...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "После общения с Черчиллем вы чувствовали себя словно подзаряженная батарейка".
Р. В. Джонс
Чем вызвано, что человек с хорошо развитым эмоциональным интеллектом способен оказывать воздействие на эмоциональное состояние и настроение других людей? Ученые объясняют это явление незамкнутым характером лимбической системы мозга, отвечающей за наши эмоции. В отличие от замкнутых, саморегулируемых систем, системы с незамкнутым циклом предполагают подпитку из внешних источников, что обуславливает необходимость общения с другими людьми для поддержания хорошего настроения.
Подобный механизм выработался в процессе эволюции и позволяет людям не только оказывать друг другу эмоциональную поддержку, но и благотворно влиять на здоровье. Психофизиологи называют незамкнутую систему инструментом "межличностной лимбической регуляции", предполагая, что "один человек может передавать другому сигналы, изменяющие уровень гормонов, сердечно-сосудистый тонус, ритмы сна и даже иммунные функции". Экспериментальные исследования, проведенные в отделениях интенсивной терапии, показали, что одно только присутствие рядом с человеком, который вызывает у пациента приятные эмоции, способно снизить кровяное давление и сократить выработку в организме жирных кислот, приводящих к закупорке артерий [1100] .
В 1981 году психологи Говард Фридман и Рональд Ридджо доказали, что оказание сильного воздействия на окружающих возможно и без применения вербальных коммуникаций. "Если три незнакомых человека сядут лицом друг к другу и просидят одну-две минуты, настроение самого эмоционального среди них передастся остальным" [1101] .
Согласно ученым – сопредседателю Консорциума по исследованию социального и эмоционального обучения на рабочих местах доктору Дэниелю Гоулману, профессору и заведующему кафедрой организационного поведения в Школе менеджмента Уедерхеда Университета западного резервного района Ричарду Бояцису и преподавателю магистратуры Пенсильванского университета Энни Макки, чьи выводы уже неоднократно цитировались в нашем исследовании: "Концепция эмоционального стиля, родившаяся на стыке нейрофизиологии, психологии и организационной бихевиористики очень мощный инструмент лидера" [1102] .
Ниже мы рассмотрим, как этот "мощный инструмент" использовал в своей практике Уинстон Черчилль.
Эмоциональное лидерство в действии
На протяжении всей своей жизни Черчилль обладал удивительной жизненной энергией, его сила воли и настрой в решении проблем порой не знали границ, его оптимизм заражал окружающих. И при этом не важно, шла ли речь о техническом перевооружении флота в 1911 году или о борьбе с Гитлером тридцать лет спустя. "Я не могу выразить, насколько ободряющим и обнадеживающим было увидеть тебя и найти тебя полным мужества и настроя", – писал Черчиллю его сын Рандольф после очередной встречи [1103] . Приведенные строки больше походят не на общение отца и сына, но лидера и человека, попавшего под его влияние.
Когда Черчилль спросил своего секретаря Мэриан Холмс [1104] , боится ли она "Фау-2", женщина решительно ответила "нет" и, увидев удивленный взгляд премьера, добавила:
– Как кто-то может испытывать страх, находясь рядом с вами? [1105]
Сила воздействия британского премьера на тех, с кем ему приходилось общаться, пользовалась такой славой среди его подчиненных, что сэр Джеймс Григ, личный секретарь Черчилля во время его работы в Казначействе в 1924 – 1929 годах, а в 1940 году – постоянный заместитель военного министра, убедил бывшего шефа принять генерала Пакенхэма-Уэлша перед его отправкой в США с важнейшей миссией по закупке вооружения. Генералу свое решение Григ прокомментировал следующим образом:
– Если хочешь видеть сияние горы Синай [1106] до своего прибытия в Вашингтон, обязательно переговори с премьер-министром [1107] .
"Уверенность и энергичность Черчилля потрясающи, – писал своим родным секретарь премьера Джон Мартин. – "Никто не покидал его, не став смелее". Так говорили о Питте. Но эти слова не меньше подходят и к Черчиллю" [1108] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Уверенность и энергичность Черчилля потрясающи".
Секретарь Джон Мартин
Уже после смерти политика, размышляя над его лидерским стилем, секретарь кабинета лорд Бриджес придет к следующему выводу:
"Черчилль был способен не только вдохновлять тех, кто работал с ним. Он сумел передать им частичку собственной силы, собственной смелости, собственной стойкости" [1109] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Черчилль был способен не только вдохновлять тех, кто работал с ним. Он сумел передать им частичку собственной силы, собственной смелости, собственной стойкости".
