***
Я опять вспомнила о журнале.
– А с ним что? Начали читать?
– Мажена начала, – явно отмежевываясь от нового задания, заявила Алиция.
– И что?
– И хотела тебя спросить насчет яйца Фаберже, – вмешалась Мажена. – Ты сама придумала или у тебя было ясновидение?
– Почему?
– Да потому, что там речь идет в основном об утерянных исторических драгоценностях. И еще есть большая статья о тайной документации, тоже исторической, но доходящей до второй мировой.
– И она тоже исчезла?
– В том-то и дело. А были в ней истинные жемчужины, например какое-то донесение Папе Римскому XVII века, письмо кардинала Александра любовнице, ну и документы уже середины прошлого века. Попадаются фамилии посланцев и получателей, а сами документы как в воду канули. Причем все эти вещи были небольшого размера, как драгоценности, так и документация, могли поместиться, скажем, в табакерке или небольшой коробочке. Их легко было потерять или забыть в поезде, а потом служащие железной дороги, подержав в бюро находок, возможно, сгребли все как попало в свои мешки и выставили на аукционе.
– И ты думаешь?..
– И я думаю, что вещи небольшие, нагрудник королевы Клементины, скажем, отпадают.
– Ну, не скажи, – возразила Алиция. – Черно-бурая лиса тоже была не из маленьких, а попала в мешок.
Очень, к слову сказать, гордилась Алиция этим выигрышем. О ней тогда даже все датские газеты писали.
– А ты на что обратила внимание при чтении? – поинтересовалась я у подруги.
– А я ни одному слову этого подметного листка не верю! – отрезала она. – Ты что, не знаешь газетчиков? Им только сенсации подавай, а правда это или из пальца высосано – неважно. Все они, журналисты, на один лад. А когда меня еще заставляют думать, что пропавшее угодило именно ко мне… Ну, знаете ли… Ерунда все это!
Павел с мужской логикой заметил:
– Разве тебе не кажется подозрительным стремление Падальского завладеть журналом и копание в твоих вещах? Ты считаешь это просто стечением обстоятельств? А вот мне не верится в такое случайное совпадение.
– Проще всего было бы распотрошить мешки, – заявила я.
– Ты так считаешь? – усмехнулась Алиция. – Пойди попробуй.
– И попробую. Для начала глазами.
Надо же кому-то наконец начать действовать!
Подумав, решила заняться комнатой Беаты, той самой, где Мажена топталась на двух кошачьих мешках, а мы с Алицией держали в руках то, что уже совсем негде было поставить. Это когда мы готовили постель для гостя. Да, помню, к постели, которую-то и разглядеть нельзя было из-за наваленного на нее хлама, Мажена пробиралась с трудом, иногда ступая прямо по тому, что оказывалось под ногами. Теперь положение мало изменилось. Между мною и теми двумя мешками, которые тогда увидела Мажена, стояла непроходимая преграда в виде ящиков с пустыми пивными бутылками, ящиков с разнообразным хламом: рулонами упаковочной бумаги, деревянными рейками разной длины, коробками и коробочками со всевозможным рабочим инструментом, необходимым в деревенском доме (молотками, щипцами, долотами, рашпилями, железными банками с разнокалиберными гвоздями), и одной, торчащей вверх, рейсшиной. Затем путь преграждал комодик, тоже заваленный кучей всякого барахла, три очередные высокие кипы каких-то бумаг, преимущественно газет, проспектов и журналов, старый чемодан, наверняка тоже неподъемный, железный стояк на трех ножках и опиравшаяся о него складная стремянка. Сверху (да, еще и сверху) все это было завалено как попало брошенными картонными коробками, собираемыми хозяйкой на всякий случай.
