- Потому что это прозвучало бы по-идиотски. Я замужем, но беременна от другого, и сейчас я потеряла и ребенка, и мужа, но до сих пор люблю своего любовника. Тебе не кажется, что это напоминает мелодраму?
- Ты права. Почему ты не сказала мне про своего любовника, которого ты до сих пор любишь? И почему ты четыре года спала с ним, живя со мной в одной квартире, но и словом не обмолвилось о том, как на самом деле обстоят дела? Тебя волнуют только мои деньги? Машина, кредитная карточка, одежда, косметика, университет, ночные клубы, наркотики, закрытые вечеринки. Если тебя волнует что-то еще, то почему бы тебе не выбрать кого-то одного, его или меня, и никого не обманывать?
Афродита смотрела на него, но заговаривать не торопилась.
- Правильно, помолчи. Хотя… знаешь, что? Уходи, Дита . Я не хочу тебя видеть.
- Я не верю своим ушам. Ты выгоняешь меня из дома?
- Я прошу тебя, Дита. Просто уходи. Возвращайся тогда, когда примешь решение. Но я не гарантирую, что тебе здесь будут рады так же, как сейчас.
Адам поднялся из-за стола и потянулся, расправляя спину. Встреча с редактором была перенесена на конец недели, и свободный вечер он посвятил новой рукописи. Результат четырехчасовой работы был сохранен и отправлен в надлежащую папку на компьютере. Теперь на экране мелькал чудной узор на темном фоне, в колонках негромко играли "Deep Purple", а на часах было начало второго. Адам сел на подоконник и посмотрел в открытое окно. Ночь выдалась холодной. Недавно закончившаяся гроза оставила после себя только шелест дождя - идеальный аккомпанемент для ночных посиделок с чашкой чая и хорошей книгой, особенно если есть любимое кресло и теплый плед.
Адам бросил взгляд вниз, на темную мостовую. Он жил в спокойном районе, который находился в отдалении от центра, и, если в центре редко бывало по-настоящему шумно, то на этих улочках постоянно царило спокойствие. В этой квартире Адам жил давно - он снял ее еще тогда, когда вернулся из Англии. Тогда он временно жил у друзей и подыскивал подходящее жилье. В средствах он ограничен не был, и поэтому квартиру мог выбрать любую, но выбирал придирчиво. Когда один из приятелей Адама познакомил его с хозяйкой его теперешнего дома, и он впервые вошел в квартиру, его будто ударило током. До этого он никогда не испытывал подобных ощущений - каждый уголок этой квартиры казался ему таким родным, будто он прожил тут всю жизнь. Хозяйка, увидев хорошо одетого джентльмена, попросила приличную плату, но Адаму было все равно, и он согласился. Приятель многозначительно покрутил пальцем у виска, а хозяйка осталась довольна. То же самое можно было сказать и про Адама.
В квартире был сделан ремонт, старую мебель сменили на новую (в последний момент хозяйку замучила совесть, и она предложила разделить расходы, но Адам отказался), а большую комнату разделили пополам. Теперь в квартире, помимо небольшой спальни, гостиной, кухни и ванной, был еще и кабинет. На балконе (непропорционально большом относительно площади квартиры, всегда думал Адам) появился столик с двумя стульями, где было очень уютно пить кофе по утрам и беседовать с друзьями по вечерам. Ванная была вычищена и теперь не напоминала ванну из рассказов про дома с привидениями. Из кладовки достали старый хлам, и теперь в ней хранились зимние вещи летом и, соответственно, летние вещи зимой.
Особой достопримечательностью квартиры были окна. Точнее, даже не окна, а подоконники. На них было удобно сидеть и изучать то, что происходит внизу. Адаму пришлись по душе такие посиделки. Особой прелестью они отличались по ночам. Ночью мостовая не отличалась от тех мостовых, которые описывают в романах про вампиров. Порой Адаму казалось, что он даже видит их тени - вон они, в темных плащах, бродят по улицам и ищут жертв… чтобы поужинать. Точнее, позавтракать, если принять во внимание их режим дня.
