В памяти всплыли радостные картинки детства. Летом они всей семьей приезжали к родителям отца, дедушке Али и бабушке Лизе. Дом их находился в Приэльбрусье, у подножия горы. Вера любила наблюдать, как низко проплывали облака, иногда они цеплялись за горную вершину и какое-то время лежали на ней. "Отдохните, отдохните", – шептала маленькая девочка. Потому что верила, что все, как и человек, нуждается в отдыхе.
А под обрывом горная река пела свои нескончаемые песни, днем – вполголоса, ночью – громче. А какой грозной она становилась после дождя! Брызгая пеной, с легкостью несла камни, которые и взрослому мужчине сдвинуть было не под силу.
На крутом берегу реки рос дуб. Он был такой старый, что узловатые корни выступали из земли во все стороны. И такой высокий, что девочке казалось, что он подпирает своими ветвями небо. Она подолгу могла смотреть на него. Ей он казался сказочным властелином.
Бабушка и дедушка вставали рано. Однажды бабушка предложила Вере – тогда она только окончила первый класс – пойти встречать рассвет. Они пошли на берег горной реки. Шум ее завораживал. Бледный диск солнца уже посылал на землю ласковые лучи. Природа в это время была спокойно-умиротворенной. Это состояние передалось и девочке. Она смотрела вокруг широко открытыми глазами. На губах играла улыбка. Бабушка с умилением глядела на внучку. Она хорошо ее понимала. После этой прогулки девочка часто просила разбудить ее пораньше.
Как здорово было встать поутру и идти навстречу рассвету. Рассеивалась ночная мгла, сияли снежные вершины. В течение часа они становились то изумрудно-зелеными, то светло-фиолетовыми, то огненно-красными. И только когда всходило солнце, они становились серебристо-ослепительными. И очень грациозными. От них не исходило холодности. Как легко дышалось! С каждой минутой все больше детскую душу начинало заполнять это не сравнимое ни с чем ощущение восторга. Однажды зародившись, оно навсегда остается в человеке.
Казалось бы, ну какая польза человеку от чудес природы. Их же нельзя потрогать, употребить с выгодой для себя. Ну какую роль эти явления играют в его жизни? Оказываются, играют, и очень большую. Человек останавливается перед ними, пораженный, удивленный, и в такие минуты доброта вливается в его сердце. Доброта, которую он передает другим людям.
Вера вспомнила, как они с бабушкой и соседскими детьми в день уразы раздавали кулечки со сладостями: конфетами, выпечкой, фруктами. Так поминают усопших родственников на Кавказе. Чем больше людей угостят, тем лучше. И для тех, кто ушел из этой жизни, и для тех, кто о них помнит.
А дедушка Али в свободное от работы время перебирал четки. У него их было несколько. Вере нравились из зеленого нефрита и из янтаря. Цвет нефрита напоминал ей цвет природы. Но все-таки ей больше нравились четки из янтаря. Ведь это застывшая смола хвойных деревьев, так любимых ею. Бусинки были от желтовато-коричневых до медово-прозрачных. А внутри них вились причудливые узоры, напоминающие то языки пламени, то кучевые облака. Когда на них падали солнечные лучи, то казалось, что свет проникает в прозрачные прожилки янтаря. Пальцы деда неторопливо перебирали бусинки, и взгляд его говорил, что он в эти минуты находится далеко-далеко. Может быть, он тоже уносился мыслями в свое детство. Постукивание четок дады, как она его называла, всегда наводило на нее умиротворение. А когда у него обнаружили болезнь суставов, врач настоятельно рекомендовал перебирать их как можно чаще. Мелкая моторика пальцев при перебирании четок может помочь при лечении болезни суставов.
– Так и не довелось мне съездить к родителям Тимура. – Голос тети вернул племянницу к действительности. – Ирина каждый год приглашала, рассказывала о гостеприимстве Лизы и Али, а я все никак не могла время найти. А теперь уже и моей сестрички нет. Вот так и живем: все нам некогда, а потом и поздно, – вздохнула Мария Николаевна.
