– Исполняй свой долг, – процедил он сквозь зубы. – Не знаю, где сейчас драгоценности, но я хочу, чтобы они были здесь на третий день, начиная с сегодняшнего. Не забывай, басилевс преподнес подарок мне как наследнику великого князя киевского. Владимир и Гита мало что значат в этом деле. На кон поставлены отношения между Царьградом и Киевом! В значительной степени от наших отношений с Византией зависит будущее русских княжеств.
С этими словами Владимир отпустил боярина. Поклонившись, Артемий направился к лестнице. Прежде чем спускаться, он оглянулся.
– Думай! – повторил князь. – Будущее русских земель в твоих руках! А еще счастье Владимира и Гиты!
Артемий вернулся в прихожую зала для приемов. Он сурово смотрел на гридя, которого застал спящим. В шапке, слегка сдвинутой набекрень, молодой воин стоял перед дознавателем, вытянувшись и выпучив заспанные глаза.
– Как зовут тебя? – спросил Артемий.
– Толец, из дружины боярина Братослава!
– И ты служишь нам очень плохо! – возразил дознаватель. – Ответь мне: ты хотя бы на мгновение покидал свой пост? И берегись, если солжешь!
– О нет, боярин! Ни за что на свете я не покинул бы пост! Именно поэтому сегодня утром…
– Да, ты уже говорил. Но когда ты видел стражника Глеба в последний раз? Вчера вечером?
– Нет… Не казни, выслушай! – задрожав, воскликнул молодой воин.
– Ради Христа, говори! – закричал Артемий. – Что еще ты поведаешь о своих подвигах?
– Я видел Глеба вчера утром, когда Братослав назначил нас на пост. Я видел, как он заступал на службу днем. Но когда я пришел на вечерней зоре, чтобы сменить его, Глеба не нашел. Вероятно, он покинул пост раньше. Мне это показалось странным, но я все же не стал его искать, чтобы потребовать объяснений. Решил поговорить с ним утром. А что оставалось делать?
– Немедленно поставить в известность свое начальство!
В отчаянии Артемий с такой силой швырнул крышку на терракотовую чернильницу, что разбил ее.
– Ты понимаешь, какую злую шутку сыграл с нами твой приятель Глеб? Он пустился в бега еще вчера вечером и по твоей глупости ушел незамеченным! Ты должен был кричать, звать на помощь, да что угодно делать!
Отерев платком руку, измазанную чернилами, Артемий продолжил, чеканя каждое слово:
– Ты совершил серьезный проступок, не предупредив Братослава об отсутствии стражника. Непростительный для дружинника, каким бы ни был его ранг! Ты заслужил десять ударов плетьми публично на площади. А после наказания ты отправишься восвояси. Землю пахать! Ты принесешь больше пользы, изображая пугало среди овса и внушая страх воронам, чем стражника во дворце князя!
– Сжалься, боярин! – воскликнул молодой человек, падая на колени. – Я не могу вернуться в деревню после того, как был в княжеской дружине! А что ты сделаешь с Глебом? – злобно добавил он. – Ведь его вина больше моей.
– Учись отвечать за собственные поступки. Уведите его, – приказал Артемий.
Отрок, стоявший в коридоре, вошел. Схватив юношу за плечо, он грубо потащил его к двери.
– А Братослав? – крикнул бывший гридь с порога. – Он лишь краем уха выслушал мой доклад, поскольку был занят беседой с латинянином!
Последние слова утонули в грохоте закрывающейся двери. Оставшись один, Артемий принялся мерить комнату шагами, яростно отбрасывая с дороги табуреты. Наконец ему удалось взять себя в руки. Он быстро проанализировал сложившуюся ситуацию. Было совершенно ясно, что Глеб не только покинул пост, но и не показывался никому на глаза по крайней мере в течение дня и ночи. Это отсутствие не имело ничего общего с небрежностью и глупостью второго гридя. И напротив, удивительное исчезновение Глеба было непосредственно связано с кражей драгоценностей. Кто лучше, чем Глеб и Толец, мог проследить за всеми хождениями женщин и выбрать момент, когда в покоях никого не было? Боярин велел организовать поиски Глеба, но они ни к чему не привели. Не надо быть слишком проницательным, чтобы догадаться, что произошло.
