- Оно было написано незнакомым почерком, буквы влево наклонены. С первых строчек понял: пишет Нина Михайловна - Светланкина мама. Разделала она меня, как бог черепаху, а под конец просила оставить ее дочь в покое. Дескать, Светланка любит образованного красивого парня, а со мной, недоучкой, встречается из жалости, - Костырев усмехнулся. - Вы можете подумать: "Здоровый, как бык, а раскис, словно девочка". Смешно, конечно… Теперь понимаю, а тогда все вверх дном перевернулось. У нас со Светланкой были самые чистые отношения, я на нее молиться был готов, и вдруг такая грязь… Короче, чтобы понять мое состояние в то время, надо самому такое пережить. Несколько ночей подряд заснуть не мог, думал, рассудком свихнусь.
- С Моховым когда дружба началась?
- Какая там дружба…
- Но ведь вы как-то оказались с ним вместе…
- Пашка давно уговаривал меня завербоваться на север, дескать, там заработки хорошие, отпуска по два месяца за год и все такое. Не знаю, что он там хотел делать - специальности-то у него никакой нет. Наверное, рассчитывал, что северяне - люди денежные, украсть можно больше. Ну, а меня вроде телохранителя хотел иметь. Силенок у него, как у мышонка, а задиристый, как мартовский кот… Я ж не круглый дурак, понимал, что дружбы у нас не получится. Последнее время даже не встречался с ним, а когда эти письма пришли, Пашка зачастил ко мне - в день по три раза прибегал. И все с разговорчиками насчет севера, вроде как знал, что я в чумном состоянии нахожусь. Так и уговорил. В пятницу я уволился с работы, написал Светланке и Нине Михайловне письма, отправил их. После этого собрал чемодан, взял у матери триста рублей денег и пошел к Мохову. Пашка обрадовался: "Едем, Федя! Едем!", а у самого за душой - ни рублевки. На что билет покупать?.. Триста рублей для двух человек - это же крохи. Пошли по Пашкиным друзьям, надеясь у них занять, а друзья сами девятый день без соли сидят… В одном месте попали на выпивку. Пашка до рвоты нахлебался, я в рот не взял. Вернулись к Мохову. Дело - к ночи, а спать не могу. В субботу с утра Мохов стал клянчить на похмелье. Дал ему пятерку. Он мне стакан водки налил, мол, от бессонницы - самое лучшее средство. Ну я сдуру весь стакан и выпил. Мозги, конечно, сразу вышибло. Пашка опять к дружкам потянул. Помню, в пивной бар "Волна" заходили. Мохов там, кажется, с кем-то пиво пил, а у меня все, как в тумане… Почти четверо суток перед этим глаз не смыкал. Когда вернулись к Мохову, заснул, словно мертвый. Утром в воскресенье Пашка разбудил ни свет ни заря, потянул на вокзал, чтобы уехать с самой первой электричкой в Новосибирск. Спрашиваю: "Где ты деньги взял?" - "Да тут, - говорит, - старый кореш один подвернулся", а сам из какого-то рюкзака вещи в чемодан перекладывает, торопится. Смотрю: вещички новые, даже с магазинными этикетками. Я его за грудки: "Ты чего сочинил, Пашка?! Тебя ж милицию сейчас надо сдать!" Мохов струхнул, залопотал: "Сам со мною сядешь. Между прочим, в сельхозтехниковском магазине твою кепочку видел. Думаешь, поверят, что раньше ее там оставил?.. Фигу с маслом! Уголовному розыску только попадись на крючок! По себе знаю… Да ты не распускай слюни. Упорхнем на самолете из Новосибирска, и пусть ищут-свищут… Тундра просторная! Только смотри, Федя… Кепка твоя в магазине осталась, если что - бери магазин на себя. Впервак больше года не дадут. Будешь на меня валить - групповую примажут. Тогда по шесть лет, как медным котелкам, свободы не видать".
- О Гоганкине Мохов не рассказывал? - спросил Бирюков Костырева, когда тот замолчал.
- Нет, о Гоге-Самолете ничего не говорил.
- Кто помог Мохову отключить охранную сигнализацию в магазине?
