Сергей Ильич легко вник в систему и начал ориентироваться сразу. Правда, инструкторы предупредили его, что иногда анализ результатов съемки может быть сложным, особенно при работе с тепловизором. Тут нужен навык, поэтому тренироваться придется много, в том числе и ночью.
Лесничий был двумя руками за такой режим. Все-таки именно практические занятия всегда дают самые основополагающие и крепкие навыки.
После первого неполного дня занятий Иващенко и Лесничий сумели оценить необходимость оснащения своей малой боевой группы подобной техникой. Они обрели уверенность в том, что смогут с ней справиться.
Более того, Сергей, командир подразделения, которого еще официально не существовало, прикинул новые возможности и решил, что беспилотник чуть не вдвое повысит боеспособность группы. Он не постеснялся сказать об этом вслух полковнику Селиверстову. Довольным оказался и сам Георгий Игоревич, и специалисты, которым важна была оценка опытного офицера. Они уже слышали добрые слова ополченцев Новороссии, но осознавали, что там все-таки воюют не специалисты самого высокого полета.
Под вечер полковник Селиверстов привел для знакомства с Лесничим и другими офицерами старшего лейтенанта, командовавшего взводом, охранявшим базу. Это подразделение было оснащено современными приборами контроля территории и прилегающего пространства.
У командира взвода охраны была прекрасная фамилия, полностью соответствующая его профилю работы – Триглавов. В отсутствие самого полковника старший лейтенант поступал под командование Лесничего.
Такое представление означало то, что полковник Селиверстов собрался уезжать домой. Там его ждали собаки. Да и отдохнуть Георгию Игоревичу ничуть не мешало. День выдался сложным, мягко говоря, весьма хлопотным и даже опасным для жизни.
Но у Сергея Ильича все же возник вопрос.
– Товарищ полковник, а как с машиной? Еще двое должны прибыть. Их как-то встречать нужно. Могут появиться и ночью.
– Машина уже передана нам на постоянной основе. Водитель находится в официальной командировке. Он отвезет меня и вернется. Если в его отсутствие будет сообщение, звони мне. Я сам встречу по пути.
– Понял.
Тут же ожил смартфон Лесничего.
– Значит, можно будет не звонить. Я и так встречу. – Полковник догадался, от кого может исходить этот вызов.
– Слушаю, Лесничий.
– Беспокоит Кравченко Александр Аркадьевич. Приказано прибыть в твое распоряжение, Сергей Ильич, – раздался голос, вроде бы знакомый.
Да и обращение Кравченко на "ты" тоже говорило об этом. Лесничий не помнил офицера с такой фамилией. Однако после некоторых раздумий с голосом совместилось имя-отчество. Лесничий был знаком только с одним Александром Аркадьевичем. Тот носил фамилию Миллер, был когда-то старшим лейтенантом спецназа ГРУ. Этот голос, вне всяких сомнений, принадлежал именно ему.
– Понял. Почему фамилию сменил, ты мне позже расскажешь. А сейчас сообщи, где находишься, чтобы мы могли тебя забрать.
Кравченко объяснил.
– Примерно через час за тобой подъедет микроавтобус. Кроме водителя там будет полковник Селиверстов. От него получишь дальнейшие инструкции. Запоминай номер…
– Я понял, Сергей Ильич. Запомнил. Буду ждать. Я одет в спортивный костюм красно-синей расцветки и серую куртку, которая мне явно мала.
Лесничий помнил, что Александр Аркадьевич Миллер слыл человеком с совершенно неукротимым духом. Он постоянно искал правду, готов был не соглашаться ни с кем, даже с командованием.
Когда полковник уехал, Лесничий достал документы на личный состав своей группы, которые изучить в подробностях так и не успел, и нашел персональное дело старшего лейтенанта Кравченко. Да, так и есть, Александр Аркадьевич был осужден военным трибуналом за избиение начальника штаба своей бригады.
