В полном молчании они прошли по широкой, заросшей травой дорожке к маленькой калитке в конце сада. И там Пенни не выдержала.
- Мистер Кемпион, Валь мне все рассказал вчера… о чаше. Позвольте мне помочь вам. Я могу быть полезной не меньше Валя. Во-первых, я человек непредвзятый. Во-вторых, я теперь хранительница чаши, так что имею право все знать, и вы можете на меня положиться.
Ответ Кемпиона был неожиданным для Пенни.
- Я согласен. А теперь нам надо поспешить. Они вышли из калитки на большой луг, пересекли его и оказались перед другой калиткой.
- За лесом та самая Фарисейская поляна. Она отделяет наш лес от леса, принадлежащего Тай-Холл, где живет Бет.
- А… Это там Лисья Лощина?
- Вы помните? - удивленно посмотрела на него Пенни. - Там. Немножко повыше. У папы есть основания для недовольства, но профессор Кэйри не охотник, так что он папу не понимает. Да и стоит его попросить… Но папа такой упрямый.
- Профессор? А чем он занимается?
- Археологией. Но вы ведь не думаете…
- Дорогая Пенни, пока я не вижу леса за деревьями. А ночью, если страх берет, то за медведя куст идет. Понимаете, - с неожиданной серьезностью проговорил он, - если вашу тетю постигла смерть по чьему-то злому умыслу, то пока я еще совсем ничего не понимаю. - Он молча огляделся. - Наверное, здесь много браконьеров?
Пенни покачала головой.
- Не думаю, чтобы кто-нибудь из деревенских решился прийти сюда после захода солнца - Она помедлила словно в раздумье, стоит рассказывать или не стоит. - Я отлично лажу со всеми и, конечно же, много чего слышу. Здешние люди думают, будто на поляне кто-то живет… нет, не призрак, а кто-то гораздо страшнее. Правда, он никому не показывался, насколько мне известно, но разговоры все-таки ходят.
- А я-то думал, вся эта чертовщина ушла в прошлое. И русалки и дриады. Их теперь даже не рисуют.
Пенни едва заметно улыбнулась.
- Мы отстаем от цивилизации. У нас, кстати, есть своя ведьма… бедняжка миссис Манси. Она живет одна с сыном чуть в стороне от деревни. Они оба не совсем в себе. В общем, несчастные люди. Но все настроены против них, да и сами они такие злые, что ничем нельзя им помочь. Сэмми Манси - деревенский дурачок, а его мать уже совсем старая. Наверное, вы считаете меня дурочкой, потому что я об этом рассказываю, но она прокляла тетю Ди во время последнего полнолуния, а вчера опять было полнолуние.
Пенни покраснела и искоса поглядела на мистера Кемпиона чье обыкновенно непроницаемое лицо выражало вежливый интерес. Слишком современной она выглядела в своем великолепном крепдешиновом платье с обнаженными по локоть загорелыми руками, так что, наверное, странно было слушать из ее уст рассказ о ведьмах и колдовстве, словно она сама в них верила.
- Как глупо! - пролепетала Пенни. - Может, это неправда? Но люди болтают…
Кемпион вопросительно посмотрел на нее.
- А прежде миссис Манси проклинала кого-нибудь с таким же удивительным успехом? На чем, в сущности, строится ее деловая репутация?
- Не знаю, - пожала плечами Пенни. - Но в церкви хранится список ведьм, сожженных в 1624 году… Здесь Кромвеля не было… И каждая вторая фамилия - Манси. Ну вот. А еще она совсем лысая. Зимой ничего, потому что холодно, и она покрывает голову, а летом… Тетя Ди всегда старалась быть к ней доброй, но почему-то она раздражала старуху. Думаете, я сошла с ума?
- Моя прекрасная юная леди, существует множество странных профессий. Что же необычного в колдовстве? Я сам немножко колдун и как-то раз по дороге в Осло ужасно старался превратить одного старого зануду в тюленя. Старик упал в воду, а назад вытащили маленького моржа. Так что я и сейчас не знаю, получилось у меня или не получилось. У них были одинаковые усы, но больше никакого сходства. А вспоминаю я его часто. После этого я занялся беспроволочными средствами связи.
