– Спасибо за интересную беседу, – протягивая деньги, сказал Бен.
– Будьте гостями, я тоже был рад знакомству с вами, – искренне предложил старик, отказываясь от денег.
– Так вы разоритесь, развозя иностранцев бесплатно, – ответил Бен, положив деньги на сиденье.
– Тогда возьмите мой номер телефона. Буду рад помочь опять, – сказал Ага Хусейн, протягивая клочок бумаги.
Тепло попрощавшись с таксистом, Бен попросил Хадиджу не оглядываться особо по сторонам и следовать за ним.
– Еще немного, и я подумывал попросить дедушку Хусейна об усыновлении, – пошутил Бен, ускоряя шаг.
– Тебе вообще везет с людьми на твоем пути, – ответила девушка.
– Это был тонкий комплимент в свой адрес?
– Нет, я скорее хотела бы стать твоим горьким разочарованием, – тихо ответила девушка и принялась с любопытством разглядывать город.
– Городу около 3 000 лет, хотя здесь найдены артефакты, относящиеся к палеолиту, – попытался вновь продемонстрировать свои познания истории Бен. – Город помнит еще правителей Эламской и Ахеменидской империй, нашествие Александра Македонского и Тамерлана. Неоднократно разрушался и отстраивался с руин…
– С этой частью истории я знакома: мы ведь соседи и у нас много общего, – прервала его Хадиджа. – Хотя спасибо за экскурс. Приятно отметить, что у тебя такой живой интерес к древним цивилизациям.
– Признателен вам, учитель, за высокую оценку, – театрально приложив руку к сердцу, с поклоном поблагодарил Бен.
– Практически все исторические достопримечательности в этом городе входят в список всемирного наследия ЮНЕСКО, – не реагируя на иронию Бена, улыбаясь, продолжила Хадиджа. – Только арочный мост Си-о-Се Поль чего стоит. Уникальное творение средневековой инженерии! Хотелось бы увидеть своими глазами, но и здесь, я чувствую, кроме пожеланий, мне ничего больше не останется, – махнув рукой, сказала Хадиджа.
– Есть такое, – ответил Бен, – как бы мне ни хотелось тебя обрадовать приятной прогулкой по старому городу, спешу доложить, что мы уже дошли до нашего следующего транспортного средства, – добавил Бен, завернув в один из темных переулков древнего города.
Здесь он открыл старую модель "Пежо" местного производства и начал осмотр и сканирование на предмет инородной электроники. Убедившись, что машина чиста от "жучков", они переложили груз со своих плеч в багажник и стали медленно выбираться из исторического центра города.
Находясь в 1 500 метрах над уровнем моря и располагаясь на берегу реки Заянде, город обладал приятным климатом в течение всего года. Плодородные земли дарили городу благородную растительность, окутывающую ее улицы свежестью и благоуханием различных цветов. Речной бульвар отличался изысканностью старинных построек, утопающих в зелени и в веселом шуме горожан и гостей города. Было солнечно, но из небольшой тучки на небе стал накрапывать освежающий дождик. Все это напомнило Хадидже ее родной город Баку, отчего она не смогла сдержать несколько скупых слез. – Мне легче выслушивать твою критику и терпеть колкие слова, чем видеть твои слезы, – с искренним сожалением сказал Бен.
– Не знаю, насколько ты честен со мной, но именно из-за тебя моя жизнь превратилась в кошмар, – ответила девушка. – Я еще не знаю, в каком состоянии моя мама, сестра и родственники, чего им пришлось натерпеться из-за того, что ты спасаешь мир за счет смерти и слез других.
– Как бы горько это ни звучало, но ты права, хотя ты видишь только внешнюю сторону моей работы, – сказал Бен. – Чтобы вылечить организм, необходимо уничтожить невидимые на первый взгляд вирусы и бактерии, а порой применять хирургию тоже. – Ты можешь найти оправдание своим действиям, чтобы обмануть меня или, что еще хуже, себя, и продолжать свой беспредел. Но не забывай, что рано или поздно ты ответишь за все перед своим Создателем, когда ты не сможешь ничего уменьшить или прибавить из того, что ты сделал.