В Российской армии, как, впрочем, и в любой другой, считается, что младший офицер или солдат не имеет права поднимать руку на старшего по званию. Иначе не будет ни порядка, ни общепринятой системы подчинения. Армия просто перестанет быть таковой.
Избиение, видимо, повлекло за собой тяжелые последствия для начальника штаба. Ведь приговор суда содержал не только стандартное "разжаловать в рядовые и уволить из армии", но еще и "определить меру наказания в восемь лет лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима".
Это был достаточно суровый приговор. Явно не за простую обоюдную драку. Здесь дело пахло тяжелыми увечьями и даже, возможно, инвалидностью пострадавшего.
Лесничий не понимал, как командование решилось вытащить с зоны человека, который не слишком уважительно относился к погонам с большими звездами. Обычно корпоративная солидарность начальства превалирует над другими соображениями.
Сам-то Лесничий был уверен в том, что найдет с Кравченко общий язык, как это происходило раньше. В общем-то, Александр Аркадьевич был довольно неплохим человеком. Сергею хотелось надеяться, что два года в зоне не испортили его. Там ему с таким характером, наверное, тоже было очень трудно.
За этими раздумьями и застал Лесничего звонок полковника Селиверстова.
– Сергей Ильич, я тут сейчас сообщение получил прямо в машине. Для тебя, можно сказать. Хотя и не персональное. Но к тебе есть конкретный вопрос.
– Слушаю вас, товарищ полковник.
– Сейчас встречу Кравченко, и на этом предварительное формирование группы волкодавов будет завершено. Хватит тебе людей или требуются дополнительные поиски?
– Еще должен прибыть лейтенант Величко, товарищ полковник.
– Вот об этом я и получил сообщение. Не прибудет. Он снова арестован. За организацию мятежа на зоне против Величко возбуждено новое уголовное дело. Хотел поднять бунт и сбежать, но кто-то сдал его за день до начала событий.
– Прискорбно. Первая потеря. И не боевая.
– Кстати, это не все. Есть еще новости относительно тебя лично. Нашими стараниями следствию предоставлены доказательства твоего отбытия из России. Теперь тебя будут искать где-то в Сирии, куда ты отправился как военный специалист. У МВД есть документы, в которых говорится, что тебя готовили для работы инструктором в этой стране, и копия договора, подписанного тобой. Отправлять тебя намеревалось государство. А ты после побега двинулся туда сам. На свой страх и риск. С договором на руках.
– А меня готовили к Сирии, товарищ полковник? – удивился Лесничий.
– Если есть у следствия копии официальных документов, значит, готовили. Насколько мне известно, в МВД даже есть твое фото. Оно сделано в аэропорту, когда ты по чужим документам улетаешь в Дамаск. Правда, изображение слегка размыто. Но следаки удовлетворились этим. На следующий день, то есть сегодня, был зарегистрирован телефонный звонок из Сирии твоей жене. Расшифровать разговор не удалось, поэтому предполагается наличие трубок с кодированием. В действительности ты не посоветовал жене приобрести такую штуку?
– Вы же выставляли требование, чтобы никаких контактов с семьей.
– Вызовы из Дамаска допустимы, я думаю. В МВД знают, что одна из трубок находится в твоей квартире. На нее ты и звонишь. Когда ты сбежал, твою жену допрашивали. Она оставила для контакта свой номер. Здесь придраться не к чему. Но ты на мой производственный, так сказать, вопрос не ответил. Нужно еще волкодава в твою группу подыскивать?
– Думаю, пока нет. Но в данной ситуации я не могу ответить без "пока". Будем прорабатывать свои предстоящие действия детально, тогда все станет понятно. Может, какой-то конкретный специалист понадобится. А снайпера заменить может каждый. Правда, не такого, как Величко. Но мне почему-то кажется, что он все равно оттуда уйдет. Пусть даже по трупам.
– Ладно. Я Величко немножко знаю. Тоже думаю, что он скоро у нас появится. Готовься встретить Кравченко. У меня пока все.
– Товарищ полковник, у меня вопрос по этому человеку.
