21
Я взяла Мерсера за руку и заговорила с ним с такой тревогой, как никогда. Он открыл глаза и попытался ответить, но не смог.
– Слава богу, жив, – пробормотала я. – Держись, Мерсер. Сейчас я позову помощь.
Я толкнула дверь и выскочила на улицу. Трое мальчишек катили на роликах к пирсу. Я понятия не имела, где выронила сумочку с сотовым.
– Позвоните 911! – крикнула я им. – Скажите им, что ранен полицейский. Скорее!
Один из мальчишек обернулся, сложил указательный и большой палец кружочком: "О'кей" – и поехал дальше. Я понадеялась, что к телефону на углу. А двое других направились в мою сторону. Я же снова побежала к Мерсеру.
Я села рядом с его неподвижным телом и стала искать, куда его ранили. Он распахнул глаза и попытался проследить за моими движениями.
– О черт.
Я злилась и на себя, и на мальчишек, что стояли позади, пораженные. Никто не знал, что делать с мертвой девушкой и умирающим полицейским.
– Вы уверены, что ваш дружок позвонит? Кто-то из вас должен стоять снаружи, чтобы показать спасателям дорогу, – я принялась раздавать команды, как генерал. – Выйдите на Десятую авеню. Найдите там кого-нибудь, кто может помочь.
Один из мальчишек вышел, а второй остался, словно завороженный зрелищем. А я отвернула полы куртки Мерсера и увидела пулевое отверстие что разорвало его одежду и вошло в левую половину груди, пугающе близко к сердцу.
– Плохо, – пробормотал Мерсер, а я приблизила ухо к его рту, чтобы расслышать. Он открыл было рот, но не произнес ни звука. Отвернул от меня голову, и веки его опустились.
– Не закрывай глаза, Мерсер! Не закрывай глаза! Пожалуйста. – Я слышала вдалеке вой сирен и молилась, чтобы он не потерял сознание, чтобы глаза его не закатились. Я взяла его здоровую руку и стала гладить по лицу и голове, пытаясь не дать ему провалиться в небытие. Я говорила с ним не умолкая: – Послушай, Мерсер. Я слышу сирены. Они уже едут. Мы в два счета довезем тебя в больницу. Не уходи, Мерсер. Ты подстрелил того ублюдка, ты должен выжить. Умоляю… – Больница Св. Винсента меньше чем в десяти кварталах отсюда, "неотложка" там прекрасно оборудована для приема пострадавших от огнестрельного оружия. Его грудь вздымалась и опускалась, дышал он хрипло и с трудом. – Смотри на меня, Мерсер. Я пойду с тобой на край света, только живи. Дыши ради меня, – я вытерла пот с его лба, он уже затекал в глаза.
Заглянул юный роллер:
– Мы поймали пожарную машину, нормально?
– Отлично, молодцы. Слышал, Мерсер? Сейчас приедет машина, – я повернулась к пареньку: – Скажите им, что нужна "Скорая".
Мальчишка убежал.
У Мерсера дрогнул уголок рта, будто он хотел улыбнуться. Я прижала его ладонь к губам. И снова начала нести всякую чушь, чтобы он не потерял сознание. Я говорила о Майке, о еде, о своем отделе, о том, как мы поедем ко мне на Виньярд, когда он поправится, я была готова говорить вечно, но тут появились четверо пожарных с оборудованием.
Я встала и отошла в сторону, сказав им, что Мерсер – детектив и что его ранили в грудь. Не успела я договорить, как подъехала "Скорая" и остановилась рядом с пожарной. В поднявшейся суете я слегка растерялась. Врачи "неотложки" поставили Мерсеру капельницу и положили его на носилки. Уже стоя на тротуаре, я увидела, как с разных сторон улицы подъехали пять полицейских машин – они спешили на вызов, которого копы боятся услышать больше всего.
Теперь я стала лишь песчинкой в собирающейся толпе зевак. Никто из прибывших полицейских меня не знал, а мое удостоверение осталось где-то в сумочке в галерее. Я отодвинула мальчиков, что помогли мне, подошла к копам и объяснила, кто такой Мерсер и что случилось.