– Да, я все это знаю. Мне самому страшно об этом думать и без напоминания, – ответил Бен проникновенно, чем даже немного удивил Хадиджу.
Вскоре они, избежав заторов на дороге, выехали на широкую магистраль, ведущую в направлении горных террас, расположенных в 90 километрах к северу от города и окутанных седой шевелюрой белоснежных облаков. Проехав еще десять минут, Бен свернул с трассы вниз, углубившись в чащу высоких чинаров и продолжил свой путь по проселочной дороге вдоль реки. Еще через несколько километров он въехал на территорию деревушки, которая больше напоминала дачный комплекс, и остановился около небольшого и ухоженного особняка.
– Приехали, – сказал Бен и сделал несколько глубоких вдохов чистого лесного воздуха. – Прямо как в Швейцарии, – добавил он, вспомнив отцовскую виллу в пригородах Цюриха. Выгрузив вещи, молодые люди стали обживаться в уютном доме.
– Моя комната наверху, – определила Хадиджа безапелляционным тоном.
– Хорошо, я расположусь внизу, – ответил Бен, забивая свою поклажу в шкаф под лестницей. – Уж слишком здесь хорошо, – добавил он. – Здесь главное – не привыкнуть к месту, не пустить корней, которых сложно будет потом обрывать.
– Ну, это меткое замечание можно отнести ко всей ближней жизни, – развела руками Хадиджа.
– Мне нужно было ожидать подобного ответа от тебя, не упустишь момента напомнить и о моем близком финале, – покачал головой Бен, развязывая узлы на рюкзаке. – Да, еще я должна передать посылку родственникам той женщины, которая помогла мне выжить, когда ты оставил меня в афганской деревне.
– Во-первых, то, что мы живы и обсуждаем дела минувших дней, подтверждает верность моего решения; во-вторых, посылку нужно будет отправить почтой, и я должен осмотреть ее содержимое; и, в третьих, я отлучусь на несколько часов, но должен буду наблюдать за тобой, по инструкции, конечно же, и очень рассчитываю, что ты не предпримешь ничего, что может навлечь на нас беду и проблемы, – на одном дыхании сказал Бен.
– Что ты хочешь от меня? Ты можешь говорить яснее? – в недоумении спросила Хадиджа.
– Меня не будет несколько часов, ни шагу из дома и никакой самодеятельности. Так понятно? – мягко спросил Бен.
– В этом лесу лучшее для меня – это выспаться и забыть пережитый по твоей милости кошмар прошлых дней. Ты же не собираешься предложить мне поискать консульство моей страны в соседней деревне? – возмутилась девушка, направившись в свою комнату и хлопнув дверью.
– Лучше с монстром голыми руками сражаться, чем что-то объяснять женщине, – проворчал про себя Бен, собирая необходимые вещи для своего задания. Закончив со сборами и чтобы как-то сгладить перебранку с Хадиджей, Бен решил приготовить обед, пока девушка была занята своими дневными молитвами. На удивление, в холодильнике он обнаружил свежие куриные вырезки и, не придумав ничего более оригинального, тут же занялся их жаркой. Через некоторое время, добавив накрошенного лука и специй, оставил все томиться. В отдельную сковороду он залил растительного масла и принялся жарить картошку. Вдобавок он успел отжать сок нескольких апельсин и нарезать салат из свежих овощей.
– Если поможешь накрыть на стол, то обещаю приготовить и десерт для моей невольницы, – не оборачиваясь, сказал Бен девушке, которая бесшумно спустилась на дразнящий запах и шум.
– Хорошо, позволю тебе проявить и эти способности, – ответила Хадиджа, выбирая в шкафу посуду.
Бен, отыскав миксер, за считанные минуты приготовил мусс из жирного молока, сливок и свежих фруктов.
– Ровно 27 минут, – сказал он, указывая на приготовленные блюда.
