- К десятому будет поздно, - предупредил Антон.
- Можем со следующего класса взяться за учебу.
- Беритесь, а то не видать вам космонавтики, как своих ушей, - сказал сыновьям Толик.
Анна Трифоновна поднялась из-за стола и повела внуков ужинать на кухню. Бирюков, глядя им вслед, тихо проговорил:
- Славные мальчуганы.
- Сил на них не хватает, - вздохнувши, сказала Таня. - Чем взрослее становятся, тем - неугомонней. Однажды Торчкова чуть не погубили. Валерьянкой пришлось старика отпаивать.
- В деда удались, - глянув на Арсентия Ефимовича, усмехнулся Толик.
Инюшкин-старший покосился на сына:
- А что дед, у бога теленка съел?.. Дед в молодые годы выдающимся гармонистом в Березовке был. Эх, бывало-то… - Арсентий Ефимович гордо расправил широченную грудь:
Выйду на улицу, гляну на село.
Девчата играют, и мне весело…
И вздохнул:
- Если б Анютка Трифонкова не приколдовала, до сих пор бы холостячил.
- Это уже что-то новое, - удивленно сказал Толик. - Раньше в Березовке про колдовство один Торчков рассказывал.
Арсентий Ефимович украдкой глянул на дверь:
- Пока прокурора нет, расскажу вам, молодежь, истинную быль. После войны, как известно, женихов в селе маловато числилось, а гармонистов - и того меньше. По такой причине, без хвастовства, отбоя у меня от невест не было. Понятно, как всякий знаменитый человек, кочевряжился я. С одной девахой вечер пройдусь, с другой, с третьей… Пришла очередь и Анютку Трифонкову - так в молодости теперешнюю Анну Трифоновну называли - проводить с вечерки. Занозистая плясунья и хохотушка была. Ну, значит, идем. Ремень гармони у меня - на левом плече, правой рукой Анютку за плечи обнял - тогда под ручку ходить моды не было. Дошли до ее дома. Думаю, пора целоваться, а то петухи скоро запоют. Только к Анютке сунулся, она - ладошкой по моим губам, аж зубы лязгнули. Ох, ты, думаю, стрекоза! По военной привычке делаю разворот через левое плечо, гармошку - под мышку и строевым шагом - до своей хаты! Следующим вечером наяриваю на гармони изо всей силы, но на Анютку принципиально не гляжу. И так - целую неделю. Дескать, плевать мне с верхней полки на таких стрекоз! Замечаю, Анютка по-прежнему и пляшет, и частушки зажигательные поет, и меня, выдающегося гармониста, вроде как в упор не видит. Вот тут и случилось непонятное… Не могу, хоть разбейся, с Анюткой заговорить! Язык отнимается - до того я стеснительный вдруг перед ней стал. А на вторую неделю еще пуще стали твориться таинственные дела. Выхожу на утренней заре из дома и глазам не верю - на моем пути, поперек всей деревни, цепочка пшеничных блинов разбросана. Да такие румяные, свежие - только что со сковородки! Хоть и не робкий был я парень, но… развернулся да в избу. По секрету вам скажу, за мое любовное непостоянство девчата давно грозились порчу на меня напустить. Думаю, вот она, порча, началась - со зрения. Набрался все-таки решимости, выхожу снова на улицу - ни одного блинчика и в помине нет. Куда, спрашивается, подевались?.. Молчу, чтоб деревенские не обсмеяли, никому - ни слова. На другое утро - опять поперек дороги блины! Я назад да к окошку пристроился, узнать, какая же нечистая сила блинчики подметает? Вижу, Гайдамачихин Ходя - пудель у старухи такой был - в пять минут блинами позавтракал. На третье утро - та же история! Сильно меня озадачило это загадочное явление. Встречаю Гайдамачиху и осторожно ей: так, мол, и так, Елизавета Казимировна, вы уж меня извините, но какой-то нехороший человек вознамерился обкормить вашего Ходю пшеничными блинами. Каждое утро, мол, собачка так плотно кушает, что есть опасение, как бы у нее с животом чего не случилось. А Гайдамачиха мне на ухо шепчет: "Чудак ты, Арсюха. Это Анютка Трифонкова тебя блинчиками привораживает. Если не хочешь упустить