– Да-да, – раздалось из-за нее так, словно человеку, сказавшему это, было очень некогда.
Лесничий почему-то подумал, что он вот сейчас войдет, а Суматоха даже не обернется, будет смотреть в монитор. Так оно и вышло. Суматоха сидел за столом перед ноутбуком, следовательно, спиной к двери, и обернуться не пожелал.
Сергей Ильич снова проявил вежливость и спросил:
– Я не помешал?
– Помешал! – почти по-хамски, резко и неприветливо, но предельно честно ответил Егор Петрович. – Я отвлекаться сейчас не могу. Каждую секунду кто-то может меня засечь и выцепить. По лезвию бритвы хожу. Защита у них стоит обалденная. Едва-едва обошел. Пришлось опять со знающим человеком связываться. Он туда же забрался и мне потом ход подсказал. – Говоря все это, лейтенант даже не обернулся, но тоном постарался загладить свою изначальную грубость.
– Селиверстов приехал.
– Я закончу через пять минут. Пусть приходит. Есть интересные данные. Как раз на того американского полковника Соломона. Я так и не понял – это имя, фамилия или просто рабочий псевдоним. Даже допускаю, что всего-то погоняло. Официально он числится в отставке, но помимо военной пенсии и серьезных денег руководителя ЧВК получает еще и зарплату старшего офицера АНБ. Там этот тип тоже числится просто как Соломон.
– Ладно. Мешать не буду. Полковнику я скажу.
– Да-да. – Егор Петрович так увлекся своим делом, что даже не поинтересовался, что там, внизу, произошло.
Полковник Селиверстов поднялся в комнату Лесничего только через час с небольшим. Выглядел он несколько расстроенным, но сосредоточенным.
– Неважные у нас дела, Сергей Ильич.
– Синоптики снег обещают, товарищ полковник? Я им не верю.
– Мы допросили одного из задержанных. Есть такие спецсредства, которые и слух на десяток минут возвращают, и зрение. К нам пытались наведаться сотрудники украинской военной разведки. Цель проникновения – размещение аппаратуры для наблюдения.
– Это говорит о том, что у противника имеются сведения о нашей группе. Я правильно рассуждаю?
– Ты очень скромно рассуждаешь, Сергей Ильич. Адъютанта генерала допрашивали с применением других спецсредств. Знаешь, наверное, есть такие штуки для развязывания языков.
– Типа скополамина?
– Да. Знаком с таким?
– Проходил курс устойчивости против этой группы препаратов.
– А вот адъютант генерала Светлакова не проходил. Его допросили. Он, оказывается, успел передать документы на всю группу, включая тебя. Не знал только задачи, которая перед вами ставится, потому что она разрабатывалась в оперативном отделе и там же записывалась на диск. Но ты и твоя группа еще до начала работы уже оказались на грани провала. Что на это скажешь? Есть мысли?
– Есть. Самое простое – дать каким-нибудь образом противнику данные о нашем особом интересе к определенным районам. Например, зоне отчуждения Чернобыльской атомной станции. Или проявить особый интерес к охране газотранспортной системы на Украине. Где-нибудь рядом с западной границей. А мы будем работать в другом районе.
Полковник даже заулыбался.
– А я подумал, что придется полностью состав менять. Но я уже к вам привык. Да и собаки мои тебя признали за своего. Ты головой работать умеешь. Я дам задачу оперативному отделу. Пусть прорабатывают твой вариант. Утечка информации – дело не сложное. Организуем. А вам пока нужно освоить всю новую технику. Много незнакомого, поэтому работать придется плотно.
– Мне, товарищ полковник, сильно понравился забавный эффект светошумовых мин. Я бы захватил с собой штук десять.
– Нет проблем. Закажу. Тебе полагается еще много различных забавных штучек. Целый грузовик с собой повезешь. Будут лишними, передашь ополченцам.