Пенни в изумлении не сводила с него глаз, но у него был совершенно серьезный вид. К этому времени они прошли уже половину леса и попали в настоящую сказочную страну с зеленой нетронутой травой и говорливым ручейком.
Опомнившись, Пенни показала на солнечный участок в конце тропы.
- Там начинается Фарисейская поляна. Надеюсь, вы знаете, что у нас фарисеями называются феи?
Кемпион кивнул.
- Не надо говорить в лесу о феях. Они могут счесть вас непочтительной.
Они пошли дальше и оказались в небольшой долине, по обеим сторонам которой росли высокие деревья. Даже в это солнечное утро от нее веяло чем-то зловещим.
Серо-зеленая трава росла здесь клочьями между большими камнями, и все место, довольно голое и малопривлекательное, производило неприятное впечатление после лесной сказки.
- Пришли, - с дрожью в голосе произнесла Пенни. - Насколько я поняла из рассказа Уилла Тиффина, тетя Ди лежала на самом краю… лицом вверх. И выражение лица у нее было…
Кемпион остановился и стал осматриваться. В его глазах промелькнул искренний интерес.
- Мистер Кемпион, - тяжело вздохнув, проговорила Пенни, - я должна вам кое-что рассказать. Я еще никому не рассказывала, но мне кажется, я сойду с ума, если и дальше буду таить это в себе.
Видно было, что она очень нервничает. Да и щеки у нее покрылись ярким румянцем.
- Уилл Тиффин сказал мне сегодня утром, и я заставила его поклясться, что он больше никому не скажет. Когда он нашел ее, она лежала на спине и волосы, платье - все у нее было в полном порядке. Руки сложены на груди и глаза закрыты. Вы не понимаете? - Она перешла на шепот. - Уилл сказал, она лежала, как кладут покойников.
Глава восьмая
Профессиональная работа
- Вы сделаете мне большое одолжение, мистер Лагг, если не будете называть меня номером семьсот пятым. Сэр Персиваль оказал моему отцу честь, забыв о грешках, совершенных мною двадцать пять лет назад.
Мистер Бранч, небольшого роста, важный господин в черном пиджаке и черном галстуке, остановился и чуть ли не с мольбой уставился на своего старого друга
- Какого черта вспоминать об этом? - спросил он, забыв об изысканных манерах.
Мистер Лагг, тоже в черном, презрительно фыркнул.
- Как хочешь. Но ты неплохо справился, значит, не все еще забыл.
Он кивнул на кучу акварелей и карандашных рисунков, лежавших на бюро в одной из спален, в которой никто не жил.
Мистер Бранч беспокойно оглянулся.
- Пока они в доме, мне не уснуть. Но в мои обязанности не входит паковать и распаковывать вещи. Домоправительница мгновенно что-нибудь заподозрит, ей только дай повод.
- Не заподозрит. Сколько раз тебе говорить? - Лагг уже начинал злиться. - Мистер Гирт и мой хозяин сказали, что возьмут ответственность на себя. Что-то ты стал нежным, живя здесь на барских харчах.
Мистер Бранч поглядел на великана Лагга.
- Твой мистер Кемпион… Я не удивлюсь, если у него совсем другая фамилия, а зовут его Рудольф.
- С чего ты взял? - изумился мистер Лагг.
- Доверенный слуга в большом доме должен обладать чутьем. Фамильное сходство… Манеры… Привычки…
- Здорово, - потрясенно прошептал Лагг. - Как же ты понял?
- Около часа назад я пошел в спальню мистера Кемпиона чтобы посмотреть, как горничные справились со своей работой, и совершенно случайно взглянул на его пижаму. Красная полоска… Шелк… От Доддса. Мне это сказало немного. А потом я обратил внимание на костюм на вешалке с именем внутри… Ужасно глупо. Только женщина могла такое придумать. Но я знаю единственную женщину, которая была в силах заставить Доддса это сделать. Потом подобное входит в привычку… Это не жена. Это мать… Я стал думать и вспомнил, у кого еще видел такое же. Здесь гостил один аристократ, и поговаривали, что у него был младший брат…
Лагг изумился.