Звонок в дверь не только вывел его из задумчивого состояния, но и напугал - он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Тени в темных плащах тут же куда-то испарились, и Адаму не оставалось ничего другого, кроме как слезть с подоконника и пойти в прихожую для того, чтобы открыть дверь.
Афродита положила руку на дверной косяк и улыбнулась.
- Добрый вечер, - сказала она. - Надеюсь, я не слишком поздно? И я тебя не отвлекаю? Если ты не один, то я могу зайти в другой раз…
- Что-то случилось?
- Ничего не случилось, но я буду рада, если ты меня впустишь.
Адам пропустил ночную гостью в квартиру. Афродита была в белом плаще, а на ее плече висела уже знакомая ему дорожная сумка.
- Спасибо, - поблагодарила она. - У меня к тебе есть просьба. Это, конечно, будет нагло с моей стороны. Я могу пожить у тебя пару дней?
- Конечно. Надеюсь, с доктором все в порядке?
- Не знаю. - Она пожала плечами и кивнула на компьютер. - Ты работал? Я тебя отвлекла?
- Уже закончил. Ты голодна?
- Нет. Но я бы с удовольствием выпила чаю. - Афродита с улыбкой покачала головой, видя, что Адам делает шаг по направлению к кухне. - Я сама приготовлю. И для себя, и для тебя. Если уж сегодня мне не удалось побыть твоей музой, должна же я сделать что-то полезное?
Глава одиннадцатая
- Вы все-таки откажетесь от обеда? Даже если я скажу, что угощаю?
- Большое спасибо. Я не голоден.
Профессор Монтгомери взял нож и вилку и в очередной раз посмотрел на своего соседа по столу. Доктор Мори улыбнулся и одобрительно кивнул.
- Приятного аппетита.
- Вы выглядите совсем больным. Похоже, два дня отпуска не пошли вам на пользу?
- Я заканчиваю научную работу, так что отпуском это можно было назвать с трудом.
Профессор Монтгомери покачал головой.
- Мне не нравится ваше состояние. И еще меньше мне нравится ваше упрямство, которому я не вижу причин. Я знаю отличного онколога, и я хочу, чтобы вы побеседовали с ним. Это вас ни к чему не обязывает. Просто консультация.
- Вы знаете мое мнение на этот счет.
- Тогда возьмите пару недель отпуска и слетайте куда-нибудь к морю. Мне кажется, что климат этого города усугубляет ваше состояние. И возьмите свою красавицу-женщину с собой.
Доктор Мори перебирал в руках стакан с кофе и смотрел на часы на стене больничного кафетерия. Профессор Монтгомери оторвался от еды.
- Я сказал что-то не очень уместное? - спросил он. - Надеюсь, в личной жизни у вас все хорошо?
- В личной жизни у меня всегда все хорошо. Почти всегда.
Профессор Монтгомери отложил вилку.
- Послушайте, Вивиан, - сказал он. - Вы знаете, что я отношусь к вам как к сыну, и не только потому, что вы - самый младший из моих врачей, но и потому, что я симпатизирую вам как человеку. Когда вы пришли ко мне на собеседование - это было давно, но вы, конечно, помните тот день - я сразу понял, что не пожалею о том, что взял вас на работу. Вы знаете, что есть пациенты, которые не соглашаются, чтобы их оперировали другие врачи и ждут, что вы их прооперируете?
- Пока что я слышал такое только о докторе Миллере.
- Кстати, о докторе Миллере. Он через месяц переезжает в другой город. Я думаю, что вы сможете заменить его на должности руководителя онкологического отделения.
Вивиан поднял на него глаза. Профессор Монтгомери налил себе стакан воды и продолжил.