– Браво. Главное, чтобы они еще были бы и съедобными, – ответила Хадиджа, продолжая показывать, что она еще не забыла их перебранку.
– А это уже как ты себя настроишь, – парировал Бен, – если этого очень захотеть, и дождевой червь может показаться прекрасным люля-кебабом.
Бен еле сдержался, чтобы не расхохотаться, увидев искривившееся лицо Хадиджы.
– По-моему, тебе придется одному наслаждаться своей стряпней, – ответила девушка, продолжая морщиться.
– Лучше я съем живого червяка, чем останусь без твоей компании, – сказал Бен, извиняясь и подавляя смех одновременно. – Ну, ладно, "быстро сядем, быстро выйдем", как говорят заключенные-оптимисты.
– Если это намек в мой адрес, то у меня никакого оптимизма от мусса не прибавилось…
– Каждый из нас – узник обстоятельств, и я надеюсь, что ты видишь, как я стараюсь…
– Сделать мою клетку "золотой"? Но она от этого не перестает оставаться клеткой.
– Хорошо, давай кушать. О высоких материях лучше говорить на сытый желудок, все тогда окрашивается в более мягкие тона, – сказал Бен и с аппетитом надкусил куриную ножку. – А туда, куда ты идешь, не предполагается кого-то рядом? – как-то неуклюже спросила Хадиджа. – Хоть бы город увидела и тебе спокойнее, что я не упорхну из клетки.
– Я бы с удовольствием… – Однако инструкции…
– К тому же это невеселая поездка и вовсе не в центр города.
– Опаснее, чем побег от моджахедов? – с недоверием спросила девушка. – Возможно, и так. Кстати, я хотел тебе напомнить, что ты должна сделать, если я не вернусь к завтрашнему утру…
– Вернешься, куда ты денешься, ты ведь всегда возвращаешься, – перебила его Хадиджа, не желая допускать подобную мысль.
– Я серьезно, – отпивая мусс, сказал Бен.
– Начинается! – развела руками девушка. – Как же я устала от всего этого напряжения! И теперь, куда ты мне прикажешь обратиться, к Папе Римскому?
– Нет… вот к нему как раз и не надо, – чуть не поперхнулся Бен. – У тебя иранский паспорт на руках. С ним ты легко можешь отправиться в Дубай, Катар или в другую страну Персидского залива, где можешь обратиться в посольство Америки. Повтори, пожалуйста, код еще раз, для моего успокоения, – сказал Бен.
– WZ0018SU2799, – тихо сказала Хадиджа.
– Можешь говорить громче, в этом доме все "жучки" и камеры работают только на меня, – постарался пошутить Бен. – Код верный, горжусь тобой. Надеюсь, до этого дело не дойдет. Ну ладно, я не умею прощаться, ты знаешь, – сказал он, нагружая на себя поклажу, – просто помолись за меня, за нас обоих, – добавил он, закрывая входную дверь.
Не прошло и пары минут, как Бен вновь открыл дверь, застав Хадиджу в застывшем положении у стола.
– Это тебе, – сказал он, поспешно положив свежесорванные цветы на стол перед ней, и быстро вышел из дома, оставив девушку в полном оцепенении от последних своих слов и цветов.
Солнце неумолимо клонилось к горизонту, и в чаще деревьев быстро наступали сумерки. Косые солнечные лучи приятно ласкали своими длинными щупальцами ресницы и губы Бена, что делало его еще более чувствительным к тому, что происходило в его груди. Он не знал, откуда это берется и как с этим бороться. Он не знал, кому это рассказать и где от этого спрятаться. Но он знал, что нет более сладких чувств и переживаний, которые он навсегда поселил бы в своем сердце. Он не заметил, как проехал половину пути, находясь в эйфории и восторге от заполнявших его эмоций.
Оставшись наедине с противоречивыми чувствами, Хадиджа долго не могла оторвать глаз от цветов, кусая губы и отрешенно теребя салфетку.