- Не знаю, - понуро глядя в пол, ответил Костырев. - Я с ним, со скотиной, после этого принципиально не разговаривал. Когда приехали на электричке в Новосибирск, Пашка куда-то бегал, с кем-то встречался, а я сразу - в Толмачево и с аэровокзала не выходил. Мохов позднее там появился. Веселый, билеты через кого-то достал, засуетился в толпе, а через полчаса милицейский сержант нас в дежурку пригласил… Да вы допросите Пашку в моем присутствии. При мне он, как миленький, правду расскажет.
Бирюков позвонил дежурному изолятора. Посидели молча, думая каждый о своем. В коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, и конвоир впустил в нее Мохова. При виде Костырева Мохов остолбенел, словно загипнотизированный.
- Ну, что уставился, как баран на новые ворота? - с брезгливой усмешкой спросил Костырев. - Не узнаешь?
- Федя!.. - неестественно обрадовался Мохов. - Ты чо такой сердитый?
Костырев начал было угрожающе подниматься, но Бирюков строгим взглядом усадил его на место и сказал:
- Надеюсь, отрицать знакомство не будете.
- Нет, - буркнул Костырев.
- Федя - мой друг, - с натянутой улыбочкой бросил Мохов.
Антон посмотрел на него:
- В таком случае - рассказывайте, как дело было. Предупреждаю: ваш друг уже дал показания. Слово за вами.
Мохов втянул голову в плечи, будто бы съежился, глянул туда-сюда, и Антон заметил, что он рад бы говорить откровенно, но боится. Очень сильно боится. Кого?.. Айрапетова или Остроумова?
- Пашк, рассказывай, не тяни кота за хвост, - требовательно проговорил Костырев.
- Запугиваешь? - окрысился Мохов.
- Чего тебя запугивать? Ты и так осиновым листком дрожишь.
- Сам струсил, думаешь, и другим страшно?
- Не кричи. С детства знаешь, что меня запутать не так-то просто. Прошу: расскажи все честно, и пусть следователи решают, как нас садить: вместе или поврозь.
- Ты о чем, Федя?.. - словно не понял Мохов.
- Не прикидывайся, Паша, дурачком. Я все откровенно рассказал, теперь - твоя очередь.
- А чего рассказывать, один я управился с магазином, - Мохов еще больше съежился, посмотрел на Бирюкова и перекрестил живот. - Во, крест даю - один. Бирюков нажал кнопку магнитофонной записи, сказал:
- Начните по порядку. Как узнали, что в магазин поступили золотые часы?
Мохов передернул плечами, поминутно взглядывая на Костырева, заговорил:
- Если по порядку, то значит… В субботу утречком кирнули с Федей, ну и поволокло нас на подвиги. Пошли к моим корешкам, покалякали об том, об сем, хотели деньжонками у них поживиться. Не вышло. С тоски зашли в пивбар "Волна", чтобы по кружечке от жажды пропустить. Гляжу, Игорь Владимирович Айрапетов с Иваном Лаптевым пиво тянут, а перед ними на столике - гора вяленой рыбки. Подошел, чтобы пару рыбешек стрельнуть. Разговорились. Попросил у Айрапетова денег в долг, сказал, что на север еду, заработаю - рассчитаюсь. Мужик он всегда денежный, а тут зажался. Показывает золотые часики и говорит, мол, в сельхозтехниковском магазине купил, истратился. Спрашиваю: "Еще там остались?" Говорит: "Навалом". У меня сразу мыслеха сверкнула, толкую: "Дай хоть пару червонцев, завтра тебе этих часиков полный карман привезу". Поломался, но четыре пятерки все-таки дал, выручил…
- Костырев слышал ваш разговор с Айрапетовым?
- Не, Федька косым в дупель был, на улице с монтером знакомым базарил.
- Это я с Валеркой Шумилкиным разговаривал, на подстанции работает, - вставил Костырев. - Сейчас вот только вспомнил.
Бирюков повернулся к Мохову:
- Рассказывайте дальше.
