В ушах у До были розовые клипсы. Она вошла в воду, как делала это всегда, - вначале тщательно смочила руки-ноги, затем плюхнулась с победным индейским кличем.
В машине, когда они ехали ужинать в Бандоль, Мики по пути бросила взгляд на табачную лавку в Леке. Она заметила киноафишу, а во дворе заведения - огни.
- Знаешь, сегодня под вечер я повстречала одного прелюбопытного парня, - сказала она До. - Прелюбопытного парня с прелюбопытными идеями.
И, поскольку До никак на это не отреагировала, она добавила, что в конце концов ей здесь, наверное, понравится.
В тот же вечер без двадцати двенадцать она привезла До на виллу, сказала ей, что забыла заскочить в аптеку, что в Ла-Сьота наверняка хоть одна да будет открыта. Включив фары, она укатила.
Без десяти двенадцать она припарковала машину на узенькой улочке за углом табачной лавки Лека, вошла во двор, обнесенный полотнищами афиш, и, сидя на откидном сиденье, просмотрела концовку какой-то приключенческой ленты, так и не сумев обнаружить среди зрителей сегодняшнего прохвоста.
Он поджидал ее у выхода, облокотившись на стойку бара табачной лавки и уставившись в телевизор; на плечи у него был накинут темно-синий пуловер с завязанными на шее рукавами.
- Пошли сядем, - предложил он, забирая свой бокал.
На безлюдной веранде, за стеклами, поминутно омываемыми светом автомобильных фар, Мики достала из кармана куртки две купюры по десять тысяч франков и одну в пять.
- Остальное получите, если сообщите мне что то и впрямь интересное.
- Я хороший парень. Привык доверять людям. И потом, я знаю, что в настоящее время вы ждете перевод.
Взяв купюры, он тщательно сложил их и спрятал в карман. Потом сказал, что несколько дней тому назад доставил телеграмму из Флоренции. Мальчишка-рассыльный уже ушел, и он сам взялся отнести ее.
- Кафе "У Дезирады" в Ла-Сьота.
- А какое это имеет отношение ко мне? - спросила Мики.
- Она была адресована вам.
- Я не получаю корреспонденцию в кафе.
- Зато ваша подруга получает. Это она забрала телеграмму. Я это знаю, потому что спустя некоторое время она пришла на почту. Признаться, в тот момент я о ней уже не думал. Интерес к ней у меня снова возник оттого, что она заказала Флоренцию. Телефонистка, принимавшая ее заказ, - моя подружка. Я прослушал разговор. И понял, что телеграмма предназначалась ей.
- Кто послал ее из Флоренции?
- Не знаю. Телеграмма была без подписи. По телефону голос женский. И его обладательница прекрасно знает, чего она хочет. Если я правильно понял, это к ней вы обращаетесь, когда вам нужны деньги. Теперь вам ясно, о ком идет речь?
Мики, слегка побледневшая, согласно кивнула.
- О чем говорилось в телеграмме?
- Вот тут у нас возникают трудности, - скривившись, ответил парень. - Мне представляется, что вас собираются обставить - в деньгах или в чем-то подобном, - но на случай если дело серьезнее, я хотел бы подстраховаться. Представьте себе, что я промахнусь, и вам придется призвать на помощь фараонов. Что тогда будет со мной? Упрячут в тюрягу. Я не хотел бы, чтобы вы вообразили, будто услуга, которую я оказываю, имеет что-то общее с шантажом.
- В полицию я не пойду, можете быть уверены.
- Я тоже так думаю. Это наделало бы шуму. И все-таки. Единственное, чего я хочу, - как-то прикрыться.
- Как бы там ни было, обещаю, что о вас я ничего не скажу. Вы этого хотите?
- Пустое, - сказал парень. - В ваших делишках я ничего не смыслю, и мне на них начхать. Как и на ваши обещания. Меня может прикрыть только одно: расписка в получении телеграммы. Вы расписываетесь в книге, и мне этого достаточно.
Он объяснил, что существует реестр выдачи телеграмм. Но обычно разносчик не требует от получателя подписи. Сам проставляет дату и крестики в графах.
