- Ты, видать, Торчкова наслушался. Теперь меня послушай. Гайдамачиха была гордой старухой, самолюбивой. А деньги, сын, Елизавете Казимировне люди по доброй воле несли, за ее услуги. Пока старуха была жива, мало кто из березовцев по пустякам в больницу ездил. Вот тебе такой пример. Ногу я как-то в райцентре подвернул. Заехал в районную поликлинику - очередь к хирургу, пушкой не пробьешь. Ладно, думаю, перетопчусь, само пройдет со временем. Прикатил домой. Сутки идут, вторые - нога все хуже и хуже. Распухла в ступне - шагнуть не могу. Мать подсказала, давай, дескать, бабку Гайдамачиху позовем. Позвали. Посмотрела старуха болячку, покачала головой, прощупала когтистыми пальцами опухоль да - как повернет ступню! Я белугой взвыл. Глянула она на меня, будто на мальчишку, побубнила что-то себе под нос, сплюнула три раза через левое плечо и… наутро зашагал я без всякой печали. Разве за такое не отблагодаришь?.. Профессиональных врачей и то завели теперь моду благодарить. Те, субчики, государственную зарплату получают, а принеси "подарочек" - не каждый возмутится да за дверь выставит.
- Но согласись, папа, чтобы накопить десять тысяч, много благодарений надо собрать.
- К Гайдамаковой со всех окрестных сел люди ехали.
- Вы с мамой как сговорились.
- Зачем нам сговариваться. Каждый в Березовке тебе об этом скажет.
- А что ты думаешь об исчезновении Тиуновой? - внезапно спросил Антон.
Игнат Матвеевич озабоченно потер кончиками пальцев седые виски:
- Вот это, сын, для меня загадка…
Давно Полина Владимировна прибрала со стола посуду, умолк телевизор в комнате деда Матвея, отужинавшего после всех, а отец с сыном Бирюковы продолжали сидеть за столом.
Глава 4
Разбудил Антона протарахтевший по селу трактор. Тотчас горласто закричал петух. Из распахнутого настежь окна веяло прохладой и запахом усыпанного спелой ягодой малинника, густо разросшегося в палисаднике. За стеной кашлянул дед Матвей, поскрипывая половицами, вышел во двор. На кухне вполголоса заговорили мать с отцом.
Непривыкший нежиться по утрам, Антон сбросил с себя легонькое одеяло и рывком поднялся с постели. Вспомнив, что раньше сам, а позднее - младший брат Сережка, прятали под кроватью двухпудовую гирю, заглянул туда. Гиря стояла на месте. Вытащив ее, Антон, вместо гимнастики, принялся поочередно выжимать двухпудовку.
- Пуп не надорви, - заглянув в комнату, сказал Игнат Матвеевич.
- Не надорву, я двужильный, - Антон тыльной стороной ладони вытер со лба испарину. - Пап, когда участковый Кротов появляется в конторе?
- Зачем он тебе?
- Вчера договорились утром встретиться.
- К девяти подходи.
Антон сунул гирю под кровать. Быстро оделся. Вышел во двор и зажмурился от яркого солнца. Глубоко вдохнул отдающий росной свежестью воздух. По двору важно расхаживал нарядный, словно гусар, петух. Из-за сеновала, опираясь на батог, вышел белобородый дед Матвей. Позевывая, спросил:
- Соскучился, Антошка, по дому?
- Хорошо у вас! - Антон сладко потянулся. - Как в раю!
- А ты кидай, ядрено-корень, к дьяволу свой ад, да перебирайся у наш рай.
- Что я здесь буду делать?
- На комбайн пойдешь работать либо на трактор. Можешь участковым милиционером устроиться на место Мишки Кротова. Ему давно пора на пенсию.
Антон улыбнулся:
- Подумаю над твоим предложением!
- Чо думать? Кидай уголовные дела! У нас теперь вольготно колхозники живут, от работы жилы не надрывают, - дед Матвей с прищуром глянул на солнце. - Пошли чай швыркать, не то я утреннюю гимнастику пропущу.
