- Ты не понял, что значит "хозяин"?
- Да, сеньора.
- Скажи своему другу...
- Какому, сеньора?
- Хорхе, ты очень тупой мальчик.
- Да, я знаю, сеньора. Моя мама часто говорит то же самое.
- Твоя мама - умная женщина... - я на секунду задумалась. - Ты знаешь, кто хотел со мной побеседовать?
- Да, сеньора.
- Так вот, скажи этому человеку, что я согласна.
- A-а! Теперь понял.
- Слава Богу! Я буду готова через двадцать минут. Но я хочу, чтобы меня никто не увидел. Понимаешь?
- Не совсем, сеньора.
- О господи!..
- Вы кого-то боитесь, сеньора?
- Дошло наконец!
- И вы хотите... - Хорхе замялся, подыскивая нужные слова, - вы хотите говорить с ним у себя в номере?
- Нет, это невозможно. Нельзя! Это опасно!
- Вы хотите исчезнуть, да?
- Да, но только на полчаса, не больше. Чтобы поговорить с твоим хозяином.
- Я все понял, сеньора.
- И что ты будешь делать сейчас?
- Оставайтесь у себя, сеньора. Через двадцать минут я постучу к вам в дверь...
- А если это будешь не ты?
- Это буду я, сеньора... - голос Хорхе вдруг потеплел: - Я буду говорить на... на нашем языке.
"О господи, - подумала я. - Почему евреи появляются в моей жизни только тогда, когда мне плохо?"
Двадцати минут едва хватило, чтобы умыться, нанести на физиономию несколько мазков косметики, одеться и побросать в портфель рукопись, блокнот и еще кое-какие мелочи. В какой-то момент я вдруг решила, что уже никогда не вернусь в этот номер. Но собирать чемоданы было глупо, да и времени не оставалось.
Ровно через двадцать минут в дверь тихонько постучали.
- Кто там?
- Это я...
Хорхе оказался памятливым мальчиком - он ответил на идиш.
Я открыла дверь. В белом смокинге официанта, небрежно придерживая одной рукой хромированную каталку, уставленную серебряными судками и блюдами, Хорхе смотрелся просто великолепно.
Я было открыла рот, но он выразительно поднес палец к губам. Потом оглянулся и, убедившись, что гостиничный коридор пуст, раздвинул белые полотняные шторки, полностью прикрывавшие нижний ярус каталки.
Я все поняла сразу и, не задавая лишних вопросов, юркнула куда было указано.
- Устраивайтесь поудобней, сеньора, - шепнул Хорхе по-русски. - Вам придется потерпеть минут десять.
Если бы не характер миссии, которую я сама возложила иа Хорхе, это предложение можно было бы расценить как издевательство. Каталка абсолютно не годилась для перевозки живых людей. Было жестко, тесно и очень неуютно. Колени мои упирались в подбородок, голова стукалась о верхнюю часть каталки, а копчик ныл и чесался. Кроме того, очень хотелось чихать, кашлять и сморкаться. Но я была по-настоящему счастлива, поскольку впервые за эти десять сумасшедших дней действовала самостоятельно. И Хорхе, и его коротышка босс, и вся эта темноволосая испаноязычная полицейская шатия, бестолково галдевшая в номере Гескина, вызывали во мне целую гамму ощущений, в которой, к счастью, отсутствовало единственное - страх.
По легким толчкам и шуршанию обутых в литую резину колесиков я мало-помалу ориентировалась в обстановке, сообразив, что вначале мы въехали в лифт, потом прокатились по мраморному полу холла, затем попали в еще один лифт, уже не скоростной, а потом каталка стала подрагивать на каменных плитах...
- Приехали, сеньора, вылезайте!
Хорхе нагнулся, протянул мне руку и буквально выволок из хромированного гроба на колесиках, потому что все члены моего несчастного тела затекли и омертвели.
Судя по нагромождению бетона, внушительному числу автомобилей и запаху сырости, мы находились в подземном гараже "Плазы".
Хорхе стремительно скинул с себя белый смокинг, крахмальную сорочку и бабочку и остался в темных брюках с атласными лампасами. Швырнув на заднее сиденье потрепанного "шевроле" свой карнавальный костюм, он вытащил из машины цветастую ковбойку Пока Хорхе переодевался, я подумала, что с телосложением у этого молодого человека дела обстоят значительно лучше, чем с идишем.