- Вы распишетесь над крестиком у вашей телеграммы, как если бы вы сами получили ее в кафе "У Дезирады", так что я, если вы вдруг вздумаете впутать меня в это дело, всегда смогу отбрыкнуться.
Мики ответила, что он преувеличивает и что в любом случае эта история ей уже порядком прискучила. Пусть будет доволен, что заработал двадцать пять тысяч пустым трепом. Ей хочется спать. Вот деньги за выпитое.
Она поднялась и покинула веранду. Он догнал ее уже у "МГ", стоявшей на улочке с потушенными огнями. Сказал "держите", отдал ей купюры, склонился к ней, мимоходом чмокнул в губы, открыл машину, взял с сиденья неведомо как оказавшуюся там толстую черную тетрадь, одним духом выпалил: "Кларисса прокладка тчк Обнимаю", - и был таков.
Вновь она повстречала его на шоссе при выезде из Лека - он спокойно дожидался на обочине, чтобы кто-нибудь соблаговолил его подвезти. Мики, хоть и сочла его изрядным хитрованом, все же чуть дальше затормозила и дождалась, пока он сядет в машину. У него вновь были расправленные плечи, вкрадчивые движения и взгляд исподлобья, как у шпаны, но он не мог скрыть своего довольства.
Мики спросила:
- У вас есть и чем написать?
Он протянул ей карандаш, открыл черный реестр.
- Где я должна расписаться? - спросила она.
- Вот здесь.
Он внимательно рассмотрел ее подпись в свете приборного щитка, склонясь к ней так близко, что она уловила запах его волос, и спросила, чем он душится.
- Мужским одеколоном. Эту марку продают только в Алжире. Я там служил.
- Пахнет довольно мерзко. Отодвиньтесь и повторите мне текст той телеграммы.
Он повторил: "Кларисса прокладка тчк Обнимаю". Потом трижды пересказал то, что помнил из первого телефонного разговора. Второй же он прослушал сегодня, после чего сразу решил прийти к ней на пляж поговорить. Окрестности виллы он изучал уже неделю - с пяти часов пополудни до ужина.
Мики молчала. В конце концов умолк и он. Мики, нахмурив брови, некоторое время размышляла, потом включила первую передачу и тронулась с места. Она довезла его до Ла-Сьота, где кое-какие кафе были еще освещены, и посреди лодок в бухте дремал большой корабль. Перед тем как выйти, он спросил:
- Вас обеспокоило то, что я рассказал?
- Еще не знаю.
- Хотите, я разузнаю, что тут затевается?
- Уходите и забудьте об этом.
Он сказал: "О’кей". Вылез из машины, но, перед тем как захлопнуть дверцу, протянул руку:
- Готов забыть, но только не все.
Мики дала ему двадцать пять тысяч.
В два часа ночи, когда она поднялась на второй этаж, Доменика уже спала. Через дверь коридора Мики вошла в первую ванную комнату. Имя "Кларисса" что-то смутно напоминало ей - что-то связанное с ванной комнатой. Она включила свет, увидела марку газовой колонки. Взглядом пробежала по газовой трубе под потолком.
- Что-нибудь не так? - спросила Доменика из соседней комнаты, заворочавшись в кровати.
- Нужна твоя зубная паста.
Мики погасила свет, вышла в коридор и направилась к себе в спальню.
Назавтра Мики незадолго до полудня объявила Иветте, что едет с До обедать в Кассис, извинилась за то, что забыла предупредить ее об этом, и поручила ей сделать во второй половине дня кое-какие покупки.
Остановив "МГ" у почтового отделения в Ла-Сьота, она сказала До:
- Пошли, я уже несколько дней собираюсь кое-что отправить. Да все из головы вылетает.
Они вошли на почту. Мики искоса посматривала на лицо подруги: До явно была не в своей тарелке. Да тут еще, как на грех, служащая за окошком любезно осведомилась у нее:
- Вам, наверное, Флоренцию?