Однако следовало действовать методично и не упускать мелочей. Возможно, драгоценности еще в Смоленске. Дознаватель уселся за стол и написал несколько слов – краткое описание беглого гридя и приказ арестовать любого, подходившего под него. Кликнув стражника, боярин дал необходимые указания. Когда воин ушел, Артемий, подойдя к окну, глянул на солнце. До встречи с отроками оставалось время. Дознаватель решил отправиться в баню, чтобы расслабить мышцы и успокоить нервы.
Дознаватель добрался до одноэтажного бревенчатого здания за дворцом. Разделся в предбаннике. К счастью, он заметил одежду только одного человека. Значит, не будет мешать шумная ватага отроков и гридей, которые в любое время могут прийти попариться.
Артемий, совершенно голый, вошел в парную и подал знак банщику. Пока отрок торопливо наполнял пустой ушат свежей водой, которую черпал из огромных бочек у двери, дознаватель любовался молодым мускулистым телом, влажным от пота. Он меланхолично вспоминал себя в таком же возрасте. Тогда у него не было необходимости посещать баню, чтобы расслабиться.
Шлепая босыми ногами по полу, отрок направился к нише в задней стене и выплеснул воду на раскаленные камни. Они мгновенно высохли, и от них повалили густые белые клубы пара. Проделав процедуру несколько раз, отрок вооружился березовым веником и принялся хлестать Артемия по спине и бокам. После экзекуции старший дружинник, охваченный чувством блаженства, растянулся на спине на одной из широких скамей, наполовину скрытых в пару. Неожиданно сквозь клубы до него донеслось:
– Ну, боярин, продвинулось ли твое расследование убийства боярышни Настасьи? Как скоро отравитель окажется в темнице?
Артемий резко сел, с раздражением разглядывая человека, который осмелился докучать ему вопросами в месте, предназначенном для отдыха и восстановления сил. Однако, узнав тонкие черты армянина Саркиса, личного врача князя, боярин немного расслабился. Саркис, заметив реакцию старшего дружинника, поспешил добавить:
– Прости, что я обратился к тебе с таким вопросом, но я думал, что здесь можно избежать формальностей. Впрочем, как врач…
– Как врач, ты подтвердил причину смерти? – прервал его боярин. – Вчера срочное совещание помешало мне дождаться твоего прихода. Поскольку это дело тебя интересует, будь любезен ответить на мой вопрос.
– Боярышня действительно умерла, приняв смертельную дозу белладонны, в этом я категоричен, – спокойно ответил Саркис. – Понимаешь, мое любопытство не имеет ничего общего с любопытством зевак на площади. Для врача знать обстоятельства, сопутствующие смерти человеческого существа, – это вопрос первейшей важности.
– На данный момент мне нечего тебе сказать, – нехотя ответил Артемий.
Заметив, что дознаватель помрачнел, Саркис воскликнул:
– Почему ты так озабочен? Тебе доводилось распутывать и более трудные дела! Чем печальная кончина Настасьи сложнее загадок, разгадки которых тебя прославили?
– Меня беспокоит не столько смерть… – начал Артемий.
Но тут же прикусил язык. Князю решать, когда сообщить подданным о краже драгоценностей.
– Меня беспокоит не только убийство, – наконец вымолвил старший дружинник. – Всеслав Полоцкий все еще стоит лагерем в нескольких верстах от Смоленска. Кто знает, что он замышляет? Он наверняка послал шпионов в город, но их не так-то легко обнаружить. На душе у Владимира неспокойно.
Саркис рассмеялся.
– Шпионы здесь, в Смоленске? Я думаю, несмотря на юный возраст, князь страдает манией преследования! Вскоре он начнет верить в сказку, будто Всеслав – волк-оборотень, который по ночам бродит по городу. Нет, будем говорить серьезно. Единственная проблема, с которой ты столкнулся, – это убийство Настасьи. И, несомненно, в нем замешана женщина, поскольку всем известно, что Стриго настойчиво ухаживает за служанкой Гиты. Ах! Женщины!
