- Один из отцов западной медицины наряду с Гиппократом.
Я вспомнил, что уже слышал это имя от Чарли, когда он проходил курс истории науки. Однако к "Гипнеротомахии" он вряд ли мог иметь какое-то отношение, потому что умер за триста лет до ее публикации.
- И что?
- Думаю, загадка как-то связана с анатомией. Колонна, по всей видимости, считал, что в теле есть орган, где дух соединяется с кровью.
На пороге с огрызком яблока в руке возник Чарли, услышавший, должно быть, что-то знакомое.
- О чем речь, профаны?
- Вроде вот этого, - игнорируя Чарли, продолжал Пол. - Rete mirabile. - Он ткнул пальцем в диаграмму. - Целый клубок нервов и сосудов у основания мозга. Гален полагал, что здесь жизненные духи превращаются в животные.
- Но что-то не так? - спросил я, бросив взгляд на часы.
- Не знаю. Не получается.
- Это потому что у людей его нет, - заметил Чарли.
- Что ты имеешь в виду?
Осмотрев огрызок, Чарли откусил последний кусочек и поднял голову.
- Гален препарировал только животных. Rete mirabile он находил у овец и быков.
Пол закрыл книгу.
- Он также много занимался сердцем, - продолжал Чарли.
- Искал септум? - с видом знатока спросил Пол.
- Септум там есть. Только в нем нет пор.
- Что такое септум? - спросил я.
- Сердечная перегородка. - Чарли подошел к столу, перелистал книгу и, найдя диаграмму кровеносной системы, указал на что-то. - Гален ошибался. Он считал, что в септуме есть маленькие дырочки, через которые кровь проходит из камеры в камеру.
- Это не так?
- Нет! - резко и даже раздраженно бросил Пол, словно желая показать, что он работает над проблемой куда больше, чем мне кажется. - Ту же ошибку допускал и Мондино. Задачу решили только Сервет и Везалий, но уже в шестнадцатом веке. Леонардо шел за Галеном. Гарвей описал кровеносную систему только в семнадцатом веке. А загадка относится к концу пятнадцатого. Так что речь может идти только о септуме или rete mirabile. Тогда еще никто не знал, что кровь смешивается с воздухом в легких.
- Никто на Западе, - с ухмылкой поправил Чарли. - Арабы поняли это за два столетия до того, как твой приятель написал свою книжку.
Пол опять полез в бумаги. Полагая, что вопрос решен, я повернулся к двери.
- Пора бежать. Увидимся позже, ребята.
Но прежде чем я успел переступить порог, Пол нашел то, что искал, текст третьего послания Колонны.
- Арабский доктор. Как его звали? Не Ибн Аль Нафис?
Чарли кивнул:
- Точно.
- Должно быть, Франческо с этой загадкой помогал Андреа Альпаго.
- Кто?
- Тот человек, которого он упомянул в послании. Ученик почтенного Ибн Аль Нафиса, - ответил Пол, не поднимая головы. - Так… Легкие по-латыни это… Pulmo?
Я вышел из комнаты.
- Не хочешь немного подождать и посмотреть, что получится?
- Мне нужно быть у Кэти через десять минут.
- Мне потребуется минут пятнадцать. Самое большое - тридцать.
Наверное, он только тогда вдруг осознал, как все переменилось.
- Увидимся утром.
Чарли улыбнулся и пожелал мне удачи.
Думаю, та ночь стала для Пола рубежом. Он понял, что потерял меня навсегда. И еще он, вероятно, почувствовал, что каким бы ни было последнее послание Колонны, оно вряд ли сможет дать ответ на все вопросы. Вторая часть "Гипнеротомахии", которую мы считали просто наполнителем, по всей видимости, все же содержала зашифрованный текст. Возбуждение быстро рассеялось, когда Пол увидел пятое послание Колонны и понял, что был прав.
"Я боюсь за тебя, читатель, как боюсь и за себя. Как ты уже догадался, в мои намерения с самого начала входило раскрыть тебе мою тайну, облачив ее в загадки. Я хотел, чтобы ты нашел то, что искал, и действовал дальше, руководствуясь моими указаниями.