– Тетя, а давай все вместе съездим к бабушке Лизе и дедушке Али. Вот они обрадуются! Ведь роднее меня у них теперь никого нет. Папа их единственный сын, – с грустью добавила девушка. – Представляю, как им сейчас тяжело.
– Да, горе горькое по свету шлялося и на нас невзначай набрело. И ничего нельзя изменить. – Тетя тяжело опустилась на стул, скрестив руки. – А к Лизе и Али мы обязательно съездим. Они нам родные люди.
Помолчав, Мария Николаевна стала убирать со стола. Вера стала ей помогать, но женщина её остановила:
– Иди, отдохни с дороги, всю ночь ехала.
– Я не устала, у вас такой воздух, как сказала бы моя подруга Галка, обалденный.
– Это та высокая светленькая девушка, которая на похоронах была?
– Да, мы с ней дружим с детского сада. В одной школе учились. В одном доме живем.
– Это уже дружба, проверенная временем. Такой дружбой дорожить надо.
– Да, она мне очень помогла. После похорон "выхаживала" меня, первое время со мной ночевала.
– Все-таки иди отдохни. Не хочешь спать – можешь почитать. Книг у нас много. – Мария Николаевна кивнула в сторону комнаты.
Девушка прошла в комнату, которую показала ей тетя. Убранство комнаты, на взгляд городского человека, было старомодным: на стенах обои с узором из крупных цветов, на окнах занавески в цветочек, такое же покрывало на кровати. На столике скатерть с вышитыми гладью цветочками. Но все эти цветочки были пастельных тонов и поэтому абсолютно не раздражали, наоборот, были трогательно прелестны. Сдержанная красота. Убранство этой комнаты напомнило ей интерьер в доме бабушки Лизы, только там все было с кавказским колоритом. Домоткаными шерстяными ковриками были увешаны стены и устлан пол, Вера любила ходить по ним босиком. Подаренный бабушкой ковер из ярких шерстяных ниток она увезла домой, и он занял свое законное почетное место перед ее кроватью.
Оставшись одна, Вера снова мысленно вернулась к утренним событиям. Убили человека, в этом сомнений не было, а в селе тишина. Тетя в разговоре ничего об этом не сказала, а может быть, это произошло этой ночью, и еще никто об этом не знает? А родственники, друзья? Стоп, день только начинается. Значит всё еще впереди.
Задумавшись, Вера проходила по комнате и скользила взглядом по полкам, поставленным друг на друга, образовывавшим книжный шкаф. Все они были заставлены книгами, которых действительно было много.
В их роду всегда любили читать. Две полки занимала Библиотека мировой литературы для детей, издательство "Детская литература" Москва, 1978–1983 годы. Вера насчитала 47 томов. Понятно, что это для Лиды и Нади. Несколько томов альманаха "Подвиг" издательства ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия" и в них известные для нее произведения Бориса Васильева "Не стреляйте в белых лебедей", Василия Быкова "Дожить до рассвета", "Сотников", Павла Нилина "Жестокость". Еще одну полку занимала литература о педагогике издания разных лет, несколько книг были приобретены совсем недавно. "Основы педагогического мастерства", "Педагогика"… Вера взяла одну из книг. От нее еще пахло типографской краской. Почитывает тётя профессиональную литературу.
Внимание Веры привлекла изрядно потрепанная книга. Видно было, что не один человек подержал ее в руках. Это была книга Сергея Львова "Огонь Прометея", издательства ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия", 1960 год. Да, Вера, тебя еще и в помине не было. А ее уже читали. И не просто читали, а даже зачитали до дыр.
В произведении двадцать одна глава. Герои этих глав живут в разных странах и в разные века. И на страницах книги "факел свободолюбивых идей" несут древнегреческий драматург Эсхил, Джордано Бруно, Александр Герцен, Николай Огарев и многие другие, кто, как эстафету, передают факел следующему поколению.