- Ты по утрам гимнастику стал делать?
- Не, по телевизору гляжу. Шибко красиво там парень с барышней выгибаются. Как резиновые.
- Вон что! - засмеялся Антон. - Пойдем, дедусь, почаевничаем…
Сенокос для сельчан издавна - дело всеобщее. Уже к девяти утра, когда Антон Бирюков направился в колхозную контору, Березовка словно вымерла. Пусто было и в конторе. Только за дверью бухгалтерии слышалось частое пощелкивание костяшек на счетах да скрип арифмометра. Рядом с бухгалтерией Антон увидел на двери табличку "Участковый инспектор милиции М. Ф. Кротов" и вошел в узкий, как пенал, кабинетик. Одна стена "пенала" была увешана листовками с цветными знаками из Правил дорожного движения, на другой висел большой плакат с краснощеким пьяницей, обнимающим, словно дорогое сокровище, зеленую бутылку сорокоградусной. Надпись на плакате предупреждала: "Алкоголь - враг здоровья!" Торцом к окну стоял небольшой ученический стол, на котором, кроме черного телефонного аппарата и стеклянной пепельницы, заполненной канцелярскими скрепками, ничего не было. Задумчиво глядя в окно, за столом сидел Кротов в летней форменной рубахе с капитанскими погонами. При входе Бирюкова он обернулся к двери и резво вскочил на ноги:
- Приветствую, Михаил Федорович, - протягивая участковому руку, сказал Антон.
- Здравия желаю, товарищ Бирюков, - участковый показал на стул возле стола. - Прошу садиться.
Усаживаясь, Антон спросил:
- Что нового?
Кротов развел руками:
- Информация настораживающая. Только что звонил из райцентра следователь Лимакин и просил передать вам, что все кровяные пятна по группе и резус-фактору совпадают с кровью Тиуновой. Доярки ежегодно проходят медицинское обследование, и в районной поликлинике о них имеются эти данные.
- Наша задача, Михаил Федорович, выяснить: что произошло с Тиуновой? Как по вашему мнению?..
Участковый сел на свое место:
- Первоначально я предполагал, что у Тиуновой не хватило решимости кончить жизнь через повешение и она утопилась в озере. Однако наличие кровяных пятен в избе наводит на мысль о преднамеренном убийстве. Причиной такого преступления могут явиться колдовские деньги Гайдамаковой.
- Вы верите в колдовство? - удивленно спросил Антон.
- Никак нет, товарищ Бирюков, - ответил участковый, - лично я считаю суеверную белиберду пережитком прошлого. "Колдовскими деньгами" некоторые из березовцев называют наследство, доставшееся Тиуновой. Другие селяне окрестили его "Завещанием ведьмы". Считаю нужным добавить, что и сама Тиунова распространяла по селу слух, будто после смерти старухи к ней в избу стало проникать неизвестное лицо, именуемое в народе домовым.
Бирюков побарабанил пальцами по столу:
- А если, Михаил Федорович, этот "домовой" искал деньги?..
- Полагаете, преступник проникал в избу?
- Исключить такую версию нельзя.
- Согласен с вами. Пытаясь выяснить распространившиеся слухи, я беседовал с Тиуновой. Ни на кого из людей она не жаловалась, а самым серьезным образом утверждала, что ей не дает покоя нечистая сила. Вероятно, Гайдамакова настолько опутала Тиунову предрассудками, что у Тамары произошло умственное помешательство с признаками навязчивой идеи. Вчера я уже говорил вам, что недавно Тиунова подстриглась почти наголо. Разве нормальная женщина сделает добровольно такую прическу?..
- Да, нормальная женщина наголо не подстрижется. Может, действительно, у Тиуновой было какое-то психическое заболевание… - Антон недолго подумал: - К врачам Тамара не обращалась?
- На прошлой неделе она несколько раз ездила в райцентр, но по какому вопросу, не могу знать.