- Бранч, за кого ты меня принимаешь? За… доктора Ватсона?
Сообразив, что Бранч не понял его, он рассмеялся:
- Ты умен, вот только образования тебе не достает. Ну и какой смысл в твоих изысканиях? Зачем они тебе? Для шантажа?
Бранч возмутился.
- Когда моя хозяйка еще была жива и мы устраивали приемы, приходилось присматривать за гостями. Знаешь, я был очень полезен ей. Она на меня полагалась. Как только кто-нибудь приезжал, она за завтраком, бывало, смотрела на меня и слегка поднимала брови, а я, если был уверен, что гости приличные, незаметно кивал ей.
- Неужели? - Лагг был потрясен приоткрывшейся ему жизнью высшего света. - А если не был уверен?
- Тогда не кивал, - приняв величественный вид, ответил Бранч.
Лагг присвистнул.
- Складка на потрепанных брюках…
- Нет, нет, ты не понял, - возмутился Бранч. - В последние четырнадцать лет сюда приезжал только один человек, которому вышивала сама герцогиня, благослови ее Бог. Я всем могу это сказать. Она научилась такой вышивке во Франции в пятидесятых годах. Клянусь, чем хочешь. - Он покачал головой. - Разве это не чутье? Я сам не могу объяснить.
- Ладно. Уж коли ты такой умный, что ты думаешь о тех, которые уехали? - Лагг решил обратить способности своего приятеля на пользу дела. - Ничего не заметил?
На лице Бранча появилось брезгливое выражение.
- Дармоеды! Все они дармоеды! Одежка, купленная по случаю, чтобы произвести впечатление на слуг. Все ношеное-переношеное, уж поверь мне.
Лаггу, уязвленному очевидным талантом Бранча, не терпелось посадить его в лужу.
- Ладно, вот тебе твои часы, - сказал он и отдал Бранчу большую золотую луковицу, после чего подхватил рисунки и покинул комнату.
Пройдя несколько шагов по коридору, он постучал в дверь слева и, услыхав голос Пенни, открыл дверь. Перед ним была уютная гостиная, искусно декорированная алым с золотом в стиле поздних Георгов.
Кемпион и дочь владельца дома стояли возле окна, скрытые от посторонних взглядов тяжелой шторой. Молодой человек повернул голову и вопросительно посмотрел на Лагга.
- Я принес картины, сэр, - немного растерявшись, произнес Лагг, на которого странным образом действовали величие старого особняка и красота Пенелопы. - Вы были правы.
- Хорошо. Но подожди минутку. Я как раз наблюдаю за нашим молодым хозяином, который вместе с Бранчем рассаживает богему по машинам.
- Ага.
Лагг на цыпочках приблизился к окну и, тяжело дыша над головой Кемпиона, тоже стал смотреть, как причудливо одетые люди заполняют видавшие виды два автомобиля.
- А вот этого парня я знаю, - сказал вдруг Лагг. - Вон того, с рыжей бородой. Я как раз держу в руках его работы.
- Других ты не знаешь?
Лагг долго помолчал, потом виновато потянул носом.
- Как будто нет. Не видел. Много народу создал Господь.
Пенни тронула Кемпиона за рукав.
- Альберт, вы тоже знаете этого человека с рыжей бородой?
Кемпион подошел к стоявшему посередине столу
- Знаю. Когда-то он служил у меня. Поэтому я очень рад, что он меня не видит. До того, как он отрастил бороду и занялся искусством, его звали Артур Герцог. Он подделывал драгоценности и весьма в этом преуспел. - Кемпион усмехнулся. - Когда леди Эрминтрюд дает своему партнеру по танцам украшенные драгоценными камнями часы герцога, чтобы он отогнал от своих дверей жадных кредиторов, старый герцог просыпается под звон отличной копии нашего Артура. Точно так же он скопировал собачий поводок с рубинами леди Мод и ожерелье, которое сэр Джордж подарил Еве на ее совершеннолетие. Артур - один из тех, кто виноват в том, что представляет из себя наше общество сегодня. - Он взял рисунки у Лагга - Посмотрим, посмотрим, что он тут натворил.