счастья, бери сватов да торопись к Анютке, пока другие, более прыткие, не обскакали". Ох, ты, думаю, стрекоза! Что ж с тобою делать?.. А самого так и подмывает, так и подмывает свататься… - Арсентий Ефимович посмотрел на Антона. - Вечером прихватил в карманы соответствующий обычаю боезапас и прямиком - к твоему деду. Так, мол, и так, Матвей Васильевич, решил я покончить с холостяцкой житухой и облюбовал, дескать, Анютку Трифонкову, но опасаюсь, что без поддержки авторитетных сватов выставит она бесповоротно меня за дверь. Дед Матвей разгладил бороду: "Это, ядрено-корень, еще надо поглядеть, как Анютка насмелится выставить фронтовиков!" Надевает мундир с четырьмя Георгиями да с орденом Красного Знамени и заставляет твоего отца, Игната Матвеевича, чтоб тот надел гимнастерку с тремя звездами солдатской Славы для выступления, так сказать, в качестве моего дружка. Понятно, я тоже расположил на пиджаке медали от плеча до плеча. И вот… Как нагрянули мы при таком параде к Анютке, тут она сразу и испеклась…
- О чем, отец, разговорился? - с иронией спросила внезапно вошедшая в горницу Анна Трифоновна.
- Да вот, мать… про войну молодежи рассказываю, - мгновенно выкрутился Арсентий Ефимович.
- А кто испеклась-то, война, что ли?..
Толик засмеялся:
- Блины испеклись, которыми ты выдающегося гармониста приколдовала.
Анна Трифоновна на мгновение оторопела, но тут же отделалась шуткой:
- Подумаешь, три раза собаку накормила. Другие девушки неделями потчевали Ходю оладушками.
- Кто тебя научил такому колдовству?
- Бабка Гайдамакова приметила, что выдающийся гармонист сохнет по мне, и подсказала, как его спасти.
Арсентий Ефимович шевельнул гусарскими усами:
- Выходит, ты по мне не сохла?
- Нисколько.
- Чего ж к Гайдамачихе за присушкой побежала?
- Мама, если - откровенно, ты действительно верила тогда в колдовство? - спросил Толик.
- Молодая была… - уклончиво ответила Анна Трифоновна.
- А какую роль блины в колдовстве играли?
- Надо было, чтобы тот, кого привораживают, перешел через них.
- Но ведь отец, по его словам, ни разу не перешел, а на тебе все равно женился… - не отставал Толик.
Анна Трифоновна улыбнулась:
- Любили мы с ним друг друга.
- Так бы сразу и сказала! - воспрял духом Арсентий Ефимович. - Я вам, молодежь, такую штуку объясню… Бабка Гайдамачиха по любовной части наблюдательная старуха была. Приметит, у кого из заневестившихся девчат не получается контакта с женихом, приглядится и, если выявит, что жених лопоухий и сам не может с приглянувшейся невестой дотолковаться, тут она с присушкой и подкатывается. Многих таким фертом старуха и в Березовке, и в Ярском сосватала. И ни одна пара, считай, после ее вмешательства не развелась впоследствии. Почему?.. Да потому, что Гайдамачиха любовь молодым внушала, и люди ей верили. Теперешняя же молодежь ни в какие чудеса не верит. Попрыгали друг с дружкой разок на танцульках и прытью - в загс. Зарегистрируются, а любви-то между ними и в помине не бывало. По этой вот статистике и получается, что количество разводов на душу населения с каждым годом возрастает.
- Проблемный вопрос, - глянув на Бирюкова, с подчеркнутой серьезностью сказал Толик.
- Очень проблемный, - в тон ему подтвердил Бирюков и спросил Арсентия Ефимовича: - Значит, напрасно Гайдамакову колдуньей считали?
- Старуха была такая же колдунья, как Кумбрык - марсианин, - усмехнулся Арсентий Ефимович. - Вот страшные сказки Гайдамачиха умела рассказывать. Мы ведь ровесники с ее Викентием были. Пацанами, бывало, соберемся зимним вечером в избушке Гайдамаковых, раскочегарим дровами докрасна печку-чугунку, сядем возле нее на пол и ждем. Гайдамачиха убавит фитиль в керосинке, чтобы чуть-чуть лампа светилась, и начинает… Каких только страстей она не знала!..