Мики, сделав вид, будто ничего не слышала, взяла на стойке бланк телеграммы и составила текст послания Жанне Мюрно. Она долго размышляла, перед тем как заснуть, и выверила каждое слово:
"Прости, несчастна, денег, целую тебя тысячу раз повсюду, лоб, глаза, нос, губы, обе руки, обе ноги, будь великодушна, я рыдаю. Твоя Ми".
Если Жанна сочтет эти слова странными и встревожится, то прекратит приводить план в исполнение. Она получит шанс.
Мики показала текст телеграммы До, и та не нашла его ни таким уж забавным, ни таким уж странным.
- А по мне так телеграмма прикольная, - заметила Мики. - Самое то, что нужно. Отправь ее, ладно? Жду тебя в машине.
За одним из окошек штемпелевал листки давешний парень, все в той же белой рубашке. Он заметил их сразу, как они вошли, и приблизился к ним. Он вышел вслед за Мики на улицу.
- Что вы собираетесь предпринять?
- Ничего, - ответила Мики. - Если хотите получить остальную часть денег, "предпринимать" придется вам. В пять, как закончите, дуйте на виллу. Прислуги не будет. Поднимитесь на второй этаж, первая дверь направо. Это ванная. А там разбирайтесь сами. Вам понадобится разводной ключ.
- Что им от вас нужно? - спросил парень.
- Представления не имею. Если я поняла правильно, вы тоже поймете. Ваш доклад - сегодня вечером в табачной лавке Лека. В районе десяти часов, если вы не против.
- Сколько вы принесете?
- Я смогу вам дать еще двадцать пять тысяч. Остальное вам, видимо, придется несколько дней подождать.
- Слушайте, до сих пор для меня это было несерьезно - так, девчачьи игры. Если тут вдруг запахнет порохом, то я пас.
- Раз я уже предупреждена, порохом не запахнет, - заверила его Мики. - К тому же вы правы: это просто девчачьи игры.
Вечером он ждал ее в маленькой улочке, где она припарковывалась и вчера.
- Не выходите, мы едем дальше, - сказал он. - Не хочу показываться с вами дважды в одном и том же месте.
Они проехали вдоль лекского пляжа, потом Мики взяла направление на Бандоль.
- С такими вещами я не связываюсь, - сказал он в машине. - Даже если б получил в десять раз больше.
- Вы мне нужны.
- Все, что вам надлежит делать, - это скоренько бежать к фараонам. Схему им рисовать не понадобится. Им достаточно будет отвернуть трубу и прочесть телеграмму: подружки охотятся на вас.
- Все намного сложнее, - сказала Мики. - Я не могу обратиться в полицию. Вы нужны мне, чтобы остановить это, но Доменика будет мне еще нужнее, и многие годы. Не пытайтесь понять, у меня нет желания вам объяснять.
- Та, из Флоренции, - это кто?
- Ее зовут Жанна.
- Ей так нужны ваши деньги?
- Честно говоря, не думаю. Или не в этом истинная причина, но это никого не касается. Ни полиции, ни вас, ни Доменики.
Больше она ничего не сказала до самого Бандоля. Они подкатили к казино в конце пляжа, но не вышли из машины, когда Мики выключила двигатель.
- Вы разобрались, как они намерены действовать? - спросила Мики, повернувшись к парню.
На ней в тот вечер были бирюзовые брючки, босоножки, та же куртка, что и накануне. Она вытащила ключи из замка зажигания и во время разговора то и дело прижимала один из них к щеке.
- Я пробыл в ванной минут десять, - начал рассказывать парень. - "Кларисса" - это марка газовой колонки. Я развинтил соединительную муфту над окном. Прокладка там вся измочаленная, мокрая. В коридоре есть и другие соединения, но я не счел нужным их смотреть. Им достаточно одного. Им нужна всего лишь одна закрытая комната с включенной горелкой нагревателя. Кто устанавливал оборудование? Оно совсем новое.
- Сантехник из Ла-Сьота.
- Но кто контролировал работу?
- Должно быть, Жанна приезжала - в феврале или в марте. Она и контролировала.
- Тогда у нее может быть точно такая же муфта. Это специальные муфты: даже если прокладка полетит, они не дадут газу просочиться в таких количествах, чтобы это привело к взрыву. А если им пришлось бы разбить муфту, это сразу обнаружилось бы. Так что у них есть другая.