На Саркиса накатило романтическое настроение.
– Что не сделаешь ради них! Что касается меня, то я восхищаюсь как прекрасными глазами дев, так и самыми ценными бриллиантами и карбункулами! Красота Настасьи слепила сильнее, чем византийские драгоценности. Единственное, чего я не понимаю, так это Стриго, который смотрел на малышку англичанку при такой-то красоте невесты!
– Твои признания будут мне весьма полезны, – язвительно заметил Артемий. – К сожалению, необходимость вернуться к расследованию вынуждает меня покинуть тебя.
Простившись с неисправимым болтуном, дознаватель направился в предбанник, где другой банщик окатил его чистой водой и помог вытереться большим полотенцем из крученых нитей. Артемий тщательно расчесал усы и, выйдя на улицу, полной грудью вдохнул свежий воздух. Парная расслабила мышцы, однако неуместная болтовня врача довела до отчаяния. Саркису недолго потешаться над страхами Артемия относительно действий полоцкого князя! Новость о краже драгоценностей и исчезновении стражника быстро вылечит врача от вопиющей беззаботности! Внутренне проклиная Саркиса, Артемий подозвал слугу, который спешил через двор, и приказал подать обед на четырех человек.
Войдя в свои покои, Артемий увидел Василия и Филиппоса. Отроки ждали его, играя в кости. Митько еще не появлялся.
– Что произошло, боярин? – спросил Василий, заметив, что дознаватель крайне озабочен.
– Я не собираюсь дважды об этом рассказывать! Дождемся Митька, – проворчал старший дружинник. – Это что еще за толпа гуляк? – спросил он, глядя на площадь за крепостной стеной.
– Так сегодня праздник капусты, – напомнил Василий. – Ты же сам знаешь, он будет длиться все бабье лето.
Пестрая толпа заполонила площадь перед собором, вымощенную досками. Одетые в яркие наряды, в высоких головных уборах, украшенных лентами, девушки с песнями водили хороводы. Мужчины ходили вокруг танцовщиц, время от времени вбегая в центр хоровода. У некоторых юношей в руках были кочаны капусты. Они могли вручить кочан любой из девушек, чтобы помешать танцевать. Этот жест был равносилен признанию в любви и означал, что юноша собирался просить у избранницы руки.
Во время праздника зажиточные бояре и сам князь открывали ворота своих домов, угощали молодых людей вином и медовухой и дарили им кочаны капусты, только что срезанные в огородах, чтобы игра продолжалась. Артемий вздохнул. Он понимал, что скоро толпа заполнит двор и потребует от Владимира традиционных подарков. Это наверняка развлечет Деметриоса, который опишет праздник в своих заметках о русских обычаях и обрядах. Однако сам князь был не в настроении веселиться.
Вдруг боярин заметил Митька. Огибая группы танцующих, бросая по пути пламенные взоры на девушек, отрок торопился к дворцу. Когда он присоединился к друзьям, те уже сидели за столом перед блюдом с яствами.
– Я не мог прийти раньше. Я должен был проследить за Жданом, – извинился Митько, купая большой кусок холодного мяса в густом смородиновом соусе. – Ты не поверишь, Артемий! Он собирается подарить кочан капусты Мине! А ведь Ждан прекрасно знает, что она помолвлена. Вот уж кого я никак не считал разлучником!
– Я догадывался, что он влюблен в Мину, – ответил Артемий. – Сегодня утром он прочел мне стихотворение, способное рассмешить даже плакучую иву! Но давайте поговорим о серьезных делах. Я должен сообщить вам ужасную весть.
Артемий коротко рассказал о краже драгоценностей и исчезновении стражника.
– Сомневаюсь, что Братослав может сообщить нам что-то важное об этом шельмеце, – заметил Василий. – Толец и Глеб недавно были приняты на службу. По этой самой причине Братослав поручил им довольно легкое дело. По крайней мере, он так думал.