- Сейчас попробуем это выяснить…
Бирюков снял телефонную трубку и принялся набирать номер следователя прокуратуры. Через несколько минут он договорился с Лимакиным, что тот узнает в районной поликлинике, была ли там на приеме доярка из Березовки Тамара Тиунова, и сразу позвонит Кротову. Лимакин позвонил через полчаса. Оказывается, Тиунова месяц назад приезжала к терапевту. Жаловалась на головные боли, отсутствие сна и галлюцинации. При обследовании врач выявил у нее расстройство нервной системы, однако чрезмерных отклонений от нормы не обнаружил. Тиуновой был выписан рецепт, но, как выяснил следователь, ни в одной из аптек района она по этому рецепту лекарство не получала.
Пересказав участковому содержание разговора со следователем, Бирюков добавил:
- Еще одна загадка…
Кротов наморщил лоб.
- Полагаю, Тиунова не успела выкупить лекарство.
- Неужели ей не хватило месяца? Тем более, что Тамара несколько раз ездила в райцентр на прошлой неделе и могла зайти в центральную аптеку, где имеются все лекарства, - сказал Антон и сразу спросил: - Не умышленно ли кто распространял слухи о завещании Гайдамаковой?
- Трудно сказать, товарищ Бирюков. Люди в Березовке хорошие, но… что скрывать, наследство Тиуновой досталось богатое - только один дом стоит больше десяти тысяч. У малосознательных граждан это могло вызвать зависть…
- Не от Торчкова ли все разговора пошли?
Участковый задумался:
- Возможно. Однако, доложу вам, россказни Торчкова, кроме смеха, иных впечатлений у березовцев не вызывают.
- А как, Михаил Федорович, на ваш взгляд, бывший муж Тиуновой? Не возникла ли у него зависть к внезапно разбогатевшей жене?
- Павлик Тиунов - парень тихий. Очень способный к технике. Приехали Тиуновы в Березовку из Новосибирска. Колхоз помог им приобрести домик, обзавестись приусадебным хозяйством. Тамара устроилась дояркой. Павлик стал шоферить, да вот этот враг, - Кротов показал взглядом на антиалкогольный плакат, - губит людей. После указа по борьбе с пьянством я задержал Тиунова за рулем в нетрезвом состоянии. Пришлось перевести его на общие работы. Это, видимо, оскорбило Павлика, и он подал заявление об уходе из колхоза. Примкнул к бригаде шабашников. Возглавляет бригаду Асатур Хачатрян - человек уже в годах, добросовестный и трудолюбивый строитель. У него Павлик Тиунов и работает. Часто его вижу, бывая дома. Здесь, на Центральной усадьбе колхоза, у меня лишь рабочий кабинет, а живу, как вам известно, в Серебровке.
- Не надоедает каждый день в Березовку ходить?
- Никак нет, товарищ Бирюков, Это для меня вроде физзарядки. К тому же, имею на дому телефон, мотоцикл в моем распоряжении.
- Среди строителей, Михаил Федорович, нет подозрительных лиц?
Кротов, прежде чем ответить, подумал:
- Я предупреждал Хачатряна, чтобы он не брал в свою бригаду первых встречных, именуемых в народе "бичами". По весне проводил проверку - документы у всех были в порядке.
- Надо еще раз проверить. Может, у Хачатряна новички появились. Сегодня вечером, Михаил Федорович, проведите эту работу. Присмотритесь к строителям, с Тиуновым побеседуйте о его взаимоотношениях с бывшей женой. Только без официальности, а, так сказать, по душам. Понимаете меня?
- Так точно. Будем настраиваться, что исчезновение Тамары Тиуновой не обошлось без постороннего влияния?
- Нет, Михаил Федорович, предвзято настраиваться не будем, но проверка не повредит.