- Сибирская деревня с давних пор сказками да легендами полнилась, - со вздохом сказала Анна Трифоновна. - В глухомани жили. Зимой - вечера долгие. Надо было чем-то их заполнять. Вот и придумывали. Это теперь и книжек разных полно, и кино, хоть каждый день смотри по телевизору. А до войны ничего развлекательного не было. Ночью выйдешь за дверь - темь кромешная, едва керосинки в окнах светятся…
- Зато как привольно жить перед войной начинали! - вновь перехватил инициативу Арсентий Ефимович. - Всеобщий подъем прямо-таки рвался из людей наружу. Бывало, лишь травка зазеленеет весной - такие игрища начинались, аж сердце пело. Даже женатые мужики в годах напропалую резались с молодежью и в лапту, и в чижика, и на спор боролись. А работали как! Любо посмотреть было… Часто задаю себе вопрос: если б не проклятая война, насколько бы лучше мы теперь жили?!
- Это у тебя тоска по невозвратно ушедшему прошлому, - сказал Толик.
- Тоска тоской, но… Верили люди тогда в будущее. А теперь?.. Ни во что уже не верят!..
Анна Трифоновна вздохнула:
- Однако заговорились мы, отец. Не пора ли чайку попить?
За чаепитием Таня опять повернула разговор к Тиуновой:
- Антон Игнатьевич, вы давно в уголовном розыске. Встречалось в вашей работе хоть одно такое же преступление, как с Тамарой?
- Стандартных преступлений, Танечка, не бывает, - ответил Бирюков. - Что-то похожее припоминается… Несколько лет назад в райцентре в небольшой избенке соседи обнаружили мертвую женщину. Вся комнатушка была залита кровью, а на полу так же, как у Тиуновой, мяукал черный котенок.
- Кто же ее убил?
- Никто не убивал. Умерла от легочного кровотечения.
Таня резко повернулась к Толику:
- Толь, а ведь у Тамары тоже с кровотечением что-то было. Помнишь, она недавно палец порезала и несколько дней ранка не заживала. Кровь все сочилась и сочилась…
- Это, Танюшка, болезнь такая, - авторитетно вставил Арсентий Ефимович и глянул на Антона: - Не знаешь, Игнатьевич, как по медицине такое заболевание называется?
- Гемофилия, - ответил Антон. - Несвертываемость крови.
- А она не заразная? - вроде испугалась Таня.
- Нет, от родителей унаследуется.
- Так, может… Тамару и не убивали?..
- Все может быть, Танечка, - Бирюков посмотрел на часы - время приближалось к полночи. - Кажется, засиделся я у вас…
- Давайте, на дорожку, еще - чайку, - предложила Анна Трифоновна.
- Спасибо, - с улыбкой отказался Антон, поднимаясь из-за стола.
Толик с Таней вышли проводить Антона. У калитки все трое остановились. Ночная прохлада освежала мирно засыпающее село. В черно-синем небе ярко сияли звезды. Вязкую тишину нарушал однотонный скрип коростеля, доносившийся от Потеряева озера. Словно перекликаясь с ним, где-то вдали, в приозерном болоте, постанывала выпь. В домах почти не было огней, но окна Зорькиной светились.
- Марина, как всегда, еще не спит. Привыкла полуночничать, когда на заочном в институте училась, - сказала Таня и, вроде специально для Антона, добавила: - Она у нас - ученый экономист, с высшим образованием.
- Ого! - шутливо удивился Антон.
- Кроме шуток, Зорькина толк в экономике знает, - поддержал жену Толик.
- И вообще Марина хорошая. Мне нравится, как она на школьных утренниках Снегурочкой выступает и в самодеятельности поет, - Таня посмотрела Антону в глаза и вдруг предложила: - Вот бы вам, Антон Игнатьевич, жениться на Марине…
- Боюсь, что на душу населения еще одним разводом больше станет, - засмеялся Бирюков.
- Танюшка дело говорит, - подхватил Толик. - Лучшей пары тебе не подыскать, по-дружески советую.