Секретарь кабинета лорд Бриджес
Одной из удивительных особенностей незамкнутой лимбической системы мозга, отвечающей за эмоции, является то, что Черчилль, вдохновляя подчиненных, сам заряжался энергией.
"Уинстон черпал освежающие порции вдохновения из тяжести положения и тесного общения с людьми, способными действовать", – отмечал телохранитель Черчилля Вальтер Томпсон [1110] .
Не случайно Марк Твен говорил: "Если хочешь приободриться сам, сначала приободри другого". Это, конечно, шутка, но, как и в большинстве шуток классика, в ней слишком много правды, чтобы просто улыбнуться.
Удивительно, но энергии Черчилля хватало на всех. Во время многочисленных поездок по городам Британии в годы Второй мировой войны он воодушевлял своих соотечественников, подвергавшихся страданиям в ходе непрерывных бомбежек.
Об одном из таких визитов в Бирмингем он вспоминал после войны:
"Три последовательных налета с 19 по 22 ноября 1940 года причинили городу большие разрушения. Около 800 человек были убиты и более двух тысяч ранены. Однако жизнь в Бирмингеме и дух бирмингемцев восторжествовали над этим испытанием. Когда я посетил этот город день или два спустя, чтобы самому посмотреть, что случилось с заводами, произошел инцидент, который меня растрогал. Было время обеда, и к машине подбежала очень хорошенькая девушка и бросила в нее коробку сигар. Я сейчас же остановил машину, и она сказала: "На этой неделе я получила премию за самую большую выработку. Я услышала о вашем приезде всего час назад". Подарок, должно быть, стоил ей два или три фунта. Я с радостью (как официальное лицо) поцеловал ее. Затем я отправился посмотреть длинную братскую могилу, в которой только что были похоронены много граждан города и их детей. Бирмингемцы сохраняли превосходную бодрость духа, проявив высокую организованность, сознательность и понимание, они стали выше физических страданий" [1111] .
В другой раз Черчилль посетил после авианалета Бристоль. По воспоминаниям Джона Колвилла, "жители были в замешательстве, но в них ощущалось воодушевление и прилив мужества от визита Уинстона. Сидя верхом на складном верхе автомобиля, он приветствовал собравшихся, размахивая шляпой" [1112] . По словам дочери Черчилля Мэри, это было невероятное зрелище: "Люди все продолжали приходить. На большинстве были выходные наряды, наспех надетые на мокрую одежду, в которой только что тушили пожары" [1113] .
Вечером Черчилль вновь осмотрел руины. "Люди шли и шли, и на их лицах не было никаких следов растерянности и нерешительности – только решимость и твердость", – вспоминал генерал Исмей [1114] .
Когда поезд с премьером стал отъезжать от бристольского вокзала, на перрон выплеснулась толпа жителей, желавших проводить своего лидера. Аверелл Гарриман, присутствующий при этом, обратил внимание, что глаза Черчилля наполнились слезами. Политик закрыл газетой лицо и, задыхаясь от волнения, произнес:
– У них такая уверенность! Поддерживать ее огромная ответственность! [1115]
Посещение разрушенных городов, встречи лицом к лицу с пострадавшими людьми были так же важны для Черчилля, как и для них – общение с ним. С одной стороны, он ободрял англичан, с другой – сцены людского горя вселяли в него еще большую решимость продолжать борьбу, сражаться с нацистами до победного конца.
"Было просто невозможно, даже для самого объективного наблюдателя, не быть глубоко тронутым при виде великого человека, филигранно балансирующего на заднике автомобиля со слезами на глазах, – писал один из обозревателей. – Он был, с одной стороны, очень растроган при виде страданий, с другой – он видел, и его это несомненно радовало, что британцы настроены на победу. Черчилль – лидер, переполненный человеческой симпатией, эпическая фигура посреди эпического масштаба разрушений" [1116] .
Как правило, проезжая по улицам, Черчилль выкрикивал: "Благослови вас Господь!" или "Хорошо держишься, Плимут, Бристоль, Бирмингем…" В ответ раздавалось: "Спасибо, старый добрый Уинни!" или "Ты – словно маяк!"
В среде политиков, однако, поведение Черчилля не всегда вызывало восторг. К примеру, Дэвид Ллойд Джордж выступил с критикой премьер-министра, заявив, что он предпочел бы видеть его у руля государства, а не рассматривающим руины после очередной бомбардировки.