Но сейчас я уже не нахожу веры в себе самом. Надежно ли сокрыта моя тайна? Мне трудно об этом судить, хотя те, кто составлял загадки, уверяют, что разгадать их по силам только истинному философу. Но что, если и эти мудрецы обманули меня и, ведомые завистью, возжелали присвоить то, что по праву принадлежит нам всем? Он умен, этот проповедник, и его последователи повсюду. Боюсь, как бы он не направил против меня и моих помощников.
Ты не найдешь больше загадок и указаний. Рассказывая о странствиях Полифила, я применю лишь мое собственное Правило четырех, но не дам тебе никаких подсказок относительно природы этого правила. Один лишь разум твой поведет тебя дальше. Пусть же Господь и гений, друг мой, укажут тебе верный путь".
Только непоколебимая самоуверенность не позволила Полу сразу и в полной мере осознать, что случилось. Я оставил его, Колонна оставил его, и теперь ему приходилось искать путь в одиночестве. Поначалу он пытался вернуть меня. Мы столь многое сделали вместе, что теперь, когда дело близилось к концу, он не мог позволить мне отойти в сторону.
Прошла неделя, за ней вторая. Мы с Кэти заново привыкали друг к другу; я заново узнавал ее, учился любить ее одну. За те недели, что мы прожили порознь, случилось много всего, и мне приходилось нагонять упущенное. Мы ходили в "Плющ", мы ходили в "Монастырский двор". У нее появились новые друзья, у нас появлялись новые привычки. Я начал интересоваться ее семейными делами и чувствовал, что, как только полностью верну доверие Кэти, наши отношения могут продвинуться дальше.
Между тем у Пола ничего не ладилось. Будто превратившаяся в груду железа машина, "Гипнеротомахия" упорно не реагировала на все его попытки заставить ее функционировать. Проверенные средства не помогали. Правило четырех оставалось неразгаданным. Чарли, так помогший с решением пятой головоломки, старался не оставлять друга по вечерам. Он не обращался за помощью ко мне, помня, чем это закончилось в прошлый раз, но заботливо, как врач тяжелого пациента, опекал Пола. Тьма сгущалась, и Пол ничего не мог противопоставить ей. Так, в одиночку, без моей помощи, ему предстояло мучиться до пасхального уик-энда.
ГЛАВА 19
Возвращаясь в общежитие, перебираю фотографии: Кэти бежит ко мне, волосы подхвачены ветром, рот полуоткрыт. Я вспоминаю ее голос, ее слова - в них радость этих снимков. Через двенадцать часов я увижу Кэти снова; мы пойдем на бал, о котором она мечтала едва ли не с первой нашей встречи, и я знаю, что ей хочется услышать от меня. Что выбор сделан, что я извлек урок и уже никогда не вернусь к "Гипнеротомахии".
Странно, но Пола в комнате нет - ни за столом, ни в постели. Нет и лежавших на столике книг. К двери пришпилена записка, на которой большими красными буквами выведено следующее:
"Том, ты где? Искал тебя. Вычислил 4Ю-10В-2С-63! Иду в Файрстоун за топограф, атласом, потом - в Маккош. Винсент говорит, что чертеж у него. 10.15. П.".
Перечитываю записку. В подвале Маккош-Холла расположен кабинет Тафта, который ему выделили в кампусе. Что меня пугает, так это последняя строчка: "Винсент говорит, что чертеж у него". Снимаю трубку и набираю номер. Через пару секунд до меня доносится голос Чарли.
- В чем дело, Том?
- Пол отправился к Тафту.
- Что? Мне показалось, что он собирался поговорить с деканом насчет Стайна.
- Нам необходимо его найти. Тебя может кто-нибудь заменить?
Слышу приглушенный голос Чарли, он разговаривает с кем-то.
- Когда Пол ушел?
- Десять минут назад.
- Еду. Перехватим его по дороге.
Старенький, 1973 года, "фольксваген" Чарли останавливается возле общежития только минут через пятнадцать. Машина похожа на схваченную в прыжке ржавчиной металлическую жабу. Я едва успеваю втиснуться в кабину, как Чарли дает задний ход.
