– Посмотрю, сказала уже, как с квартирой решится.
– Ты можешь сказать толком… Что спрашивают? Чего они хотят?
– Глаш? – вдруг раздался за дверью срывающийся мужской голос. – А ну марш домой! Уговаривать она его будет… Слышь, что говорю?
Она вздрогнула, невольно прижалась к Горюнову.
– Коля, а ты почему из караула ушел? – крикнул Сережа, прижав Глашу к себе. – Неприятностей захотел? Вот не поставлю Болдырева в наряд, будешь знать! Попросишь у меня еще.
Глаша быстро одевалась в темноте. Щелкали кнопки и вжикали "молнии".
Костя заехал за мной в половине одиннадцатого, поскольку в одиннадцать нас ждали на совещании у генпрокурора.
– Новенькое что-нибудь есть? – спросил Костя, глядя, как я прихорашиваюсь у зеркала.
– Ничего, – пожал я плечами, стараясь завязать галстук. – Ноль!
Ирина, ревниво следящая за тем, как я привожу себя в порядок, не выдержала, дала мне по рукам и стала сама завязывать галстук. У нее это всегда получается лучше. А я просто не могу его завязывать в ее присутствии. Нервничаю и злюсь, ожидая вот такого шлепка по рукам. Когда она подаст на развод, я обязательно скажу об этом на бракоразводном процессе. Мол, распустила руки. Хотя и завязывает классно. За что и терпел ее, граждане судьи, столько лет.
– От Славы ничего? – спросил Костя.
– Ни слуху ни духу, – сказал я, борясь с запонками, которые подарила мне Лара (для Иры – товарищи по работе). – Запил, поди, с медведями.
– Завидуешь? – спросила Ирина, снова шлепнув меня по рукам, чтобы теперь заняться моими запонками.
– Не то слово, – сказал я. – Лучше бы я поехал. Где его теперь искать?
И вот тут раздался явно междугородный звонок. Мы переглянулись. Кажется, я говорил уже, будто между мной и Славой установилась телепатическая связь, которой мы пользуемся, когда не хватает денег на междугородную. Значит, не все пропил Слава Грязнов. На звонок оставил, как последний патрон для себя.
Я рванул трубку. А вдруг – не он? Но телепатический сигнал сегодня, в сухую солнечную погоду, столь необычную для середины ноября, был необыкновенно силен. Я не мог ошибиться.
– Ну где ты там? – крикнул я нетерпеливо. – Докладывай. Только по существу.
– Здорово, Сашок! – донесся до меня его неповторимый, после хорошего опохмела, хриплый голос. – Как дела?
– Дела у тебя, у нас делишки, – сказал я. – Что-нибудь нашел?
– Пришлось повозиться. Его семья переехала к матери жены, сто сорок километров отсюда. Но пальцы нашел. Несколько на дактилоскопическую пленку снял, несколько в первозданном виде привезу. Последние на таких предметах, как бритва, зеркало… Ты слышишь?
Замечательно! Я переглянулся с Костей. Он, кажется, понял. Идем не с пустыми руками. Пока нет конечного результата. Но все идет к тому. Начальство поставит в какой-то графе статистического отчета галочку. А значит, оставит нас в покое, даст нам еще какое-то время. Пару недель. А за это время наш убивец, если у него не кончились патроны, прихлопнет еще парочку клиентов. Хотя, возможно, они этого и заслуживают.
– Когда приезжаешь? – крикнул я.
– Нет денег на билет! – схохмил он. – Живу третьи сутки на вокзале. Питаюсь подаянием.
Так я и поверил, но понял, что он пропился в доску.
– Совсем не то, что ты думаешь, – угадав мои мысли, горячо возразил Слава. – Пришлось выкупать вещи, имеющие отпечатки пальцев Прохорова. Вышли хоть что-нибудь телеграфом. Барнаул, почтамт, до востребования. Все, заканчиваю. – И бросил трубку.
Я поднял глаза на Костю.
– Когда это кончится, Константин Дмитриевич? Наши сотрудники вынуждены самоотверженно голодать, тратя то, что предназначено на пропитание, проезд и проживание, на представительские расходы?