- Понятно, товарищ Бирюков, - участковый вздохнул. - Я вот еще предполагаю, что, если Тамара бросилась в озеро сама, то через день другой труп ее должен всплыть, поскольку погода стоит жаркая и вода в озере, как парное молоко. В этом случае…
- Наша работа облегчится, - не дал договорить Кротову Антон. - Но, если Тиунову убили, то труп наверняка не всплывет. И лежать он будет где-то до тех пор, пока мы его не отыщем…
Антон не торопился заканчивать беседу с Кротовым. До вечера в Березовке делать ему было нечего - все, с кем следовало переговорить, находились или на сенокосных лугах, или в поле, на летних выпасах скота. Вышел он из кабинета участкового, когда солнце приближалось к зениту.
Одновременно с Антоном, словно сговорившись, из бухгалтерии вышла эффектная блондинка. Фирменное платье "сафари" цвета хаки подчеркивало безупречную фигуру, а волнистые волосы были уложены в модную прическу, какую могут соорудить не в каждой районной парикмахерской. Встретившись голубыми глазами со взглядом Бирюкова, блондинка вроде бы вздрогнула, но тут же лукаво прищурилась и сказала:
- Здравствуйте, Антон Игнатьевич.
- Здравствуйте, - машинально ответил Бирюков и лишь после этого сообразил, что перед ним - Марина Зорькина, которую вчерашним вечером так старательно ему нахваливала мать.
- Не узнали? - с прежней лукавинкой спросила блондинка.
- Узнал, хотя и с трудом, - Антон улыбнулся. - Вы Марина, еще больше похорошели, а перед хорошенькими девушками я теряюсь.
- Знаем мы вас… - проговорила Зорькина таким тоном, словно хотела добавить известную гоголевскую фразу "как вы плохо играете", однако вместо этого спросила: - Надолго в Березовку?
- Пока не прогоните.
- Я?!
- Вы.
- С чего бы вдруг такое?..
- Не знаю, так получилось.
- Стихийно?
- Как обвал в горах.
Марина весело засмеялась:
- Не ожидала от вас такой смелости. Помните, каким робким и симпатичным мальчиком вы были при первой нашей встрече в Ярском?
- Теперь несимпатичный?
- Теперь изменились… - Зорькина снизу вверх глянула на рослого Бирюкова. - Даже виски побелели.
Бирюков наигранно вздохнул:
- Старость - не радость. Но, как поется в одной из популярных песен Вахтанга Кикабидзе, мои года - мое богатство…
- В этом отношении мы с вами одинаково богаты.
Зорькина мельком взглянула на золотые наручные часики.
- Куда-то спешите? - спросил Антон.
- Обеденное время…
- Стараетесь не опоздать к столу?
- Конечно.
- Возьмите за компанию, - шутливо сказал Антон.
Марина на какую-то секунду замешкалась, но с прежней лукавинкой ответила:
- Кроме окрошки из холодильника и разогретого лангета, у меня ничего не будет.
- А чай?..
- В неограниченном количестве.
- Так это уже кое-что…
Перебрасываясь шутками, они вышли из конторы. Недолго прошли по безлюдному селу и остановились у стандартного кирпичного дома на два хозяина. Зорькина открыла калитку и улыбнулась Бирюкову:
- Милости просим…
Бирюков сам не мог понять, для чего он напросился к Зорькиной на обед. Получилась какая-то необдуманная мальчишеская выходка. Однако менять намерение было поздно. Внезапный отказ мог показаться неостроумным розыгрышем и обидеть Марину, а Антон поймал себя на мысли, что ему очень не хочется этого.
- Нахально я поступаю, правда? - спросил он.
Зорькина иронично усмехнулась.
- Думаете, струсил? - засмеялся Бирюков. - Да я за вами - в огонь и в воду!
- Ой, как здорово! - сказала Марина с таким видом, что Антон не понял, шутит она или говорит серьезно.
Просторная с большими светлыми окнами квартира Зорькиной сияла чистотой и красивой полированной мебелью. Все здесь находилось удивительно на своем месте, и Антон про себя отметил, что не зря вчера мать говорила о Марине: "А как она квартирку свою обставила - любо поглядеть".
- У вас прекрасный вкус, - рассматривая одну из полок с книгами, сказал Бирюков.
- Вы окончательно решили убить меня комплиментами? - занимаясь у газовой плиты приготовлением обеда, спросила Зорькина и сразу перевела разговор на другое: - Наверное, из-за Тиуновой приехали в Березовку?