– Василий прав, – подтвердил Митько. – Эти двое были из числа новых. Но я не верю, что такой желторотый юнец, как Глеб, мог совершить столь дерзкую кражу!
– Я тоже, – согласился Артемий. – Убежден, что у него есть сообщник. Вернее, Глеб выполнял чей-то приказ. Если мы не найдем драгоценности, инцидент будет иметь серьезные последствия для отношений между Киевом и Царьградом. Вот почему я не думаю, что вор позарился только на стоимость камней.
– Если поискать среди личных врагов Владимира, то я вижу только одного подозреваемого – Всеслава Полоцкого! – воскликнул Митько.
– Да, – согласился Артемий, – судя по тому, о чем вы рассказали мне вчера, полоцкий князюшка прекрасно осведомлен о приезде греческого посольства. Предположив, что Глеб подкуплен Всеславом и действовал по его приказу, можно сделать вывод, что негодяй уже сбежал к хозяину. Однако нам нужны бесспорные доказательства вины Всеслава. Владимир не станет воевать с дядей без веской причины. Однако заказчик преступления – будь то Всеслав или кто-либо другой – наверняка захочет как можно быстрее избавиться от этих бесценных, но весьма опасных сокровищ. Смоленск – большой город. Не исключено, что преступники попытаются продать драгоценности Феофано здесь же.
– Если вор или заказчик предпримет хотя бы малейшую попытку в Смоленске, мы его поймаем! – с уверенностью заявил Митько. – У нас с Василием достаточно осведомителей в мире лихих людей, чтобы получить сведения о столь ценных предметах.
– Замечательно, – сказал Артемий. – Завтра утром начнете собственное расследование среди нечистых на руку купчишек, способных завладеть драгоценностями.
– А почему не сегодня? – удивился Василий. – Время поджимает, а дело о краже важнее, чем убийство Настасьи! Впрочем, что касается Стриго, то я ничего подозрительного не обнаружил. Можно сказать, его ярость утихла. Слуги в поместье перешептываются, что он хочет податься в монахи!
Митько рассмеялся, потом энергично затряс головой.
– Да, почему не провести расследование в городе незамедлительно? Я тоже не могу сообщить вам ничего нового о Ждане. Скажу только, что молодой боярин влюблен в Мину… Но у него нет ни малейшей надежды – вне зависимости от размеров кочана капусты, который он собирается ей преподнести! – со смехом добавил отрок.
– Ваша веселость неуместна! Мы расследуем два серьезных дела! – ледяным тоном заметил Артемий. – Что касается убийства Настасьи, то очевидно, что виновный – один из гостей, присутствовавших вчера вечером на пиру. Он не может покинуть город незамеченным. Следовательно, он ничего не теряет, выжидая. Вы правы. Надо срочно искать византийские драгоценности. Но сегодня перед вами стоит более важная задача в самом дворце. Подумайте! Кроме Всеслава, кого мы еще можем подозревать как заказчика преступления?
– Будем исходить из твоих слов… – протянул Митько. – Эти драгоценности очень трудно продать. Следовательно, мотивом неизвестного сообщника Глеба была ненависть к князю…
– Но если воров привлекла стоимость, то надо предположить, что они могут продать сокровища за пределами Смоленска! – воскликнул Василий. – Разумеется, я согласен с тобой, боярин! Заказчиком может быть один из чужеземных гостей. Через несколько дней они все покинут город и больше сюда не вернутся. А за пределами русских земель преступник легко избавится от драгоценностей, получив за них кругленькую сумму. Совершенно ясно, наш человек – чужеземец.
– Да, я так и думал, – подтвердил Артемий, поднимаясь из-за стола.
Через несколько мгновений радостные крики и шум со двора сменила тишина. Высунувшись из окна, дружинник увидел молчаливую толпу перед крыльцом. Владимир обращался к своим подданным. Артемий не видел князя, его закрывала кровля крыльца. Однако боярин слышал знакомый голос, четко выговаривавший каждое слово. Через минуту Артемий обернулся к своим спутникам.
