Настоящему агенту даже смерть не помешает выполнить задание. И если для этого ему приходится вселиться в тело спившегося историка Пивцова - так тому и быть.
Содержание:
-
Пролог 1
-
Часть первая. ТРОПИНКА НА ПОГОСТ 2
-
Часть вторая. ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ… 8
-
Часть третья. ОСТРОВ КЕЗАМАА 19
-
Часть четвертая. БУЛЬТЕРЬЕР НА КРЫШЕ 35
-
Часть пятая. АКСАКАЛ И "КАТАСТРОФА" 44
-
Часть шестая. ФИНАЛ. БАЗА В РОЖДЕСТВЕНЕ 59
-
Эпилог 70
Виктор Кнут
Удар молнии
Пролог
Минула уже середина июня, когда на город впервые в этом году обрушилась жара. Вязкая и тяжелая, она подмяла под себя улицы и дворы. Она просочилась в супермаркеты и подземные переходы. Она дохнула внутрь автобусов и трамваев горячим асфалътово-бензиновым перегаром, распугав и без того редких в этот воскресный день пассажиров. Город, обычно шумный и суетливый, притих, испуганно затаился в ожидании хоть легкого дуновения ветерка, хоть какой-нибудь жалкой тучки. Но пустое бесцветное небо перечеркивал лишь одинокий инверсионный след самолета. До небывалой грозы, которая потрясла Санкт-Петербург вечером этого дня, оставалось еще пять безразмерных, тягучих, словно смола, часов…
…когда в ста метрах от входа в метро "Проспект Большевиков" остановилась черная "хонда прелюдия", и из нее выскользнул высокий сухощавый мужчина. Лениво отмахнувшись от девушки-наркоманки, которая попросила у него три рубля "на метро", он дошел до тесного павильончика, где распаренный потный араб торговал цыплятами гриль и шавермой. Сделав заказ, мужчина облокотился на грязную стойку и огляделся.
Вот уже несколько дней его не покидало нехорошее чувство, что он таскает за собой "хвост", но зафиксировать что-нибудь подозрительное пока не удавалось. Скорее всего, потому, что нечего было фиксировать. Наружку он просто придумал.
Подводят нервы. Сказались на них четыре последних месяца, до безумия перегруженные работой. Хорошо бы передохнуть хотя бы пару деньков. Просто посидеть дома, ни о чем не заботясь, не забивая голову никакими проблемами. Потягивая портер. Перечитывая Набокова… Увы, несбыточные мечты. Уже завтра предстоит поездка в Карелию. Сошедствие во ад. И как там все сложится, известно лишь одному Богу. Или одному Сатане…
Его тонкие губы чуть раздвинулись в горькой улыбке. В пустоту… В никуда… Никто не смог бы сейчас понять, насколько ему непросто…
Залпом допив холодную "кока-колу" и оставив на стойке крутившемуся рядом бомжу половину хот-дога, он вышел из павильончика. В соседнем ларьке купил пачку "Ригли'с" и упаковку дешевых презервативов. Потом поискал взглядом девушку-наркоманку, которая недавно просила у него три рубля…
Девушка радостно встрепенулась, заметив, как упакованный мужичок - тот, что прикатил сюда на спортивной машинке, - поманил ее указательным пальцем. Кокетливо улыбнувшись, она подбежала к нему. А уже через минуту, предварительно перекинувшись парой коротких фраз, они шли к черной "хонде". Девушка - беззаботно помахивая дешевенькой яркой сумочкой. Мужчина - па ходу распаковывая пачку жвачки. И иногда бросая настороженные взгляды вокруг. Так и не в состоянии определить, есть за ним "хвост", или он его просто придумал.
- …Набил собачатиной брюхо. Потом снял минетчицу, - тем временем докладывал "хвост" по мобильному телефону. - Пока оба сидят в машине, никуда не торопятся.
