Гоффи и профессор по вопросам организационного развития в колледже Хенле Гарет Джонс. – Эта безликость – серьезный недостаток в наше время, когда личные контакты играют такую большую роль. Способность извлекать выгоду из своих отличий – еще одно качество лидеров, умеющих вдохновлять. Умение максимально использовать свои уникальные черты – одно из важнейших качеств руководителей" [1154] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: "Способность извлекать выгоду из своих отличий – еще одно качество лидеров, умеющих вдохновлять. Умение максимально использовать свои уникальные черты – одно из важнейших качеств руководителей".
Профессора Роберт Гоффи и Гарет Джонс
Под чутким руководством Черчилля СМИ развернули настоящую PR-кампанию в пользу британского премьера. Где бы ни появлялся Черчилль, его всегда сопровождали толпы журналистов. "Отличительные знаки" делали его узнаваемым и родным, превратив британского политика в "Уинстона-суперзвезду". Каждую неделю двадцать, а иногда и тридцать миллионов человек смотрели в кинотеатрах на своего лидера; плакаты с изображением знакомого лица развешивали повсюду, от стен домов до афишных тумб. Их дополняли постеры с лозунгами "Заслужи победу" и "Пойдемте вперед вместе", которые встречались буквально на каждом шагу. Такие постеры можно было найти даже в пустыне и на военных кораблях.
В годы войны в облике Черчилля произошли изменения. Французский писатель Альбер Коэн, посетивший Великобританию в 1943 году, оставил следующий портрет британского премьера:
"Ему шестьдесят восемь лет. Гляжу на него: он стар, как пророк, юн, как гений, и серьезен, как ребенок. Гляжу на него и вижу перед собой большого, грузного, сильного, несмотря на сутулость, грозного и одновременно добродушного человека. Его тянет к земле бремя власти и ответственности. На нем элегантная шляпа, как у нотариуса, и неизменная сигара во рту. По выражению его лица видно, что он человек упрямый. У него тяжелая и одновременно торопливая, ловкая походка. Не снимая перчаток, он приветствует расступившуюся перед ним толпу двумя победоносно поднятыми пальцами. Премьер-министр напоминает веселого Нептуна – добродушно усмехающегося, умиленного проявлением всенародной преданности. Он то величествен и важен, то смеется, хитро щуря озорные глаза, при этом он честен и всецело предан своему делу. Черчилль немного старомоден, но всегда бодр и активен. Иногда он бывает почти забавным, а иногда – ворчливым и решительным. Он то фамильярен, презрителен, почти жесток в своей требовательности, то сменяет гнев на милость, и тогда перед вами сама любезность и беззаботность. Бесспорно одно: этот аристократ всегда совершенно счастлив" [1155] .
Известному экономисту Джону Стрейчи Черчилль напоминал кружку "Тоби" [1156] , а у историка Джона Лукача лицо британского премьера вызывало ассоциацию с символом блица – куполом собора Святого Павла.
"В 1940 году рот Уинстона удлинился, правый уголок опустился ниже, а левый впал вглубь, – делится своими наблюдениями известный американский скульптор Билл Маквей, просмотревший не одну сотню фотографий британского политика во время работы над его статуей. – Голова в целом, напоминавшая раньше вытянутый овал, теперь стала иметь более округлую форму" [1157] .
К другим изменениям в лице военного премьера следует добавить появление морщин, которых, по словам его лечащего врача, "не было раньше", а также знаменитый черчиллевский "бульдожий" взгляд. Именно этот "бульдожий" взгляд мы видим на известном фотопортрете, сделанном Йозефом Каршем в Оттаве в декабре 1941 года. Этот портрет станет одним из самых популярных изображений нашего героя. Он разойдется миллионными тиражами на марках, постерах, фотографиях и обложках сотен книг. Сам Карш признавался, что это была первая работа, принесшая ему мировую известность. Но также это был первый портрет, который показал другого Черчилля. До начала Второй мировой войны запечатлеть такой взгляд на пленку было невозможно просто потому, что Черчилль никогда еще не смотрел столь решительно на события, как в годы великого противостояния [1158] .
Британский журналист Джеймс Дуглас, внимательно следившей за карьерой Черчилля, увидел в его поведении одно из важнейших качеств настоящих лидеров – умение создать о себе нужное впечатление.
"Мистер Черчилль обладает больше чем стилем. Он создал грандиозный стиль. То, что другие люди приобретают после десятилетий упорного труда, он получает благодаря одному движению своего воображения. Он обладает пластичностью гения с его творческим началом. Как и все великие ораторы, он виртуозный актер, превосходно владеющий своим телом. Другие видят его таким же, как он видит себя. Вы можете назвать это гипнозом, или магнетизмом, или еще чем пожелаете, но, по сути, это не что иное, как способность навязать другим собственный автопортрет. Человека часто оценивают по его собственным оценкам" [1159] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Мистер Черчилль обладает больше чем стилем. Он создал грандиозный стиль. То, что другие люди приобретают после десятилетий упорного труда, он получает благодаря одному движению своего воображения".
Джеймс Дуглас
Работая над своим образом и внешностью, Черчилль никогда не превращал это в самоцель.
"Пропаганда замечательная вещь, – заметил он однажды, – но все же наша действительность состоит из событий и действий" [1160] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Пропаганда замечательная вещь, но все же наша действительность состоит из событий и действий".
Производить впечатление лидеру необходимо, но так же, как и другие вопросы, рассмотренные в нашем исследовании, активность на этом поприще должна знать меру и дополняться учетом других факторов.