Короче – добраться до окна, где стоял шкаф и два мешка с котами у его подножия, не было никакой возможности. По верху я не полезу, застряну и провалюсь в эти Кордильеры, и, может быть, навечно…
Все это следовало разбирать постепенно, систематически, начиная с края и складывая… Я оглянулась – складывать было некуда. А рука уже сама потянулась немедленно действовать, и начать с малых дел, вот хотя бы прихватить эту рейсшину и молоток – и то лиха беда начало. Но куда я их дену? Коридорчик микроскопический и тоже весь заставлен. Пришлось бы выносить все это аж во двор, а потом? Разумеется, Алиция заставила бы восстановить status quo.
И я вернулась в кухню.
– Глазами не получилось, – доложила я. – Отпала охота. Двойная работа. Пардон, стихи.
Беата не поняла:
– Почему же двойная?
Потому что, вынеся эти Гималаи из комнаты, мы потом вынуждены будем их восстанавливать, уж я свою подругу знаю. Очень хотелось мне сразу же начать выносить, да хорошо, воображение сработало: сижу я вот на этой табуретке и держу в руках молоток и рейсшину, положить некуда…
Алиция обрадовалась:
– Если я правильно поняла, тебе уже расхотелось распатронивать мешки?
– Если бы знать, стоит ли.
Павел потребовал:
– Поскорее решайте, стоит или нет, пока мы здесь. Вам с Алицией вдвоем не управиться.
Мажена напомнила, подлив масла в огонь, что мешков предстояло бы вскрыть не две штуки, а значительно больше. Сколько – никто, в том числе и хозяйка, не знает. Правда, возможно, некоторые из них вполне доступны. А, Алиция?
– Надоели вы мне, – зевнув, протянула Алиция и заглянула в пустую чашечку из-под кофе. – Ты, кажется, какое-то мясо купила?
– Купила. Отбивные. И к ним майоран, не была уверена, что он у тебя найдется, а отбивные майоран любят.
– Раз купила – надо приготовить. Сейчас и займусь. А все остальное подождет до прихода Аниты.
***
Анита появилась, когда мы уже кончали обедать. Есть ей не хотелось, она не была голодной, но против отбивных с майораном все же не устояла. С удовольствием поела и получила вино и кофе.
За десертом Анита первая завела разговор:
– Ну и как? Нашли журнал Яся?
– Нашли, – отвечала хозяйка, похлопывая ладонью по журналу, лежащему перед ней. – Но они считают, что тебе придется ответить на некоторые вопросы. Мне лично все равно, я не вмешиваюсь.
– Обожаю отвечать на вопросы. Всегда ведь можно наврать с три короба, правда? А из вопросов зачастую узнаешь больше, чем из ответов.
– Из вранья тоже, – заметила я. – Анита, мы о Падальском. У нас получается, что он поставил на широкую ногу розыскную работу, орудует в большой компании, нуждается в твоем журналишке, а там много понаписано как раз о пропавших драгоценностях. Ты думаешь, что он думает…
– Слишком много думанья, дорогуша, впрочем, ты всегда была у нас оптимисткой. Вот я не уверена даже в том, что я думаю, не только он…
– …о деньгах? – сурово закончила я.
– А, о деньгах – это совсем другое дело. Что ж, такую гипотезу можно выдвинуть. И что?
– И этот кретин надеется, что в кошачьих мешках Алиции пребывают алмазы королевы Виктории? Или подробности тайного заговора Папы с императором против Испании, лично им написанные…
– Какого Папы?
– Понятия не имею.
– В принципе, Испания довольно долго входила в состав Германской империи…
– Римской. Римской империи немецкого народа. Габсбурги. И как-то так получилось, что в самом начале восемнадцатого века их в Испании поменяли на Бурбонов. Это имеет какое-то значение?
– Кто их там разберет. Но получается, что император заключил с Папой тайный союз против себя самого…
– О, там творилась такая неразбериха, что все возможно. Если хочешь, сама почитай, а заодно узнай, какой именно Папа, и проверь, может, из таких, мало известных. Испания была яростной католичкой, может, император хотел ее поприжать, а Папе не хотелось открыто его поддерживать? Все Папы и императоры у меня дома, у Алиции наверняка ни одного не отыщется.
