- Почему он слово "Бог" пишет с заглавной буквы? И почему этому "Богу" стало угодно, чтобы по магазинному делу Остроумов прошел основным обвиняемым? Кто этот "Бог"? Не состоит ли он из крови и плоти?
- Возможно, так, но, возможно, и по религиозным соображениям. Случается, рецидивисты с удовольствием изображают религиозных фанатиков.
- Вот что, Степан Степанович. - Антон прошелся по кабинету. - Вместо следственного изолятора съезжу-ка я вначале на обувной комбинат. Как-никак Остроумов там работал.
- А я поеду искать того таксиста, с которым Айрапетов на сорок пять минут уезжал из аэропорта, - сказал присутствующий здесь же Слава Голубев.
Вопреки ожиданию, характеристика на Остроумова по месту работы была самая что ни на есть хорошая. За год Остроумов не допустил ни одного нарушения трудовой дисциплины, не совершил ни единого прогула. За перевыполнение плана каждый месяц получал солидные премии. На обувном комбинате работала и его жена - невысокая худенькая женщина. Разговаривая с Бирюковым, она то и дело поправляла на шее светлую косынку и тревожно взглядывала печальными глазами.
По ее рассказу выходило, что и дома на протяжении последнего года - сколько они жили вместе - Остроумов никаких вывихов не допускал, был примерным хозяином.
- Чем он в свободное время занимался? - спросил Антон.
- Больше все на рыбалку мы вместе ездили, по ягоды, по грибы. У нас мотоцикл свой… Каждую субботу и воскресенье дома не сидели.
- А где были в прошлую субботу?
- Ездили до станции Кувшинка, это недалеко от Буготака. Рыбачили на Ине. Правда, клев плохой был, ну хоть отдохнули.
- Когда домой вернулись?
- В тот же день засветло.
- Ночью муж никуда не отлучался?
- Никуда, - Остроумова приложила к глазам уголок косынки. - Сколько живем вместе, первый раз такое случилось. Говорят, отпросился у начальника цеха встречать какого-то брата, а у него нет братьев. Это, наверное, прежние дружки. Когда освободился последний раз, его ведь чуть не убили. Хорошо, врач добросердечный попался. Спас, - всхлипнула, помолчала и подняла глаза на Бирюкова. - В милицию заявить, что ли? На розыск?
- Пока не надо, - сказал Антон и сразу спросил: - Ну, а в воскресенье чем занимались?
- Днем по хозяйству. Ремонт дому кой-какой делали. Вечером в кафе "Космос" сходили, поужинали там, а заодно Владимир врача, о котором я говорила, что спас его, с днем рождения поздравил. Тот с большой компанией там был.
- Этот врач приглашал вас в кафе?
- Нет. Владимир от какого-то парня узнал о дне рождения, ну и предложил мне сходить в "Космос".
- От какого парня?
- Не знаю его. Заявился к нам домой в воскресенье утром. Говорили они недолго, о чем - не слышала. Заметила только, что Владимир грубо его выставил и сам после этого долго не в себе был. Сейчас вот думаю, не из дружков ли его бывших кто заявился.
- Попробуйте хотя бы в общих чертах внешность этого парня вспомнить.
- Да я мельком его видела. Заметила только, что невысокого роста, волосатый. Так нынче все молодые волосатые.
- В кафе имениннику ничего не дарили?
- Владимир букет цветов купил, рублей на десять. Вот и весь наш подарок.
- Может быть, Владимир Андреевич еще что-нибудь дарил?
Остроумова печально поежилась:
- Не знаю. Может, и дарил…
- Много он выпил на именинах?
- Не больше стакана шампанского. За здоровье того врача. Владимир непьющий, хоть и судим много раз. На работе женщины шутят: "Твой по выпивке и на сапожника не похож".
В общей сложности Бирюков провел на обувном комбинате около часа. Ожидая трамвая, строил различные предположения, стараясь установить причину, впутавшую Остроумова в дело. Если жена говорила правду, то непосредственного участия в краже Остроумов принимать не мог. Как же попали к нему краденые часы? Кто приходил к Остроумову домой в воскресенье утром? С какой целью? Чтобы сообщить, что Айрапетов будет в кафе отмечать свой день рождения или… Почему после разговора с приходившим Остроумов долго был не в себе? И опять возникал вопрос: кто приходил? Мохов?..