- Вам придется потерпеть еще немного, сеньора, - смущенно улыбнулся Хорхе и открыл багажник "шевроле". - Буквально десять минут, зато полная гарантия безопасности. Прошу вас, сеньора!..
Он вежливо подал мне руку, словно не укладывал меня в грязный багажник замызганного автомобиля, а помогал усесться в роскошный кабриолет, - и захлопнул крышку. В рассуждении полезной площади багажник был явно предпочтительнее нижнего яруса ресторанной каталки. Однако тут нестерпимо воняло бензином, каким-то нестираным тряпьем и вообще сильно не хватало, скажем, швейцарского горного воздуха.
- Хорхе, а ты хоть раз возил в этом собачьем ящике живого человека? Или только трупы?
Я полагала, что Хорхе не услышит меня, и была очень удивлена, когда где-то за моей спиной, с водительского места раздался спокойный голос аргентинца:
- Возил, сеньора. Одного бандита. Правда, его потом повесили...
26
Буэнос-Айрес. Конспиративная вилла
4 декабря 1977 года
Ехали мы действительно недолго. И, во всяком случае, не за город: машину ни разу не подбросило на выбоинах. То ли гладкие дороги действительно являют собой одно из наглядных достоинств хваленого свободного мира, то ли Хорхе просто пожалел меня и специально проложил маршрут по цивилизованным трассам, стремясь облегчить, насколько от него зависело, мое путешествие в багажнике.
Несмотря на занюханный вид "шевроле", его мотор работал тихо, ровно и очень уверенно, как сердце тренированного атлета. Если бы не букет ужасных запахов, я бы даже могла сказать, что доехала с комфортом.
Когда Хорхе откинул крышку, я невольно зажмурилась - такими яркими были лучи восходящего солнца, нацеленные мне прямо в глаза. Хорхе без видимых усилий вытащил меня из багажника и поставил на ноги.
Я огляделась.
Мы находились во внутреннем дворике виллы, в окружении высоченных деревьев и кустов с экзотическими цветами. На небольшой площадке, покрытой черным, блестевшим под солнцем асфальтом, кроме нашего "шевроле", стоял фолькс,-вагеновский "жучок" с открытым верхом. Площадка почти вплотную примыкала к трехэтажной вилле, которую, несомненно, проектировали представители всех рас и народностей. Башенки были готическими, колонны - дорическими, лепные украшения фасада - в стиле барокко, а узкие, стрельчатой формы окна выдавали мавританское происхождение зодчих. Короче, не здание, а ночной кошмар архитектора.
- Хорхе, если ты скажешь, что это вилла комиссара Герегса, я буду весьма удивлена.
- Ну что вы! - Хорхе выглядел озадаченным. - Комиссар Геретс - человек небогатый, как, впрочем, и все полицейские в Аргентине. Я не знаю, кому принадлежит эта вилла, у меня был только адрес, вот и все... Идемте, сеньора, нас ждут.
Из небольшой прихожей, где бросилась мне в глаза огромная литография с изображением распятого Христа, мы попали в гостиную, больше похожую на демонстрационный зал мебельного магазина. Чего там только не было! Диваны, пуфики, стулья, столы, канапе, какие-то дурацкие подставки для ног... В том, что среди этого нагромождения мебели я не сразу заметила малорослого Геретса, моей вины не было. Комиссар просто утопал в глубинах гигантского кресла, обитого веселеньким ситчиком. А вот другого - высокого широкоплечего мужчину средних лет - я увидела сразу. Он стоял за каминным выступом и, увидев нас с Хорхе, сделал шаг вперед.
- Добро пожаловать, сеньора Мальцева! - сказал он по-французски низким сочным голосом. - Надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным?
- Ну что вы! - непринужденно воскликнула я, подыскивая наиболее удобное место для посадки. - Ничто так не бодрит, как поездка в багажнике машины с протекающим бензобаком, которую, видно, моют только по олимпийским годам.
- Увы! - незнакомец развел руками. - Виновницей этих неудобств являетесь вы одна. Присаживайтесь...
Его французский, насколько я могла судить, был очень неплох. Я остановила свой выбор на невысокой кушетке.
- Ну? - спросил незнакомец.
- Ну? - машинально повторила я.
- Вы хотели поговорить, не так ли?