Мажене не понравился наш разговор, слишком мы с Анитой удалились от насущной проблемы.
– Уж не собираетесь ли вы писать исторический роман? – недовольно бросила она. – Алиция, скажи им…
Алицию, как всегда, исторические перипетии не интересовали. Она покинула нас с нашими папами и императорами и занялась рыбой для кошек. Пришло время их кормить. Достала рыбу, а так как она оказалась совершенно размороженной, я подумала о нашествии в этот дом новых специфических запахов.
Похоже, у Алиции появились те же опасения.
– Как думаешь, Иоанна, если я им сегодня ничего, кроме рыбы, не дам, зато рыбу всю скормлю? Одну рыбу дам, без ничего больше.
– Одна рыба, без ничего больше, тоже их очень обрадует.
– Меня бы не обрадовала, – скривилась Алиция и принялась раскладывать рыбу для кошек на их большой одноразовой тарелке. Разложив, вернулась к столу:
– Ну, и что вы тут решили?
Анита тем временем успела полистать журнал, видимо, о чем-то подумать, а на вопрос хозяйки ответила в своем специфическом стиле:
– Ну и из-за чего поднимать весь этот шум? Ведь ничего особенного не происходит. Ладно, бачок рычит – такое с ними бывает; какая-то растяпа отключила морозильник – на то она и растяпа, воняет уже не так сильно и то лишь у калитки. А что некоторые предметы падают, так, значит, их плохо положили, в этом нет ничего необычного. Ничего сенсационного не происходит, и лично я не вижу основания для волнений.
И в этот момент я своими ушами слышала – ну клянусь! – как над нами со свистом пролетел недобрый час.
***
Алиция, похоже, не воспринимала метафизические явления, мнение Аниты ее очень обрадовало, и она горячо поддержала его. Наконец-то слышит разумные слова, а то мы наговорили ей глупостей, идиотизмов и кретинизмов, действительно ничего особенного не происходит и она не собирается из-за этих – еще раз со смаком повторила эти надоевшие измы – из-за них не собирается переворачивать вверх дном свой дом. И требует впредь не приставать к ней с Папами, императорами и прочими Клементинами. И пошли вы все… в гостиную, здесь пора кормить кошек.
Мажена никак не могла понять столь пренебрежительного отношения к серьезному вопросу. Она явно не соглашалась с Анитой и, когда мы переместились в гостиную, спросила, известно ли той о близком знакомстве Падальского с Памелой и что бы это значило.
– Близкие отношения Падальского с Памелой? – заинтересовалась Анита. – А вы откуда о них узнали?
– Иоанна прихватила их на интимном тет-а-тет.
– Ничего не скажешь, шустрый мальчик. Что-то слышала я об этом еще в Польше, а потом, в тот раз, когда был у нас и украл у Яся журнал, он спрашивал меня о ней. Значит, успел ее охмурить?
– Не похоже это на охмурение, скорее тайный сговор.
– Возможно. И что?
– И еще во всем этом путается Прохиндей, – била в одну точку Мажена. – Ну, я хотела сказать – Анатолий. Он тоже знаком с Памелой. Их вместе видела Алиция. И похоже, он поселился у нее.
Анита с сомнением покрутила головой.
– Вряд ли. Кто здесь кого мог охмурить? Сговор? Он не очень любит платить, она отнюдь не филантропка. Конечно, все возможно на этом свете, но вот тут я как раз сомневаюсь. А если уж знакомство, то скорее амурное, чем на финансовой почве. Минутку, а Падальский знает Анатолия? Дайте подумать. Нет, пожалуй, не знает, во всяком случае мне об этом не известно.
– Но там между ними путается Зенончик, а он знает всех.
– Этот придурок? Да ведь известно, что если о какой тайне узнает, тут же разнесет ее по округе, как черную оспу.
– А у Падальского есть какая-то тайна? Что он задумал?