– Слушаю тебя внимательно.
– Вы знаете, что раньше он по документам был Миллер?
– Да. Это фамилия его отчима. Он вернул себе отцовскую.
– А вы в курсе, за что Кравченко был отправлен на зону?
– Конечно. У нас было еще несколько кандидатов в твою группу, но они все связаны с криминальными преступлениями. Поэтому были отклонены. Мной лично. Я думаю, парней с откровенными уголовными наклонностями тебе не нужно.
– Согласен. Но у Кравченко случай особый. Он со своим командованием, мягко говоря, не во всем согласился.
– Там все нормально было. Подполковник ударил солдата. Старший лейтенант избил подполковника. Правда, перестарался и отправил на инвалидность. А на зоне Кравченко повздорил с авторитетами. Его, по нашим данным, должны были убить спящего. Он об этом знал и сам готовился бежать. Мы просто подсуетились и чуть-чуть помогли. Примерно так, как тебе, только в меньшем масштабе. Но человек он, соглашусь, сложный. Тебе придется искать с ним общий язык.
– Мы были знакомы еще в те времена, когда он был Миллером. Тогда не конфликтовали. Думаю, и теперь не будем. Нам делить нечего.
– Вот и прекрасно. Тогда готовься встретить его.
– Готов.
Сергей Ильич сидел в своей комнате и вдруг услышал то ли громкие взрывы, то ли выстрелы крупнокалиберных артиллерийских орудий. Сразу после этого за окнами на какое-то время стало так светло, как никогда не бывает даже самым солнечным днем. Явственно была видна белая, какая-то химическая неестественность этого света.
Но это продолжалось недолго. Потом темнота стала еще более густой и непроглядной, чем прежде.
Только после этого зазвучала сирена. Одновременно с сигналом тревоги на территории зажглись фонари и прожекторы. Из окна комнаты Лесничему было хорошо видно, как побежали куда-то вооруженные солдаты охранного взвода во главе со старшим лейтенантом Триглавовым.
Группа Лесничего боевого оружия пока не получила, поэтому на тревогу реагировать толком не могла. По крайней мере, ее участие в подобных делах не обговаривалось с полковником Селиверстовым.
Но какой же военный человек останется равнодушным в такой ситуации?! Сергей Ильич надел бушлат, открыл дверь и столкнулся нос к носу со старшим лейтенантом Иващенко.
Одновременно с этим из соседней комнаты вышел лейтенант Суматоха, тоже в бушлате. Еще через секунду рядом оказались лейтенанты Редька и Редкозуб, то есть весь личный состав группы.
– Учебная тревога? – невозмутимо поинтересовался Иващенко.
– У артиллеристов из соседнего военного округа, – охарактеризовал события Редкозуб. – Они постреливают в нашу сторону.
– Только вот не пойму, каким боеприпасом шмаляют, – заявил лейтенант Редька. – Очень уж громко и ярко.
– Спускаемся. Там узнаем, – коротко распорядился Лесничий.
– Сергей Ильич, если ты не против, я продолжу работу за компьютером, – тихо сказал Суматоха. – Сейчас пересчет данных идет, прерываться невозможно.
– Тебе ноутбук дали? – поинтересовался Лесничий.
– И ноутбук, и карт-бланш от полковника, и все необходимые данные. Дело за моими навыками. Пробую применить. Кое-что подзабыл уже. С коллегами связался, подсказали.
– Работай. А мы попробуем применить другие навыки. Если, конечно, понадобится.
Вмешиваться офицерам не пришлось. Командир взвода охраны и его солдаты сработали оперативно.
Когда Лесничий и его товарищи вышли на крыльцо, охрана базы уже возвращалась в караульное помещение. Солдаты толкали впереди себя двоих мужчин со скрученными за спиной руками.
Старший лейтенант Триглавов издали заметил Лесничего и свернул в сторону. Он помнил, что Сергей заменяет полковника, когда тот отсутствует на базе.
– Что случилось? – шагнув вперед, спросил Сергей Ильич.