В книге лежали две закладки. Первая на главе "Поэт, каким он должен быть". Вера прочитала несколько строк и поняла, что она о неизвестном авторе и его бессмертном произведении "Слово о полку Игореве". Вторая закладка на главе "Горящие сердца" о Сергее Чекмареве и Василии Кубаневе. Как она ни старалась, не могла вспомнить этих авторов. "Надо будет обязательно прочесть их произведения", – подумала Вера.
На верхней полке стояли фотографии в рамках. Свадебный снимок тети и Ивана Васильевича, рядом фото Лиды и Нади в школьных формах с белыми бантами. Вера с родителями. За исключением одного человека рядом с Лидой, все были ей знакомы. Догадалась, что это муж Лиды – кому же теперь находиться рядом с ней?
В их семье никогда не произносилось слово "скука". И Веру она никогда не посещала. А все паузы между делами она заполняла чтением. Она могла взять с полки книгу, открыть ее и через несколько минут искренне сопереживать героям, вместе с ними радоваться или огорчаться.
Взяв сборник стихов Расула Гамзатова, она удобно расположилась на подоконнике и принялась читать, но смысл прочитанного ускользал, отвлекавшие ее обрывочные мысли она не могла собрать воедино. Она не видела, как, свесившись через забор и улыбаясь, на неё смотрела девушка.
Поняв, что она не стала объектом внимания, девушка заговорила первая:
– Здрасьте! Ты племянница Марь Николавны? – Девушка говорила быстро, "проглатывая" часть слогов.
– Добрый день! Племянница. Меня Верой зовут. – Она улыбнулась незнакомке.
– А меня Анисьей, – ответила та, будто внезапно застеснявшись.
– Редкое по нынешним временам имя, – отозвалась Вера. Она сразу поняла, что девушке оно не нравится. – А ведь это прекрасное греческое имя и в переводе означает "исполнительная", "благотворная".
– Вот-вот, редкое. Я тоже своим об этом говорю, назвали бы меня Ольгой, или Леной, или Катей, а то – А-ни-сь-я. – Девушка, растягивая, произнесла своё имя.
– А ты школу закончила или еще учишься?
– В одиннадцатый класс перешла.
– Сколько у вас в классе девочек с одинаковыми именами? – Веру явно забавлял этот разговор.
– Светлана Тароева, Светлана Ливаева, Оля Ярошева, Оля Калева, Оля Доронина, Лена Карбышева, Лена Тимофеева, – шептала девушка и загибала пальцы вначале на одной руке, затем на другой и, посчитав, радостно воскликнула: – О, достаточно много!
– А Анисья?
– Я одна-а, – протянула девушка, как будто делая открытие.
– Вот! – Вера многозначительно подняла указательный палец вверх. – А во времена царствования императора Максимиана была христианская святая Анисия Солунская. А можно я буду называть тебя Аниса?
– Можно, меня мама так называет, а бабушка – Анисьюшкой.
– Красиво, очень певуче. Да что мы с тобой через забор разговариваем. Заходи. – Вера помахала рукой.
Не дослушав Веру, Анисья ловко перепрыгнула через забор и в два прыжка оказалась возле девушки. Заглянув на обложку книги, рассмеялась:
– Мудростей набираешься у Гамзатова?
– Вроде того.
Бесцеремонность Анисьи и то, что она с первой минуты обращалась к ней на "ты", совсем не раздражали, а, наоборот, забавляли Веру.
Воспользовавшись болтливостью соседки, она решила разведать обстановку:
– Аниса, а у вас какой-нибудь культурный центр имеется?
– Конечно, Дом культуры имеется. Танцы бывают, кино показывают, артисты приезжают с концертами, ну это редко.
– А безопасно ходить по вечерам? Хулиганы не проказничают?
– Да ты что! Тихо у нас. Скука скучная! Вот только вчера вроде какая-то драка была. – При этих словах Анисьи Вера насторожилась, но в это время с крыльца соседнего дома женский голос позвал Анисью, и она опять бросилась к забору, хотя калитка находилась в нескольких метрах.