- Но у меня есть одно условие. Я хочу, чтобы вы задумались о своей жизни. Ваша склонность к саморазрушению не принесет ничего хорошего ни вам, ни окружающим. Вокруг вас есть много людей, которые ценят вас и хотят, чтобы вы вели себя благоразумно. Ваша женщина согласилась бы со мной, если бы она здесь присутствовала. - Он достал сотовый телефон. - Я дам вам номер моего друга - того, о ком я вам говорил. Даже если вы не узнаете ничего нового, просто побеседуйте с ним.
Доктор Мори снова кивнул и, тоже взяв со стола сотовый телефон, записал продиктованный профессором Монтгомери номер.
- В чем-то вы правы, профессор, - сказал он.
- Прошу прощения, что прерываю вас. Приятного аппетита, профессор.
Анжелика Гентингтон положила в карман халата пейджер.
- Присоединяйтесь. - Профессор Монтгомери кивнул на свободный стул. - Мясо очень вкусное. А ваш коллега, похоже, решил объявить голодовку - уже второй день за обедом он ничего не ест и позволяет себе только стакан черного кофе без сахара.
- Благодарю, я не голодна. - Анжелика посмотрела на Вивиана. - Мне нужна ваша консультация, доктор Мори. Но, если вы еще не закончили вашу беседу, я могу подождать.
- Все в порядке, доктор Гентингтон. - Вивиан поднялся и кивнул на прощание профессору Монтгомери. - Я обязательно созвонюсь с вашим знакомым.
- Не забудьте сообщить мне о результатах.
Прикрыв дверь своего кабинета, Анжелика подошла к столу и принялась приводить в порядок лежавшие на нем папки.
- Садитесь, - пригласила она. - Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел? Операций у вас сегодня нет, а первый пациент будет через час. Единственный пациент после обеда, если я не ошибаюсь?
- Нет, потом ко мне заглянут еще двое. - Вивиан наблюдал за тем, как она раскладывает бумаги и прячет папки в ящик стола. - Признаться, я удивлен таким вниманием к моей работе. Насчет операционной я еще могу что-то предположить: может, вам срочно что-то понадобилось, а расписание не позволяет… но пациенты? Вы таким никогда не интересовались.
- Все случается впервые, доктор Мори. Вы часто повторяете эту фразу.
- Так что вы хотели у меня спросить?
Анжелика отложила папки и посмотрела на него.
- Вы оставляете впечатление умного человека, - сказала она. - Или, по крайней мере, такого, который быстро понимает, что к чему.
- Если вам нужна моя консультация как онколога, вы можете сказать об этом прямо. Или вам нужна моя консультация как психоаналитика?
- Мне нужна ваша консультация как человека, которому не дает покоя моя личная жизнь.
Анжелика подошла ближе к гостю и присела на стол - прямо напротив него. Вивиан поборол инстинктивное желание слегка отодвинуться, вежливо подчеркивая дистанцию.
- Видите ли, - заговорила она, - я подумала о нашем с вами разговоре тогда, в кабинете дежурного врача. А потом подумала о нашем с вами разговоре на вечеринке. Конечно, в том, как вы выражаете свои мысли, есть что-то отвратительное. Но это еще не значит, что в этом нет рационального звена.
Пауза затягивалась. Доктор Мори задумчиво потер висок. Анжелика наклонилась к нему.
- Я чем-то отличаюсь от остальных женщин-врачей, с которыми вы работаете?
- На свете нет ни одной похожей женщины, и вы об этом прекрасно знаете.
- Для вас все женщины одинаковы, потому что они женщины . В этом плане я отличаюсь от них?
- Разве что тем, что вы - очень красивая женщина, которая боится самой себя…
- Тогда что вас во мне не устраивает ?
Вивиан поднялся и отошел от стола на пару шагов - теперь между ним и Анжеликой находилось кресло.