– Он что там, пиры закатывал с родственниками Прохорова? – буркнул Костя.
– А ты думал! – воскликнул я. – Слава питается в Барнауле подаянием! А спит на вокзале рядом с бомжами!
Ирина охнула и прикрыла рот ладонью.
– Володя тоже голодал в хлебосольной Украине, поскольку в нас, его начальничках, по-прежнему живет пережиток развитого социализма, что можно во всем рассчитывать на энтузиазм широких масс! Нету того энтузиазма, чтоб вы знали. Вы прекрасно осведомлены, каким образом мне пришлось добывать пятьсот долларов, чтобы расплатиться с украинскими фашистами за пулю, сразившую помощника их вождя!
Кажется, я чуть не проговорился. Ирина снова ахнула, но рот уже не прикрывала.
– Кстати, Володя уже выехал туда? – сухо поинтересовался Костя. – Он выздоровел?
– Надо для приличия начинать со второго вопроса, – сказал я, покосившись на жену. Ну она мне даст! Попробуй объясни теперь, где, каким образом я зарабатывал те треклятые пятьсот баксов. И это в то самое время, когда мы бедны, как церковные тараканы, поскольку церковные мыши уже передохли с голоду.
– Вот там, на оперативном совещании, этот вопрос и поставишь, – продолжал Костя.
– Я-то поставлю, я-то скажу! – продолжал кипятиться я. – А ты, как всегда, промолчишь, да?
– Прекрати истерику! – сказала Ирина. – Твой Грязнов нализался там без тебя, вот ты и бесишься.
Она наконец справилась с запонкой, подаренной мне официальной любовницей, и отошла чуть в сторону, критически меня разглядывая: гожусь или не гожусь сидеть рядом с министрами и генеральным?
– Все! Забирай! – сказала она Меркулову. – Клиент готов. Я только хотела тебя спросить, дорогой муженек, почему бы тебе там же и тем же способом, о котором я не спрашиваю, не заработать пятьсот долларов для семьи?
Я что– то промычал, одновременно изобразив на своем лице смертную муку. Разве объяснишь? Разве поймет?
Примерно это я хотел ей сказать, и она, кажется, поняла.
…У генерального собрались все те же – министры с заместителями и председателями с помощниками. Пока сидели, пережидая вспышки, щелканья и вопросы журналистов, я внимательно оглядел собравшихся.
Опять речь пойдет о росте преступности и нехватке денег на борьбу с ней. О том, что уже пятьдесят процентов нашей экономики находится в тени. О том, что идет страшный передел собственности. Отсюда эти убийства партнеров, не поделивших миллионы долларов и разные сферы экономики. Все будут горячо доказывать, будто только отсутствие финансирования связывает им руки. Для этого необязательно быть министром, сказал бы я, но не скажу этого никогда. Не в том дело!
Просто доставшаяся нам в наследство могучая социалистическая экономика никак не соответствует новым рыночным отношениям.
И пока это будет, будут возникать противоречия и несуразицы, иными словами, та мутная водичка, в которой любят половить рыбку все кому не лень. Но разве это объяснишь? Тот же случай, что с моей женой. Ее интересует лишь один вопрос: было или не было? И сколько раз? То же волнует министров. Дадут или не дадут? А если дадут, то сколько?
– Наш вопрос первый, – шепнул мне Костя на ухо.
Ну да. Столько заместителей и помощников. И все взволнованы. Кто-то дал лицензию на их отстрел, не иначе. А за что, спрашивается? Они ни за что не отвечают. Только приносят бумаги на подпись. Они держатся в тени своих могущественных боссов. Но они же поставили вопрос о собственной безопасности первым. Или я чего-то не понимаю? Или я чего-то не знаю?
– Хочу представить вам, – сказал генеральный прокурор, открывая совещание, – моего заместителя Меркулова Константина Дмитриевича, курирующего следствие и расследование по известному вам делу о заказных убийствах, а также старшего следователя по особо важным делам Турецкого Александра Борисовича, возглавляющего оперативно-следственную группу, которая занимается расследованием этих дел.