Послышалось урчание мотора, и почти тотчас в гостиную вошел Валь.
- Уехали, - со вздохом произнес он. - А это что?
Кемпион как раз раскладывал на столе рисунки.
- А это современное искусство. Когда они обнаружат свою потерю, то поймут, что мы кое-что знаем.
Брат и сестра чуть не бегом бросились к столу. На всех рисунках была изображена леди Петвик с чашей, причем особое внимание художник явно уделял чаше, а не даме.
Кемпион хмыкнул.
- Неплохо. И все детали прорисованы. Удивительно, как ваша тетя не поняла, что ему надо. Посмотрите. Чаша слева. Чаша справа. Чаша сверху. Здесь и размеры есть. Думаю, он и вес ее знает. Отличная работа.
- Что-то я не понимаю, - сказал Валь.
- Мой дорогой друг, наш Артур очень трудолюбив, несмотря на подмоченную репутацию. Наверное, у него и актерский дар есть, если он так легко провел вашу тетю. Это его чертежи, - проговорил он, показывая на рисунки. - Рабочие чертежи. С ними он мог бы сотворить великолепную копию чаши.
- Но если ему по плечу создать копию, которая могла бы обмануть нас, почему бы не отдать ее мусульманскому клиенту?
- Мой дорогой друг, неужели у вас нет никакого уважения к чувствам коллекционера? Артур не будет обманывать знатока.
- Значит, они собирались подменить чашу? - сердито спросила Пенни, у которой щеки полыхали огнем. - И тогда у них было бы достаточно времени, чтобы вывезти чашу из страны. Вот свиньи! Настоящие свиньи! Почему вы не звоните на станцию, чтобы его арестовали?
- Зачем? У нас все отлично получилось. Да я и не представляю, какое обвинение мы могли бы ему предъявить. А вот он как раз мог бы обвинить нас в том, что мы украли его рисунки, и это было бы нехорошо. Полицейские покопались бы в прошлом Лагга… К тому же, Артур - мелкая рыбешка, не больше Мэтта Джонсона. Это-то меня и беспокоит, - добавил он с необычным для него волнением. - У нас тут сплошные караси, вот щуки нет как нет. Нам же нужна не просто щука а самая большая щука Интересно, что увидела перед смертью ваша тетя?
Он собрал рисунки и стал методично рвать их на мелкие кусочки.
- Лагг, сожги это.
Пока они так разговаривали, в комнате заметно потемнело и с минуты на минуту можно было ждать гонг к ужину.
Неожиданно, не соблюдая никаких церемоний, вошел Бранч, на котором лица не было.
- Мистер Валь, сэр, - крикнул он, - пойдемте со мной. Там кто-то смотрит в окно часовни.
Валь бросился к двери, потом в свободную спальню с другой стороны коридора За ним все остальные. Из окна Дом Чаши был, как на ладони.
- Вон там! - сказал Бранч, показывая на старое здание.
Несмотря на сумерки, они разглядели мужчину, который, балансируя на куче камней, заглядывал в узкое зарешеченное окошко. С нижнего этажа его было бы невозможно увидеть за живой изгородью. В руке он держал фонарик, которым пытался осветить часовню.
Пока все, как завороженные, даже не помышляли сдвинуться с места, торопливо сложенные камни не выдержали нагрузки и покатились вниз. Оказавшись на земле, мужчина быстро поднялся и настороженно посмотрел в сторону главного дома.
Даже на расстоянии и почти в темноте следившие за ним легко различили седую бородку и длинный нос и уверенно дали нарушителю частной собственности шестьдесят лет.
Не прошло и минуты, как он исчез, тенью скользнув в саду.
Пенни вскрикнула и в страхе поглядела на Бранча. Когда она наконец заговорила, голос у нее заметно дрожал.
- По-моему… Я уверена… Это профессор Гарднер Кэйри.
Бранч кашлянул.
- Прошу прощения, мисс, он и есть.
Глава девятая
Напористая визитерша
Так как леди Петвик была чрезвычайно нелюбима в округе, то ее смерть скорее ввергла людей в шок, нежели поселила в их сердцах неизбывное горе. Деревня гудела, потрясенная необычными, если так можно выразиться, сопутствующими ее смерти обстоятельствами, и каждый изощрялся, как мог, придумывая историю пострашнее.