Антон протянул Толику руку, улыбнулся:
- Спасибо, сосватали…
В кухне дома Бирюковых горел свет. Полина Владимировна сосредоточенно вязала пуховую шаль, а Игнат Матвеевич, придерживая одной рукой очки, пристально изучал лежащую перед ним на столе сводку со множеством цифровых столбиков.
- Наконец-то, - сказала Полина Владимировна, когда Антон вошел в дом. - У Инюшкиных был?
- У них, мам.
- Значит, ужинать не будешь? От них голодными не уходят…
- Это точно, - Антон подсел к отцу. - Ты, правда, отправляешь завтра Толика Инюшкина за спасателями?
Игнат Матвеевич снял очки:
- Прокурор звонил. Хочет, чтобы спасатели на моторной лодке покружились по озеру. Может, труп быстрее всплывет.
- Мне кажется, это пустая затея.
- Почему?
- Потому, что… - Антон трижды вроде бы сплюнул через левое плечо. - Таких баек сегодня наслушался, что становлюсь суеверным.
Игнат Матвеевич нахмурился:
- Кротов просил тебе передать… Павлик Тиунов разбился.
- Как?!
- Завел колхозный трактор "Беларусь" и вместе с другим шабашником Алексеем Резвановым покатил из Серебровки в райцентр. В каком состоянии и как они там ехали, не знаю, но в результате оказались под Крутихинским мостом. Резванов отделался переломом ноги, а Тиунов чуть не вдребезги расшиб голову и вряд ли выживет…
Глава 8
Обычно Антон Бирюков не жаловался на бессонницу, однако в эту ночь он спал плохо. Слишком много накопилось за день впечатлений и отделаться от них было нелегко. Исчезновение Тамары Тиуновой казалось настолько странным, что вопросы цеплялись один за другой. Подвешенная к потолку петля вроде бы отметала версию о преднамеренном преступлении. Зачем преступнику имитировать самоубийство потерпевшей, если он не оставил на месте происшествия ее труп? И в то же время… может быть, как раз это убийца считает своим козырем?.. Имитация рассчитана на то, будто Тиунова намеревалась повеситься, но у нее, по казенному выражению участкового Кротова, "не хватило решимости кончить жизнь через повешение и она утопилась в озере". В таком случае, чем объяснить кровяные пятна? Сопротивлялась Тамара преступнику или сама нанесла себе рану? Если у нее действительно была несворачиваемость крови, тогда из пустяковой ранки могло кровоточить долго… А если Тиунова на самом деле хотела повеситься, но не повесилась, что ей помешало? Внезапно погас свет или, скажем, подвернулась табуретка. Может быть такое? Вполне - у табуретки отломлена ножка. А вдруг ножку отломили при сопротивлении?.. Но других признаков сопротивления нет. Даже посторонних отпечатков ног в избе Тиуновой не оставлено. На чистом полу они наверняка бы остались… Почему на берегу озера оказался окровавленный носовой платочек? Чей он?.. По группе и резус-фактору крови - вроде бы Тиуновой, но ни понятые, ни опрошенные доярки не могли уверенно сказать, что платок принадлежал Тамаре, потому как Паутова уже полгода торгует в сельмаге точно такими платочками… Отчего разбился Павлик Тиунов на небольшом Крутихинском мосту? Чистая случайность это дорожное происшествие или оно какими-то ниточками связано с исчезновением Тамары?..
Проснулся Бирюков невыспавшимся и вялым. Упражнение с двухпудовкой разогнало сон. В теле появилась свежесть. Завтракая вместе с отцом, Антон спросил:
- Ты ездишь на своих "Жигулях"?
- Нет. На служебном "газике" так за день укатываюсь, что к вечеру голова кружится, - ответил Игнат Матвеевич.
- Разреши мне в райцентр съездить?
- Когда?
- Сразу после завтрака.
- Поезжай. Только прихвати попутно Марину Зорькину. Ей надо в районный агропром сегодня, - Игнат Матвеевич взял с буфета сводку, которую изучал вчерашним вечером, - вот с этой цифирью явиться.
Упоминание о Зорькиной словно укололо Антона.
- Разве Марина с Толиком Инюшкиным не может съездить? - недовольно спросил он.