- Понятно, - раздался в трубке прокуренный женский голос. - Значит, со шлюхой дешевой, говоришь, решил Персивалъ Голоблад поразвлечься? Не верю! Он свой х… уважает. Нет, не верю! Этот английский пес чего-то почувствовал. Минетчица - только ширма. А Персик хочет засечь тебя… Быля-а-адъ!.. В обгцем, Андрюша, слушай сюда. Снимай наблюдение и двигай в Горелово. Все! Будем брать! Хватит, понянькались…
Она отключилась. Андрюша - дородный мужик лет сорока - сунул трубку в держатель и проводил взглядом "хонду прелюдию", только сейчас отъехавшую от тротуара. Дождался, когда она уберется подальше, и провернул ключ зажигания.
- Проклятье! - Он от души вдавил в пол педаль газа, и его "лохматая" "Волга" с форсированным трехлитровым движком стремительно набрала скорость по улице Коллонтай. - "Если эта лезба Макеева затеет сегодня вечером операцию, то сорвется поездка в баню. А туда заказаны такие шикарные дуньки!" - Он еще раз громко выругался: - Задница! - и подумал, лихо обгоняя автобус: - Эта кобыла из ФСО видит проблемы там, где их нет. И сдался ей этот дурак англичанин. Ну, пытается что-нибудь вынюхать. Ну, суетится вокруг принципала. Так чего с этого? Все равно до Луценко ему не достать. Никогда не достать… Никому не достать…
Андрюша со скрипом свернул на Дальневосточный проспект, в третий раз громко выругался:
- Распроклятъе! - и разогнал свою "Волгу" до 120 км 1ч.
Он не боялся гаишников. Ему было на них глубоко наплевать. Ведь у него в кармане лежала красная корочка оперативника ФСБ.
А черная "хонда прелюдия" крутилась по улицам и дворам вокруг Искровского проспекта три с половиной часа. Сумасшедший мужик каждые двадцать минут отстегивал по сторублевой бумажке, и за это надо было только кататься с ним на его спортивной машинке и молчать. Ничего более… "Странный мужик. Импотент или педик, - размышляла девушка с дешевенькой яркой сумочкой. - Хотя, не похож. А может, какой-нибудь деловой. Впрочем, не все ли равно. Главное, платит".
Когда у нее в кармане накопилось уже три новеньких сторублевки, она решилась попросить подвезти ее к одному девятиэтажному дому.
- Здесь рядом. В соседнем дворе.
Мужик смерил ее пустым взглядом, и спросил с легким, наверное, прибалтийским акцентом:
- К барыге собралась?
"А если он из ОБНОН'а?" - подумала девушка и поспешила отбросить подальше эту неприятную мысль. - "Черт с ним, с этим придурком. Пусть он хоть из администрации Путина, так что же: так и кататься с ним целый день на кумарах?"
Ее спутник не произнес ни слова, когда, взяв героина, она вернулась в машину и начала готовитъ укол. Лишь внимательно наблюдал за тем, как доставала из сумочки потемневшую чайную ложку и флакончик с водой, щелкала старенькой зажигалкой. Потом долго не могла поймать капилляр.
- Торкнуло? - с неожиданным участием в голосе спросил он, когда все ее тело наконец приподняло вверх теплой волной и моментально согрелись мерзнувшие до этого ноги.
- Ништя-а-ак!
- Тогда поехали дальше.
И они крутились по микрорайону еще два часа. Потом он довез ее до метро и на прощание нежно обнял за плечо.
- Попробуй бросить эту отраву, - прошептал ей на ушко, и девушка торопливо достала из сумочки косметический карандаш и обрывок бумажки.
- Сейчас, - пробормотала она и накарябала номер своего телефона. - Вот. Звоните в любой момент. А если хотите, поехали к вам. На всю ночь. Просто так. За бесплатно…
Он двумя пальцами скатал бумажку с номером телефона в маленький тугой шарик и бросил его назад в сумочку.
- Не надо. Иди. И постарайся все-таки бросить эту отраву.
Ей в этот момент очень хотелось расплакаться…
А черная "хонда прелюдия", скрипнув колесами и оставив на светлом асфальте две короткие черные полосы, понеслась в направлении Володарского моста. До Горелова ей. предстояло проехать через всю южную часть Петербурга. И постараться успеть до наплыва машин, когда ближе к вечеру начнут возвращаться по домам дачники.