"В реальности же, – парирует А. И. Уткин. – Черчилль избегал той ошибки, которую сделал в свое время Ллойд Джордж. Он не замкнулся в узком кругу приверженцев на Даунинг-стрит и сохранил облик живущего ранами страны политика. В дотелевизионное время лидер еще был для большинства достаточно таинственной фигурой, и каждый его публичный выход имел резонанс. Черчилль использовал этот резонанс для укрепления своей массовой поддержки" [1117] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: "Черчилль не замкнулся в узком кругу приверженцев и сохранил облик живущего ранами страны политика".
Профессор А. И. Уткин
Черчилль никогда не стеснялся демонстрировать эмоции на публике. "Я плакал слишком много", – признается он в конце жизни своему секретарю Энтони Монтагю Брауну [1118] . Он плакал, узнав, что жители Лондона, когда разворачивалась Битва за Британию, выстраивались в очередь за птичьим кормом для своих канареек. Он плакал после своей знаменитой речи, в которой обещал нации "кровь, труд, слезы и пот". Он плакал, услышав гул одобрения в палате общин, когда сообщил собравшимся о своем приказе потопить французский флот в Оране. Он плакал во время поездок по пострадавшим от авианалетов городам. Он плакал, провожая Гарри Гопкинса, впервые посетившего Туманный Альбион. Он неизменно плакал во время просмотра фильма Александра Корда "Леди Гамильтон". Он плакал на богослужении, проходившем на шканцах линкора "Принц Уэльский", на котором присутствовал Рузвельт. Он плакал во время торжественного парада в его честь в Тегеране – в дни работы конференции ему исполнилось 69. Он плакал, когда получил известие о потоплении линкора "Королевский дуб" в октябре 1943 года. Он плакал на похоронах Невилла Чемберлена…
Герцог Виндзорский писал своей супруге, отправляясь на похороны своего младшего брата, короля Георга VI, в 1952 году: "Я надеюсь увидеть плачущего мальчика. Никто не плакал в моем присутствии. Только Уинстон, как обычно" [1119] .
Слезы – проявление слабости, и для любого другого политика это могло закончиться катастрофическим падением рейтинга. Но не для Черчилля "Это была часть его характера, и он никогда не боялся проявлять искренние эмоции", – отмечал Джон Колвилл.
Искренние слезы показали британцам еще одну сторону лидера нации. Черчилль – не только энергичный, решительный, уверенный в победе человек, но и не чуждый обычным слабостям, небезучастный к горю других людей. И ему платили взаимностью.
Восьмого сентября 1940 года, на следующий день после первой массированной бомбежки Лондона, Черчилль, его брат Джек, зять Дункан Сэндис и генерал Исмей отправились в доки Ист-Энда осматривать разрушения. В ту ночь столица Британии потеряла 300 жителей, еще 1337 получили серьезные ранения. В районе, куда направился премьер-министр, были убиты 40 человек и свыше сотни – ранены.
Когда машина въехала в Ист-Энд и из нее появилась грузная фигура с неизменной сигарой в зубах, тут же послышались одобрительные возгласы:
– Хорошо, что ты приехал, Уинни!
– Мы знали, что ты приедешь!
– Мы выстоим!
– Отплати им тем же!
По воспоминаниям очевидцев, это была трогательная сцена. Когда генерал Исмей стал помогать Черчиллю протиснуться сквозь толпу, его поразил оклик одной из женщин:
– Посмотрите, он действительно переживает за нас, он плачет! [1120]
Черчилль действительно переживал. Спустя годы два британских политика, Тони Бенн и Уильям Дидс, замечательно выразят этот дуализм черчиллевского лидерства.
"Его голос по радио, его котелок и костюм-"сирена", его настрой и решимость – было просто невозможно поверить в поражение, когда он был рядом", – отмечал Бенн.
Дидс вторит ему, открывая в образе новое измерение и добавляя глубину: "Одна из удивительных особенностей личности Черчилля, которая обеспечивала ей устойчивость, заключается в том, что в ней присутствовала и более мягкая, дружелюбная сторона" [1121] .
Главное – благодаря эмоциональному лидерству Черчилль смог поднять народ на борьбу. И первая из его побед – и как премьер-министра, и как национального лидера – была одержана не в небе над Британией, а в сердцах британцев, решивших вести борьбу не на жизнь, а на смерть. Вернувшийся на остров в июне 1940 года после пребывания во Франции, длившегося несколько недель, Сомерсет Моэм был поражен, насколько изменилось лицо страны.
"Это была совершенно другая Англия, – восторгался он. – Уинстон Черчилль вдохновил страну своей стойкостью и силой духа, в ней больше не было места нерешительности" [1122] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Уинстон Черчилль вдохновил страну своей стойкостью и силой духа, в ней больше не было места нерешительности".