- Из-за нее, - признался Антон.
- Жалко Тамару. Никогда бы не подумала, что с ней такая беда случится. Ужас какой-то…
Марина достала из холодильника небольшую кастрюлю с окрошкой, поставила на стол тарелки, положила столовые ножи, вилки и ложки. Тонкими ломтиками нарезала хлеб и стала разливать по тарелкам окрошку. Обедать начали молча. Принимаясь после окрошки за лангет, Антон привычно взял вилку в правую руку, а столовый нож - в левую. Заметив это, Зорькина шутливо сказала:
- Воспитанные дети держат вилку левой рукой.
Антон виновато глянул на нее:
- Я левшой родился. Воспитывал меня дед Матвей деревянной ложкой: то по лбу, то по левой руке, когда я хватался ею за ложку или вилку.
- Крепко он вас воспитал.
- Рука у деда была крепкая и ложка тяжелая - до сих пор помню.
Марина улыбнулась. За чаем она задумалась и невесело проговорила:
- Странно, живем в селе на виду друг у друга и не знаем, что у кого на душе.
- Чужая душа - потемки, - ожидая подвоха, уклончиво сказал Антон.
- Тамара насквозь светилась, а вот…
- Вы о Тиуновой?
- Конечно. Не могу понять, зачем ей срочно понадобилась модная прическа, и, как назло… такая неудача с волосами!
- Что за неудача?
- Волосы вдруг захотелось Тамаре обесцветить и сделать прическу, как у меня. Поехала на прошлой неделе в районную парикмахерскую и вернулась оттуда… без волос.
- Почему?
- Сразу после обесцвечивания пергидролем стала делать химическую завивку. Химия - штука серьезная. От пергидроля волосы отмирают, а химка еще больше их сжигает. Сама не своя приехала Тамара из парикмахерской.
"Выходит, напрасно мы с Кротовым считали, что Тиунова добровольно сделала сумасшедшую стрижку", - подумал Бирюков, а вслух спросил:
- Неужели из-за такого пустяка можно сильно расстроиться?
- Это для мужчин волосы - пустяк, но для молодой женщины остаться без волос - трагедия. Жди потом, когда-то они вновь отрастут…
- А вообще, Марина, какие-нибудь странности в поведении Тиуновой были в последнее время?
- Ничего странного я не замечала за ней. Перед поездкой в парикмахерскую она, вполне нормальная, ко мне прибегала. Я еще предупредила: "Смотри, Томочка, сразу после обесцвечивания под химку не садись, посоветуйся с мастером". Она весело отмахнулась: "Моим космам никакая химка не страшна".
- Как Тиунова к религии относилась? - снова спросил Антон.
Зорькина поправила на лбу локон:
- Кто теперь из молодых серьезно к этому относится…
- Зачем же Тамара икону с лампадкой в избе держала?
- Это, наверное, бабушка Гайдамакова Тамаре что-то насоветовала… - Марина задумчиво помолчала. - Любопытной старушкой была Елизавета Казимировна.
- Хорошо ее знали?
- Гайдамакова лечила меня в детстве, - ответила Зорькина и, словно разговор стал для нее неприятен, глянула на часы: - Извините, Антон Игнатьевич, обеденное время кончается…
Бирюков поднялся из-за стола:
- Спасибо, Марина, за угощение. Вы умеете превосходно готовить.
Зорькина погрозила пальцем:
- Нет ничего вульгарнее, чем хвалить человека в лицо.
- Если не изменяет память… - Антон приложил руку ко лбу: - Это Сомерсет Моэм сказал?
Марина лукаво прищурилась:
- С вами опасно разговаривать - нельзя умные мысли классиков выдать за свои.
Антон улыбнулся:
- Банальный вопрос: какие у вас планы на сегодняшний вечер?
- Планов - никаких, но встретиться с вами не смогу, - с внезапной сухостью сказала. Зорькина.
- Почему? - удивился Бирюков.