- Так вы поможете мне?
- Сколько я получу?
- Сколько запросили: в десять раз больше.
- Для начала я хотел бы понять, что у вас на уме, - сказал он после некоторого раздумья. - Имитация по телефону - это сногсшибательно, но вполне проходит. Я наблюдал за этой девицей так пристально, как этого никто никогда не станет делать. Целыми часами. Она наверняка пойдет до конца.
- Не думаю, - сказала Мики.
- Что вы намерены делать?
- Ничего, я же сказала. Вы нужны мне, чтобы продолжать наблюдение. Скоро к нам присоединится Жанна. Что я хотела бы знать, так это когда они собираются поджечь дом.
- Может быть, они еще не решили.
- Но когда решат, я должна знать. Если я буду знать, ничегошеньки не произойдет, уверяю вас.
- Ладно. Я постараюсь. Это все?
- Вечерами вилла обычно подолгу пустует. Можете проверять, когда мы уедем, в каком состоянии прокладка? Возможно, это нам что-то даст. Я не могу помешать ей продолжать. Ей достаточно запереться, когда она принимает ванну.
- Почему бы вам не объясниться с ней напрямик? - спросил парень. - Вы понимаете, с чем вы сейчас играете?
- С огнем, - ответила Мики.
Она коротко усмехнулась - смешок получился отнюдь не веселый, - и включила двигатель.
На обратном пути она говорила главным образом о нем, о его манере двигаться, которая ей так понравилась. Он же думал о том, что она красивая, самая привлекательная из всех девушек, каких он знавал, но что он не должен терять голову. Даже если бы она тут же согласилась поехать с ним куда-нибудь, где отдалась бы ему, десять раз по сто штук продлятся гораздо дольше, чем отрезок времени, что они провели бы вместе.
Мики, словно прочитав его мысли, сняла одну руку с баранки и протянула ему обещанные на сегодня деньги.
В любом случае, жил он у родителей, и всякий раз, чтобы найти место, ему приходилось бы пускаться во все тяжкие.
Он выполнил то, о чем она его просила. Четыре раза на протяжении следующей недели он провожал взглядом "МГ", в котором две девушки отправлялись проводить вечер бог знает куда. Через гараж, который неизменно оставляли открытым, он проникал на виллу и исследовал стык.
Юную наследницу с длинными черными волосами он встречал еще дважды: раз после полудня, когда она отдыхала одна на пляже у подножия мыса, и другой раз - вечером, в портовой закусочной в Ла-Сьота. Она держалась уверенно, как если бы полностью владела ситуацией. Утверждала, что ничего не случится.
С появлением на мысе Кадэ золотоволосой великанши ее поведение резко изменилось.
Еще долгую неделю, пока Мики не подала весточки, он наблюдал за всеми тремя. Чаще всего он оставался на обочине дороги, позади дома, но иногда подбирался ближе, прислушивался к их голосам, доносившимся из комнат. Наступил день, когда Мики возвращалась с пляжа одна, в купальнике, босая. Она назначила ему свидание на вечер.
Встретились они в порту Ла-Сьота. Так и не выйдя из машины, она отдала ему пять десятитысячных купюр и объявила, что более не нуждается в его услугах. По ее словам, великанша не раз обнаруживала его неподалеку от виллы. В любом случае вся эта комбинация - не более чем фарс, теперь она это знает точно. Она по-дружески советует ему удовольствоваться той суммой, которую он уже получил, и забыть эту историю. Если он каким-либо образом будет ей докучать, она полна решимости отбить у него к этому охоту, и возможности для этого у нее имеются.
Отъехав метров на десять, "МГ" затормозила и сдала назад. Мики наклонилась к дверце и сказала:
- А ведь я даже не знаю, как вас зовут.
Он ответил, что ей это и ни к чему.