Врачи занесли носилки в "Скорую". Когда их наклонили, я успела заметить, что глаза у Мерсера закрыты.
– Я еду с тобой! – крикнула я через головы пожарных.
– Извините, леди. Вам придется самой добираться до больницы – это на пересечении Седьмой авеню и 14-й улицы.
Один из врачей сел на водительские место, а второй захлопнул одну заднюю дверцу.
Я протиснулась вперед и вскочила на подножку. Им бессмысленно говорить, что я помощник окружного прокурора. Одни слова, без фактического подтверждения в виде удостоверения, не купят мне поездку на "Скорой".
– Я его жена! – крикнула я им. – Я еду с ним!
Я нырнула в машину, врач сел следом и закрыл дверцу изнутри.
Весь недолгий путь я не отпускала руку Мерсера. Под вой сирены мы приехали к больнице в сопровождении трех полицейских машин, расчищавших нам путь.
Я не знала, была ли капля влаги в уголке левого глаза Мерсера слезой или потом, но когда носилки подняли, чтобы занести в больницу, мне показалось, что он плачет. И он не открыл глаза даже на секунду.
22
– Прекрати винить в этом себя, девочка. Он полицейский, а ты – нет. Нам положено закрывать от пуль неблагодарных гадов, которые зовут нас "козлами". Ведь так? Это не ты в него стреляла. Это какой-то ублюдок, которого я поймаю, и оставьте меня с ним наедине минут на пятнадцать…
Я позвонила Чэпмену до того, как сообщила все лейтенанту и окружному прокурору.
– Это я настояла, чтобы мы пошли туда одни, без тебя.
– Отлично, блондиночка. Ты что же, хотела, чтобы и меня нашпиговали свинцом? – Майк примчался в больницу через час после моего звонка, и теперь мы ждали, что скажет хирург. Чэпмен так боялся дурных новостей, что постоянно приглаживал волосы – верный знак того, что он нервничает.
– Что ты сказал Спенсеру? – Отец Мерсера был вдовцом, пенсионером, раньше работал механиком на "Дельта-Эйрлайнс". Майк заехал к нему в Квинс и рассказал о случившемся.
– Черт, это был кошмар. Но уж лучше я, чем какой-то капеллан, будто он каждую неделю молится за благополучие Мерсера. Я просто не хотел, чтобы его отец услышал эту новость по телевизору. Это было бы не по-человечески. Кажется, это самый смелый поступок в моей жизни. – Майк перестал нервно ходить, уселся на бежевый пластиковый стул и откинул голову на мягкий подголовник.
– Он хотел приехать сюда? – Я знала, что в этом году Спенсер перенес инфаркт и не до конца оправился. Мерсер – смысл его жизни, и было больно думать, как сейчас тяжело отцу.
– Да, но я сказал, что нельзя. У него такой больной вид, Алекс, а тут еще я с этой новостью. Его сестра живет в том же квартале, я позвонил ей, чтобы пришла посидеть со стариком. – У Мерсера было две бывших жены и ни одной действующей подружки. – Спенсер и за тебя волновался. Он посмотрел на меня и сказала, что мы сейчас Мерсеру как семья. Мы должны быть с ним.
Майк снова встал, обошел комнату и направился к двери.
– Ты куда?
– Позвонить. Подожди здесь.
– Тут тоже есть телефон. Возьми мою кредитку, чтобы позвонить в город.
Майк проигнорировал мои слова и вышел прочь. Я поняла, о чем он думал. Ведь несмотря на то, что мы втроем были близкими друзьями, в данных обстоятельствах я все равно чужая. Полицейское братство состоит из людей, готовых каждый день грудью защищать простых людей, и когда страдает коп, они лишь крепче сплачивают ряды. Я была в той галерее вместе с Мерсером, но не пострадала. Большинство копов клянутся, что им легче самим расстаться с жизнью, чем подвести напарника. У меня не было оружия, и никто не ждал, что я поведу себя как полицейский, но я не могла избавиться от чувства вины. Из-за меня Мерсер попал в западню, которая может стоить ему жизни.
– Вы мисс Купер?