– Вы слышали: Владимир обещает награду в десять золотых гривен любому, кто окажет содействие в поиске драгоценностей. Вот аргумент, который поможет вам развязать языки! Если вам придется иметь дело с мелкими воришками, не связанными непосредственно с преступлением, обещайте, что не выдадите их.
Со двора донесся глухой ропот. Артемий вновь выглянул в окно. Конюшие Владимира вывели трех лошадей в роскошных попонах, запряженных в коляску. Дружинник увидел, как греческие послы направляются к животным. Толпа почтительно расступалась перед гостями. За византийцами спешили шестеро слуг с тяжелыми сундуками, украшенными византийскими крестами.
– Так, случился скандал! – прокомментировал Артемий, не спуская глаз с послов. – Послы покидают Смоленск! Судя по всему, они не согласились принять подарки, предназначенные басилевсу. Погодите… Послы заявили, что они остановятся в Киеве и в течение трех дней будут ждать известий от Владимира. То есть срок, установленный самим князем.
– Что? Греки покидают город? – вскакивая с места, воскликнул Митько. – Но мы не можем их отпустить! Они же входят в число подозреваемых.
– Да ты хоть немного подумай, – сказал Василий, постукивая пальцем по виску. – Или праздник капусты затуманил тебе голову? Последнее место в мире, где можно продать украденные драгоценности, – это Царьград.
– Ты прав, друже. Мы не можем подозревать греков, и это облегчает наше расследование. Также не стоит заниматься этим чванливым Деметриосом. Надо сосредоточить внимание на латинянине. Он единственный иностранный гость, который не грек. К тому же, как мы говорили, он похож на авантюриста, мечтающего разбогатеть.
– Внешность может быть обманчива, – заметил Артемий, садясь за стол. – Я не питаю симпатии к Ренцо, но также подумал об Андрее. Пусть он верный служитель князя, но будущий хранитель библиотеки безумно влюблен в Гиту. И я не знаю, на что способен этот молчаливый замкнутый человек, чтобы отстрочить свадьбу принцессы, а то и помешать ей. Мы не можем никого обвинять, не имея доказательств. Но кто бы ни был заказчик, Глеб перед бегством мог спрятать драгоценности во дворце. Вот почему вы тщательно обыщете все покои третьего этажа, в том числе и незанятые, а также все залы для приемов. Это займет время. У вас в распоряжении вся вторая половина дня. Вечером вы придете сюда. Совещание окончено.
– А почему ты не спрашиваешь, узнал ли я что-нибудь новое об Альдине и Стриго? – обиженным тоном спросил Филиппос.
– Полагаю, если бы было что-то новое, ты сам сообщил бы нам об этом, – пряча улыбку, ответил Артемий.
– Альдина невиновна, – убежденно заявил Филиппос. – К тому же мы подружились. Разумеется, у меня еще нет доказательств… Но мы их найдем!
Артемий с беспокойством взглянул на мальчика. Он уже корил себя за то, что позволил Филиппосу принимать участие в расследовании, которое может оказаться опасным, если мальчик приблизиться к преступнику. Отпустив отроков, боярин подумал, что надо бы как можно скорее допросить английскую служанку. Однако более важным он считал разговор с Ренцо.
Митько и Василий, получив приказ дознавателя, принялись обыскивать покои, опустевшие после отъезда послов. Боярин спустился на второй этаж. Едва он вошел в коридор, как услышал, что кто-то громко спорит со стражником. Через мгновение Артемий увидел тысяцкого. Его окладистая черная борода и тучное тело дрожали от ярости. Между двух проклятий, адресованных отроку, тысяцкий требовал, чтобы его принял князь. А молодой воин, не терявший хладнокровия, просто перегораживал ему вход. Визит был совсем некстати, однако этикет не позволял отослать наместника, не дав объяснений.
– Почему Владимир не принимает меня? – воскликнул Радигост, заметив Артемия.