И все же наружки нет. Он бы ее обязательно обнаружил. Во всем виновата излишняя мнительность. И усталость.
Настроение, такое паршивое еще утром, пришло в норму. По дороге домой Голоблад притормозил у магазина и купил две бутылки портера и кассету с "Такси" Люка Бессона. И уже планировал провести спокойный пустой вечер в компании телевизора и бокала холодного пива. И позволил себе расслабиться. И проморгал появление огромной "Тойоты лэнд круизер" позади своей "Хонды".
"Тойота" неожиданно объявилась в тот самый момент, когда он, распахнув створки ворот, устроился за рулем. Уперевшись внушительным бампером в хрупкий зад "Хонды", внедорожник легко втолкнул спортивную машинку во двор. А из "Тойоты" уже выскакивали парни, вооруженные автоматами…
За доли секунды Голоблад сумел оценить обстановку. И понял, что уже мертв. На парнях нет масок, скрывающих лица, а значит, они не боятся, что он когда-нибудь сможет их опознать. Один из них, вынырнув из машины, сразу бросил свое мощное тело не к "хонде", а к воротам. Он прикроет их створки уже через пять секунд, и не будет никаких случайных свидетелей, заглянувших из любопытства во двор. На переднем сидении "лэнд круизера" рядом с водителем восседает ни кто иной, как лично Ольга Макеева, про которую Голоблад узнал лишь два месяца назад и, кажется, недооценил. И прокололся, засветился, намозолив ей глаза за последнее время. Вот она и явилась позадаватъ вопросы. И готова на все, чтобы добиться ответов.
Да. Предчувствие все же не обмануло его. Наружка была. Они пасли его все эти дни! Но как же он не сумел их засечь?!!
У Голоблада не было с собой даже газового баллончика. И не было никаких шансов уйти живым. Он согласился на меньшее. И ушел мертвым. Избежав допроса с пристрастием.
Голоблад успел выскочить из машины раньше, чем около нее оказался бугай с АКСУ, и за восемь секунд преодолел пятьдесят метров до дальнего угла своего участка, где оставался мизерный шанс перебраться через забор. За ним бы сейчас не угнался даже Бен Джонсон.
Они открыли огонь слишком поздно и дали ему достигнуть ограды. Короткая автоматная очередь - и обе ноги Голоблада разбиты, но он уже успел подпрыгнуть и ухватиться руками за верхний край почти трехметрового дощатого забора. Одна секунда, всего одно небольшое усилие - и он перекинет тело через него и окажется на соседнем участке. Но этой секунды ему не хватило. Длинная очередь - и пули жадно прогрызли его тело насквозь. Продырявили желудок и печень, разорвали в двух местах спинной мозг и, пробурив в дюймовых досках забора два десятка отверстий, улетели гулять по соседскому саду.
Никто в округе не мог слышать выстрелов - хороши были глушители, изготовленные на одном из заводов Ижевска. Никто не мог слышать выстрелов, но, возможно, соседи слышали громогласную матерщину Ольги Макеевой. "Педерасы!" - самое мягкое из того, чем она обласкала своих подчиненных.
- Так! - Макеева быстро сумела взять себя в руки. - Я с вами еще разберусь. А сейчас приберите куда-нибудь труп. И займитесь домом, хотя, скорее всего, там ничего не найдем. Эх, ну что за уроды… - И она снова разразилась площадной бранью, но на этот раз не так громко…
…даже не замечая того, как с юго-востока надвигается огромная черная туча. И где-то вдали гулко рокочет гром, обещая выгнать из Петербурга жару и, обильно смочив улицы ливнем, принести горожанам столь привычную им прохладу и непроглядную облачность.