Кемпион, стараясь быть как можно незаметнее и придавая своим глазам глуповатое выражение, бродил повсюду, держа ушки на макушке. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы досконально изучить настроения людей, и вскоре он стал экспертом относительно общественного мнения, которое не было однородным. Некоторые считали, что леди Петвик убили цыгане, другие - что она встретила дьявола, который был призван к ней проклятием миссис Манси, третьи, наиболее рациональные - что она умерла самой что ни на есть естественной смертью от вина, наркотиков или своей вспыльчивости.
Даже здравомыслящая миссис Буллок не поверила заключению доктора.
В день похорон Кемпион исчез, как потом выяснилось, чтобы побеседовать со своими старыми друзьями Джейкобом Бенвелло и его матерью, миссис Сарой, из цыганского племени, которое собиралось покинуть Лисью Лощину, напуганное смертью леди Петвик на Фарисейской поляне.
На другой день после завтрака, на который сэр Персиваль не явился, Кемпион стоял возле окна в детской, не сводя глаз с сада, когда к нему пришел разъяренный Лагг.
- Опять визитеры, - сказал он. - Туристы верхом на лошадях. И это на следующий день после похорон! Ничего себе!
В эту минуту в комнату буквально влетела, сердито сверкая глазами, Пенни.
- Альберт, вы когда-нибудь слышали о таком? Приехала миссис Дик Шэннон в сопровождении двух совершенно незнакомых людей. И она посмела заявить, что приехала выразить нам соболезнование, а заодно показать своим отвратительным спутникам чашу. Мы всегда открываем для посетителей часовню по четвергам, так полагается по королевскому указу, но сегодня?
Задохнувшись от негодования, она умолкла.
- Миссис Дик Шэннон? - переспросил мистер Кемпион. - Ах да, помню. Где она сейчас? Наверное, ваш отец вышел к ней?
- Он ее терпеть не может, а она пристает к нему, чтобы он продал ей лошадей. За этим-то она и приезжает. Послушайте, почему бы вам не спуститься вниз и не помочь нам? Отцу вы нравитесь. Если вы выгоните их отсюда, он может предложить вам мою руку или членство в его клубе. Пожалуйста, пойдемте со мной.
Она направилась к двери, и Кемпион последовал за ней. Едва они вышли в коридор, как снизу до них донесся властный голос миссис Дик:
- Нет, лучше уж пьянство, чем сумасшествие. Я так и сказала матери, - услыхали они, спускаясь по лестнице.
Пенни фыркнула:
- Это она о нашем родственнике. Такой ей представляется светская беседа.
Миссис Дик и ее двое приятелей, которые выглядели весьма смущенными, стояли посреди огромной залы. Все трое были в костюмах для верховой езды. Кстати, черный костюм миссис Дик был ей на удивление к лицу.
И вновь Кемпион почувствовал исходящую от нее природную властность.
Сэр Персиваль Гирт, поддерживаемый сыном, делал вид, что внимательно слушает ее. Это был еще крепкий красивый старик с вьющимися седеющими волосами и чисто выбритым лицом, как говорят, военная косточка, хотя любому, кто взглянул бы на него, немедленно стало бы ясно, что его грызет какая-то печаль. Но в данный момент он просто-напросто злился. Заложив руки за спину, он не сводил с миссис Дик взгляда голубых, как у его детей, глаз, в которых горел недобрый огонь. На Кемпиона он посмотрел с надеждой.
- Позвольте представить. Миссис Шэннон, это товарищ нашего Валя. Мистер Кемпион. Мистер Альберт Кемпион.
Миссис Дик холодно взглянула на него, самым очевидным образом выказав ему свое презрение. Если бы она заговорила, то и тогда не смогла бы выразить его яснее. В конце концов она изволила наклонить голову в знак приветствия и тотчас повернулась к сопровождавшим ее мужчинам.
- Майор Кинг и мистер Хорас Путнам, - проговорила она и тотчас как будто забыла о них, как о недостойных ее внимания.