Коридоры постепенно наводняли полицейские – некоторые услышали вызов, с другими Мерсер работал, и они узнали о стрельбе по внутренним каналам. Скоро из загородного дома должен прилететь шеф полиции, а в течение часа обещал прибыть мэр – навестить раненого.
– Да, это я.
– Лейтенант Гиббонс попросил передать это вам. Сказал, может понадобиться, – молодой патрульный передал мне сверток. Там лежало мое удостоверение, кошелек, ключи и мобильный телефон. – Велел сказать, что записную книжку и остальное он оставил у себя, их пошлют на отпечатки пальцев.
Я не помнила, когда сумочка упала с плеча сильно сомневалась, что стрелявший брал мои вещи. Но я знала, что расследование нападения на полицейского всегда ведется очень дотошно. Преступник, ранивший Мерсера, должен быть найден.
– Поблагодарите лейтенанта от моего имени.
В комнату вернулся Чэпмен.
– Черт, тебе лучше в коридор не выходить. Тут кишмя кишат репортеры. Не думаю, что им надо видеть окровавленную работницу прокуратуры, а то Батталья зашлет тебя работать в Социальную службу в Багдаде.
Я посмотрела на свой светло-желтый костюм: весь в крови Мерсера.
– Может, Микки Даймонд был прав? Может, его статья о том, что мы близки к раскрытию преступления и собираемся произвести арест, заставили преступника занервничать и выйти из укрытия?
– А ты звонил в другие "неотложки"? – спросила я, понимая, что преступник сбежал только потому, что Мерсер прострелил ему бедро и рана оказалась достаточно серьезной. Стрелявший наверняка обратится за медицинской помощью.
– Не стал время терять. Вряд ли он попадется на эту старую уловку, раз до сих пор не совершал промашек.
– Все равно позвони. Помнишь историю Трента?
Год назад у меня было дело: вор залез в квартиру, а хозяйка оказалась дома. Он украл ее деньги, а потом потребовал, чтобы она сделала ему минет. Женщина опустилась на холодный линолеум и взяла в рот его пенис, но тут заметила, что он положил нож на кухонный прилавок. И вместо того, чтобы исполнить его требование, она несколько раз укусила его изо всех сил, да так, что он заорал от боли.
А час спустя этот тип, Гарри Трента, пришел в больницу Рузвельта с жалобами на боль в интимных местах. Раны он объяснил тем, что упал с кровати. Медсестра осмотрела "искромсанный" пенис, как она его назвала, – то есть состояние, никоим образом не могущее возникнуть в результате падения, – и позвонила в местный полицейский участок, узнать, не было ли заявления о попытке изнасилования.
Очень часто раскрыть дело помогает именно глупость преступника. Но в этом случае наш противник ни разу не допустил ошибки. И Майк не рассчитывал, что нам сейчас повезет.
– Пусть этим займется кто-то еще. А я звонил в Санта-Фе. Марина Сетте вернулась домой вчера днем. В авиакомпании, скорее всего, это подтвердят. В любом случае я уверен, что она была в самолете, когда поступил тот звонок в участок с просьбой прийти в галерею. То есть она либо в этом замешана – позвонила из самолета или попросила кого-то, – либо кто-то знал, что Сетте не будет в тот день, и использовал ее имя.
В больнице я успела пересказать Майку все, что мы с Мерсером узнали со вчерашнего дня. Майк договорился о встрече с Престоном Мэттоксом и с учеником Варелли, Доном Кэнноном, на понедельник, но я знала, что он не уйдет из больницы Св. Винсента – независимо от того, что скажут врачи, – пока не увидит Мерсера.
И снова Майк принялся ходить взад-вперед.
– Твой приятель Микки Даймонд заполучил новую статью на свою "стену позора". – Репортер "Пост" оклеил стены в кабинете своими статьями, что попали на первую полосу. – По радио это уже называют "Смертоубийством на Десятой авеню". Не удивлюсь, если фото той бедной девушки появится во всех желтых изданиях. Какая глупая смерть – ей всего лишь не повезло. Этот тип просто монстр какой-то.
Прошло уже четыре часа с начала операции Мерсера. У нас с Майком заканчивались отвлеченные темы для разговора. Каждые полчаса приходили новые полицейские – утешить, помолиться, предложить свою кровь или любую иную помощь. Начальник полиции и мэр тоже внесли свою лепту – дали интервью в коридоре больницы, призвав жителей Нью-Йорка молиться за Мерсера. После чего уехали.