- А чего рассказывать… - Мохов покривился. - Федя забалдел капитально, еле-еле дохилял до моей хаты, утыркался спать. Я тоже малость прикемарил. Проснулся - темно. Думаю, пора за часиками топать. Рюкзачок с собой прихватил, выхожу из хаты - хоть глаз вырви. Чернота, гроза нависает. Соображаю: на меня работает - следы заполощет. Подхожу к магазину - еще темней стало. Сразу не сообразил, после врубился, что погасли уличные фонари. Замок свернул тики-так - инструментик ловкий под руку подвернулся. Часы отыскал мигом, да их всего шесть штучек оказалось. Перерыл в прилавке ящики, аж стекло раздавил, а часиков больше тю-тю… Стал шерстить все подряд, втихаря фонариком посвечиваю. Гляжу - кепка, на подкладке Федина фамилия нарисована. Сразу хотел в рюкзак сунуть, но смикитил, если кемель уплывет из магазина, продавец сразу наведет угрозыск на Федин след, и нас с Федей мигом повяжут. Решил оставить кепочку. Специально на видное место положил. Дальше шарю. В пустой коробке выручку нашел, а часиков - как не бывало. Со зла аж курить захотелось. Достаю пачку "Нашей марки", которую в пивбаре у Айрапетова стрельнул, а в ней ни единой сигаретки не осталось. Швырнул сдуру за прилавок… Смотрю, на витрине красивые опаски лежат, бритовки. На всякий случай три штучки в карман сунул и давай рюкзак набивать шмотками, какие получше. Только управился, рюкзак - на плечи, слышу: оконное стекло хрустнуло. Я - за вешалки, где пальто висят, для смелости железяку схватил, которой замку голову отвернул. Выглядываю оттуда одним глазом - мужик по магазину мелькнул. Подскочил к стене, вроде электрическим выключателем щелкнул и сразу к прилавку затопал. Флаконы звякнули, тройным одеколоном запахло, похоже, забулькало что-то… В этот миг молния как полоснет! Смотрю, Гога-Самолет с перепугу за прилавок присел. Я из своей лежки - к дверям. Зацепился, вешалки повалились, ящики какие-то загремели… Гога как заорет!.. Я на крыльцо вывалился - опять молния! Вижу, что-то лохматое к крыльцу прет: не то баба, не то привидение… - Мохов перекрестился. - Во, крест даю, чуть от страха коньки не отбросил. Ладно, железяка в руках была. Этой железякой по лохмачу и шарахнул, а сам, дай бог ноги, завихрил от магазина.
- Как Гоганкин в магазин попал?
- Через окно залез, - Мохов опять закрестился. - Только крест даю, Гога без сговора со мной лез. Богом клянусь, без сговора! Групповой не было, начальник…
- Кто отключил сигнализацию?
- Уже говорил, электричество само погасло.
- С электромехаником Лаптевым договорились?
Мохов ударил себя кулаком в грудь:
- Гад буду, не договаривался. Может, Гога-Самолет с Иваном дотолковался, а я, под шумок, вперед его успел.
Бирюков помолчал:
- Вы Айрапетову полный карман часов обещали. Как намеревались их взять?
- Да я ж для понта Игорю Владимировичу загнул, чтобы денег взаймы вытянуть.
- А ночью в магазин пошли, рюкзак с собою взяли. Как это понимать?
- Нюхом чувствовал, что энергии не будет.
- Наивно, Мохов, очень наивно, - Антон нахмурился. - Куда дели украденные часы?
- Толкнул Айрапетову по дешевке, а одни совсем бесплатно отдал за то, что билеты нам с Федей на самолет добыл. Народу на аэровокзале было битком, без блата к кассе не пробиться.
- Как часы попали к Остроумову?
- Не было в деле Остроумова! - испуганно закричал Мохов.
- Но ведь он принес нам часы.
- Крест… Не знаю!
- Кто писал Костыреву письма? С какой целью?
- Никаких писем не знаю. Никаких! Я малограмотный писарь.
- Кроме тебя, некому, - с презрением сказал Костырев.
- Федя, крест… - начал Мохов, но, столкнувшись с холодным взглядом Костырева, осекся.
Больше, сколько Бирюков ни старался, ничего вразумительного Мохов не сообщил. Создавалось впечатление, что из какого-то безотчетного страха он всеми силами, порою до наивности, скрывает истину.
В этот же день Степану Степановичу Стукову удалось выяснить, что за сумочку Светланы Березовой Айрапетов пообещал соседскому Генке купить абонемент на все хоккейные игры сезона. Бирюкову предстояло самое трудное - допрос Айрапетова. Прежде, чем начинать его, Антон решил встретиться с Игорем Владимировичем, так сказать, неофициально.