– Попытка проникновения на объект, – козырнув, доложил Триглавов.
– А что за взрывы были? – осведомился Редька, который почему-то очень даже не любил попадать под артиллерийские обстрелы.
– Сигнальные светошумовые мины. Выставлены у нас по всему периметру.
– Ни хрена себе! – удивился Иващенко. – Я уж, грешным делом, подумал, ядерная бомбардировка.
– Нарушители задержаны? – поинтересовался Лесничий.
– Двое.
– А всего сколько было?
– Двое и было. У нас контрольная видеосъемка шла в инфракрасном режиме. Мы их видели и успели подготовиться к торжественной встрече.
– А зачем тогда мины?
– Чтобы не ушли и не сопротивлялись.
– Что, весьма сильный эффект? – спросил Иващенко.
– Глухота на четыре-пять часов. Слепота на три. Испуг на всю оставшуюся жизнь. Случается, пострадавшие в штаны накладывают. Но это от личных качеств каждого зависит. Эти вроде бы не обделались, но сопротивляться уже не могли. – Триглавов протянул Лесничему пару пистолетов и сказал: – При них еще кое-какие интересные штучки были, весьма пригодные для наблюдения и подслушивания. Документов, разумеется, никаких нет.
Пистолеты забрал себе Иващенко.
– Если командир разрешит, я эти штуки реквизирую на общественные нужды. А больше всех такое оружие требуется именно мне. Рукоятка как раз моего размера.
– "Глок-17"? – спросил Редька, сбоку посмотрев на пистолеты.
– Он самый.
– Да, – согласился Редька. – Это не для моей руки. Не поместится. – Он раскрыл ладонь.
Иващенко переложил оба пистолета в одну руку и показал свою. Она была где-то в три раза больше. Пистолет "Глок-17", имеющий двухрядный магазин в рукоятке, без сомнений куда больше подходил под ладонь старшего лейтенанта.
– Задержанных куда тащите? – поинтересовался Сергей Ильич.
– У нас маленький обезьянник есть, – объяснил Триглавов. – Двое там поместятся. Все равно пять часов они ничего слышать не смогут. Ни одного вопроса. Потом еще столько же времени будут делать вид, что ничего не слышат. Только к утру, когда испуг слегка отступит, станут говорить.
– Полковнику звонили?
– Нет еще. Не успел.
– Ладно. Я сам позвоню. Потом к вам заглянем. Хочу посмотреть на этих парней, – проговорил Лесничий, вытащил трубку и отошел в сторону.
Триглавов поспешил догнать своих солдат. Офицеры боевой группы оставались на крыльце, дожидались распоряжений своего командира. А тот позвонил Селиверстову.
Георгий Игоревич ответил сразу, словно телефон в руке держал:
– Да, Сергей Ильич, слушаю тебя. Если потерял нас, не переживай. Кравченко уже в машине, сидит за моей спиной. Они меня до подъезда подбросят и отправятся к вам.
– У нас ЧП, товарищ полковник.
– Иващенко кого-то побил? Или что-то с не столь тяжкими последствиями?
– Слава богу, дело проще. Попытка проникновения на территорию базы. Охрана захватила двоих вооруженных мужчин.
– Да. Это проще, – согласился полковник. – Где они?
– Охрана повела их к себе в обезьянник. Были взрывы светошумовых мин. Триглавов говорит, четыре-пять часов глухоты и три часа слепоты задержанным гарантировано. Пока допрашивать их бесполезно.
– Да. Торопиться некуда. Я пришлю парней из ФСБ. Они просто констатируют факт попытки проникновения на охраняемый военный объект. Задержанных им пока не передавайте. Я заскочу домой, заберу с собой собак, чтобы не скучали, поскольку теперь неизвестно, когда дома появлюсь. Возьму корм для них, миски. Потом загляну в ГРУ, на Хорошевку, одного человека захвачу, специалиста. Он сделает так, что пленники заговорят раньше. Ты там присмотри за задержанными. Хотя Триглавов свое дело тоже знает. Человек опытный. Но так, на всякий случай.