Мы с Костей приподнялись с места, чуть поклонились и сели, предоставив собравшимся гадать, кто из нас кто.
– Наверное, вы еще не знаете, – продолжал генеральный, глядя на Костю, – что пока готовилось это совещание, пришло известие об убийстве референта российского министра топливной промышленности, которое произошло возле его дома, когда он садился в машину. Пуля угодила прямо под основание черепа.
– Наверное, нам следовало бы ехать на место происшествия? – спросил Костя.
Присутствующие смотрели на нас с осуждением, как если бы мы принимали участие в организации этого убийства.
– Туда уже выехала бригада следователей из ФСБ и Мосгорпрокуратуры, они и ознакомят нас с результатами осмотра… – скороговоркой сказал генеральный, стараясь почему-то не смотреть на директора службы безопасности. Тот молча кивнул.
– Безобразие! – сказал министр внутренних дел, сверкнув в нашу сторону очками. – Столько времени убили…
– Вы хотели сказать: стольких людей убили, – мягко поправил его Костя, сжав мою руку. Мол, не рыпайся, пока тебя не спросят.
– А что, собственно, мешает вам найти убийцу? Или их несколько? – спросил министр внутренних дел.
– Сейчас скажут: отсутствие финансирования, – вздохнул кто-то сзади, и все невесело рассмеялись.
– Скажу! – Я убрал руку из руки Кости. – Начальник МУРа, член моей бригады, в настоящее время сидит в Барнауле, третий день не может ни выехать, ни позавтракать. Поскольку закончились деньги, потраченные им на приобретение вещдоков, иначе говоря, предметов, на которых обнаружены следы рук предполагаемых убийц. И мы до сих пор не можем выкупить пулю, сразившую таким же образом одного националиста в Украине, поскольку его коллеги запросили за нее под залог пятьсот долларов. А как иначе мы можем сравнить все эти пули, выпущенные, судя по всему, из одного и того же оружия?
– А что я вам говорил! – сказал тот же голос сзади, но на этот раз без особого успеха.
– Не понимаю, о чем идет речь? – недовольно спросил министр внутренних дел, обратясь к генеральному. – Товарищу нужно оправдать собственную несостоятельность. Разве нельзя решить поднятую им проблему на должном уровне и в рабочем порядке?
Все дружно закивали. Тут людей убивают одного за другим, все ценные кадры, а этот "важняк" решил воспользоваться благоприятными обстоятельствами в своих интересах.
Костя наклонился к моему уху:
– Схлопотал? Еще расскажи, как заработал деньги на пулю.
– Могу я спросить товарища… Турецкого? – спросил у генерального шеф безопасности. – Сколько всего жертв пало от руки предполагаемого убийцы или убийц?
Всю эту информацию он должен был знать по долгу службы.
– Сегодня шестой, – сказал я.
– Более конкретно, что это за люди? – сказал мне генеральный, чуть улыбнувшись. Он явно нам сочувствовал.
– Шесть человек! – возмущенно произнес министр внутренних дел.
Это могло означать только одно: и их еще не отстранили?
Меня так и подмывало сказать, что именно МВД в первую очередь отвечает за раскрываемость убийств, и напомнить, если он знает, что в моей группе работают и его сотрудники во главе с Грязновым. Именно Грязнов в настоящий момент бедствует на барнаульском вокзале.
– Первым был убит банкир Салуцкий, – спокойно начал я. – Потом пресс-секретарь вице-премьера, потом полевой командир чеченских сепаратистов, потом украинский националист Меланчук…
– Ну этих как раз следовало, – кивнул министр внутренних дел. – Меланчук агитировал и собирал добровольцев в Чечню.
Я запнулся, глядя на него. Вот это новость. Я как-то упустил из виду… Опять Чечня!
– Затем был точно так же убит телохранитель премьер-министра Турции, – сказал я. – Возможно, случайность.
– Тут я могу, в свою очередь, подсказать, – прервал меня на этот раз шеф безопасности. – Это доверенное лицо премьера, его ближайший помощник. Приезжал, кстати говоря, в Чечню осенью прошлого года. Потом туда пошли деньги и оружие.