А ровно за три с половиной дня до этой грозы… За три с половиной дня до того, как Персивалъ Голоблад был расстрелян около своего коттеджа в Горелове… А именно…
Часть первая. ТРОПИНКА НА ПОГОСТ
…15 июня, в четверг, неприятности перешли в наступление. Они объединились в голодную стаю и, окружив меня плотным кольцом, начали жадно вгрызаться острыми зубами пираиий в мою дряблую невкусную плоть. Я обреченно пищал и даже не думал сопротивляться. И мечтал лишь об одном: очутиться вдруг где-нибудь далеко-далеко - в глухой непроходимой тайге, в знойной безводной пустыне. На Северном полюсе… В кратере Циолковского… В глубокой могиле, упакованным в уютный сосновый гроб… Да, даже так! Я согрешил, подумав о смерти, помянул ее всуе, и она, с радостью откликнувшись на мой неосторожный призыв, не заставила себя долго ждать и объявилась во всей красе пред моими очами.
Впрочем, обо всем по порядку. Точка отсчета: 15 июня, четверг. 7-30 утра. Где-то на Московском проспекте. Унылый, невкусно пахнущий вытрезвитель. И старшина с кустистыми брежневскими бровями.
* * *
- Фа-милия? - отчеканил он, и я расстроенно шмыгнул носом.
- Пивцов. Через "и".
- Через "и", - старшина быстро царапал ручкой в протоколе моего задержания. - С такой фамилией грех не быть алкашом. Имя-отчество?
- Ярослав Леонидович.
Дата рождения? Адрес? Место работы? Сколько выпил? Где и чего? С кем и зачем?… Рутина, ритуал, за последнее время обнюханный мной до мельчайших подробностей. Начиная с прошлого лета я в вытрезвителе уже в пятый раз. Или в шестой? Не помню, сбился со счета. Но ясно одно: скоро со мной здесь начнут здороваться за руку, будут встречать транспарантами и чашечкой горячего кофе. И вручат мне членский билет добровольного общества друзей зеленого змия.
- Одевайтесь, - разрешил старшина, и в сопровождении маленького сержанта я, шлепая босыми ступнями по липкому полу, прошел в кладовую и отыскал там железную вешалку со своими джинсами и рубашкой. В деревянной ячейке под номером "девять" дожидались меня мои старенькие кроссовки. Похоже, что в них я вчера пересек вброд Сиваш.
- Свободен. - Сержант отомкнул обитую жестью входную дверь. - Когда снова ждать, Ярослав Леонидович?
Я не знал. Может быть, завтра. Может быть, через неделю. А может быть, никогда, если в ближайшее время я напорюсь на какой-нибудь суррогат с примесью цианидов или метила. Суррогатов мною выпито уже море. И пока мне везло - я живой, - но не вечно же это должно продолжаться.
Я поправил очки и вышел на улицу. И обнаружил там яркое солнышко. Перезвон птичьих трелей. Толстую дворничиху с лохматой метлой. И худого нескладного индивидуума с объемистыми слюнявыми губами.
- Братишка, есть закурить? - прошлепали губы, и я достал из кармана мятую пачку "Примы".
Худого нескладного звали… Звали… Я забыл его имя, хотя сегодняшней ночью в вытрезвителе мы с ним знакомились несколько раз.
- Борька, пошли похмелимся. - Он тоже забыл, как меня зовут.
- Я не Борька, я - Ярослав.
- Дима, - в очередной раз представился губошлепый и протянул мне руку. - Пошли, угощаю. У меня остался полтинник.
Конечно, пошли! Я чуть не задохнулся от счастья. Засуетился, уронил на асфальт сигареты. ПОШЛИ-ПОШЛИ!!! Неужели через пятнадцать минут я волью себе в глотку спасительную микстуру, живую воду, исцеляющую и веселящую? И перестанет разламываться башка. И поднимется настроение. И я снова смогу безболезненно двигать своими конечностями, перемещаться в пространстве, шевелить мозговыми извилинами. Я спокойно, без дрожи в коленках вернусь домой и с открытым забралом встречу праведный гнев жены и брезгливое безразличие дочек. Я снова, хотя бы на время, стану самим собой. Для этого мне нужна самая малость. Водки! Немного водки!
- Идемте, я знаю, где здесь дешевле, - залебезил я.
- Я тоже знаю, - объявил мой новый знакомый и, больше не проронив ни единого слова, порулил к проспекту, дымя сигаретой, как Ключевская сопка. Брюки его оказались порваны сзади, и сквозь большую прореху наружу выглядывали нечистые голубые трусы. Не в силах оторвать от них взгляда, словно за путеводной звездой, я посеменил следом за ними.