Когда двое мужчин в зеленых халатах, заляпанных кровью посильнее моего костюма, вошли в комнату с улыбками, Майк обнял меня, прежде чем они заговорили:
– Ваш напарник будет жить, – заверил один из хирургов, – он только…
– Черт! Что же вы так долго молчали? – воскликнул Майк. – Мы хотели бы пройти к нему, – и он зашагал к двери, не дослушав хирурга. Я знала, что Майк сдерживает слезы и не хочет, чтобы я это видела.
– Мистер Уоллес все еще в реанимации. Он пробудет там несколько часов. Потом его переведут в палату интенсивной терапии, тогда вы сможете его навестить.
Майк, не оборачиваясь, крикнул мне из коридора, что пойдет звонить отцу Мерсера, сообщит ему хорошую новость.
– Меня зовут Алекс Купер. Я была вместе с детективом, когда его ранили. Что с ним было?
– Пуля прошла в полудюйме от сердца. Застряла в кости прямо над ним. Но открылось сильное внутреннее кровотечение – а это очень опасно. Сейчас мы привели его в порядок, но следующие несколько часов станут решающими. – Врач посмотрел на часы. – Сейчас почти четыре. Сходите пообедать. А о вашем приятеле позаботятся медсестры.
– Мы еще побудем тут, доктор. Видите ли, мы должны увидеть Мерсера.
Мы с Майком никуда не собирались уходить до этого момента.
Я поблагодарила врачей, и они ушли, оставив меня одну. Я опустилась в кресло, закрыла лицо руками и вспомнила все свои обещания господу за последние несколько часов о том, какие добрые дела я совершу, лишь бы Мерсер выжил. Все тело ныло, и я попыталась отвлечься, представив, что было бы, не пойди мы с Мерсером в галерею. Затылок ломило невыносимо, и кровь стучала в висках, напоминая звук выстрелов. Я даже представить не могла ту боль, что испытал Мерсер, когда пуля пронзила ему грудь.
Я открыла бумажный пакет, достала сотовый и набрала номер Баттальи. Нарвавшись на автоответчик, я вздохнула с облегчением. Мне не нужна головомойка, поэтому я сообщила ему хорошую новость про Мерсера и добавила, что на ночь останусь у знакомых.
У Джейка был забронирован билет на семичасовой рейс обратно в "Ла Гуардия", этот заказ я сделала сама пару дней назад. Я не смогла дозвониться ему на Виньярд, поэтому оставила сообщение на автоответчике и там, и у себя дома, рассказав про стрельбу и попросив приютить меня на время.
Майк вернулся минут через пятнадцать, принес нам кофе и себе сандвич:
– Хочешь, поделюсь?
– Нет, спасибо, – желудок отказывался принимать пищу. – Извини, что наорала на тебя по телефону в пятницу.
Аппетит Майка напрямую зависел от его настроения. Он широко раскрыл рот и целиком запихнул туда край гигантского бутерброда с ветчиной паштетом, салатом, помидорами и луком. Жуя, он пробормотал что-то вроде: "Забей".
– Я знаю, что на язык ты не воздержанна, блондиночка, – добавил он, когда тщательно прожевал три первых куска. – Думаешь, я не понимаю, чего ты вдруг переменилась? Я же знаю, что ты провела все утро в молитвах о Мерсере, наверняка пообещала терпимее относиться даже ко мне, если все обойдется. – Майк подмигнул и снова принялся за еду. __ Так вот, а вчера я весь день провел, читая дело Омара, – сообщил он, заморив червячка. – Тип был настоящим профессионалом на этом поприще. У начальника тюрьмы скопилась гора жалоб на него. Наверно Лоуэлл Кэкстон был прав. Похоже, Омар снюхался с тюремными адвокатами. О большинстве разводов он действительно прочел в "Юридическом вестнике". В одном постановлении судья даже указал, в какой частной школе учатся дети сторон. Омар вычитал эту информацию и стал угрожать, что похитит детей, когда они будут возвращаться с занятий. Их мать просто слетела с катушек, во всем обвиняя бывшего мужа. А стояли за этим Омар и уважаемый член судебной коллегии.