– Словом, вырисовывается некая закономерность? – сказал генеральный.
Министры переглянулись, их замы потупились.
– Не хотите ли вы сказать, что наших помощников, которых точно так же убивают, можно поставить с этими деятелями на одну доску? – спросил руководитель МВД, обращаясь почему-то ко мне.
– Мы вовсе этого не утверждаем, – ответил за меня Костя. – Пока мы можем только констатировать факты.
Я почувствовал, как где-то на потолке что-то начинало сгущаться и вырисовываться. Действительно, что общего у убитого банкира, двух помощников министров с убитыми той же рукой… скажем иначе, тем же способом? Если начать здесь копать, можно, чего доброго, вырыть могилу себе или своей карьере.
– Что у вас есть по убийце? – спросил министр МВД, прервав затянувшееся молчание.
– Фоторобот, – сказал я и зачем-то достал одну копию из своего "дипломата".
У меня тут же ее выхватили и пустили по рядам. Как будто они, сидя в своих министерствах, могли видеть это лицо.
Так, досужий интерес, ничего больше…
– Да знаю я его! – вдруг воскликнул доселе молчавший министр обороны. Только не могу вспомнить где. Вы мне не верите? Вот только недавно видел! Вы говорили, – обратился он ко мне, – будто ваш коллега сидит в настоящее время в Барнауле с фотографией предполагаемого киллера и не может вылететь…
– Выехать он не может, – сказал министр МВД. – Распорядись, пусть вывезут его на истребителе. И прямо сюда!
Все заулыбались. Скажет тоже. Сейчас выяснится, что нет горючего, нет запчастей, недостаточное финансирование.
– Я могу отсюда позвонить? – спросил министр обороны хозяина кабинета. – А что, это мысль. Там у нас есть авиабаза. Истребители в полуразобранном состоянии, но что-нибудь найдем.
Все рассмеялись. Ну как по писаному.
– А что вы смеетесь? Зато транспортная авиация у меня там на ходу, – сказал министр обороны, набирая номер.
– А твои ребята коммерческие рейсы на них выполняют, – подмигнул присутствующим руководитель МВД. – Денежки гребут. И потому транспорты всегда наготове. С тобой хоть делятся?
Все снова засмеялись. Очень весело им, подумал я. Разрядка им нужна. Объективно говоря, их вина не столь велика в происходящем. Но чего уж так веселиться, не понимаю.
– Фамилия, имя, отчество, в какой гостинице остановился? – спросил министр обороны, обратившись ко мне.
– Полковник милиции Грязнов Вячеслав Иванович, – сказал Костя, глядя на министра МВД. Мол, теперь от нашего стола вашему.
У того вытянулось лицо. Но своего сотрудника признать не отказался.
– Вячеслав Иванович? – спросил он. – Так это один из лучших моих сыскарей, я ему временно МУР доверил. Так мы его сразу найдем! В какой гостинице он сейчас? – повторил он вопрос своего коллеги, тоже подойдя к телефону.
Вот как забегали, подумал я. За себя испугались или за Славу?
– Бомжует он, – сказал я. – На вокзале. Милостыню просит. Поскольку третий день купить еды не может. Только и смог, что позвонить.
Не быть мне генпрокурором, думал я, глядя на их вытянувшиеся лица. Да и черт с ними. Пусть хоть раз услышат все как есть.
– Как вы считаете, Александр Борисович, – прервал генеральный молчание, сопровождающееся сопением двух силовых министров, набиравших свои номера. – Есть сведения какие-нибудь, что этот террорист или группа террористов переключатся на высших должностных лиц государства?
"Как лица вести себя будут!" – чуть не выпалил я, но, встретив горящий взгляд Кости Меркулова, осекся. Значит, все-таки за себя испугались? Но с другой стороны, террор против высших чиновников может вызвать дестабилизацию в стране независимо от их роли и влияния на происходящее. Так что этого стрелка-одиночку – а я был уверен, что это одиночка, – поймать следует.