Глава 8
Городок представлял собой все, что угодно, только не тот цветущий населенный пункт, о котором говорилось в Интернете. По большому счету это уже вообще был и не городок, даже не деревня, не хутор, на котором обосновалась одна семья, а груда развалин.
Практически все население городка жило раньше в частных домах. Только в центре стояли два десятка пятиэтажных панельных и кирпичных зданий. Там же находился какой-то ремзавод, некогда являвшийся градообразующим предприятием.
Его уже не существовало, как и самого городка. От пятиэтажек остались только пустые глазницы окон, черные дыры в стенах да проломленные крыши. Эти дома, в которых когда-то мечтали получить квартиры люди, походили на прогнившие черепа, выкопанные из могил.
Не лучше выглядел и частный сектор. Целыми остались только единичные строения.
Группа ехала по улице, которая когда-то как-то, наверное, называлась. Сейчас это уже не имело значения.
Хотя мирное население полностью эвакуироваться не смогло. Уехали в основном молодые, еще легкие на подъем, не обросшие имуществом и тяжелой собственностью, способные устроиться на новом месте и начать жизнь заново. То тут, то там среди развалин можно было увидеть старика или старуху, где-то на кого-то тонким визгливым голоском лаяла собака.
Значит, жизнь была и здесь. Она проходила большей частью в погребах, была униженной, постоянно висящей на волоске. Люди хотели надеяться, что все еще образуется, будет хорошо. Только приближение этого светлого завтра почему-то постоянно отодвигалось.
Волкодавы выехали на площадь. За ней располагалась заводская проходная, в которой уже давно никто не предъявлял пропуск, идя на работу.
– Укры уже поняли, что победить нас им не удастся, – сказал Стерх. – И тогда начали просто вредить. Из расчета на будущее. Чтобы нам жилось как можно хуже. Они стреляют по промышленным предприятиям. Раньше долбили по жилым кварталам и коммуникациям, надеясь, что народ возмутится и мы потеряем его поддержку. А получилось наоборот. Люди на них только озлобились. Даже старики к нам в ополчение просятся. С охотничьими ружьями приходят. Хотя мы уже, по сути дела, не ополчение, а регулярная армия Новороссии.
Позывной "Стерх" в понимании старшего лейтенанта Лесничего вообще как-то не вязался с Украиной. Сергей Ильич всегда думал, что стерх – это что-то сибирское или дальневосточное. Журавль, который обитает где-то в тех краях. А позывной никоим образом не должен быть привязан к какому-то конкретному месту или событию. Это обязательный закон конспирации.
Кстати, само слово "позывной" предполагает условное наименование для осуществления связи. В Новороссии с ней дело обстояло неважно. Коротковолновые радиостанции были далеко не у всех.
Стерх, кстати, таковую имел. Она торчала из верхнего кармана его разгрузочного жилета и помигивала тремя светодиодными лампочками, показывая, что командир батальона всегда остается на связи со своими подчиненными.
Волкодавы покинули машины, вслед за Стерхом прошли через заводскую проходную и сразу за ней свернули направо. Здесь стоял высокий модуль, сейчас наполовину разрушенный. С торца корпуса, собранного из утепленного профилированного стального листа, так называемого сэндвича, располагалось бетонное помещение с таким же перекрытием, сохранившимся вполне неплохо.
– Там опасной можно признать только угловую комнату, – объяснил Стерх. – В остальных только стекол нет, но фанерные листы уже должны были привезти. Я сразу распорядился, как только сообщение получил. Помимо этого есть еще простое кровельное железо. Тоже листами. Чтобы между фанерой вставлять. Не броня, но от осколка защитит. Ваши машины можете ставить рядом с корпусом или прямо в нем. Новые номера на ваши автомобили я привезу после обеда. Сейчас устраивайтесь и отдыхайте. Я видел у вас печку-буржуйку. Дров в округе можно найти много. Но топить рекомендую по ночам. Укры на дым могут стрелять. Когда вернется разведка, отправленная по вашему заданию, я сразу приду к вам вместе с командиром взвода. Что будет непонятно, он разъяснит. Тогда же привезу карту шахт. Я все архивы в управлении перерыл, чтобы ее найти.