- Что так долго?
- Я уже уходил, когда заявилась девчонка из газеты. Хотела поговорить о прошлом вечере.
- И что?
- Кто-то из полицейского управления рассказал ей, как вел себя на допросе Тафт. - Мы сворачиваем на Эльм-драйв, похожую в темноте из-за холмиков снега на волнистую поверхность океана. - Ты ведь говорил, что Тафт и Кэрри знакомы уже много лет, верно?
- Да. А что?
- Так вот он сообщил полицейским, что знает Кэрри только через Пола.
Мы въезжаем в северную часть кампуса, и я тут же замечаю Пола во дворе между библиотекой и историческим отделением. Он идет к Маккош-Холлу.
- Пол! - кричу я из окна.
- Ты куда? - сердито спрашивает Чарли, притормаживая у тротуара.
- Я решил ее! - взволнованно отвечает Пол, глядя на нас удивленными глазами. - Все! Теперь мне нужен только чертеж. Том, ты не поверишь. Это самое удивительное…
- Что? Расскажи.
Чарли, однако, не желает и слышать о "Гипнеротомахии".
- Ты не пойдешь к Тафту.
Пол качает головой:
- Ты не понял. Все…
Чарли заглушает его гудком.
- Послушай меня. Садись в машину. Возвращаемся в общежитие.
- Он прав, - добавляю я. - Тебе лучше не ходить туда одному.
- Я должен пойти к Винсенту, - негромко, но твердо отвечает Пол. - И я знаю, что делаю. - Махнув рукой, он поворачивает к Маккош-Холлу.
Чарли снова дает задний ход.
- Думаешь, он вот так запросто отдаст то, что тебе нужно?
- Он сам позвонил мне, Чарли. Сказал, что отдаст чертеж.
- То есть Тафт признал, что украл его у Кэрри? - спрашиваю я. - Тогда с чего это он вдруг надумал отдавать его тебе?
Чарли останавливает машину.
- Пол, тебе не стоит на него рассчитывать.
Тон, которым это сказано, заставляет Пола повернуться.
Чарли рассказывает о том, что узнал о поведении Тафта в полиции.
- Когда его спросили вчера, что он думает о случившемся и кто, по его мнению, мог желать зла Стайну, он ответил, что знает только двух таких людей.
Пол выжидающе смотрит на него. От недавнего радостного возбуждения не осталось и следа.
- Первым он назвал Кэрри. Вторым - тебя. - Чарли кивает, как бы в подтверждение того, что не оговорился. - Не знаю, что Тафт сказал по телефону, но тебе надо держаться от него подальше.
По дороге, тяжело ворча, проезжает старый белый пикап.
- Ну так помогите мне, - говорит Пол.
- Поможем. - Чарли открывает дверцу. - Садись. Вернемся домой и…
Пол запахивает куртку.
- Я имею в виду другое. Пойдемте со мной. После того как я возьму у Винсента чертеж, он будет мне не нужен.
Чарли смотрит на него как на сумасшедшего.
- Ты хоть слышал, что мы говорили?
Однако во всей этой истории есть грани, о существовании которых Чарли и не догадывается. Ему не понять, что означает признание Тафта.
- Я прошел почти весь путь, - говорит Пол. - Осталось только защитить то, что является моим по праву. И ты советуешь мне вернуться домой?
- Послушай, я лишь хочу сказать…
И тогда в спор вмешиваюсь я:
- Пол, мы пойдем с тобой.
- Что? - шипит, повернувшись ко мне, Чарли.
- Давай.
Я открываю дверцу.
Пол качает головой и идет дальше.
- Его нельзя пускать туда одного, - негромко говорю я. - Если нас будет трое, Тафт ничего ему не сделает.
Чарли медленно выдыхает облачко пара и вытаскивает ключ зажигания.
Мы идем к серому зданию Маккош-Холла, прокладывая путь по глубокому снегу. Кабинет Тафта расположен в подвале, куда ведут узкие низкие коридоры и крутые лестницы, спускаться по которым можно только по одному. И как только здесь ходит Тафт? Тесно даже мне. Чарли, наверное, чувствует себя словно в западне.