– Нет, это сумасшествие! – вдруг сказала она сама себе, резко встав из-за стола и сорвав с головы хиджаб, – это все из-за того, что мне приходится нарушать запреты Аллаха. Тут должен быть какой-то выход! Тут должен быть какой-то выход! – беспрерывно повторяла она, шагая из угла в угол.
Не переставая просить прощение у Всевышнего, Хадиджа решила провести время в молитве и мольбе о спасении. Она направилась к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, но нечаянно споткнувшись об большой горшок с цветами на полу, схватилась за ручку дверцы небольшого вещевого шкафа в фойе. Дверь была незапертой, и девушка едва удержалась, чтобы не упасть. Шкаф был полон домашней утвари и старого хлама. Только Хадиджа хотела запереть дверь, как оцепенела, увидев предмет, который перевернул ее состояние. Это был старый, дисковый, весь потрескавшийся телефон. Она вдруг почувствовала, что из слабой и потерянной девушки, терзающейся в сомнениях и оказавшейся в безнадежном положении, она вдруг постепенно становится человеком, способным самостоятельно определять свою судьбу и найти выход из тупиковой ситуации.
Постояв еще с минуту перед открытой дверцей шкафа, она, преодолевая сомнения, медленно потянулась к телефону. Вытащив его, Хадиджа направилась обратно на кухню и, положив телефон на стол перед собой, вновь впала в сомнения от того, что она задумала. Обратив внимание на торчащие концы намотанного на телефон кабеля, Хадиджа вдруг даже обрадовалась мысли, что вряд ли она здесь найдет розетку, чтобы присоединить эту старую технику к общей сети. Но, независимо от себя, она машинально начала заглядывать за стеллажи и двери в надежде, и… вот оно! Вдруг ее сразило словно молнией: "Не может быть! Неужели я нашла выход и спасена?" – бегали неудержимо мысли. Она замерла, заглянув за кухонный шкаф, где обнаружила телефонную розетку. Дальше Хадиджа действовала в спешке, словно заведенная, боясь, что не успеет воспользоваться удачей, упавшая ей прямо в руки.
Сделав усилие, она сдвинула с места шкаф и, использовав острый кухонный нож, быстро разобрала розетку, чтобы подключить провода. Держа трубку телефона около уха и после долгих поисков верной пары для соединения, она услышала долгожданный хриплый зуммер общей сети. Это было причиной великой радости и непередаваемого счастья девушки, которую она, наверное, никогда не испытывала в своей жизни. Несколько минут Хадиджа прыгала и хохотала, как девчонка, носясь по кухне и размахивая руками. Вдруг она внезапно села также неожиданно, как изначально завелась, и погрузилась в раздумья, вспомнив предупреждения Бена не делать ничего лишнего без его ведома. После короткого оцепенения что-то изнутри ее вынудило встать и, словно заговоренной, подойти к телефонному аппарату, лежащему на полу. Медленно подняв трубку, она заворожено прислушалась к звуку долгого гудка. Но вновь вернув трубку на место, она решила вначале помолиться и попросить Всевышнего о помощи для принятия правильного решения. Хадиджа поднялась в свою комнату, проведя в молитвах и мольбах некоторое время.
Было уже далеко за полночь, когда девушка уверенными шагами спустилась вниз и, вернувшись к телефонному аппарату, быстро набрала номер своей близкой подруги в Баку. Ей пришлось долго ждать, пока сонный голос на другом конце ответил недовольным тоном.
– Да, кто это? Алло? – недовольство росло от того, что Хадиджа не знала, как начать.
– Фируза, это я, – тихо сказала Хадиджа, после чего на несколько секунд на линии воцарилась тишина. Хадиджа подумала, что произошел обрыв, и только хотела повесить трубку и перезвонить, как услышала:
– Не поняла, кто это говорит? – взволнованно спросила Фируза.
– Это Хадиджа, со мной все в порядке, – неуверенно начала она. – Хадиджа? Не может быть! Наконец-то! Я же говорила твоей маме, что ты скоро появишься! Ты где? Что с тобой? – затараторила Фируза, всхлипывая от набежавших слез. – Тут все с ума сходят! Когда ты возвращаешься?