– Мне во всяком случае не исповедывался. Но кое о чем я сама догадалась и охотно поделюсь с вами своими дедукциями. Учтите, о дедукциях говорю правду. Он считает, не знаю уж по какой причине, что у Алиции имеется некое сокровище, о котором она сама не знает. И он, Падальский, мечтает это найти и присвоить. Вещь же эта как раз из моего журнала. – Анита постучала по столу сложенным журналом. – Не обязательно рубины Романовых, думаю, в журнале прямо об этой вещи не говорится, а упоминается вскользь или какая-то фраза дает основание думать о наличии такой в одном из Алициных мешков с котами. И дошел до Алиции этот кот в мешке очень запутанным путем.
Мы изо всех сил старались не переглядываться, чтобы не раскрывать своих мыслей. Только Алиция не стала их скрывать.
– Ну и кретин!
– В этом нет сомнения. Не забывайте, однако, что лично он мне этого не говорил, я сама пришла к такому выводу и не поручусь, что угадала правильно.
– А что ты знаешь об остальном? Или о чем догадываешься?
– О чем?
– Ну о связях между названными тут подозрительными особами. Прохиндей, значит, пришел к выводу о наличии у Алиции известного ему, но не известного ей какого-то сокровища. Прохиндей Анатолий знает Зенончика, а тот, в свою очередь, знает дом Алиции, знает Памелу. В доме Алиции происходят странные вещи, сколько бы ты ни закрывала на это глаза. Ну как ты считаешь: коньяк сам себя выпил? Мешок с котом сам вылез на середину лестницы?
Немного подумав, Анита посоветовала нам на всякий случай запирать получше дом.
– Не можем, до сих пор воняет…
При упоминании о вони Павел с Беатой вылезли из-за стола.
– Хорошо, напомнили. Пора с этим кончать. Сейчас загружу в машину все оставшиеся мешки и не успокоюсь, пока не избавлюсь от этой вони, хоть бы мне пришлось ехать для этого аж до Холте.
Я бестактно поинтересовалась у Беаты, купила ли она наконец тот инструмент для полировальных работ, из-за которого ей пришлось задержаться у Алиции дольше, чем она рассчитывала. Покрасневшая как рак Беата что-то невнятно пробормотала о хозяине лавочки, который никак не может выполнить своего обещания и не привозит со склада желанный инструмент. Может, вот сейчас с Павлом опять заедут…
– Сейчас уже поздно.
– Я просто не знаю, что делать, – сникла Беата. – Алиция, ты уж извини…
– Ничего страшного, купишь завтра, – небрежно бросила Алиция. – А сейчас смотрите в оба, чтобы вас никто не застукал на выбрасывании вонючих мешков. Павел, подожди, дам тебе запасной ключ, мы с Иоанной наверняка уже будем спать.
***
– Посуду вымыть, что ли? – рассуждала Алиция после отъезда Аниты с Маженой, когда мы остались вдвоем.
Я заглянула в посудомоечную машину. Она была битком набита.
– Сюда уже больше ничего не влезет, разве что чайная ложка.
– Ладно, насыпь порошок и вымоем, сколько есть.
Послушно выполнив хозяйкино распоряжение, я продолжила начатый разговор:
– Так что я во всем сомневаюсь и преисполнена неуверенностью…
– Как же так? – удивилась Алиция. – Ведь только что сказала – больше ничего не влезет, и мы решили мыть, сколько есть.
– Да не о посуде я, а о твоем доме.
– Может, ты разрешишь мне самой сомневаться в том, что касается моего дома?
– В собственном доме ты вольна делать все, что считаешь нужным, но я привыкла иметь обо всем собственное мнение. А тут оно у меня никак не вырабатывается, сколько ни думаю, выходят сплошные несуразности. Ну скажи на милость, зачем нашему Подлецу Памела?
Алиция включила посудомойку, и мы опять уселись за кухонный стол, вяло продолжая разговор. Обе сошлись на том, что Анита что-то знает, а нам всего не сказала, специально скрыла от нас, это мы обе почувствовали, но и без нее понятно – вокруг нас что-то происходит. Тайный сговор физически ощущался под крышей Алициного дома, но неизвестно какой, а значит, непонятно, как ему противостоять.
– Да нет, не может быть, что все они в полном согласии ополчились против меня, – задумчиво рассуждала Алиция… – Глянь, как живописно разлеглись мои кошечки… Прохиндей и Памела? Памела и Падла? Разве что один Зенончик безвредный…
– Не столько безвредный, сколько глупый, – поправила я подругу.
– Не скажи, он своим умом крепок…
– А вот в этом я начинаю сомневаться. Не умом, а инстинктом выбирает он себе то, чем можно попользоваться, в последнем случае – тебя. Нет, куда ему до Падальского, до Памелы, до Прохиндея. И если есть у него, как ты выразилась, свой ум, то он должен избегать их, держаться от них на расстоянии…
– Они просто запудрили ему мозги…
– Так ведь их у него нет! Хотя… может, водит нас всех за нос, притворяясь безмозглым, а жизнь его кое-чему научила, так он еще всех остальных вокруг пальца обведет и с носом оставит.
– А тебе жалко? Ну и пусть оставит!
– Только не за твой счет.
– При чем тут я? Опять начинаешь морочить мне голову, а я так считаю: пусть между собой цапаются, лишь бы меня оставили в покое. Это уже становится скучным. Да, кстати, Павел не забыл прихватить торбы с мусором?
– Мусором… Как ты элегантно выражаешься… нет, не забыл. А Беата позаметала все, что высыпалось…
– И что сделала с этим высыпавшимся… мусором?
– Всыпала в одну из сумок, ее тоже прихватили.
– Очень надеюсь, что пристроят их где-нибудь, не привезут обратно.
– А мы можем идти спать, ведь у них есть ключи.
– Не знаю, стоит ли, ведь непременно захотят воспользоваться ванной и опять спустят воду…
Так мы болтали о том о сем, не решаясь пока укладываться в постель. И опять пришли к выводу, что главной движущей силой наших врагов является эта Падла, Падальский, который старательно подобрал себе сообщников из людей, хорошо знающих дом Алиции. Если насчет того, что в доме идут поиски неизвестно чего, Алиция не сомневалась, только насчет котов в мешках не была уверена. Точнее, сомневалась. А я считаю: и не сомневается она, тоже уверена, просто убеждает себя, оправдывает собственную нерешительность, иначе будет вынуждена проверить содержимое всех имеющихся у нее кошачьих мешков. Однако в столь позднее время у меня уже не было сил ссориться с ней, и я даже нехотя поддержала любовную версию. Падальский и Памела, что ж, очень может быть. Памела вообще интересная женщина, Подлец же, несмотря на возраст, со своим польским темпераментом вполне может составить конкуренцию скандинавской сексуальной бесцветности.
Когда гремящая и трясущаяся посудомойка наконец замолкла и я вынуждена была приступить к следующему этапу – доставать чистую посуду и расставлять ее по местам, в распахнутых настежь дверях террасы появились Павел с Беатой. И как-то так появились, что мы с Алицией замерли.
– Алиция, – запинаясь начал Павел, – м-мне бы очччень не хотелось… но, боюсь, у нас опять неприятности.
– Вас прихватили с вонючим мусором? – догадалась Алиция. – Да не переживай так, уплачу штраф.
– Нет, мусор прошел блестяще. Но у тебя в саду лежит труп.
– Ты, должно быть, спятил. Какой труп?
– Дамский. Ей-богу, мне не до шуток.
Алиция недовольно посмотрела на него, потом в темную глубину сада, потом на меня и сохранила хладнокровие.
– Пусть кто-нибудь достанет остатки "Наполеона" и нальет Беате, если только она не притворяется. Впрочем, так хорошо притворяться… За одно это заслужила коньяк. Так, говорите, труп? И кто же он такой, этот труп?
Со вздохом (и даже стоном) поднявшись, я достала из шкафчика бутылку с остатками коньяка.