– В субботу пойдем на танцы, – обернулась она, перелезая через забор, и скрылась.
– Вот командир, приказала – и точка. – Вере стало весело. – Конечно пойдем. Очень мне это любопытно. – Последние слова она произнесла в раздумье, скорее для себя.
"Вот это "скука"", – подумала Вера, – человека нет, а всё спокойненько. Убийца ходит рядом. Вокруг тишь и гладь. Непонятно. И тетя ничего не сказала. Хотя она могла не сказать, чтобы не напугать… Наоборот, она должна была меня предупредить об опасности, если бы такая была! Или… если бы она знала о случившемся".
Диск солнца незаметно катился к закату. День прошел быстро. В городе в это время уже включают освещение. В селе рано ложатся спать. Лежа в постели, Вера прислушивалась. Окно было открыто. Оно выходило в огород. Вначале звуки были разнообразные. Но постепенно день замирал. Раздались чьи-то торопливые шаги, стук щеколды. Через какое-то время шум машины, хлопок дверцы, скрип ворот и опять шаги.
Наступила тишина, а она все лежала и ждала. Тишина, оказывается, тоже мешает уснуть. В городе никогда не бывает абсолютной тишины. Звуки города спутываются, и часто трудно определить их происхождение. Даже закрытые окна не спасают.
На одного соседа непременно ночью "накатывала" волна творчества, и среди ночи раздавался победный звук контрабаса. Другой в пьяном угаре любил учить своих домочадцев. Крики и топот продолжались по несколько часов, пока он с грохотом не падал на пол, засыпая, или по вызову соседей не приезжала полиция.
Да и спала Вера последний год тревожно, часто просыпалась. Подходила к окну и смотрела на ночной город. Усталость на какое-то время укладывала ее обратно в постель, но через короткое время следовало тревожное пробуждение. Иногда с холодными капельками на лбу, с бешеным стуком сердца и пульсирующей болью в висках. Ее преследовали одни и те же мучительные сновидения. Чаще она кого-то догоняла на покрытой серой мглой дороге. И просыпалась от скрежета металла.
А мысли настойчиво возвращались к событиям сегодняшнего дня. Даже не к событиям, а увиденным картинкам.
"А что, если этот громила был соучастником и стоял на страже, пока другой прятал труп? Не случайно он задал вопрос: не встречала ли я кого-нибудь? Выяснял, видела ли я того "носильщика". Надо завтра расспросить тетю, кто это. Вдруг мой ответ показался ему не убедительным".
Эти мысли мешали ей уснуть. Она еще долго беспокойно ворочалась с боку на бок, и только под утро ей удалось забыться тяжелым беспокойным сном. Она еще не знала и не догадывалась, что этот день определил всю ее дальнейшею жизнь. Полноводная река под названием Судьба сделала крутой поворот и потекла по другому руслу.
Не отталкивай то, что приходит…
Проснулась девушка от того, что солнечные блики скользили по лицу, как будто играя с ней. Приоткрыв глаза, она увидела, что солнечные зайчики прыгают по полу, стенам. Вере казалось, что они так стараются, чтобы ее развеселить. Милые солнечные зайчики, которые в отличие от лесных зверушек никогда не линяют. Протянула руку и, поддерживая игру, стала их ловить. Через какое-то время они переместились к окну.
Но Вера не спешила встать. Приятно лежать в прохладной комнате и прислушиваться к доносившимся звукам: пению петухов, лаю собак, мычанию коров, позвякиванию ведер, скрипу тормозов машин. Девушка отгадывала происхождение этих звуков. Ей, городской жительнице, все было интересно. Жители села наверняка не обращают на такое внимания.
Город и село просыпаются по-разному. Город просыпается постепенно, как бы нехотя сбрасывая ночную пелену. А в селе только-только первые солнечные лучи прорезали небо, и природа сразу оживает. И из всего этого льется радость.
Затем воспоминания унесли её в детство. Свой детский мир она помнила отрывками. В отличие от своих подружек, не была фантазеркой. Воздушных замков не строила, разве совсем чуть-чуть.