К трамвайной остановке медленно подкатывалось свободное такси. Молодой чубатый шофер присматривался, не кончилось ли у кого терпение. Бирюков встретился с ним взглядом и в какую-то секунду принял решение.
- В аэропорт, - подбежав к машине, торопливо сказал он шоферу и, захлопнув за собою дверцу, попросил: - Только как можно скорее.
- На самолет опаздываем? - участливо поинтересовался шофер.
- Хуже, друг. Гони вовсю.
Таксист понимающе кивнул и, выжав сцепление, переключил скорость. Машина резко взяла с места. Стрелка спидометра мигом проскочила начальные деления шкалы и перевалила за "50". Бирюков неотрывно смотрел на часы. Стрелка поползла к делению "70". Вырвавшись на Красный проспект, машина понеслась отсчитывать зеленые огни светофоров. Только у одного из них пришлось задержаться. Неопытный любитель, подставив зад своего "Запорожца" чуть не вплотную к радиатору "Волги", прозевал желтый предупредительный свет и никак не мог тронуться с места.
- Козел, какой козел… - цедил сквозь зубы вошедший в азарт таксист. Вывернув машину, он объехал "Запорожца" и рванулся вперед, успев все-таки показать любителю кулак и зло крикнуть: - Трижды козел!
Выскочив из городской сутолоки на загородное шоссе, шофер еще прибавил скорость, и стрелка спидометра теперь уже задрожала за "90". Перед аэропортовским вокзалом таксист лихо развернулся, тормознул и, устало откинувшись к спинке сиденья, спросил:
- Успели?
Бирюков, глядя на часы, отрицательно покрутил головой.
- Из-за того запорожского козла у светофора минуту потеряли, - шофер сердито сплюнул в открытое окно машины. - Быстрее гнать нельзя было. И так на пределе шуровал.
Антон расплатился с таксистом и невесело вошел в здание аэровокзала. Появившееся на трамвайной остановке предположение не подтвердилось - даже гоня такси на предельной скорости, Айрапетов за сорок пять минут не мог успеть съездить из аэропорта до обувного комбината, чтобы встретиться с Остроумовым, и вернуться обратно. На это ему потребовалось бы, в лучшем случае, не меньше полутора часов.
Вокзал был полон пассажиров. Динамики, перекликаясь металлическим эхом, то и дело неразборчиво и хрипло выкрикивали, номера рейсов отлетающих и прилетающих самолетов. На взлетном поле гудели турбины. Сновали носильщики. Бирюков задумчиво прошелся по залу. На глаза попалась вывеска "Сберкасса". Постояв перед нею, Антон решительно вошел в кабинет заведующего и, предъявив удостоверение личности, объяснил суть дела.
- О том, что тайна вкладов охраняется законом, вы, как сотрудник уголовного розыска, безусловно, знаете? - осторожно спросил заведующий.
- Безусловно, знаю, - подтвердил Бирюков. - Но дело очень серьезное и не терпит отлагательства. Буквально каждая минута дорога.
- Без официального запроса ничем не могу вам помочь.
- Запрос при необходимости будет.
- Вот тогда - милости прошу.
Антон тяжело вздохнул:
- Мне всего-то и надо узнать: есть или нет среди ваших вкладчиков Игорь Владимирович Айрапетов. Поверьте, это далеко не праздный вопрос.
После длительных переговоров заведующий наконец смилостивился. Оставив дверь открытой, он вышел из кабинета и зашептался с женщиной, сидящей за стеклянной перегородкой с табличкой "Контролер". Женщина долго перебирала картотеку, потом отрицательно повела головой и тоже стала что-то шептать заведующему на ухо. Пошептав, взяла одну из карточек и подала ему. Заведующий, несколько секунд вроде бы поколебавшись, возбужденно вернулся к Бирюкову, прикрыл за собою дверь и тихо заговорил:
- Смею заметить, Айрапетова Игоря Владимировича в числе наших вкладчиков нет, а вот вчера один довольно подозрительный, по мнению контролера, клиент… Владимир Андреевич Остроумов сделал первый вклад, так сказать, открыл у нас свой счет, - заведующий показал в принесенную карточку пальцем. - Обратите внимание - счет номер восемьдесят семь тридцать семь. Вклад составляет пять тысяч рублей - сумма немалая.