- Да... - я потратила несколько секунд на конструирование следующей фразы: - Но, простите, не с вами, месье...
Геретс что-то вякнул из недр своего кресла.
Я беспомощно оглянулась на Хорхе, все еще торчавшего у входа в гостиную, но мальчик застенчиво потупился.
- Только что комиссар Геретс оказал мне честь, представив меня вам, - перевел незнакомец.
- Что вы говорите? Как жаль, что я ничего не поняла.
- Ничего страшного, - спокойно улыбнулся он, и улыбка сразу преобразила его малоподвижное лицо. При свете этой улыбки я разглядела, что он голубоглаз и даже не лишен некоторого шарма.
Незнакомец бросил несколько слов Хорхе, после чего мой юный друг и толмач как-то неловко поклонился и исчез.
- Так вот, сеньора Мальцева, мою фамилию вы вряд ли запомните. Видите ли, испанцы любят пышные, цветистые фамилии, такова уж традиция, ничего не поделаешь. А вот имя у меня короткое и легкое - Рей.
- Конечно, - поддакнула я. - И к тому же типично испанское.
- Боюсь, что ономастическая дискуссия заняла бы у нас слишком много времени... - туг Рей выразительно переглянулся с Геретсом. Коротыш-
пропуск стр 224, 225
вовсе не национальной и тем более не государственной, а - личной. Моей.
- Службу какой страны вы представляете, Рей?
- Не комментируется, - сухо ответил он.
- У вас есть звание?
- Не комментируется.
- У вас есть дети?
- Какое это имеет значение?
- Вот видите, - сказала я, - а меня беретесь допрашивать. Причем только на том основании, что я имела глупость обратиться за помощью к полиции. Подчеркиваю, к полиции, а не к разведке, причем еще не известно чьей. Я располагаю кое-какой информацией, которая, возможно, прольет свет на обстоятельства смерти сэра Джеральда Гескина, с которым я познакомилась три дня назад. Вот и все, господин Рей.
- Вот так вот, - ухмыльнулся он. - Просто решили оказать помощь полиции. Из чистого бескорыстия.
- Этого я не говорила, не надо передергивать. Это сказали вы. Так получилось, что смерть Гескина косвенно затрагивает вопрос моей причастности. Я, разумеется, не убивала его и смогу это доказать.
- Вы уверены?
Мне стало нехорошо.
- Да, потому что, мне кажется, я знаю того, кто сделал это... Если вас интересует такая информация, я могу передать ее вам. Естественно, не безвозмездно, а в обмен на гарантии моей безопасности. Я достаточно ясно выразила свою мысль?
- Да, - Рей затушил сигару и тут же достал из кожаного портсигара новую. - Мне кажется, я хорошо вас понял. Вы, сеньора Мальцева, хотите использовать меня в своих целях. Ваш план прост: вы утаиваете ту информацию, которая может выставить вас в неблагоприятном виде, предлагая в обмен необходимую нам, но безопасную для вас информацию. Так?
- В общих чертах.
- Не пойдет!
- Почему?
- Потому что подобная постановка вопроса уместна в разговоре с комиссаром полиции, но никак не с сотрудником разведки.
- Так верните сюда Геретса, я не гордая!
- Увы, тоже не пойдет! - Рей пустил к лепному потолку сизое кольцо дыма. - Со вчерашнего дня полиция не занимается этим делом. Скажу больше: утренний звонок Хорхе был санкционирован нами. План вашей эвакуации из "Плазы" - это мой план. А вилла, в которой мы с вами так тепло беседуем, - это наша конспиративная вилла. Вы понимаете меня? Весь вчерашний день вы находились под наблюдением...
- Ну и что? Вы изучали в ванной особенности моей конституции?
Рей вынул из внутреннего кармана пиджака несколько фотографий и небрежно бросил их мне на колени. Фотографий было пять, а сюжет один: мы с Витяней в баре "Плазы". Снимки были профессиональные, отлично сфокусированные и сделанные из одной точки. Мне вдруг пришла в го-
пропуск стр 228
- Да.
- Его звание?
- Я не знаю.
- В разговоре вы называли его Мельцером. Куртом Мельцером.
- Он просил называть его так.
- Вы видели его документы?
- Нет.
- Этот Мишин-Мельцер владеет испанским?
- Нет... Не знаю. По-моему, нет.