Я оглядываюсь, желая убедиться, что он с нами. Его присутствие придает уверенности. Пожалуй, без Чарли я бы не решился спускаться в это чрево.
Миновав последний коридор, Пол ведет нас к двери в самом конце. По случаю уик-энда и праздника все кабинеты уже закрыты и погружены в темноту. Только под белой дверью, на которой висит табличка с именем Тафта, видна полоска света. Краска на двери облезла по краям, а блеклая линия внизу напоминает о том, до какого уровня поднялась вода после прорыва трубы в туннеле. Тафт обосновался в кабинете довольно давно, но дверь так и осталась непокрашенной.
Пол поднимает руку, собираясь постучать, когда изнутри доносится ворчливый голос:
- Ты опаздываешь.
Ручка скрипит. Сзади на меня натыкается Чарли.
- Заходи, - шепчет он, толкая меня в спину.
Тафт один. Он сидит за огромным старинным столом, откинувшись на спинку кожаного кресла. Пиджак переброшен через ручку, рукава рубашки закатаны до локтя, между толстыми пальцами зажата красная шариковая ручка.
- А они почему здесь? - недовольно спрашивает он.
Пол сразу переходит к делу:
- Дайте мне чертеж.
Тафт смотрит на Чарли, потом переводит взгляд на меня.
- Садитесь.
Он указывает на пару стоящих у стены стульев.
Я оглядываю комнату, делая вид, что все остальное меня не интересует. Деревянные книжные полки занимают все стены. Их покрывает толстый слой пыли с дорожками к отдельным томам. Тропинка, отмечающая маршрут Тафта от двери к столу, протоптана и через брошенный на пол коврик.
- Садитесь, - повторяет Тафт.
Пол, похоже, готов отказаться от предложения, но Чарли, которому хочется закончить все поскорее, заставляет его опуститься на стул.
Тафт вытирает губы скомканным платком.
- Том Салливан, - бормочет он, поняв наконец, кого я ему напоминаю.
Я молча киваю.
- Не трогайте его. - Пол подается вперед. - Где чертеж?
Голос его звучит на удивление уверенно.
Тафт качает головой и подносит к губам чашку. На нас он смотрит с подозрением, как будто ждет какой-то: гадости. Допив чай, поднимается, закатывает рукава еще выше, подходит к встроенному в стене между полками сейфу, набирает код, поворачивает ручку и достает записную книжку в кожаном переплете.
- Что это? - спрашивает Пол.
Тафт протягивает Полу один-единственный листок со штампом института, на котором значится дата двухнедельной давности.
- Хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в положении дел. Прочти.
Я наклоняюсь к Полу и читаю вместе с ним.
"Декану Мидоусу.
В дополнение к нашему разговору от 12 марта относительно Пола Харриса сообщаю, что мистер Харрис несколько раз обращался ко мне с просьбой перенести срок сдачи диссертации, проявляя при этом непонятную скрытность и отказываясь изложить содержание своей работы. Причину этого я понял лишь на прошлой неделе, когда он, подчиняясь моему настойчивому требованию, представил итоговый вариант отчета. К данному письму я прилагаю копию моей статьи "Разгаданная тайна: Франческо Колонна и "Гипнеротомахия Полифила"", предназначенной для публикации в журнале "Ренессанс куотерли", и копию отчета мистера Харриса для сравнения. Прошу связаться со мной для проведения дальнейшего расследования.
Искренне Ваш, доктор Винсент Тафт".
Мы оба ошеломленно молчим.
Тафт поворачивается в нашу сторону.
- Я работал над этой книгой тридцать лет, - со странным спокойствием говорит он. - И что же? Здесь даже нет моего имени. Ты ни разу не поблагодарил меня, Пол. Ни когда я познакомил тебя со Стивеном Гелбманом. Ни когда получил доступ в хранилище редких книг. Ни когда я предоставлял тебе неоднократные отсрочки. Никогда.
Пол молчит.
- Я не позволю, чтобы ты отнял у меня все, - продолжает Тафт. - Мне пришлось ждать слишком долго.