Гости вошли в помещение, выделенное им под временную базу, осматривали его, прикидывали, что и как здесь можно разместить. Листы фанеры и оцинкованного кровельного железа уже лежали посреди самой большой комнаты.
– А мы тут хорошо устроимся, – сказал Лесничий. – В двух окнах даже стекла уцелели.
– Случайность. Везение.
– Может, и нам повезет. Начнем обустраиваться. Будем ждать данных.
Он вытащил смартфон, желая позвонить полковнику Селиверстову и доложить, что боевая группа прибыла в район дислокации, но вовремя вспомнил, что здесь не было устойчивой сотовой связи. А лишний раз пользоваться спутниковым телефоном Сергею не хотелось, потому что там разговор не кодируется. И вообще лучше звонить полковнику, когда группа уже полностью устроится.
Но Селиверстов оказался легок на помине и тут же позвонил сам на спутниковый аппарат.
– Слушаю вас, Георгий Игоревич, – отозвался Лесничий, избегая именования по званию.
– Есть для тебя новость, Сергей Ильич. Ты, помнится, расстраивался, что к вам не смог присоединиться Емельян Герасимович.
В действительности по этому поводу больше расстраивался сам полковник. Но Лесничий понял, что это только оборот речи, помогающий разъяснить суть дела.
– Да, он мог бы пригодиться.
– Отправляется к тебе. На дополнительном транспорте, выделенном для группы. Сказал, что сам найдет и приедет в расположение.
Лейтенант Емельян Герасимович Величко слыл одним из лучших снайперов спецназа ГРУ. Сергею хотелось надеяться, что за год заключения он не растерял своих профессиональных качеств.
– Спасибо за хорошую весть. Будем ждать его с нетерпением. Мы уже на месте, занимаемся обустройством. А что за транспорт, Георгий Игоревич?
– Сам увидишь. Мне лично такой не слишком по душе. Дали нам новинку для испытаний. Потом отзыв напишешь. Саму эту штуку можешь Стерху оставить, если ему понравится. За это с него тоже потребуется отзыв. Форму написания ты ему растолкуй. А я все объяснять по телефону не буду. Сам увидишь.
– Значит, будем испытывать.
– Хорошо. До связи.
– До связи, Георгий Игоревич.
Стерх дождался, пока старший лейтенант закончит разговор, потом спросил:
– А что у вас за автоматы? Ни разу таких не видел. – Он кивнул на оружие Иващенко, Кравченко и Суматохи, прислоненное к стене.
Это были пистолеты-пулеметы "ОЦ-69". У остальных, включая командира группы, имелись бесшумные автоматы "9А-91".
– Мы до вчерашнего дня тоже их не видели, – признался Иващенко, но таким авторитетным тоном, что его легко можно было бы принять за специалиста-испытателя новых вооружений. – Дали на проверку. Сорок пятый калибр – любимый американский стандарт. Утяжеленная пуля с достаточным останавливающим действием. Правда, скорость маловата, и хороший бронежилет она не пробьет. А магазин какой здоровенный! Четырехрядный, на сорок патронов. Но лично мне другое интересно. Я впервые встречаю гранатомет с глушителем. Горю желанием опробовать.
– Да, любопытно, – согласился Стерх. – Ни разу такого оружия не видел. Да и бронежилеты у вас какие-то странные.
– Тоже испытательные, – вежливо объяснил старший лейтенант Кравченко. – В Томском политехническом университете разработана новая технология изготовления композитной нанокерамики на основе, кажется, карбида бора. В несколько раз легче и прочнее обычных пластин. Годится для бронежилетов и для защиты автомобилей. Одни из первых образцов попали на испытания к нам, хотя уже прошли проверку на полигоне.