- Послушайте, доктор Гентингтон. Если вы таким образом решили еще раз подчеркнуть мою аморальность, не стоит. Это перестает быть забавным.
- Мне что, раздеться, чтобы вы поняли, о чем я говорю? Предложить вам заняться любовью в церкви? На кладбище?
Вивиан положил руку на спинку кресла и улыбнулся.
- А если я попрошу вас раздеться, вы это сделаете?
Анжелика легко пожала плечами и принялась расстегивать верхние пуговицы халата.
- Почему бы и нет? Сегодня здесь жарковато.
- Не надо. Доктор Гентингтон, что на вас нашло? Не подумайте, что я хочу вас обидеть…
- А мне кажется, что хотите . Меня нервирует тот факт, что наше общение ограничивается вашими монологами о прелести греха и моими репликами о том, что вас надо сжечь на костре.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула секретарь.
- Прошу прощения, доктор Гентингтон, - сказала она, - к вам пациенты.
Анжелика бросила взгляд на наручные часы.
- Как всегда, на пять минут раньше, - констатировала она.
- Пожалуй, мне пора. - Вивиан подвинул кресло к столу. - Меня пациенты не ждут, но было бы неплохо последовать вашему примеру и разобрать бумаги. И, так как мы не закончили разговор, предлагаю продолжить его вечером.
- Отличная мысль. Приходите в гости. Джеральд уехал на пару недель, так что я буду одна .
…Афродита стояла напротив витрины книжного магазина и изучала яркие обложки новинок.
- Почти ничего хорошего, - уведомила она Адама. - Когда ты закончишь роман? У меня целая куча друзей-писателей, но они так медленно пишут, что хочется выть в голос.
Ночные улицы города освещали фонари, но их молочный свет был слишком слабым, и создавалось впечатление, что темнота намеревается их проглотить. Немногочисленные прохожие торопливо проходили по мостовой, поднимая воротники и кутаясь в шарфы. Дождя не было, но от этого теплее не становилось - дыхание превращалось в пар, который исчезал во мгле и становился частью сумрака.
Афродита достала из кармана плаща бархатные перчатки.
- Тебе не холодно? - спросил Адам.
- Я люблю холодную погоду. И ночь тоже люблю. Я часто гуляю ночью.
- В одиночестве?
Она пожала плечами.
- Кого мне бояться? Вампиров? Маньяков? Серийных убийц? - Она достала сигареты и, прикрыв огонек зажигалки рукой, закурила. - Кроме того, все вещи не от мира сего вызывают во мне любопытство.
Адам понимающе кивнул.
- Не могу с тобой согласиться, но о вкусах не спорят.
- А почему бы тебе для разнообразия не поспорить? Или ты думаешь, что маньяк или серийный убийца - это что-то, что должно вызывать любопытство?
- У меня это любопытства не вызывает, но ведь все люди разные.
- Иногда мне хочется сказать, что ты скучен. Ты когда-нибудь задумывался о том, что в тебе интересного? - Заметив, что Адам собирается ответить, она остановила его жестом. - Нет, не для меня. Для самого себя. Другим наплевать, что ты о себе думаешь. Для себя ты когда-нибудь пытался ответить на этот вопрос? Не думая о том, какое впечатление ты произведешь на других людей?
- Нет, - честно ответил Адам.
- Вот тебе и ответ на твой давний вопрос о том, что меня связывает с доктором.
Они снова двинулись по тротуару в неопределенном направлении. Легкий ветерок шевелил волосы Афродиты - не собранные и не прикрытые беретом, они свободно лежали на плечах.
- Он производит такое впечатление не потому, что у него какие-то особенные взгляды на жизнь, а потому, что он хорошо осведомлен о самом себе. И каждый день задает себе новые вопросы на этот счет. Просто для других это зачастую не заметно. Да и не важно. Кому какое дело, что ты о себе думаешь? Когда мы с ним познакомились, он тоже у меня спросил: "Как ты думаешь, что в тебе интересного?". И я так же, как и ты, промолчала, потому что ответа на этот вопрос у меня не было.