- У них есть другие мои отчеты, - невнятно бормочет Пол. - У них есть отчеты Билла.
- Никаких отчетов они от тебя не получали. - Тафт открывает ящик стола и достает стопку бумаг. - И от Билла, разумеется, тоже.
- Вам их не обмануть. Вы не публиковались по "Гипнеротомахии" более двадцати пяти лет. Вы даже не работаете с ней.
Тафт качает головой:
- Я уже отослал в "Ренессанс куотерли" три предварительных наброска статьи. Моя вчерашняя лекция привлекла необходимое внимание. Я уже получаю звонки с поздравлениями.
Письма Билла… Эти двое, Стайн и Тафт, должно быть, давно подбирались к исследованиям Пола, ненавидя и подозревая друг друга.
- У него есть заключение с выводами, - говорю я, видя, что Пол совершенно растерян. - Он никому не говорил о них.
Удивительно, но Тафт реагирует на мои слова почти равнодушно.
- У тебя есть выводы, Пол? Ты так быстро добился успеха? Чему же мы обязаны таким прорывом?
Он знает о дневнике.
- Это вы подсунули дневник Биллу, - шепчет Пол.
- Вы понятия не имеете о том, что он сделал, - говорю я.
- А ты такой же безумец, как и твой отец. - Тафт смотрит на меня. - Думаешь, если мальчишка смог разгадать значение дневника, то это не по силам мне?
Взгляд Пола мечется по комнате.
Я пожимаю плечами:
- Отец считал вас глупцом.
- Твой отец умер, так и не дождавшись своей музы. - Он смеется. - Открытия делают не те, кто ждет вдохновения, а те, кто подчиняет себя дисциплине. Твой отец никогда не слушал меня и пострадал за это.
- Он был прав, а вы ошибались.
Пламя ненависти вспыхивает в глазах Тафта.
- Тебе нечем гордиться, мальчик. Все знают, как он кончил.
Я бросаю взгляд на Пола, не понимая, на что намекает это чудовище, но наш друг уже отошел от стола и стоит у книжной полки.
Тафт подается вперед.
- Его трудно винить. Неудачник, опозоренный… А то, что научный мир отверг его книжку, стало последним ударом.
У меня нет слов.
- Его не остановило даже то, что в машине был сын. Весьма показательно, - продолжает Тафт.
- Это был несчастный случай…
Тафт улыбается, и мне видятся за этой улыбкой тысячи острых зубов.
Я делаю шаг вперед, и край стола упирается в шрам на ноге. Чарли пытается остановить меня.
- Вы виноваты в его смерти!
Мой крик наполняет комнату.
Тафт медленно поднимается и выходит из-за стола.
- Том, осторожнее, он тебя провоцирует, - негромко говорит Пол.
- Он сам предпочел умереть.
Я толкаю его изо всех сил, и он тяжело, всем весом, падает на пол. Пол под ногами дрожит. Мир как будто раскалывается: крики, вспышка света, туман перед глазами. Чарли тянет меня назад.
- Хватит!
Я пытаюсь вырваться, но Чарли сильнее.
- Хватит! - настойчиво повторяет он, обращаясь к стоящему над Тафтом Полу.
Поздно. Профессор поднимается и делает шаг ко мне.
- Держитесь подальше от Тома, - предупреждает Чарли, выставляя руку.
Пол, не обращая на нас никакого внимания, ищет что-то на полках. Тафт останавливается и, опомнившись, тянется к телефону.
Чарли дергает меня за руку:
- Быстрее! Надо смываться!
Тафт набирает короткий номер.
- Полиция, - говорит он, не отводя от меня глаз. - На меня напали в моем же кабинете. Прошу приехать.
Чарли толкает меня к двери.
В этот же момент Пол бросается к открытому сейфу и выгребает содержимое. Книги и стопки бумаг летят на ковер. Не удовлетворившись этим, он начинает срывать полки, а затем, схватив какие-то папки, выскакивает за дверь, даже не взглянув на нас с Чарли.
Мы устремляемся за ним. Тафт выкрикивает наши имена. Его голос эхом разносится по пустому коридору.