– Успешно проходят, – уточнил Лесничий. – Проведены все пулевые и осколочные тесты. Еще целая группа других на подходе. Мороз, жара, хранение в пыли и прочее.
– Присылали бы на испытания к нам, – скромно проговорил Стерх. – А то приходится пользоваться тем, что у противника заберем. А у них, бывает, бронежилет из пневматики пробивается. Вот у наемников они качественные. Эти у нас ценятся. Ладно. Я пошел, – сказал Стерх. – Слышу, с северо-западной стороны гранатометы бьют. Там у нас блокпост стоит. Надо узнать, как дела.
– А что, сообщить не могут? – Сергей Ильич взглядом показал на переговорное устройство, торчавшее из кармана разгрузки комбата.
– Могут. Сообщат, когда совсем хреново станет. Пока держатся, беспокоить не будут. Там у противника сосредоточены немалые силы. Самое вероятное направление удара укров. Они на нас танки по дороге бросают, а не по полям. Боятся грязи и мин. Вокруг блокпоста груды сгоревшего железа.
– А сюда танки не прорвутся? – на всякий случай спросил Лесничий.
– Укры сначала лезли на улицы и хорошо при этом горели. Сейчас кое-чему научились, танками редко суются. Подойдут к блокпосту прямо по дороге, постреляют и отходят. В городок прорываться уже боятся. Знают, что их здесь ждут. Мы в прошлом месяце заманили их специально. Сами отступили, пропустили четыре танка и одну "БМП" на улицу. Там и пожгли всех за две минуты. Теперь не поддаются, даже если мы блокпост оставляем. Ладно. Пойду я. Узнаю общую обстановку.
Стерх приехал, как и обещал, после обеда, хотя особо сытым не выглядел. Лицо было худым, озабоченные усталые глаза ввалились. Но это могло быть следствием систематического недосыпания и просто непомерного груза забот, который придавливал не слишком подготовленные для этого плечи.
Но боевая группа ЧВК в обеде себе не отказала, тем более что имела возможность питаться нормально. Сухие пайки спецназа разогревались сами.
Естественно, после обеда волкодавы выглядели куда более довольными жизнью и ее обстоятельствами, нежели командир батальона местной самообороны. Тем не менее Стерх не подавал вида, что смертельно устал.
В дверях застрял широкобородый казак с красными лампасами, грубо и неумело нашитыми на камуфлированные штаны.
Сначала Стерх вручил Лесничему номера для микроавтобуса и грузовика.
– Это с местных машин. Они не будут так бросаться в глаза, как российские. Ваши даже в бинокль легко определить.
Эта мера предусматривалась общим планом, с которым Стерх был ознакомлен в части, его касающейся. Он выполнял свои обязанности со всей пунктуальностью.
– А это наш командир разведвзвода, знаменитый пластун Иван Иванович Иванов. Прошу познакомиться.
Казак, покачивая бородой с обильной проседью, вразвалочку, как когда-то ходили кавалеристы, прошел с порога в комнату и с высоким для своего небольшого роста чувством самоуважения пожал руки профессиональным разведчикам.
На ящиках с оборудованием, поставленных один на другой, Стерх разложил карту. Он обрисовал пальцем нужный район, показывая волкодавам место их работы.
– Иван Иванович утверждает, что американцы там. Настораживает, что близко нашу разведку не подпустили ни с одной стороны. Шесть человек пытались подползти, всех тут же начинали обстреливать из минометов. Пришлось отступить без точных данных.
– Как наблюдение вели, Иван Иванович? – спросил Иващенко, глянув на тяжелый морской бинокль, висящий на груди казака.
– Понятно как. Через такие вот штуки. У одного нашего парня даже бинокль с тепловизором есть. Но чтобы хоть что-то рассмотреть, надо поближе подойти. А они не подпускают. Наверное, техника какая-то особая у них. Одно слово, американцы. Они без своих придумок даже в туалет не ходят.