Сомерсет Моэм
В марте 1941 года журнал Time назвал британского премьера "человеком года":
"Он дал согражданам то, что и обещал: кровь, труд, слезы, пот и кое-что еще – безоговорочную храбрость. Его пылающие слова обобщили сущность войны, повернув страну спиной к слабостям прошлого и лицом к неизвестному будущему" [1123] .
Р. Родс Джеймс пишет:
"Никто из живших в Англии летом 1940 года не забудет живительной возбужденности, царившей в народе. Это не был юмор висельников. Черчилль как бы заражал всех своим настроением – наступили великие времена испытаний. Конечно, это настроение не могло быть постоянным, и в реальной жизни самопожертвование выглядело иначе. Но ужас войны был в значительной степени смягчен пафосом борьбы, и у меня нет сомнений в том, что именно это позволило английскому народу пройти сквозь испытания" [1124] .
Одним из результатов воздействия Черчилля на общество было появление у рядовых англичан странного чувства незаменимости и несокрушимости их лидера.
"Мы больше не можем поверить в то, что что-то может случиться с премьер-министром, – делились своими наблюдениями журналисты Spectator . – Это не просто потому, что наш разум не представляет положение дел без него (мы уже определились – никаких дел без него быть не может), – это потому, что мы уверены: что-то есть в нем самом, что будет поддерживать его на посту, позволит сохранить активность и работоспособность, пока (по его же собственным словам) он не "закончит работу" [1125] " [1126] .
Во время всеобщих выборов, проходивших в Британии летом 1945 года, некоторые из избирателей настолько уверуют в незаменимость Черчилля, что будут искренне полагать: он останется премьер-министром независимо от того, какая из партий одержит победу [1127] .
"Я передал народу то, что вызвало у них горячую поддержку, – настрой победить", – сказал как-то Черчилль своему секретарю [1128] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Я передал народу то, что вызвало у них горячую поддержку, – настрой победить".
Этот настрой нельзя объяснить и делегировать, его можно только передать – передать посредством эмоционального лидерства. Какие именно особенности эмоционального лидерства британский политик использовал в своей деятельности, мы рассмотрим в следующем разделе.
Особенности эмоционального лидерства
Где брало свою основу эмоциональное лидерство Уинстона Черчилля? Ответ на этот вопрос не может быть однозначным. Но одно можно утверждать определенно: в оптимизме британского политика.
"Я один из тех, кто верит, что мир становится все лучше и лучше", – заметит он однажды [1129] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Я один из тех, кто верит, что мир становится все лучше и лучше".
Широко известен факт, что Черчилль иногда страдал приступами депрессии, которую он сам прозвал "черным псом". К старости лай "черного пса" становился все громче, а желание укусить – все более напористым. И тем не менее, когда дело касалось реализации намеченных планов, когда речь шла о достижении поставленной цели, когда требовалось вдохновить, убедить, растормошить подчиненных, "черному псу" не было места в оптимистичном настрое британского политика. Не случайно в кризисных ситуациях Черчилль рекомендовал никогда не забывать о смехе – наиболее эффективном способе распространения положительных эмоций.
"Война – это игра, в которую следует играть с улыбкой на лице, – объяснял он своим однополчанам в окопах Первой мировой войны. – Учите ваших подопечных смеяться. Не можете смеяться, усмехайтесь. Не умеете усмехаться, идите прочь, пока не научитесь!" [1130]
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Учите ваших подопечных смеяться. Не можете смеяться, усмехайтесь. Не умеете усмехаться, идите прочь, пока не научитесь!"
Согласно психологическим исследованиям, любое свойство человеческой личности набирает силу, закаляется (если так можно выразиться) лучше всего в неблагоприятных условиях. И оптимизм Черчилля оказывал тем больше воздействия, чем критичнее становилась ситуация.
"Отчаиваться – преступление, – заклинал Черчилль во время Мюнхенского соглашения. – Нам следует научиться черпать в поражениях силы для будущих свершений" [1131] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Отчаиваться – преступление. Нам следует научиться черпать в поражениях силы для будущих свершений".
Именно оптимизмом были пропитаны все великие речи британского политика в суровое лето 1940 года.
Подобный настрой стал определяющим в поведении Черчилля в годы Второй мировой войны. После начала "долгого и мучительного противостояния" в письмах и речах Черчилля часто будет встречаться фраза "Все будет хорошо" [1132] . Он позаимствовал ее у президента Оранжевого свободного государства времен англо-бурской войны Мартинуса Штейна – " Alle sal reg kom ". Другой девиз Черчилля в годы Второй мировой войны – "Держи грудь колесом!" [1133] .