- А потом ты на него ответила?
- Да. Но потом появились другие вопросы. - Афродита посмотрела на звездное небо и затянулась сигаретой. - Вначале мне было любопытно. Мне нравилось с ним разговаривать, в его обществе я чувствовала себя уверенно и спокойно. У меня было ощущение, что я могу спать с ним в одной постели обнаженной, но он и пальцем ко мне не прикоснется - настолько я ему доверяла. Ну, это, конечно, образное сравнение. - Она рассмеялась и посмотрела на Адама. - В то время я не могла думать о чем-то большем. Его предложение собрать вещи и переехать к нему оказалось для меня полной неожиданностью…
Афродита замолчала, разглядывая подвыпивших подростков, которые прогуливались по другой стороне улицы.
- Если честно, не знаю, чем я его так зацепила. У меня не такая уж чтобы выдающаяся внешность - я всегда считала себя симпатичной, но не более. Я не была тогда опытной и искусной любовницей. Наверное, в этом мире есть что-то, чего мы не понимаем. То есть, я в этом уверена - есть, и это что-то сводит незнакомых людей. И не стоит пытаться понять логику. Мы занимались любовью, потом сидели на балконе и смотрели на звезды, потом снова занимались любовью… наверное, он подумал, что зря со мной связался. Впрочем, мне он этого не говорил. С другой стороны, если бы не я, он бы не решился на вторую диссертацию. Так что в какой-то мере мы повлияли друг на друга. Хорошо или плохо - это другой вопрос. - Афродита выбросила недокуренную сигарету и потушила ее каблуком сапога. - Однажды он дал мне попробовать тот кофе, который ты недавно пил. И потом сказал: "Мне нравится, что ты начинаешь понимать". Я не знала, что это значит. Но потом поняла.
- И что же это значит?
- На самом деле, это значит очень многое, Адам. К примеру, то, что иногда мы осознаем, что совсем не те, кем являемся. Но если у нас нет мужества это признать, если у нас недостаточно смелости для того, чтобы идти той дорогой, которая нам нравится, то мы будем стоять на месте, и в конце пути так никуда и не придем - потому, что не двигались. Дело тут не в пороке. Дело тут в том, что люди боятся исследовать себя изнутри не потому, что они испытывают страх перед откровенностью. Они боятся найти там что-то безумное . Что-то, что заставит их пересмотреть свои взгляды на вещи. Когда они переступают через этот страх, то начинают понимать .
Адам слушал таинственные и пугающие звуки ночного города. Все они были приглушенными, почти неслышными, и это только усиливало мистический эффект.
- Понимаю, - сказал он.
- Ты уже давно начал понимать. Но основная масса открытий тебя ожидает впереди.
Спутники снова замолчали. Афродита разглядывала камни мостовой под ногами.
- Ты веришь в любовь, Адам? - спросила она.
- Не думаю, что тут уместно говорить о вере.
- Эти мысли не выходят у меня из головы. - Она поддела носком сапога небольшую веточку. - Мне плохо без него, понимаешь? И становится еще хуже, когда я думаю о том, что сделала ему больно. Уж чего-чего, а боли в его жизни больше чем достаточно. Когда ему совсем плохо, он пьет снотворное и засыпает, а я ложусь рядом и обнимаю его. И мне хочется думать, что так ему будет легче. Если бы я могла взять часть боли себе, то обязательно бы это сделала…
- Я думаю, вам стоит поговорить. Позвони ему. Или приди домой. Он ведь тебя не выгонит.
Афродита покачала головой.
- Он должен подумать в одиночестве, вообразить себе ужасные картины и довести себя до нервного срыва, а потом позвонить и сказать, что хочет меня видеть. Ох, мужчины. - Она подняла воротник плаща. - Пойдем домой. Там есть горячий чай.