* * *
Вооружившись двумя бутылками водки и белым пластиковым стаканчиком, мы удобно устроились на скамейке в уютном зеленом скверике возле Московских ворот.
- Хреново, - жаловался Дима, наливая трясущимися руками водку в стаканчик.
- Да, - соглашался с ним я.
- Жена раздавит, как таракана, - продолжал хныкать он.
- И меня тоже.
Пару минут после этого осознания своей скорой кончины мы молча курили, потом Дима снова разливал водку. Уже менее трясущимися руками.
- Жена, говоришь? - отдувался он, опрокинув в себя свою порцию. - Черт с ней, с женой. Переживем, живы будем, братишка. Большая семья-то? - вопросительно смотрел он на меня.
- Супруга, две дочери. Старшей, Ларисе, пятнадцать. Невеста, красавица, кавалеров целая армия. А младшей двенадцать. Любит она меня.
- Любит… - Дима смачно сплюнул себе под ноги. - Ну, если любит, тогда хорошо. Смотри только, чтобы не разлюбила. Как младшую-то зовут?
- Полина…
- Ишь… Полина, - криво ухмыльнулся он. - Это ж надо придумать такое… Полина. Красивое имя. Не пропей семью-то, братишка.
Улетали минуты, незаметно ползло по лазурному небу горячее солнце. Бодяжная водка уверенно перебиралась из бутылок в наши желудки. Похмельная депрессия отступала, и окружающий мир не спеша окрашивался в розовые тона.
- Тебе на работу-то надо сегодня? - расспрашивал меня Дима. - Где работаешь?
- Сторожем в фирме "Знойное Лето". Пулковское шоссе, где парники, - пояснял я.
- Знаю.
- У меня сейчас выходные. На работу в субботу. Наливайте, пожалуйста.
- А я безработный, - кряхтел он, наклоняясь за водкой. - Уже вот два года. Так, бывают халтуры… Зато жена на деньгах. Но она стерва… Ты, я вижу, интеллигент?
- Заканчивал ЛГУ. Истфак, - вздохнул я. - В восемьдесят восьмом. А в девяностом уже защитил кандидатскую. - Я вздохнул еще раз.
- И про кого кандидатская? - заинтересовался Дима.
- Про кого? - Я достал из кармана высыпавшуюся на треть сигаретину. - Знаете ли, в основном там про Дмитрия Каракозова. Так сказать, главный герой именно он. В апреле 1866-го Каракозов стрелял в императора Александра II. - Я замолчал, тщательно охлопывая карманы джинсов в поисках спичек.
- И как, попал? - Дима протянул мне зажигалку.
- Нет, к сожалению, ему помешали. А, может быть, к счастью. Наливайте, пожалуйста.
Он наливал. И рассказывал, что был когда-то таксистом, потом шоферил у какого-то делового, но деловой свалил за границу, а Дима остался. Во-первых, в России; во-вторых, без работы.
И вот он сидит на серой скамейке и банкует в белый стаканчик бодяжнуго водку. И страдает:
- Хреново…
- Да, - я с ним солидарен в том, что хреново. - Наливайте, пожалуйста.
Он наливает… И наливает… Потом пропадает куда-то, и передо мной вырастает огромная, совершенно непроходимая стена. Без окон и без дверей. С облупившейся штукатуркой. Я брожу вдоль этой стены. Ощупываю ее руками. Оперевшись о нее лбом, справляю свои маленькие дела, после чего долго не могу застегнуть ширинку. Стену сменяет дощатый забор, такой же неприступный и уносящийся вдаль. И о него, так же как и о стену, я опираюсь лбом. И так же мучаюсь с молнией на штанах. В общем, блуждаю по каким-то трущобам и, словно кобель, где только возможно, мечу свою территорию. Еще я, кажется, катаюсь в трамваях. Трамваи увозят меня в неизвестность, а я, уютно устроившись у окна, пытаюсь заснуть. Сонного, меня вышвыривают наружу, и я борозжу мордой асфальт. Или мне это мерещится?