– Да уж. У них с самой современной техникой проблем никогда не бывает, – согласился Стерх. – Экипировка каждого бойца стоит столько же, сколько приличная машина.
– Здесь особо дорогой техники, чтобы разведку определить, и не надо, – сказал Лесничий, сунул руку в какой-то ящик и достал оттуда коробку.
Из нее он вытащил прибор, похожий на бинокль с одним глазом или орудийный дальномер.
– Вот такая вот простая штука. Используется даже вполне гражданскими фирмами, которые охраняют дома богатых людей. Известное старое дело. Система обнаружения оптических объектов "МИФ-350". Помимо этого есть множество аналогичных приборов. У американцев какие-то свои, но суть их одна. Определят даже человека в очках, не говоря уже о наличии бинокля, видеокамеры или оптического прицела. Подобных систем у нас существует, как я уже сказал, немало. Есть такие, которые просто устанавливаются на треноге и вращаются или осматривают с высокой точки определенный сектор. Другие – которые нужно в руках держать, третьи со шлемом на голову надеваются. Много всего придумали. Поэтому бинокли американцы определили сразу. По всем стреляли, говорите? – спросил Сергей Ивана Ивановича.
– Как только мы двинулись, они сразу стали мины одну за другой посылать. Я по переговорке дал команду на отход. Если засекли, то уже ничего посмотреть не дадут. А людей беречь надо. Их у нас не так и много. Особенно толковых разведчиков.
– Вы правильно сделали, Иван Иванович, – согласился Лесничий. – Заморских гостей рассматривать нужно сверху. Так мы и сделаем. Как только темнеть начнет, сразу и поедем. Вы нам покажете дорогу?
Казак посмотрел на Стерха, словно спрашивая разрешение.
Тот согласно кивнул и даже добавил в подтверждение:
– Конечно. Лучше тебя никто не покажет.
– Сделаю, – пообещал Иван Иванович и в подтверждение сказанного мотнул бородой, распушая ее. – Я те места все на брюхе проползал. А что именно показать требуется?
– Нужно подъехать как можно ближе к ним и спрятаться куда-то за сопку, чтобы нас не увидели. Оттуда запустим беспилотник и будем наблюдать.
– Вы такой аппарат с собой привезли или нашим хотите воспользоваться? – спросил Стерх.
– С собой. Такой же, как вам поставляют. Маленький. В аэродроме не нуждается.
– Да. Они нас очень выручают. А Иван Иванович вам в этом хорошим помощником будет. Он несколько раз выезжал, помогал в сборке и в запуске. Только оператором его не назначайте. Он компьютеров панически боится. Игр в частности. Особенно всяких стрелялок.
– Надеюсь, беспилотник и нас выручит. Кстати, что с картой шахт? Есть она?
– Я привез. Смотрел со специалистом. Есть там один заброшенный неглубокий горизонт, который уходит как раз в нужную вам сторону. Но старый. С пятидесятых годов прошлого века стоит. Там опасно. У горизонта имеются два вентиляционных выхода. Один как раз внутри территории базы американцев, но, по разговорам, они эту дырку наглухо снаружи замуровали.
– А второй?
– Он чуть дальше. Метров восемьсот, может быть, километр за стеной базы. Выходит рядом с дорогой. Беда в том, что во втором вентиляционном выходе, как шахтеры говорят, лестницы нет. Там ее сразу не было, еще со строительства. Хотели поставить какую-то особенную, но сначала руки не дошли. А потом и саму выработку забросили. Там много квершлагов, то есть горизонтальных ходов прокопали, а угля было мало. Никто вентиляцией не занимался. На глубоких горизонтах обычно ставится принудительная. По трубам.
– Почти понятно. А что собой представляет эта самая вентиляционная шахта?