Сюрприз, как сказал бы Стуков, был налицо. Но еще более интересное приготовил. Слава Голубев, отыскавший таксиста, с которым Айрапетов уезжал из аэропорта. В одной из сберкасс города Игорь Владимирович Айрапетов по предварительной заявке снял со своего счета ровно пять тысяч.
- Вот теперь, Антоша, допрашивай Остроумова, - сказал Бирюкову Степан Степанович. - Кстати, в твое отсутствие звонил из вашего райотдела следователь Маслюков и поручил тебе, если потребуется, провести очную ставку Костырева с Моховым.
Остроумов заявился на допрос, понуро опустив лысую голову и по привычке держа руки за спиной. Увидев его, Слава Голубев быстро написал Антону: "Этот человек вчера был в аэропорту после приезда Айрапетова из городской сберкассы". Антон понимающе кивнул.
Показания Остроумов давал по существу, без лишних отступлений. Чувствовалось, что он приучен на допросах говорить под запись.
- Давайте уточним, - сказал ему Бирюков. - Вы утверждаете, что сами в магазине не были, а только навели соучастников на магазин и отключили сигнализацию. В качестве доли за это взяли от Мохова украденные часы…
- Опаску, бритовку, тоже взял, - угодливо добавил Остроумов.
- Как вы умудрились отключить сигнализацию, если сами в райцентре не были?
Остроумов вытер вспотевшую лысину:
- Поверили моему алиби? Объясню. Когда шел на дело, не собирался каяться с повинной. Все насчет чистого хвоста предусмотрел. Съездил на рыбалочку с женой, перед соседями покрутился. Я - стреляный воробей. Меня куда уж только жареный петух не клевал…
- Продолжаете утверждать свое?
- Бог не даст соврать, - Остроумов показал пальцем в потолок. - Всевышний - не фраер, все видит, - и заторопился. - Да вы, гражданин оперуполномоченный, не сомневайтесь. На суде телегу толкать не буду. Какой мне смысл теперь врать? Повторю буква в букву свои показания, какие сейчас запишите. Пройду с Павлушей Моховым экзамен по второй части восемьдесят девятой - кража по предварительному сговору. Там до шести лет, но, учитывая мое чистосердечное раскаяние, Иван Иванович… виноват, гражданин прокурор попросит года два, а граждане судьи и того меньше отвалят. Обвиниловку хоть сей миг готов подписать. Зачем тянуть время? Раньше сяду - раньше выйду.
- В статье восемьдесят девятой есть и третья часть, - Бирюков открыл Уголовный кодекс и прочитал вслух: - "Кража, совершенная особо опасным рецидивистом или в крупных размерах, наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой". Как видите, прокурор может "попросить" самое малое пять лет.
По вискам Остроумова поползли струйки пота. Он растерялся:
- Зачем так жестоко?.. Добыча моя - фунт дыма. Я с повинной пришел, часики вернул…
- Мы не на базаре, где можно рядиться, - строго сказал Антон. - Рецидивист вы особо опасный - судимостей у вас не перечесть. Убыток, причиненный магазину, является крупным. Поэтому следственные органы обязаны обвинить вас по третьей части, и судьи могут вынести постановление конфисковать не только те пять тысяч рублей, которые вчера вы положили в сберкассу аэровокзала, но и домашнее имущество.
Хотя план допроса Бирюкова был продуман заранее, но такого эффекта Антон не ожидал. Остроумов буквально разинул рот, словно ему мертвой хваткой сдавили горло. Больше минуты он приходил в себя и еле-еле выдавил поникшим голосом:
- Пять тысяч - мои сбережения. Определил их в сберкассу, когда надумал идти с повинной.
- Не узнаю Кудрявого, - вмешался Степан Степанович. - Так по-детски вы, Остроумов, никогда на прежних допросах не лепетали.