21. "Солист" из ресторана
Айрапетов сам назначил Антону место встречи в сквере, против ТЮЗа. То ли оттого, что рабочий день еще не кончился, то ли от сгрудившихся на небе предгрозовых облаков скамейки в сквере пустовали. Бирюков выбрал одну из них, с которой лучше просматривались асфальтированные аллейки, и, развернув газету, сделал вид, что увлечен чтением.
Игорь появился минута в минуту, как обещал по телефону. Легкой, энергичной походкой он подошел к Бирюкову, крепко пожал руку и, садясь рядом, весело проговорил:
- Точность - вежливость королей.
- Я королем не был, поэтому притопал раньше, - шутливо ответил Антон и насторожился - в конце аллеи, откуда только что пришел Айрапетов, замаячила сутулая фигура "солиста" из ресторана. Похоже, он догонял Игоря и еще издали замахал ему рукой. Айрапетов демонстративно отвернулся, с усмешкой сказал:
- Для полного счастья нам этого черта еще не хватало. На похмелье сейчас просить будет.
"Солист", не обратив внимания на Бирюкова, плюхнулся на скамейку рядом с Игорем, прижал ладонь к груди и тяжело передохнул:
- Фу-у… Чуть сердце не выскочило, думал, упущу тебя.
Айрапетов опять усмехнулся:
- Соскучился?
- В вытрезвителе сегодня ночевал.
- Поздравляю.
- Смеешься, а мне хоть плачь. - "Солист" тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб. - Вчера какой-то "юморист" записку подсунул насчет моей Ольги и Юрки Воднева. Сам знаешь - боль сердца. Я рога в землю и попер. Из ресторана вываливаюсь на проспект, с ходу - в объятия к милиционеру. Чуть с копытков его родимого, не снес… Голову надо отворачивать за такие шутки. Встретился бы мне сейчас тот остряк-самоучка!..
- И что произошло бы?
- Как гусаку, шею бы свернул.
Айрапетов засмеялся:
- Давай, Олежек, сворачивай.
- Чего? - не понял "солист".
- Шею. Я тебе вчера записку написал.
"Солист" какое-то время обалдело смотрел на Игоря и вдруг расхохотался до слез, будто до него только что, с запозданием, дошел смысл неимоверно смешного анекдота.
- Ну князь… ты даешь, - вытирая глаза, проговорил он. - Ну, даешь! С тебя причитается.
- Сколько?
- Пару червонцев до завтра, - выпалил "солист" и, видимо, не надеясь на успех, торопливо заговорил: - Понимаешь, обещают в церковном хоре триста целковых отвалить, платят там железно…
- Зачем тебе сегодня двадцатка понадобилась? - перебил Айрапетов. - Ты с похмелья после двух стопок занавески жевать готов.
- Понимаешь… С Цыганкой, которая вчера в ресторане за соседним с тобой столом сидела, договорился. Сейчас ждет в "Сибири" меня - как принца, а я, как нищий, за тобою по следу таскаюсь. Князь Игорь, не унижай Олега. Клянусь совестью, рассчитаюсь.
- На том свете угольками, - Айрапетов стал серьезным. - Попрут тебя из церковного хора, как из ансамбля выперли. Будешь ты от тяжести горбиться по ресторанным подмосткам…
- Игорь! К чему такие мрачные краски? Надо с оптимизмом идти по кругу жизни. Одолжи два червонца, и на малооборудованной для веселья планете одним счастливым человеком станет больше. Неужели тебе этого не хочется? Неужели две красненьких бумажки для тебя сделают погоду? Не веришь, что сам отдам, Ольга рассчитается.
Айрапетов внимательно посмотрел на "солиста", подумал и вполне серьезно сказал:
- Я одолжу тебе, Олег, деньги. Могу даже дать без отдачи, но… Ты должен откровенно рассказать, что у тебя произошло с Людой, когда она стала вырываться из моей квартиры. С той девушкой, из кафе "Космос"… в прошлое воскресенье. Помнишь?
- Такой пустяк?! - удивился "солист" и посмотрел на Бирюкова, словно только сейчас его увидел.
- Это свой человек, - заметив взгляд, сказал Айрапетов. - Можешь говорить при нем.
"Солист" невинно улыбнулся:
- А что у меня с Людой произошло? Ровным счетом - ничего. Прилег к ней на диванчик, а она бузу подняла.
- Ты угрожал ей бритвой?