- Во время разговора в баре вы сказали Мишину-Мельцеру, что он убил Гескина. Почему вы так решили?
- Это трудно объяснить в нескольких словах.
- Объясните в нескольких десятках слов.
- Духи. Запах духов. От Мишина пахло так же, как в прихожей гостиничного номера Гескина...
- Вы являетесь штатным сотрудником КГБ?
- Нет.
- Вы выполняете задание КГБ?
- Да.
- В чем оно заключается?
- Я должна передать профессору Тслевано сам-издаговскую рукопись одного из советских авторов-диссидентов.
- Цель?
- Она мне неизвестна.
- Когда?
- Сегодня. В перерыве между заседаниями.
- Что потом?
- Не знаю. Больше мне ничего не говорили.
- Как давно вы сотрудничаете с КГБ?
- Меньше двух недель.
- Это добровольное сотрудничество?
- Что вам сказали в Москве о Гескине?
- Что он богатый человек со странностями, любитель литературы и владелец колоссальной библиотеки. И что мне нужно с ним как бы случайно познакомиться.
- Кто осуществлял вашу вербовку?
- Андропов.
- Председатель КГБ СССР?
- Да.
- Погодите, я поменяю бобину...
Рей нашарил в кармане новую катушку. Она была на удивление маленькой. Нашествие идиот-
- Убедительно прошу вас, мистер Бердсли, аккуратно и медленно поднять руки, - не повышая голоса, как-то вкрадчиво произнес он. - И учтите, ваш затылок находится точно в перекрестье оптического прицела моего друга. Он в саду, он железный человек, воспитанный инструкторами без сердца, он никогда не промахивается, и вообще его пана был ворошиловским стрелком. Мы с ним, правда, люди серые, но вы-то хорошо знаете, что нельзя недооценивать гены...
Рей застыл, как изваяние. Мишин обошел его сбоку, неуловимым движением запустил руку под пиджак моего собеседника и выудил оттуда большой черный пистолет с никелированной рукояткой.
- Замечательно! - воскликнул он тоном парикмахера, удачно исполнившего модную прическу. - А теперь, мистер Бердсли, прошу меня извинить, но вам придется нас покинуть. И не поминайте лихом: работа такая...
Я почувствовала, как Рей напрягся перед рывком. У него даже пальцы окаменели.
Но Витяня не стал ждать, пока пружина развернется. Раздался выстрел и сразу за ним - второй.
Я закричала. Мишин подскочил ко мне и влепил такую пощечину, что я упала, больно ударившись обо что-то. Последнее, что я запомнила, - неестественная поза рухнувшего на пол Рея и Витяня, извлекающий из диктофона удивительно маленькую кассету...
...Мне снилось, что я родила ребенка. Красного, как стручок перца, и до ужаса крикливого. Не ребенок, а кошмар. Родила я его в редакции, непосредственно в своем отделе, и весь коллектив сбежался на крики моего первенца. Редактор склонился над письменным столом, на котором лежал, суча морщинистыми ножками, новорожденный, зачем-то потрогал кончиком пальца его щечку, потом повернулся ко всем и сказал:
- Вы же понимаете, что замалчивать этот факт я не могу. Придется доложить на бюро ЦК...
- Но ведь вопрос не подготовлен как следует! - возразил кто-то из сотрудников за моей спиной.
- У нас есть еще минут двадцать.
- Ну, допустим. А что делать с ним? - спросила вахтерша тетя Пюся, показывая на младенца.
- В мешок его, куда еще...
Я завопила, и тут же все мое лицо, включая уши, оказалось внутри гигантской, тяжелой, пахнущей хорошим мылом ладони.
Открыв глаза, я увидела сквозь щели между огромными пальцами стоявшего поодаль Витяню.
- Отпусти ее, - приказал он. - Наше тайное оружие, кажется, очнулось.
Хозяин клешни поднялся и отступил на шаг, и я смогла разглядеть довольно выразительное лицо с сильно развитыми надбровными дугами, огромным орлиным носом гг маленькими серыми глазками, замаскированными, как доты, иод навесом густых кустистых бровей.
- Физкультпривет, Мальцева! - Витяня ухмыльнулся и посмотрел на часы. - Ты обрастаешь криминальным опытом, как твой американский друг - трупными пятнами. Ну что, подруга, до-