– Ждем вас, товарищ полковник.
– Раньше, думаю, бригада из контрразведки прибудет.
– И их встретим. Может быть, даже без взрывов.
Сразу после этого разговора к крыльцу подъехал микроавтобус с Ринатом за рулем. Волкодавов стало на одного больше. Прибыл Александр Кравченко. Да, серая куртка действительно была ему заметно мала.
Сергей тепло поздоровался с ним и сказал:
– У нас тут как раз весело. Попытка проникновения на объект, двое задержанных. Ожидается прибытие людей из контрразведки и полковника Селиверстова, нашего командира. Сейчас ты идешь с нами, знакомишься с ребятами, потом они устраивают тебя на ночь. Мне, уж извини, немножко не до того. Поговорим утром.
Караульное помещение находилось в пристройке ко второму корпусу. Волкодавы пошли туда всей группой, за исключением лейтенанта Суматохи. Он продолжал работать за компьютером, который предоставил ему полковник Селиверстов.
Дверь в пристройку была закрыта, но звонок работал исправно. Как, видимо, и видеокамера. Не просто же так створка открылась сама собой, без всяких дополнительных вопросов.
Старший лейтенант Триглавов сидел сразу за дверью перед тремя мониторами, за стойкой высотой в метр с небольшим. С внешней ее стороны на лавке устроились два солдата с автоматами на коленях и посматривали на задержанных, уже упрятанных в тесноватую клетку, грубо сваренную из толстых арматурных прутьев. Все освещение сводилось к настольной лампе, которая горела на столе перед старшим лейтенантом Триглавовым.
– Фонарик найдется? – спросил у него Лесничий.
– Без проблем, – сказал Триглавов, вытащил из-под своих ног большой фонарь на светодиодах и поставил на стойку.
Сергей посветил на одного из задержанных, довольно возрастного человека, и попал лучом ему в глаза, широко раскрытые, но ничего не видящие. Тот никак на это не отреагировал. Другой, помоложе, тоже пребывал в нирване.
Никто из офицеров никогда прежде не видел этих людей.
– Что там с полковником, дозвонились? – спросил Триглавов Сергея Ильича.
– Приедет вместе с собаками и с каким-то специалистом. Но, видимо, до него прибудет бригада контрразведки ФСБ. Она просто констатирует факт попытки несанкционированного проникновения на военный объект. Задержанных полковник просил им не передавать.
– Понял. Предупрежу пост на въезде. Номер машины ФСБ известен?
– Нет.
– Ладно. На КПП просто документы проверят.
Старший лейтенант Триглавов застучал по клавиатуре со скоростью высокопрофессиональной машинистки.
Он уловил удивленный взгляд Лесничего и пояснил:
– У нас все приказы положено отдавать письменно. Они автоматически сохраняются на сервере. Потом не откажешься, что отдал какое-то распоряжение.
– Я смотрю, вы печатаете быстро.
– Я бывший шифровальщик. Раньше всеми пальцами печатал. После ранения в кисть руки уже не могу. Пришлось переквалифицироваться.
Как и предполагал полковник Селиверстов, сотрудники ФСБ прибыли раньше, чем он. Триглавов повел их на место, где неизвестные личности пытались проникнуть на территорию.
Но еще до того как они вернулись в караульное помещение, приехал Селиверстов. Он сообщил Лесничему, что привез с собой специалиста, о котором упоминал в телефонном разговоре. Сам Георгий Игоревич задержанных рассматривать не стал.
Потом один из солдат бодрствующей смены повел полковника на место проникновения. Селиверстову надо было утрясти дела с контрразведчиками. Еще он хотел сказать Триглавову, чтобы тот допустил спеца к арестантам.
Боевая группа ЧВК подалась на свой второй этаж соседнего корпуса. Сергей Ильич пошел не к себе, а к лейтенанту Суматохе. Прежде чем войти, он вежливо постучал в дверь.