Плечи Остроумова затряслись. Он уткнулся лицом в ладони и вроде бы заплакал.
- Не надо истерик, - спокойно проговорил Антон. - Рассказывайте правду, это зачтется. Будете лгать, придется напомнить еще одну статью уголовного кодекса. Сто восемьдесят девятую. Знаете такую? Заранее не обещанное укрывательство преступлений, предусмотренных частями второй и третьей статьи восемьдесят девятой, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.
Остроумов поднял голову и уставился на Бирюкова остекленевшими круглыми глазами. По впалым щекам катились частые слезы, но взгляд был решительным, злым. Проглотив слюну и глубоко втянув воздух носом, он заторопился:
- Деньги дал мне врач Айрапетов, чтобы магазинчик от себя отмести. Чувствую, Игорь Владимирович сблатовал на него Павлушу Мохова и попался с бритвой. Ради всевышнего, не пишите сто восемьдесят девятую, расскажу все, как на исповеди у батюшки.
- А знаете, чем оговор наказывается?
- Кудрявый никогда свою вину не клеил другим! Чужую боль на себя брал, бывало такое, но чтобы свою на кого… - Остроумов вытер лицо, заискивающе посмотрел на Стукова. - Степан Степанович, разве я когда выходил из хомута за счет других?..
- Вы рассказывайте, рассказывайте, - хмуро посоветовал ему Стуков.
- Все расскажу, все! - Остроумов, как заводной, повернулся к Бирюкову. - Игорь Владимирович вчера утром попросил срочно приехать в аэропорт. Встретились в сберкассе. "Выручай", - говорит и пять косых наличными предложил. Я прикинул своей бестолковой: "Пять тысяч - не пять рубликов. За них горбушку надо погнуть! Пристрою на книжечку и пойду с повинной. На худой конец, больше трех лет не отвалят". Для храбрости выпил коньячку, а поскольку этой гадостью не злоупотребляю, раскис хуже бабы. Игорь Владимирович на всякий случай таблеточку дал. Прозевал я с ней, на постового нарвался. - Остроумов опять уткнул лицо в ладони: - Как в воду Степан Степанович глядел - неудачник я самый распоследний. Шальной куш подворачивался - и на том сгорел. Ой, как мне больно сейчас…
Бирюков быстро написал Голубеву, молчаливо слушавшему допрос: "Срочно привези сюда Светлану Березову. Надо, чтобы заговорил Костырев". Голубев прочитал записку и вышел. Остроумов сидел в прежней позе.
- Как Айрапетов оказался соучастником? - спросил его Антон.
- У нас не было времени вести толковище.
- Зачем в изоляторе Мохову писали?
- Надо ж было предупредить Павлушу. Думал, хоть раз в жизни повезет.
- Откуда вам стало известно, что магазин обворовал Мохов?
- В воскресенье утречком он приходил ко мне, предлагал за полцены новенькие шмотки. Клянусь, я послал его к… куда следует. Павлуша заегозил, мол, даже Игорь Владимирович взял у него на таких условиях золотые часики и что, если не верю, могу вечером в "Космосе" встретиться с Айрапетовым, который будет там справлять день рождения. Я, конечно же, пошел. Только не затем, чтобы советоваться, покупать или не покупать ворованные тряпки. Хотел предупредить Игоря Владимировича, чтобы он не пачкался с Моховым. Когда намекнул ему о часиках, Игорь Владимирович засмеялся, сказал, что это фантазия Мохова. А вчера вот телефонный звоночек Айрапетова ко мне подтвердил Павлушины слова. Ой, влипли ребятки, ой, влипли…
- Жить только по-человечески начали…
- Не надо об моей жизни говорить! - почти выкрикнул Остроумов и так стиснул зубы, что на скулах вздулись крупные желваки.
Оформив протокол допроса, Бирюков вызвал конвойного. Остроумов ушел, низко опустив голову и заложив за спину руки. Антон посмотрел на Стукова:
- Вот вам и Айрапетов…
- Не спеши с выводами, - спокойно сказал Степан Степанович.
- Считаете, невиновный выложит ни за что ни про что такую сумму денег?
