Мы бежим к темным подвальным ступенькам, когда дверь вверху распахивается и нам в лицо бьет порыв холодного воздуха.
- Оставаться на месте! - кричит полицейский, спускаясь по узкой лестнице.
Мы замираем.
- Полиция кампуса! Не двигаться!
Пол смотрит через мое плечо в дальний конец коридора.
- Делай, что говорят, - шипит на него Чарли.
Но я уже знаю, что привлекло внимание Пола. В конце коридора, за хлипкой деревянной дверью находится дворницкая, из которой можно попасть в туннель.
- Там небезопасно, - тихо говорит Чарли, подвигаясь к Полу. - Ремонтники…
Сочтя движение Чарли за попытку бегства, один из прокторов торопливо сбегает по лестнице. В этот же миг Пол срывается с места и мчится к дворницкой.
- Стой! Туда нельзя!
Но Пол уже отбрасывает дверцу и исчезает в проеме.
Чарли не тратит время на раздумье и, прежде чем прокторы успевают добежать до нас, несется вслед за ним. Я слышу глухой стук и его голос:
- Пол!
- Выходите оттуда! - ревет у меня за спиной полицейский.
Ему никто не отвечает.
- Надо вызвать…
Закончить он не успевает, потому что из бойлерной доносится вдруг сильное шипение, и я сразу понимаю, что случилось: внизу лопнула паровая труба. И только теперь мы слышим крик Чарли.
Люк зияет передо мной черной пустотой, и я прыгаю наугад. От удара о землю во мне срабатывает какой-то механизм, и в кровь мгновенно впрыскивается изрядная доза адреналина. Боль затихает, не успев распространиться. Я заставляю себя подняться. Где-то далеко стонет Чарли, и я иду на стон, не обращая внимания на приказы прокторов. Наконец до одного из них доходит, в чем дело, и он, опустившись над люком, кричит:
- Мы вызываем "скорую"! Слышите?
Я пробираюсь сквозь туман и наконец нахожу Чарли у поворота трубы. Он неподвижно лежит на земле. Одежда разорвана, волосы спутались. В проходящей рядом, у самого пола, трубе рваная дыра.
- М-м-м-м… - стонет Чарли.
Я ничего не понимаю.
- М-м-м-м…
Похоже, он пытается произнести мое имя.
Грудь у него мокрая. Похоже, струя пара ударила прямо в живот.
- М-м-м-м… - бормочет он, теряя сознание.
Стиснув зубы, я стараюсь поднять его, но это все равно что пытаться сдвинуть гору.
- Ну же, Чарли, - умоляю я, дергая его за куртку. - Не отключайся.
Он, похоже, уже не слышит.
- Помогите! - кричу я. - Пожалуйста, помогите!
Под разорванной рубашкой темнеет почти неподвижная грудь.
- М-м-м-м… - хрипит Чарли.
Хватаю его за плечи и встряхиваю еще раз. За спиной наконец слышны шаги. Луч фонарика прорезает туман, и я вижу санитара. За первым появляется второй. Они бегут ко мне.
Один из них направляет свет на грудь Чарли.
- О Господи!..
- Ты ранен? - спрашивает второй, ощупывая меня руками.
Я тупо смотрю на него, потом опускаю голову и наконец понимаю. То, что показалось мне водой на груди Чарли, вовсе не вода. Я весь измазан кровью.
Втроем мы пытаемся поднять Чарли. На помощь подбегает третий санитар. Он отстраняет меня, но я не отхожу. Мне надо быть рядом с ним. Сознание начинает угасать. Я теряю ориентацию и плохо понимаю, что происходит. Кто-то выводит меня из туннеля.
Последнее, что я помню, - это ужас на лице проктора. Видя, что я иду сам, он облегченно вздыхает, но тут же качает головой, поняв, что кровь на мне не моя.
ГЛАВА 20
Прихожу в себя через несколько часов после случившегося на кровати в медицинском центре. Рядом сидит Пол, а за дверью стоит полицейский. Меня переодели в больничный халат, похрустывающий при малейшем движении, как детский подгузник. Под ногтями чернеют полоски запекшейся крови, в воздухе знакомый запах больницы. Пахнет болезнью и дезинфектантами.