Я - убийца
Он сказал мне, что его зовут Серж Реппо. Сначала, когда я попыталась позвать на помощь, он зажал мне рот и втолкнул внутрь гаража. Потом, когда понял, что я больше не собираюсь кричать и готова выслушать его, он освободил мне рот, но, заведя мне правую руку за спину, втиснул меня между машиной и стеной. Говорил он добрых полчаса, не отпуская меня, тихо и взволнованно, прижимая меня крепче к себе всякий раз, когда я пыталась высвободиться. Я очень неудобно висела над капотом "фиата" и уже не чувствовала ног.
Раздвижная дверь гаража оставалась полуоткрытой. Лунный свет вырезал в глубине гаража большой светлый лоскут. Совсем близкое лицо парня при перемещении, казалось, сдвигало и линию тени.
- Потом я плюнул на это дело, - сказал он. - Пятого июля я узнал, что был пожар, в огне и впрямь кто-то сгорел, и это все меняло. Поначалу я подумал, что хитрее оказалась Доменика, но потом начал задаваться вопросами. От корки до корки перечитывал газеты, расспросил местных жителей, но это ничего мне не дало. Эта ваша амнезия окончательно все запутала.
Подобно тому как он это проделывал уже не раз за последние десять-пятнадцать минут, он испустил длинный вздох и перехватил меня крепче, еще больше запрокинув над машиной. Он выглядел старше, чем говорила Иветта, а может, его старили морщинки, появлявшиеся в уголках глаз, когда его лицо попадало в свет луны.
Я совсем выдохлась. Если б я и хотела закричать, то все равно бы не смогла.
- Три месяца, - говорил он. - Клянусь, для меня это было сущей пыткой. А потом вы вернулись. Когда я увидел вас с белокурой дылдой, то понял, что поплатилась та, другая, что вы - Мики. Нет, конечно, у меня были кое-какие сомнения - уж больно здорово вы изменились с июля. Эти волосы, это лицо - поди узнай вас! Но за последние дни я много наблюдал за вами. Все эти упражнения - ходи вот так, куртку застегивай вот этак, - все это ерунда… По правде говоря, сначала я ни на что особенно не рассчитывал. Но теперь совесть меня практически не мучает. Это я вас предупредил. И хочу свою долю. Усекли?
Я отчаянно замотала головой, и он неверно истолковал то, что я собиралась сказать.
- Не прикидывайтесь идиоткой! - прорычал он, прижимая меня к себе до хруста в пояснице. - Что вы ударились головой - этому я верю. Если б вы прикидывались, вас бы быстро раскусили. Но вы прекрасно знаете, что убили ее!
На этот раз я кивнула утвердительно.
- Отпустите меня, умоляю вас.
Я пробормотала это так тихо, что он скорее прочитал это по губам, чем услышал.
- Но вы хоть поняли, что я сказал?
Я снова изнуренно кивнула. Поколебавшись, он выпустил мое запястье, слегка отодвинулся, но оставил руку на моем бедре, словно считал меня все еще способной улизнуть. Эта рука и удержала меня, когда я чуть было не рухнула на капот. Я чувствовала ее, влажную, сквозь ночную рубашку.
- Когда она возвращается, ваша подруга?
- Не знаю. Через несколько дней. Прошу вас, отпустите меня. Я не закричу. И не убегу.
Я отвела его руку. Он отступил к стене гаража, и мы долгое время молчали. Я оперлась на свою машину и попыталась выпрямиться. Стена поплыла вокруг меня, но я устояла. Тут я почувствовала, что у меня заледенели ноги - оказывается, когда он заталкивал меня внутрь гаража, с моих ног свалились шлепанцы. Я попросила его принести их.
Он подал мне шлепанцы и, когда я наконец сумела их надеть, снова сделал шаг ко мне.
- Я не хотел вас напугать. Напротив, я заинтересован в том, чтобы мы договорились. Это вы вынудили меня вас толкнуть. На самом деле все очень просто. Я могу устроить вам неприятности, а могу оставить в покое. Устраивать вам неприятности я не хочу. Вы обещали мне лимон. Вы дадите мне два: один за себя, другой - за белокурую дылду. Это честно, разве нет?
Я на все отвечала "да". Я мечтала лишь об одном: оказаться одной, как можно дальше от него, чтобы привести в порядок свои мысли. Я была готова обещать что угодно. Должно быть, он это понял, потому что заявил: