пропуск стр 334
дони и тихонько завыла. Никому, даже самым лютым врагам, я не пожелала бы присутствовать на собственных поминках. Я все отчетливей понимала, что женщина по имени Валентина Мальцева - свободная, неглупая, не лишенная некоторой приятности, относительно образованная и, в целом, неплохая журналистка, к которой я так привыкла и которой порой (правда, очень редко) даже гордилась, - уже десять дней как умерла, исчезла, растворилась в непрерывной цепи химических реакций подлости, измены и насилия. Моя духовная связь с собой оборвалась. Я превратилась в слизистый дергающийся комок рефлексов. Какой там интеллект, какие нравственные идеалы? В тот момент я жила только примитивным инстинктом: защититься, забиться в какую-нибудь глухую нору, выжить, не дать себя загрызть этим матерым, не знающим жалости зверям...
Я огляделась и поняла, что нахожусь в не совсем обычной ванной. В чем была ее необычность? Заведите в гигиеническое помещение любую, даже самую рассеянную женщину, и она сразу скажет, кто живет, а главное - кто никогда не жил в этом доме.
Так вот, эту роскошную комнату с большим, в полстены, зеркалом, с ванной цвета малахита, с аккуратными белыми шкафчиками, с желтым, очень чистым унитазом, раковиной и биде, отличало то, что до меня ее не посещала ни одна дама. Здесь пахло только исключительно мужчинами, здесь не было ни одного, даже самого малоприметного бабского причиндала.
Значит...
- Валентина, закругляйся!.. - услышала я из-за двери голос Витяни.
- Займите пока круговую оборону, - я старалась придать голосу беззаботную интонацию: - Имеет право девушка умыться с утра?
- У нас нет времени, дура набитая! - Мишин повысил голос. - В любой момент сюда может нагрянуть его команда, не понимаешь? Учти, что лежать все будут рядом - и убийцы, и праведники. Пора линять!
- Витя, еще три минутки!
- Шестьдесят секунд. Потом выломаю дверь...
...Позднее я не могла вспомнить, что именно руководило моими поступками - то ли страх, то ли озарение... Я стремительно прошлась щеткой по волосам, ополоснула лицо и ринулась шарить по шкафчикам, полкам, выступам этой внушительной, чужой, напоминавшей комфортабельную тюремную камеру ванной... В моей голове, как лианы в непроходимых джунглях, висели и раскачивались оборванные провода идей, ассоциаций, полузабытых детективов... Резидентура ЦРУ... Конспиративная вилла... Ванная, в которой никогда не бывало женщин...
Что я искала? Не знаю. Жизнью клянусь, не знаю. Просто, как электрик-дилетант с булавкой вместо отвертки, как человек, впервые увидевший переплетение разноцветных проводков, линий, реле, изоляторов, я рванулась наудачу и в жесточайшем цейтноте начала соединять оборванные концы, в надежде получить разряд, ток, проблеск.
Шкафчики были почти пусты: тюбик зубной иасты... какая-то склянка, видимо, с лекарством... едва промытый с чисто мужской неряшливостью помазок для бритья... бритвенный станок с полу-заржавленным лезвием... какой-то дезодорант... несколько рулонов туалетной бумаги... цветные журналы с голыми девками...
- Валентина! - окрик Мишина не оставлял времени для дальнейших поисков.
- Уже иду...
Я вздохнула, закрутила кран, присела на корточки, чтобы поправить задник туфли и... Замкнуло наконец! Под ванной что-то чернело. Протянув руку, я нащупала какой-то угловатый предмет и рванула его к себе. Послышатся легкий скрип отрываемой от фаянса клейкой ленты, и в руках у меня оказался небольшой плоский пистолет. Несмотря на жуткое нервное напряжение, на нехватку времени и на то, что за дверыо в нетерпеливом ожидании переминались с ноги на ногу двое профессиональных убийц, я еще успела подумать, что пистолет этот представлял собой образец технической эстетики. Он был изящным, красивым, каким-то завершенным и лег мне в руку так, словно конструктор делал его на заказ, специально для меня.
Как и все девушки, учившиеся в МГУ, я была знакома с принципом устройства стрелкового оружия. Я далее стреляла пару раз в университетском тире в режиме одиночных выстрелов, хотя и визжала при каждой отдаче приклада. Правда, на военной кафедре мы "проходили" автомат Калашни-
пропуск стр 338
28
Буэнос-Айрес Конспиративная вилла
4 декабря 1977 года
Я глубоко вздохнула, обхватила для верности рукоятку пистолета обеими руками и толкнула ногой дверь ванной.
Передо мной неподвижно и элегантно, как рекламный манекен фирмы "Коко Шанель", стоял Витяня. Я уже говорила, что холл конспиративной виллы ЦРУ был затемнен, и после яркого люминесцентного света в ванной я даже не могла как следует разглядеть его лица - только силуэт, широкоплечий, высокий и неподвижный.
Пауза длилась секунд десять, после чего до меня дошло, что мой однокашник и профессиональный "мочила" КГБ попросту обалдел.
Я всегда плохо видела себя со стороны. Знаете, есть такие женщины, которые даже после двенадцатичасового сна четко соображают, на каком глазу тушь у них размазалась больше. Так вот, я не из таких. Чтобы сказать, как я выгляжу в данный момент, мне необходимо зеркало. И этим зеркалом, когда я чуть попривыкла к сумраку в холле, стал для меня Витяня. Я держала палец на спусковом крючке, даже не задумываясь о том, что же буду делать, если он дернется, влепит мне еще одну оплеуху или попросту рассмеется. И вот только но его лицу я поняла, что пистолет, нацеленный ему в глаз, это не сувенирная зажигалка, а я сама - явно не классическая любовница из
пропуск стр 240 241 242
Я молча вложила в его ладонь пистолет - горячий, как мои слезы.
- Наверх! - прошипел Мишин.
Лестница, по которой бровастый, я и Витяня в качестве замыкающего боевой колонны КГБ гуськом взбирались на третий этаж, была выстлана выцветшей ковровой дорожкой и - странная вещь - почти не скрипела. То ли при строительстве подобных гнезд для шпионов учитывается все до мелочей, то ли мои милые соотечественники владели секретом бесшумного перемещения по вражеской территории, но мы взбирались наверх споро и тихо, как на скоростном бесшумном лифте. В какой-то момент, правда, я споткнулась и ударилась лбом о железную, словно совок лопаты, задницу бровастого, но тот даже не обернулся. "Господи, - подумала я, потирая ушибленный лоб, - надо же было дать такому монстру имя Андрей. Все равно что назвать очковую змею Настей..."
Мы добрались наконец до какого-то чулана на самом верху, бровастый откинул небольшой бревенчатый люк, и меня ослепил яркий сноп света. Андрей-Настя подтянулся, с изяществом художественной гимнастки перекинул свое огромное туловище на крышу, а затем протянул руку мне. Едва я коснулась этой широченной длани, еще несколько минут назад весьма нелюбезно закрывавшей одновременно мой рот, глаза, нос, уши и часть макушки, как взлетела наверх и мягко, опять-таки не издав ни звука, опустилась на черепичную кровлю.
пропуск стр 244
ганные колымаги неопределенного цвета. За рулем первой сидел молодой парень в широкополой ковбойской шляпе и как ненормальный вертел головой по сторонам. Второй, чуть постарше и погрузнее, стоял, опершись о капот другой машины, и высматривал что-то в кустах, окаймляющих виллу. Потом он неожиданно вскинул крупную голову и... Я тут же вернулась в исходное положение, то есть уткнула физиономию в ребристую черепицу, не без оснований опасаясь, что от столь частого соприкосновения с кровлей мой фас должен здорово напоминать цвет лица подвыпившего индейца из племени сиу.
- Ты бы поменьше дергалась, чувырла! - прошипел бровастый. - Прострелят твою дурью башку - охнуть не успеешь.
- Он что, всегда такой обаяшка? - шепотом поинтересовалась я у Витяни. - Или только когда из вольера выбегает?
- Цыц! Нашли время собачиться!.. - Мишин боком подполз к краю черепичной крыши и заглянул вниз. Вероятно, картина не доставила ему особого удовольствия. Он бормотнул себе под нос что-то неразборчивое, но очевидное и повернулся ко мне:
- Валентина, подруга нежная, красота несказанная. Если тебя возьмут - молчи. Ради себя и матери своей - молчи. Ты ничего не знаешь, приехала в командировку - и все. Баста! Одно слово о "конторе" - и тебя с твоей мамочкой положат на кладбище иод двумя шестиугольными звездами. И имей в виду: что бы ни случилось, кого бы ни начали мочить, лежи на этом месте не шевелясь, как мертвая. Поняла?
Я кивнула. Хотя и очень хотела сказать Витяне, что я бы не шевельнулась в любом случае, даже если бы мне пообещали снизу Пулитцеровскую премию и заодно посадочный талон на советскую атомную подводную лодку, следующую по маршруту Буэнос-Айрес - Химкинское водохранилище.
- Андрей, прикрой меня!
Бровастый кивнул и, несколько раз бесшумно перекатившись, оказался в новой позиции. Теперь, как я поняла, он держал в поле зрения одновременно и двух мужиков внизу, и выход на кровлю.
Тем временем Витяня ужом соскользнул с кромки крыши, и уже через секунду я видела только его побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в кровельный конек. А еще через мгновение и они исчезли.
В тот же миг из люка, ведущего на крышу виллы, показалась чья-то голова и рука с короткоствольным автоматом...
29
Буэнос-Айрес. Конспиративная вилла
4 декабря 1977 года
...Я еще не видела лица незнакомца, но уже не сомневалась, что первым человеком, который окажется в поле зрения этого совсем не сказочного Карлсона, будет женщина с вымазанным черепич-
пропуск стр 247
ние вулкана крови, лимфы и сгустков мозга в самом центре желтой пустыни.
Последним ощущением, которое я запомнила, было постыдное желание блевать. Затем я почувствовала, что сползаю куда-то вниз, в темноту...
Очнулась я от знакомого уже запаха хорошего мыла. Запах был настолько сильным, что я тут же все вспомнила. Начинающаяся где-то в районе локтя ладонь бровастого теперь уже не сжимала мое лицо вместе с ушами и подбородком. Я, видимо, непостижимым образом выросла в глазах орлоносого Андрея, поскольку на сей раз его цик-лопья лапа лежала под моим затылком и легонечко - так ему, видимо, казалось - встряхивала мою голову. Наверняка этот монстр побоялся приводить меня в чувство традиционным похлопыванием по щекам - он бы сломал мне шейные позвонки.
Я открыла глаза и увидела грязно-серую обивку автомобиля и затылок Витяни, над которым в Европе явно поработал какой-нибудь Рембрандт цирюльного дела. Витяня перехватил в обзорном зеркальце мой затуманенный взгляд и удовлетворенно хмыкнул:
- Очнулась, подруга?
- К сожалению.
- К счастью, Мальцева!
- К сожалению, дебил! Неужели ты еще не понял, что мне лучше было сдохнуть, чем снова видеть ваши тупые морды...
Рука бровастого чуть напряглась, но я старалась не обращать внимания на этот тревожный знак.
пропуск стр 249
вершенно потрясающим хамством председателя колхоза-миллионера на отдыхе в Пицунде, то понял бы, насколько ты не прав...
Я вдруг подумала, что здорово устала за три дня в Аргентине. Еще неделю назад я бы выдала этим дебилам парочку соответствующих моменту слов и уж в любом случае разъяснила бы мутанту советской секретной службы метафорический потенциал того нецензурного существительного, которое он так нелюбезно (и, кстати, совершенно безосновательно) бросил в мой адрес. По сейчас я испытывала только одно желание - молчать и ни о чем не думать. В глазах моих все еще багровела и пульсировала развороченная голова того белокурого парня, а в горле застрял вязкий ком подступающей тошноты...
Я взглянула в синеватое окно "бьюика" и, естественно, не смогла определить, куда же направляется наша дружная компания, похожая сейчас на усталых после хождения по столичным магазинам туристов с Вологодчины. Я только сообразила, что поскольку с момента побоища на вилле прошло не менее трех часов, мы явно отдалялись от Буэнос-Айреса. Следовательно, рассудила я, кульминационное свидание с господином Телевано, из-за которого я, собственно, и оказалась на другом конце света, отменяется. Что ж, хоть одна хорошая новость в этом кошмаре...
"Стоп, идиотка! - вдруг обожгла меня страшная догадка. - Если отпадает необходимость моей встречи с Телевано, то, значит, миссия секретного оружия КГБ, осуществляющего операцию иод кодовым названием "Дебилка с самиздатом", завер-
- Может, там, в Москве, среди таких же чистоплюек, твое общество еще можно как-то снести. Но здесь, в деле, о котором ты не имеешь даже малейшего представления, - ты, Мальцева, со всем своим снобизмом и псевдо-предприимчивостью, - как ржавый и очень острый гвоздь в стуле. Ты - как тупая и отбившаяся от стада слониха, которая забралась в посудную лавку и переколотила в ней даже то, что от природы не бьется. Ты хитрая и продажная тварь, из-за которой практически рухнула серьезнейшая операция, а с ней вместе и моя карьера. В конце концов, ты действительно форменная блядина, ибо исключительно из-за тебя нас только чудом не превратили в корм для рыб...
- Для скота, - поправила я устало. - Рыбы вами подавились бы.
- Вить, да сколько ж... - прорычал бровастый.
- Заткнись! - крикнул Мишин, трахнув со всей силой кулаком по рулю. - Оба заткнитесь!..
30
Лес. Опушка
Ночь с 4 на 5 декабря 1977 года
- Все, приехали! - Витяня выключил мотор и откинулся на сиденье. - Кажется, пронесло, а, Андрюха?
- Ну! - невыразительно буркнул бровастый, потом полуобернулся ко мне и грубо поинтересовался: - А ты чего расселась? Вылезай, станция "Речной вокзал", конечная. Просьба освободить вагоны. Поезд следует в депо...
- Господи, теперь я наконец поняла, почему самые дурные спортсмены - обязательно из "Локомотива"...
- Что? - переспросил он.
- А почему ты не сказал: "Осторожно, двери закрываются"? Текст забыл?
- Ну, хватит болтать! Выходи!
Выходить мне как раз совершенно не хотелось: вокруг было темным-темно и совсем дремуче, как у меня на душе. По запахам можжевельника и прелой листвы, хлынувшим в салон "бьюика", я поняла, что мы находимся где-то в отдаленной лесной местности, однако разглядеть таковую не было никакой возможности. Я чувствовала, что необходимо говорить, делать что-то, иначе я вновь потеряю сознание. Только на сей раз не от вида развороченной пулей головы, а от выматывающего страха за собственную шкуру...
- Ну это уже точно в вашем стиле, умники! - я старалась говорить беззаботно, хотя и понимала, что это выглядит просто смешно: - Пилить куда-то без малого сутки, тратить народную валюту на бензин и все для того, чтобы пристукнуть в глухом лесу одинокую женщину... Вот уж действительно иа двоих - одна извилина, и та от форменной фуражки!
- Мне кажется, Мальцева, я знаю, как тебя можно обезвредить самым простым и эффективным способом... - задумчиво сказал Витяня, вытаскивая из "бардачка" сложенную карту и освещая ее тусклым лучом карманного фонарика.
- Подумаешь, Мессинг надушенный! Я тоже знаю самый простой и эффективный способ, как меня обезвредить: вернуть в редакцию - и все дела!
- Нет, подруга, редакция - это как раз твоя питательная среда, там ты премьерша. А надо просто у тебя вырвать язык, - заметил Витяня, не отрываясь от карты. - Как у классика, помнишь, наверно?
- Мишин, неужели ты намерен приникнуть к моим устам?
- Пи в коем случае! - Витяня досадливо щелкнул по карте ногтем. - Никаких уст... Все уже давно описано: взять хорошо пригнанные щипцы, накалить на спиртовке - и вырвать. Он ведь у тебя, как жало, - длинный и острый. А змея без жала - совсем другое дело. Это уже просто что-то шипящее и прссмыкающесся...
- Так ты приволок меня в эту глухомань, чтобы нести подобную чушь? Или и впрямь решил поупражняться в инквизиторстве?
- Всему свой час, подруга, - обнадежил меня Мишин. - Как говорят умные люди, еще не вечер.
- Очень тонко замечено, - лихорадочно прикидывая, о чем же говорить дальше, промямлила я. - Ночь на дворе!
Я болтала просто так, как автомат, как магнитофонная лента автоответчика, как пациентка психушки на контролируемой бдительными санитарами лужайке перед административным корпусом. Я не могла молчать, потому что эта темнота и тишина вокруг, эти двое убийц - карикатурных, как пара начинающих конферансье, но в то же время страшных и непредсказуемых, этот специфический аромат лесной прели, который все больше ассоциировался в моем сознании с запахом гниения собственного тела, - все стискивало мое горло железными пальцами тоски и физически затрудняло дыхание. Я знала: стоит замолчать и страх сломит меня окончательно. Сломит так, что я завизжу, завою, начну валяться в ногах у этих подонков, молить их о пощаде, взывать к благоразумию...
- Ты меня слышишь, второгодник? Я хочу есть, спать и мыться!
- А по сусалам? - участливо поинтересовался бровастый.
- Хорошо, - кивнула я, готовая до бесконечности продолжать этот психически ущербный диалог, лишь бы только снова не слышать лесную тишину. - Но сначала выполните мои требования. Понимаете, женщина в лесу...
- Тьфу ты, черт, сообразил наконец! - воскликнул Мишин, торопливо суиув карту в "бардачок", и повернулся к нам: - Андрей, надо избавляться от машины.
- Жечь опасно...
- Значит, закопаем.
- У тебя, что, экскаватор в багажнике завалялся?
- Завьялов! - каким-то совершенно новым голосом отчеканил Витяня.
- Это все?
- Нет. Ты испортила спектакль, который должен был вот-вот завершиться. Если можешь, прости мне мои выпады: ты ни в чем не виновата. Ведь тебя не ознакомили со сценарием, ничего не сказали об актерах и ролях, которые они исполняют. Тебя просто ввели в эпизод. "Кушать подано!", "К вам его высочество!" А ты...
- Что я?
- А ты - это ты, Мальцева. Если бы я знал, если бы я мог только предположить, что ты появишься на авансцене наших игр, я бы сделал все, чтобы этого не случилось. Я бы объяснил, что тебя нельзя использовать вслепую, я бы доказал им, что ты, сволочь, умна и потому особенно опасна в такого рода операциях. Но это решал не я... - Мишин тряхнул своей великолепной гривой. - Вот и все, Валентина Васильевна.
- Я могу тебя кое о чем спросить?
- Можешь, только вряд ли мои ответы что-то прояснят.
- Зачем ты убил Гескина?
- Таков был приказ, Валя. Запомни: в любой спецслужбе, даже самой демократичной и либеральной страны, не существует альтернатив выполнению приказа. Они просто не предусмотрены уставом.
- Я виновата в его смерти?
- Косвенно. В основном, он сам.
- Он был вашим человеком?
- И нашим тоже.
- Если бы все случилось, как вы планировали, мое возвращение домой предполагалось или нет?
- Я не знаю.
- Меня действительно разыскивает полиция и ЦРУ, или ты блефовал?