- Том?
Пытаюсь приподняться, но боль простреливает руку.
- Осторожнее, - шепчет Пол, наклоняясь ко мне. - Врачи говорят, повреждено плечо.
Теперь, придя в себя, начинаю чувствовать боль.
- Что там произошло?
- Глупо получилось. Я и сам не понимал, что делаю. Когда разорвало трубу, попытался добраться до Чарли, но не смог. Весь пар пошел в мою сторону. Выбрался через ближайший люк, а полиция отвезла меня сюда.
- Где Чарли?
- В реанимации. К нему не пускают.
Голос Пола звучит безжизненно. Он трет глаза и бросает взгляд на дверь. Мимо проезжает старушка на каталке, пристегнутая ремнями, как ребенок к прогулочной коляске. Коп смотрит ей вслед, но не улыбается.
- Ну как он? - спрашиваю я.
Пол опускает голову.
- Не знаю. Уилл сказал, что когда Чарли нашли, он лежал возле самой трубы.
- Уилл?
- Уилл Клей, приятель Чарли. - Пол проводит рукой по краю кровати. - Это он тебя вытащил.
Пытаюсь вспомнить, но перед глазами только неясные силуэты в тумане и лучи фонариков.
- Уилл заменил Чарли, когда вы поехали за мной, - удрученно добавляет Пол. Как обычно, он уже винит во всем себя. - Не хочешь позвонить Кэти? Сказать, где ты?
Я качаю головой. Сначала надо как следует прийти в себя.
- Позвоню позже.
Старушка на каталке возвращается, и я вижу, что ее нога от колена до ступни закована в гипс. Волосы спутались, штанины закатаны выше колен, но глаза блестят, и, проезжая мимо полицейского, она вызывающе улыбается, как будто сломала ногу при нападении на банк. Чарли как-то заметил, что старикам нравится иногда болеть или что-то ломать. Поражение в бою служит им напоминанием о том, что войну они пока еще выигрывают. Отсутствие рядом Чарли становится вдруг ощутимым почти физически: вместо его голоса - пустота.
- Он, должно быть, потерял много крови.
Пол рассматривает линолеум под ногами. В наступившей тишине я слышу чье-то хриплое дыхание за перегородкой, отделяющей мою кровать от соседней. В палату входит врач. Полицейский у двери дотрагивается до ее локтя и, когда женщина останавливается, что-то негромко говорит ей.
- Томас?
Она подходит к кровати с блокнотом в руке и строгим выражением на лице.
- Да?
- Я доктор Дженсен. - Она обходит кровать с другой стороны и начинает осматривать мою руку. - Как себя чувствуете?
- Нормально. Как Чарли?
Доктор сжимает мое плечо. Достаточно сильно, чтобы заставить меня скривиться от боли.
- Не знаю. Он в реанимации.
То, что она знает Чарли по имени, должно что-то значить, но голова работает не настолько хорошо, чтобы оценить, хорошо это или плохо.
- Он поправится?
- Об этом пока говорить рано, - не поднимая головы, отвечает доктор Дженсен.
- Когда нам разрешат его увидеть? - спрашивает Пол.
- Давайте не будем спешить. - Она просовывает руку мне под спину и заставляет приподняться. - Больно?
- Нормально.
- А так?
Она надавливает пальцем на ключицу.
- Нормально.
Обследование продолжается. Она ощупывает спину, локоть, запястье и голову. Потом пускает в ход стетоскоп и наконец оставляет меня в покое. Врачи похожи на игроков - всегда ищут верные комбинации. Пациенты для них - игровые автоматы: если достаточно долго выкручивать им руки, то рано или поздно сорвешь джекпот.
- Вам повезло, могло быть хуже. Кости остались целы, но есть повреждения мягких тканей. Вы почувствуете это, когда закончится действие болеутоляющих. Прикладывайте лед по два раза в день в течение недели, а потом придете для повторного осмотра.