- Какая угроза? Для хохмы хотел разыграть. Она подумала, что по правде, вцепилась зубами в руку. Во… - и приподнял рукав, - до сих пор след имеется. Вижу, дело керосином пахнет. Швырнул бритву с балкона. И вся любовь. Это ж я рассказывал раньше. Достаточно тебе?
- Почему Люда так сильно опьянела от стакана шампанского? - снова спросил Айрапетов.
- А черт ее знает… Надралась на дармовщину.
- Не хочешь говорить? Ни копейки не получишь.
- Вот привязался, как вчерашний милиционер… - лицо "солиста" стало виноватым. - Я ж не думал, что ты Люду к себе поведешь…
- Рассказывай, Олег, о том, что ты сделал Люде, а не о том, что тебе думалось, - недовольно оборвал Айрапетов.
- Ничего серьезного я не сделал… Подумаешь, снотворного в шампанское сыпанул. Что она, умерла от этого? Ольга перед каждой ночью димедрол глотает и до утра сопит, как молодая телка. Надо же понимать хохмы…
Айрапетов резко показал на Бирюкова:
- Это сотрудник уголовного розыска. Твоя хохма уже до них докатилась.
"Солист" побледнел, на лице его появилась растерянность. Он, видимо, решил, что над ним подтрунивают, но, не будучи в этом твердо уверенным, засмеялся неестественным, вымученным смешком.
- Рассчитываться?.. - посмотрев на Антона, спросил Айрапетов. - Или вы лично с этим "хохмачом" побеседуете?
- Если потребуется, я приглашу его, - ответил Антон.
Игорь достал из кармана две десятки. Глаза "солиста" блеснули бесшабашно-радостно. Он почти вырвал из рук Айрапетова деньги, сунул их в свой карман и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Айрапетов бесцеремонно оборвал:
- Иди, иди к Цыганке, а то не поспеешь.
Ничуть не обидевшись, "солист" бодро вскочил со скамейки, шутливо козыряя, поднес к виску два пальца.
- Иди, Олег… - Айрапетов поморщился. - Иди, моя радость, молча по своему кругу жизни.
- Честь имею, - "солист" еще раз козырнул и, вихляясь, как на шарнирах, развязно зашагал к ресторану. Сутулость его поубавилась, вроде он почувствовал себя окрыленным.
- Оказывается, с Людой Сурковой не все так безобидно было, как этот пошляк раньше мне рассказывая, - нахмуренно глядя ему вслед, проговорил Айрапетов. - Почему вы его не арестовали?
- Арест - крайняя мера пресечения, с ним спешить нельзя, - ответил Антон, а про себя подумал: "Не специально ли эта встреча с "солистом" разыграна?"
- В отношении типов, подобных Олегу, юридическая щепетильность излишня, - убежденно заявил Игорь. - Таких дураков надо учить сразу.
- Ну, это еще как сказать… - Бирюков помолчал и, меняя тему разговора, спросил: - Чем занимается Евгения Петровна?
- Мама в своей стихии. Банкет проворачивает. Защита уже на носу.
- Вам работать надо?
- Пустяки! - Айрапетов небрежно махнул рукой. - Кандидатская сделана без сучка, без задоринки. Оппоненты и те поют дифирамбы, так что защита будет носить чисто формальный характер, - он без всякого предупреждения поднялся со скамейки. - Встаем? Соловья баснями не кормят. Надо бы подзаправиться…
- Давайте просто походим, поговорим, - тоже поднявшись, сказал Бирюков. - Разговор серьезный будет.
Игорь улыбнулся:
- Тем более! Серьезные разговоры не ведутся на улице. Идемте ко мне домой.
Разговаривая, они вышли из сквера. Хмурившееся до этого небо посветлело. Прорвавшийся сквозь облака луч солнца ярко полыхнул, отразившись, как в зеркале, от стекла кабины телефона-автомата. Этот отблеск словно подсказал Айрапетову неожиданно пришедшее решение.
- Подождите, - внезапно остановился Игорь. - Сейчас я Олежке еще одну классическую шутку устрою.
Говорил он по телефону недолго. Вышел из кабины удовлетворенный. Беззаботно подмигнул Антону:
- Через десять минут Ольга нагрянет в ресторан, собственными глазами увидит своего пижона в компании со знойной Цыганкой, - и, подняв руку, остановил подбегавшее такси с зеленым огоньком.