- Это, Антоша, еще надо доказать, что Айрапетов действительно давал Остроумову деньги. Рецидивисту-неудачнику безоговорочно верить нельзя…
20. Очная ставка
Светлана Березова вошла в кабинет решительно. Лоб ее был забинтован, и повязку, насколько возможно, прикрывали пушистые каштановые волосы.
- Не досмотрели, Света, мы за вами, - словно извиняясь, сказал Антон.
- Ничего страшного не произошло, - ответила Березова. - Сама, разиня, виновата: слишком задумалась и очнулась только тогда, когда сумочку из рук вырвали. Кстати, один из хулиганов вместе со мной лбом по асфальту проехал, надолго запомнит…
- В лицо его видели?
- Нет, он убегал, а я все-таки подножкой достала. По всей вероятности, Генкой звать. Когда за ним бросилась вдогонку, один из мальчиков крикнул: "Рви, Генка!" Его счастье, что я на столб наткнулась.
Вспомнив разговорчивую соседку Айрапетова Веру Павловну и ее "неизвестно в кого уродившегося внука", Антон переглянулся со Степаном Степановичем и опять спросил Березову:
- Как себя чувствуете? Голова сильно болит?
- Ни капельки! И вообще наделали много шума из ничего, - с обычным темпераментом заговорила Светлана. - Это все тот врач из "Скорой помощи"! То ему показалось, что у меня ушиб мозга, то сотрясение… Как будто мой мозг на честном слове держится. Чуть в психбольницу не упек. Идиотизм какой-то… Вы тоже решили проверить, не рехнулась ли я?
- У нас, Света, другие заботы, нежели у врачей, - Бирюков усадил Березову возле стола. - Помогите уговорить Костырева, чтобы он рассказал содержание того письма, конверт которого вы нашли у него дома.
- Я могу увидеться с Федей?
- Нет, свиданья с ним сейчас запрещены. Но если напишите ему записку, я передам.
- О чем писать?
- Чтобы Федор говорил правду и не брал на себя чужую вину. Можете от себя что-то добавить. Согласны?
- Вы еще спрашиваете! Давайте бумагу и ручку.
Через несколько минут Светлана подала Бирюкову размашисто исписанный листок. Смущенно спросила:
- Так можно?..
"Федя! Тебя грязно и подло обманули. Моя мама ничего тебе не писала. Зачем ты связался с подлецом Моховым? Неужели не знаешь его? И вообще! Стань опять Человеком, прошу! Солнышко, не сердись на меня. Я ни в чем перед тобой не виновата. Клянусь всеми святыми. Я люблю тебя. Ты слышишь, солнышко? Люблю!!!" - прочитал Антон и утвердительно кивнул.
Не откладывая дело в долгий ящик, Бирюков поехал в следственный изолятор. Федор Костырев на этот раз выглядел мрачнее тучи. Он с недоверием взял переданную ему записку. Долго читал ее и перечитывал. Потом исподлобья глянул на Бирюкова, с натянутой усмешкой спросил:
- По своей воле Светлана написала или под вашим нажимом?
- Мы, Федор, запрещенных способов не применяем, - ответил Антон.
- А можно мне встретиться с ней?
- К сожалению, пока нельзя.
- Почему?
- Из-за своего упрямства вы оказались в числе подозреваемых, а всяческие контакты с подозреваемыми запрещены до выяснения истины.
Костырев уперся ладонями в колени и опустил голову. Нервно покусывая губы, задумался. Наконец сказал:
- Задавайте вопросы, буду говорить правду.
- От кого пришли вам письма и что в них было? - спросил Бирюков.
Федор поморщился, однако заговорил спокойно, рассудительно:
- От кого - не знаю… Получил их враз оба. Первым прочитал то, у которого конверт был подписан Светланкиной рукой. И чуть не обалдел - это было письмо к московскому инженеру. Подумалось, что Светланка перепутала письма и отправила не тому, кому надо.
- Вы разве не заметили, что адрес на конверте написан поддельным почерком?
- Ничего не заметил… Да такое мне и в голову даже не могло прийти…
- Ну, а второе письмо?