От нее пахнет потом и мылом. Я жду, пока она выпишет рецепт, вспоминая, сколько лекарств назначили мне после аварии, но на этот раз дело ограничивается минимумом.
- Там с вами хотят поговорить.
Голос звучит доброжелательно, и я уже представляю, что сейчас увижу Джила или даже маму, которая успела прилететь из Огайо. Мне вдруг становится не по себе - я даже не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня вытащили из туннеля.
Но лицо посетителя мне незнакомо. Еще одна женщина, только уже не врач и определенно не мама. Плотная, невысокого роста, в черной, плотно обтягивающей бедра юбке и матово-черных чулках. Белая блузка и красный жакет придают ей вид заботливой родительницы, но я заношу ее в категорию университетских администраторов.
Врач и посетительница обмениваются взглядами. Одна уходит, другая входит. Женщина в черных чулках подзывает к себе Пола, негромко спрашивает его о чем-то и, повернувшись, интересуется моим самочувствием. Получив утвердительный кивок, она обращается к полицейскому:
- Закройте, пожалуйста, дверь.
К моему удивлению, он кивает и закрывает дверь. Мы остаемся одни.
Женщина заглядывает за перегородку и подходит к моей кровати.
- Как вы себя чувствуете, Том?
Она садится на освободившийся после Пола стул. У нее пухлые щеки, как у белки, прячущей во рту орехи.
- Не очень хорошо, - осторожно отвечаю я и в подтверждение этих слов поворачиваюсь к женщине перевязанным плечом.
- Вам что-нибудь нужно?
- Нет, спасибо.
- В прошлом месяце здесь лежал мой сын, - рассеянно говорит она, роясь в кармане. - Ему удаляли аппендикс.
Я уже собираюсь спросить, кто она такая, когда гостья вытаскивает из нагрудного кармана что-то вроде кожаного портмоне.
- Том, я детектив Гвинн. Мне бы хотелось поговорить с вами о том, что случилось сегодня.
Она показывает мне значок и убирает его в карман.
- Где Пол?
- С ним разговаривает сейчас детектив Мартин. А я хочу задать несколько вопросов об Уильяме Стайне. Вы его знаете?
- Он умер вчера вечером.
- Его убили. - Она выдерживает многозначительную паузу. - Ваши друзья были с ним знакомы?
- Только Пол. Они работали вместе в институте.
Она достает блокнот.
- Вы знаете Винсента Тафта?
- Немного, - отвечаю я, чувствуя, что тучи сгущаются.
- Вы были сегодня в его офисе?
У меня начинает стучать в висках.
- А что?
- Вы подрались с ним?
- Я бы не назвал это дракой.
Она что-то записывает.
- Были ли вы вчера в художественном музее?
На такой вопрос не очень-то легко ответить. Пол брал в руки письма Стайна, но, кажется, не голыми пальцами. Лиц наших в темноте никто не видел.
- Нет.
Детектив выпячивает губы, как делают некоторые женщины, когда наносят на них помаду. Язык ее жестов мне непонятен. Она роется в папке, достает какой-то листок и протягивает мне. Это фотокопия страницы из регистрационного журнала с нашими подписями. Дата и время тоже указаны.
- Как вы попали в библиотеку?
- Пол знает код, - отвечаю я, понимая, что упираться бессмысленно.
- Что вы искали в письменном столе Стайна?
- Не знаю.
Детектив сочувственно смотрит на меня.
- Думаю, вашего друга Пола ожидают очень серьезные неприятности. Гораздо более серьезные, чем вы предполагаете.
Я молчу, надеясь, что она уточнит, но детектив Гвинн только задает очередной вопрос:
- Это ведь ваше имя в журнале регистрации? И вы же напали на доктора Тафта, не так ли?
- Я не…
- Странно, что ваш друг Чарли оказался единственным, кто попытался помочь Стайну.
- Чарли - врач…
- Где находился в это время Пол Харрис? - На какое-то мгновение маска заботливой мамаши исчезает, и ее взгляд становится острым и холодным. - Вам стоит подумать о себе, Том.