– Пока ничего определенного сказать не могу, – пожал я плечами. – Черт его знает! Могу предположить только, что от него можно ожидать всего. Стреляет он с дальней дистанции, с глушителем, при любом освещении. Стреляет только один раз. У него фирменный выстрел, как если бы он был специалистом по черепно-мозговым травмам. Пуля размозжает позвоночник там, где он соединяется с головным мозгом. Смерть наступает мгновенно и практически безболезненно. Кажется, что человеку вдруг стало плохо с сердцем.
– Такой смерти позавидуешь… – вздохнул кто-то сзади.
– Словом, – продолжал я, – пока разберутся, террорист успевает уйти. Нужно не меньше пятисот метров гарантированной безопасности для охраняемого объекта, чтобы пуля попала не обязательно в указанное место. Допустим, в затылок…
– Тоже неплохо, – сказал шеф безопасности.
– То есть он может перестрелять нас всех как курей? – спросил министр МВД.
– Смотря какие меры безопасности будут приняты, – пожал я плечами. – Он, как правило, стреляет сверху. Почему бы всем, включая объект охраны, не надеть одинаковые шляпы?
– Ну это мы сами разберемся… – негромко сказал всесильный шеф охраны Президента. – Лучше скажите: что надо, чтобы поймать этого стрелка?
– Меня спросили, я ответил, – сказал я. – Чтобы его поймать, его надо изобличить в содеянном, а также идентифицировать его личность. Чтобы идентифицировать его личность, надо разобраться, что нашел в Барнауле полковник Вячеслав Грязнов.
Генпрокурором мне не быть, так что я теряю?
– А без него вы не можете ответить на наши вопросы? – спросил кто-то сбоку.
– Я не бог Шива, у меня только две руки, – сказал я. – Грязнов самостоятельно занимался различными эпизодами дела, в частности связывался с Федерацией стрелкового спорта России. Нет ли там похожего Робин Гуда. Они ищут по приметам, но ответа пока нет. Словом, на Грязнове многое замкнуто.
Я покосился на Костю. Он сидел, безучастно прикрыв глаза. То ли махнул на меня рукой, то ли всецело одобрял мое поведение.
– Можно констатировать одно: мы ни на миллиметр за прошедшее время не приблизились к разгадке этой истории, – сказал министр МВД, обращаясь к генеральному. – Есть на то причины, объективные и не очень… Но сейчас не время разбираться. Ясно: убийца вернулся в Россию. Судя по тому, что я знаю о сегодняшнем убийстве, выстрел опять был произведен с большого расстояния. Когда-нибудь мы сможем прервать эту страшную цепь убийств? Или будем сидеть и ждать: кто следующий? Что для этого надо? Конкретно?
– Нужна самая малость: необходимо, чтобы им не мешали, – улыбнулся генеральный, кивнув в нашу сторону.
Славу Грязнова доставили ко мне через четыре часа объединенными усилиями армии и милиции целым и невредимым, но с подбитым глазом. Он сидел в углу моего кабинета, поглощая неимоверное количество горячего чая с пирожными, за которыми уже дважды бегала сердобольная Лара.
Я разглядывал привезенные фотографии, сравнивая их с фотороботом. В общем-то похож. Не сказать, чтобы очень. Опять, значит, тащить сюда этих хлопцев Дмитро и Миколу. Основываться на показаниях соседок-старушек опасно. Там склероз уже взял свое. Правда, остаются еще участковый и портье Бычков.
Привезенные вещи Прохорова с отпечатками пальцев сейчас сравнивались криминалистами с теми отпечатками пальцев, что были выявлены в номерах гостиницы "Мир" и на предметах в снимаемой подозреваемым квартире. Работа кипела. Компьютеры перегревались, люди не разгибались.
А Слава поглощал пирожные, гонял чаи и подмигивал мне подбитым глазом.
Я ждал результатов, понимая, что сейчас от этого целиком зависит моя репутация в свете моего вызывающего поведения на совещании у генерального.
Неожиданно раздался междугородный звонок.
Я схватил трубку, предчувствуя неладное. По-моему, нехорошие известия по телефону предваряются такими вот тревожными звонками.