"Вера у нас стоит на реалистической платформе!" – смеялся дедушка. Но как прекрасен был окружающий ее личный мир! По ее глубокому убеждению предметы вокруг нее были человечными, то есть живыми, и имели свою душу. Окружающие ее взрослые соглашались с ней. У взрослых тоже был свой мир! У каждого взрослого имелись любимые книги, кинофильмы, музыка. В момент переживаний разве взрослые не вытаскивают из тайников вещички, которые им дороги, как воспоминания о периодах, а может быть, и мгновениях жизни?
Но как важен в становлении человека период детства. Все из детства! Если человек счастлив в детстве, он не может вырастить плохим человеком! Ведь черты характера человека формируются не только генами родителей. Важно и то место, где прошло детство, и как оно прошло.
А ее детство было счастливым и светлым! Ее окружали люди, которые ее любили. Они не изводили ее нравоучениями, не делали замечания по пустякам, не мучили напоминаниями о несделанном. Они ей доверяли! Педагоги и психологи без устали твердят, что ошибки в воспитании могут аукнуться во взрослой жизни. Правильно твердят. Скольких поломанных судеб можно было бы избежать, если бы ребенок получил свою порцию любви!
Она была единственным ребенком в семье, но избалованность к ней не пристала. Неконфликтная по натуре, она со всеми поддерживала доброжелательные отношения. Может быть, излишне строгая. Поэтому и мальчики к ней обращались не с проявлениями внимания, а чтобы списать, одолжить учебник. Она делилась охотно, успехам других радовалась, помогала с удовольствием. Поэтому авторитет ее был на высоте. В то же время была независимой, никому не кланялась, но и нос не задирала.
Училась она всегда хорошо по всем предметам. Диапазон ее интересов был широк. Сочинения, где нужно было обобщить, анализировать, дать волю своему воображению и высказать свое мнение, всегда писала на свободные темы. Но в старших классах особенно стала проявлять интерес к литературе и биологии.
Отец учил ее, что в жизни надежнее всего полагаться на свои силы. Если у нее что-то не получалось, мама часто повторяла, что нет ничего невозможного. Просто нужно стараться и трудиться. И главное верить в себя и в то, что все будет хорошо. Из уст мамы это звучало, как заклинание, и Вера этому верила. Все будет хорошо!
Она не могла вспомнить ни одного раза, чтобы родители на нее повысили голос, но маму все-таки побаивалась больше. Ее слова всегда были точными, хлесткими и справедливыми. Однажды 9 "А" сорвал урок английского языка, дружно убежав на пустырь за школой. Завуч школы, Шереметова Ирина Николаевна, с ними разговаривала по-взрослому. И во время этого разговора бросала взгляд на свою дочь. А может быть, девочке это только казалось. Но она поняла всю глупость этого поступка. Была весна, и недорослям просто захотелось погреться на солнышке.
Вера поняла и другое: мама-завуч винила в случившемся свою дочь, так как считала, что авторитетная в классе девочка могла предотвратить спонтанный поступок своих товарищей, но из чувства ложной солидарности не стала этого делать.
Она достала фотографию, с которой никогда не расставалась. На снимке она в летнем платье была запечатлена с родителями. Фотография сделана на отдыхе. У всех спокойные, радостные лица. Отец красавец, южный человек с четкими, правильными чертами лица, темно-каштановыми, слегка вьющимися волосами, карими глазами. "Мой джигит", – в шутку называла его мама. Потому что отец Веры был родом с Северного Кавказа. Несмотря на то, что он вырос на берегах бурного и строптивого Терека, отличался спокойным нравом. У матери, наоборот, светлые глаза, русые прямые волосы. На фотографии, на которую смотрела Вера, волосы были распущены, хотя в школу она ходила с пучком или заплетала косу. Но Вере нравилось, когда мама их распускала. Они напоминали струящийся шелк, и девочка любила в них зарываться лицом.