Что это, предупреждение или угроза?
- И ваш друг Чарли окажется в одной с вами лодке. Если только выкарабкается. - Снова многозначительная пауза. - Так что лучше расскажите мне правду.
- Я уже рассказал.
- Пол Харрис покинул аудиторию еще до окончания лекции доктора Тафта?
- Да.
- Он знал, где расположен кабинет Уильяма Стайна?
- Да. Они же вместе работали.
- Это его идея - проникнуть в художественный музей?
- У него были ключи. Мы никуда не проникали.
- И это он предложил покопаться в письменном столе Стайна?
Я решаю, что наговорил уже достаточно. Да и не на все вопросы можно ответить однозначно.
- Он убежал от полиции в Маккош-Холле. Почему, Том?
Разве она поймет? Разве захочет понять? Мне уже ясно, к чему клонит детектив Гвинн, но у меня в голове только ее слова о Чарли.
Если только выкарабкается.
- Он прекрасный студент. Таким его все знают. И вдруг - плагиат. Как по-вашему, откуда доктору Тафту стало об этом известно?
Кирпичик за кирпичиком она выстраивает стену между друзьями.
- Уильям Стайн, - говорит детектив, понимая, что больше от меня ничего уже не добиться. - Представляю, как чувствовал себя Пол. Наверное, сильно разозлился?
В дверь стучат. Мы оба поворачиваемся.
- Детектив?
Это тот полицейский, который стоял у входа.
- В чем дело?
- С вами хотят поговорить.
- Кто?
Он смотрит на карточку у себя в руке.
- Декан колледжа.
Гвинн неохотно поднимается со стула.
После ее ухода в палате становится гнетуще тихо. Прождав какое-то время, я сажусь и оглядываюсь. Надо найти одежду. Хватит с меня больниц, а о плече я в состоянии позаботиться сам. Нужно увидеть Чарли, нужно узнать, о чем расспрашивали Пола. Куртка висит на "плечиках". Я начинаю осторожно вставать, и как раз в этот момент дверь открывается, и в комнату входит детектив Гвинн.
- Можете идти, - резко бросает она. - Мы еще свяжемся с вами.
О том, что там произошло, можно только догадываться. Она подает мне свою карточку.
- Но я бы хотела, чтобы вы, Том, обо всем как следует подумали.
Я киваю.
Похоже, на языке у нее вертится что-то еще, но Гвинн лишь кивает на прощание и выходит.
Не успев закрыться, дверь открывается снова. Я замираю - наверное, это сам декан. Но нет - наконец-то знакомая физиономия. Джил пришел и подарки принес. В руке у него то, что мне нужно сейчас больше всего: чистая одежда.
- Как ты?
- Нормально. Что там?
- Мне позвонил Уилл Клей. Рассказал обо всем. Как твое плечо?
- Нормально. Как дела у Чарли? Он сказал что-нибудь?
- Немного.
- И что?
- Сейчас ему уже лучше.
То, как Джил это говорит, мне совсем не нравится.
- Что с ним?
- Ничего, - тяжело отвечает Джил. - Копы с тобой разговаривали?
- Да. И с Полом тоже. Ты его видел?
- В вестибюле. С ним Ричард Кэрри.
Я сползаю с кровати.
- Вот как? Что ему надо?
Джил пожимает плечами и переводит взгляд на поднос с больничной едой.
- Не знаю. Тебе помочь?
- Помочь? С чем?
- Одеться.
Я даже не знаю, шутит он или нет.
- Сам справлюсь.
Он улыбается, наблюдая за тем, как я стягиваю шуршащую одежду.
- Давай навестим Чарли.
Странно, но Джил медлит с ответом.
- В чем дело?
Он явно смущен и в то же время, похоже, злится.
- Мы с ним довольно сильно вчера поссорились.
- Знаю.
- Уже после того, как вы с Полом ушли. Я сказал кое-что, чего говорить не следовало.
Вот почему в комнате было так чисто. Вот почему! Чарли не спал.
- Не важно. Пойдем к нему.
- Он не захочет меня видеть.