– И никто не арестовал Омара за преследование?
– Нет. Посадили в карцер. – То есть в одиночную камеру с пребыванием в ней двадцать три часа в сутки без права пользования библиотекой и почтой. – И добавили пару месяцев срока. Но начальник тюрьмы сказал мне, что теперь с этим Законом о свободе информации начнутся нешуточные проблемы. Заключенные пишут в счетные комиссии и требуют предоставить им адреса кого угодно, потому что закон дает им такое право. Один тип получил таким образом адрес бывшей подружки и преследовал ее шесть лет. Говорю тебе, в этой судебной системе сумасшедшим домом управляют психи, – последние слова получились не столь эффектными из-за того, что Майк, покончив с сандвичем, облизал соус с пальцев, прежде чем обтереть их салфеткой.
– А имя Дениз Кэкстон есть в журнале посещений?
– Нет, еще не нашли. Но я должен сам посмотреть. Может, она приходила под другим именем. Кстати, а ты уже придумала, где перекантуешься следующие несколько недель в нерабочее время?
Я кивнула.
– Я могу пожить в квартире Джейка Тайлера. Может, подбросишь меня домой, чтобы я взяла одежду?
– Я найду тебе водителя. А сам отсюда сегодня не уйду.
Спорить с Майком на эту тему было бесполезно. В эти критические для Мерсера часы он останется рядом с ним независимо от того, сколько времени это займет.
В шесть пришла медсестра и сообщила, что проводит нас в палату интенсивной терапии.
– Он спит, – пояснила она. – Но доктор сказал, что вы хотите его увидеть.
Мерсера поместили в бокс напротив поста медсестер. Я услышала писк мониторов задолго до того, как мы подошли. У входа в палату стояли два детектива в штатском. Я вошла и посмотрела на его крупное тело, полностью занимающее кровать. Из носа торчали трубки, а к руке тянулся шланг капельницы. Мерсер не ответил, даже не пошевелился, когда Майк поздоровался. Тогда Чэпмен поднял простыню, что прикрывала Мерсеру грудь, посмотрел на бинты и осторожно погладил его по плечу.
– Наркоз еще действует, – пояснила медсестра. – Я позову вас. Пойдемте, здесь есть зал ожидания.
Она провела нас по коридору, и мы снова стали ждать, на это раз в компании семей других критических пациентов. Майк не вынес соседства этих взвинченных людей.
– Я пойду к Мерсеру.
– Но там нет места…
– Мне хватит. Я хочу с ним поболтать. – Он бросил на меня взгляд, яснее всяких слов говорящий: "Наедине", и вышел.
В голове все время прокручивались сегодняшние события. Стараясь не обращать внимания на головную боль, я прикрыла глаза руками и не заметила, как подошли двое мужчин.
– Александра Купер?
Я подняла взгляд, они предъявили свои значки и представились:
– Шон Иверсон и Том Беллман. Особый отдел. Пройдемте с нами. Больница предоставила нам комнату, мы бы хотели услышать ваши показания.
Я встала и махнула рукой в сторону бокса:
– Но мне бы не хотелось уходить от Мерсера. Мы ждем, когда он…
– Это недалеко, Алекс. Мы приведем вас обратно, как только закончим.
– А почему этим занимается не убойный отдел? – Я не двинулась с места, и оба детектива выглядели очень недовольными. Я знала, что впадаю в паранойю, но хотелось дать показания копам, которые знали меня и любили Мерсера. Именно они должны заниматься расследованием нападения на него.
– Пойдемте, – сказал Иверсон, поворачиваясь ко мне спиной. – Убойщикам такие дела не дают. Нас назначил сам начальник следственного отдела, – детектив обернулся, и на его лице появилась улыбка, – он даже упомянул, что с вами может быть трудно.
– Я бы хотела, чтобы со мной пошел детектив Чэпмен, если…
– А мы бы предпочли его не звать, если вы не против. Его там не было, это не его дело, и нам бы хотелось все сделать по правилам, хорошо, мисс Прокуратура?