– Я в порядке, но не знаю когда смогу вернуться… Надеюсь, очень скоро… Тут не все от меня зависит… – заливаясь слезами, невпопад говорила Хадиджа. – Как мама? Скажи ей, что я в порядке. Я побоялась позвонить к ней в это время. Другой возможности не было.
– Что значит, не знаешь когда вернешься? А где ты сейчас?
– В Иране. Нехотя, по стечению обстоятельств, вляпалась в одну историю, еле выжила. Но теперь все нормально, чувствую себя хорошо. Так и передай маме, пожалуйста. Только завтра утром и поаккуратнее. Понимаешь?
– Да, конечно. Не волнуйся. Только пиши или звони, когда сможешь. Скажи, когда вернешься…
На этих словах связь оборвалась вместе с зуммером, оставив ее наедине с пустотой. Они разговаривали чуть больше минуты, и Хадиджа каждую секунду ожидала, что этот свет в конце тоннеля должен скоро потухнуть. Она тихо повесила трубку и, не понимая, жива она или уже нет, вернулась к себе в комнату.
Бен ехал в восточном направлении в сторону ядерного исследовательского центра, где ему нужно было достать результаты последних исследований. Центр находился в пяти километрах от гряды высоких зеленых холмов, куда он держал свой путь. Проехав еще с десяток километров, Бен начал подниматься по живописному серпантину, ведущему наверх. Это было излюбленным местом горожан, выезжающим сюда на пикники на свежем воздухе.
День клонился к концу, и длинная вереница автомобилей двигалась навстречу Бену по противоположной стороне. Он не торопился. Ему нужно было дождаться полной темноты, чтобы начать спланированное центром задание. Доехав до вершины и убедившись, что он остался наедине с природой, Бен начал готовиться к ночному полету. Для этого он достал из машины по-особенному сконструированный парашют-крыло, позволяющий ему часами парить в воздухе. Парашют был оснащен легким электрическим бесшумным пропеллером на подвижной основе, располагающимся над головой пилота. Это облегчало управление полетом, особенно при встречном ветре. Парашют и костюм пилота были черного цвета и сделаны из материала, поглощающего свет. Как результат, на фоне ночного неба невозможно было обнаружить ни парашют, ни человека, висящего на его стропах. Бен, не торопясь, влез в приготовленное для него облачение, больше напоминающее костюм аквалангиста. Но в этом случае нырять он должен был в черное ночное небо.
Стрелки часов медленно двигались к полуночи. Через час должна была произойти смена охранников, когда вероятность оказаться незамеченным на территории ядерного центра увеличивалась. Еще раз проверив крепления и свое смертельное оружие, Бен осторожно раскрыл парашют по направлению дуновения легкого ветра. Черное крыло, вдохнув поток воздуха, распрямилось, туго натянув крепкие стропы и, наклонившись в сторону полета, потянуло Бена к воздушной прогулке. Прекратив колебаться, Бен после короткого разбега шагнул в черную бездну.
Провалившись поначалу метров тридцать, Бен почувствовал, как парашют, словно сжалившись над ним, плавно поплыл над землей, наполняя свое "легкое" теплым воздушным течением, поднимающимся из долины. Бен перевел немного дух и, убедившись, что летит в заданном направлении, решил попробовать управлять крылом по инструкции. Для уверенности, чтобы исключить обнаружение с земли, он решил увеличить высоту и, потянув стропы за спиной, приподнял передний край парашюта по движению полета. Доведя отрыв от земной поверхности до километра, Бен почувствовал значительное похолодание воздуха, что вынудило его остановить дальнейший подъем. К счастью, ветер относил его в нужном направлении. Бен летел прямо на яркие разноцветные огни ядерного исследовательского центра. На расстоянии одного километра до центра он, теперь уже наклонив вниз передний край и немного уменьшив парусность черного крыла, начал постепенное снижение.