- Захочет.
Джил проводит пальцем по носу.
- В любом случае врачи говорят, что его лучше не беспокоить. Я зайду попозже.
Он достает из кармана ключи и идет к двери.
- Если что понадобится, позвони в "Плющ".
Полицейского нет, не видно даже старушки в каталке. Я смотрю вслед Джилу, но он, не оборачиваясь, проходит по коридору и исчезает за углом.
Однажды Чарли рассказал мне о том, как эпидемии прошлых веков влияли на отношения между людьми, как здоровые начинали сторониться больных, а больные бояться здоровых, как родители и дети отказывались садиться вместе за один стол, как переставали функционировать органы власти. "Держись подальше от других и не заразишься", - сказал я, сочувствуя тем, кто подавался в бега. И тогда Чарли посмотрел на меня и произнес фразу, которая, на мой взгляд, не только оправдывает существование врачей, но и применима ко всем, для кого существует такое понятие, как дружба.
"Может быть, но тогда ты и не выздоровеешь".
Чувство, которое я испытал, глядя вслед уходящему Джилу, вернулось через несколько минут, когда, выйдя в вестибюль, я увидел сидящего в одиночестве Пола: мы все разбрелись по своим углам, и дальше будет только хуже. Пол сидит на белом пластиковом стуле, глядя под ноги, и рядом никого. Сколько раз, просыпаясь ночью, я видел его в такой же позе за письменным столом, с карандашом в руке, перед чистым листом бумаги.
Мне хочется спросить его, что там, в дневнике, что он нашел. Даже после всего случившегося я хочу знать, хочу помочь, хочу напомнить о нашем партнерстве, о том, что он не один. Но что-то останавливает меня. Я не должен забывать, что после моего отказа работать над книгой Пол взял весь груз на себя. Я помню, сколько раз он выходил к завтраку с покрасневшими глазами, сколько ночей он продержался на кофе, который мы приносили ему из кафетерия. Жертвы, принесенные им книге Колонны, равнозначны отметинам, которые делает узник на стене камеры, и по сравнению с ними пролитый мною пот - капля. Он хотел партнерства - я отказал ему в этом. И сейчас мне нечего предложить Полу, кроме своей компании.
- Эй! - негромко говорю я, подходя ближе.
- Том…
Он поднимается.
- Ты как?
Пол трет ладонью глаза.
- Нормально.
Он смотрит на мою руку.
- Заживет.
Прежде чем я успеваю рассказать о Джиле, в вестибюле появляется врач с жидкой бородкой.
- Что с Чарли? - спрашивает Пол.
Глядя на доктора, я чувствую себя человеком, стоящим рядом с рельсами, по которым проносится поезд. На нем светло-зеленый халат того же цвета, что и стены больницы, в которой я проходил курс реабилитации. Цвет, от которого сводит скулы и который вызывает ассоциацию с пюре из оливок с лаймом. Тамошний физиотерапевт постоянно твердил, чтобы я перестал смотреть под ноги, что невозможно выучиться ходить, если все время косить глазами вниз. Смотри вперед. Всегда только вперед. И я таращился на зеленые стены.
- Состояние стабильное, - отвечает человек в халате.
Стабильное. Типичное в такого рода заведениях слово. В течение двух дней после того, как врачам удалось остановить кровотечение, я находился в стабильном состоянии. Это всего лишь означало, что я умирал медленнее, чем раньше.
- Мы можем его увидеть? - спрашивает Пол.
- Нет. Чарли еще без сознания.
Пол недоуменно смотрит на него, как будто стабильное и без сознания - понятия взаимоисключающие.
- Но ему ничего не грозит?
На лице доктора профессиональное выражение, сочетающее мягкость с уверенностью.
- Думаю, худшее позади.
Пол неуверенно улыбается и бормочет слова благодарности. Мне не хочется объяснять ему, что имел в виду человек в халате. В операционной моют руки и вытирают полы, готовясь принять очередного пациента. Для них самое худшее позади. Для Чарли все только начинается.
- Слава Богу… - тихо говорит Пол.