- Толик поедет на грузовике, чтобы со спасателями и моторку их привезти. Вдобавок ему предстоит еще свозить доярок на утреннюю дойку. Это часов до двенадцати затянется, а Марине надо быть в агропроме к десяти… - Игнат Матвеевич недоуменно поднял брови. - Чего ты вдруг зачванился? Или попутчица помешает по службе?..
- Нет, не помешает. Надо - увезу и привезу.
- Вот и хорошо. Подъедешь к Зорькиной домой и скажешь, чтобы обещанный ей "газик" не ждала. Ты ведь знаешь, где Марина живет…
- Знаю, - хмуро сказал Антон. - Давай твои бумаги.
- У меня - копия, подлинник - уже у Марины.
Через полчаса Бирюков остановил "Жигули" против Марининых окон и коротко надавил на сигнал. Зорькина собралась быстро. Антон решил ехать по проселочной дороге через Серебровку, чтобы попутно посмотреть Крутихинский мост, где случилось происшествие с Павликом Тиуновым. Новенькая машина почти бесшумно катилась проселком. По обочинам мелькали небольшие березовые рощицы, тянулись широкие колхозные поля с набравшими силу изумрудно-зелеными всходами пшеницы.
Зорькина, в легкой голубой кофточке и в джинсовой юбке, сидела справа от Бирюкова на переднем сиденье, придерживая на коленях толстую папку с документами. Ехали, будто сговорившись, молча. Бирюков непроизвольно нет-нет да и косил вправо: то на четкий профиль Марины, то на ее красивые загоревшие ноги. Зорькина краем глаза, видимо, заметила это. Она отвернулась к боковому стеклу и, словно припоминая мотив старой песенки, тихонько пропела:
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись, шофер…
Антон чуть улыбнулся:
- Намек понял, но плакать обо мне некому.
- Ой ли?.. - внезапно повернулась к нему Марина. - Вы, кажется, обиделись на меня вчера?
- Я не обидчивый.
- Почему же сегодня такой хмурый?
- Обстоятельства невеселые складываются.
- Не сердитесь, пожалуйста. Знаете, почему отказалась провести с вами вечер?.. Чтобы сплетен меньше было. Паутова и так уже интересовалась: "Когда, Мариночка, свадьбу сыграем?" Пришлось ее огорчить: "Сегодня, тетя Броня, не будем, а завтра - посмотрим".
- Вы за словом в карман не лезете.
- У меня, Антон Игнатьевич, карманов нет. Поэтому приходится все слова в голове носить. Ну, пожалуйста, не обижайтесь… - вдруг будто испугалась Марина. - Меня часто заносит, когда волнуюсь.
- С чего бы вам сегодня волноваться?
- Ну, как же… Вот, еду вместо Игната Матвеевича отчитываться по заготовке кормов для общественного стада.
Сказано это было таким тоном, что Бирюков не понял, серьезно говорит Зорькина или шутит.
Машина легко взбежала на пригорок, и внизу показалась заросшая камышом небольшая речушка Крутиха с широким добротным мостиком. К удивлению Антона, Павлик Тиунов свалился в речку на "Беларуси" не вправо по ходу, как он ехал из Серебровки, а влево, свернув на встречную полосу движения.
У моста желтый К-700 мощно тянул на пологий берег небольшой синий тракторишко с помятой кабиной. На обочине перекуривали человек пять колхозников Серебровской бригады. Среди них Бирюков узнал могучую фигуру бригадира Гвоздарева - бывшего боцмана, который в память о флотской службе неизменно продолжал носить старую капитанскую фуражку с давно почерневшим "крабом".
Проехав мост, Бирюков свернул с проезжей части дороги и заглушил мотор. Извинившись перед Зорькиной за незначительную задержку, он вышел из машины и подошел к колхозникам. Здороваясь с бригадиром за руку, спросил:
- Что, Витольд Михайлович, натворил Павлик Тиунов дел?
- Не говори, Антон Игнатьевич, - густым басом ответил Гвоздарев. - И себе, циркач, башку разбил, и трактор угробил.
- Из Серебровки ехал? - уточнил Антон.
- Ну.
- Как же он в левую сторону ухнул?..
- Кто его, дурака, поймет!
- Чего их в райцентр потянуло?
- Да черт его знает!
- Сильно Тиунов разбился?
- Без сознания в районную больницу увезли.
- А второй?..