***
Наконец мы встали из-за стола и вышли на террасу. С удовольствием обнаружили, что дует слабый ветерок, но и его оказалось достаточно, чтобы уничтожить всякое воспоминание о бараньей ноге. Вони не чувствовалось не только во дворе, но даже и в ателье. Точнее, в ателье немного ощущался запах растворителя, но это такие пустяки!
Алиция оживилась, ее очень обрадовала возможность включить морозильник.
– Завтра можешь купить рыбу кошкам, – милостиво разрешила она мне. И, подумав, добавила: – Вообще-то можешь купить ее уже сегодня.
Мажена не выдержала и раздирающим сердце голосом вскричала:
– Алиция! Умоляю тебя, давай сразу начнем! Не хочу я, чтобы ты собой удобряла свой огород, сделай мне такое одолжение. Ну а вы все, чего молчите? Как Иоанна, боитесь гнева хозяйки? Да произнесите же хоть словечко!
Мы хором произнесли, и Алиция сдалась.
– Ну ладно, будь по-вашему, но по частям, не весь дом сразу. Погодите, мне надо подумать, с чего начать. О, Павел, ты не мог бы спилить вот эту ветку? По крайней мере хоть одно дело сделаем.
За то время, что искали пилу, топор, стремянку и что-то еще, я успела съездить в магазин и вернуться с продуктами. Зная Алицию, я не торопилась, ведь она делала все, что в ее силах, лишь бы отсрочить предстоящий осмотр дома. И если бы не упорство и настойчивость Мажены, она бы тянула с осмотром несколько дней. Мажена, однако, не знала Алицию, поэтому бегала вокруг нее с воплями, ломала руки, рвала на себе волосы и добилась-таки кое-чего.
Когда я вернулась, Павел был на середине ветки, а остальные бабы на террасе под ним эмоционально обсуждали Аниту. Замешана ли она в афере, и если да, то насколько?
Морозильник еще не был включен.
Датское лето, конечно, не тропики, но достаточно теплое, так что рыбу лучше не оставлять на столе. Последствия могли оказаться плачевными как для кошек, лишившихся пищи, так и для нас и даже превзойти достижения бараньей ноги. Трех ног…
***
Казалось бы, включить морозильник – одна минута, просто одно движение руки. Возможно, но не в доме Алиции.
Доступа до розетки по-прежнему не было. Одно дело – выдернуть шнур из розетки, потянуть или даже ногой зацепить за него, споткнувшись. И совсем другое – включить агрегат. Такое под стать разве что Геркулесу, прославившемуся своими подвигами. Среди нас Геркулеса, увы, не оказалось.
Вот и пришлось заниматься всему нашему коллективу делами меньшего калибра, потребовавшими, однако, и сил, и времени. Судите сами.
Сначала мы вынесли шесть плит толстой фанеры размерами по 2 кв. м каждая, затем две чертежные доски не меньшего размера, затем бесчисленное количество картонных коробок пустых и не совсем, затем фрагмент застекленных дверей, правда, без стекла, затем неимоверное количество каких-то деревяшек разного размера и конфигурации, затем несколько загрунтованных полотен с начатыми картинами, затем несколько больших и пузатых портфелей, битком набитых фотографиями. Все перечисленные выше предметы плотно стояли у стены с розеткой, а их вертикальное положение обеспечивалось крепкой подпоркой из крупных глиняных горшков под апельсиновые деревца.
Самые тяжелые физические упражнения достались на долю Павла, но мы не оставили его в беде, нам всем хватило работы. Единственное утешение – занятия физическим трудом способствуют похудению.
Морозильник наконец заурчал и получил рыбу. Несколько запыленная и помятая Алиция выразила удовлетворение и велела все поставить обратно, "как и было". За исключением фотографий, которые следовало оставить. Для отдохновения мы уселись и принялись их рассматривать.
– Ну, знаешь! – возмущалась я. – Не показать мне вот этих гренландских снимков! Где твоя совесть, Алиция? Я бы у тебя выцыганила парочку.
– Тогда их у меня еще не было, – оправдывалась Алиция, с нежностью разглядывая фотографии. – Только потом я смогла увеличить и размножить снимки, подвернулась оказия…
– Боже, какая красота! – восхищались все остальные члены нашего трудового коллектива.
Гренландские пейзажи Алиции и в самом деле были великолепны, от них невозможно было оторваться. Любовалась бы до конца жизни и даже еще дольше. Любила Алиция этот край и умела фотографировать, вот и получились у нее подлинные шедевры. Не только я, и все остальные не могли оторваться от прекрасных снимков. Потом вдруг все сразу проголодались и решили устроить перерыв на обед. А после него приехала Анита.
***
О Памеле Анита уже знала.
– Ужасно! – еще с порога вскричала она. – Алиция, я слышала, Памелу убили в другом месте и затащили к тебе. Скажи, бога ради, почему вы ее обратно не вытащили? Куда угодно. Зачем тебе эта головная боль? И ты не сообразила? Последняя фраза относилась ко мне.
– Сообразила, – с некоторой гордостью отвечала я. – Но сомнения возникли сразу, теперь же мы считаем эту идею идиотской, ты уж извини. Не помогло бы даже то, если бы мы утопили Памелу в море. Вместе с машиной. Разве что если бы утопили в "вольво" Алиции, но я сомневалась, что Алиция пошла бы на это…
– Ну да, жаль "вольво". Впрочем, заодно избавились бы и от "вольво", Алиции от него никакой пользы… Так кого вы подозреваете? Наверняка ведь кого-то…
– А ты нет? – вежливо удивилась Мажена. – Ведь когда мы ехали вчера, ты говорила…
– Так то было вчера! – оборвала ее Анита. – И вчерашние предположения сегодня уже могут квалифицироваться как умышленное обвинение. Такого я не могу себе позволить, поскольку хочу быть первой, ведь средства массовой информации еще не в курсе.
– Только не массовая информация! – взволновалась Алиция.
– Я тоже так думаю, потому и постаралась немножко их сдержать.
– Как тебе удается блокировать такие вещи? – заинтересовался Павел.
Анита ни капельки не смутилась, наоборот, словно бы ожидала такой вопрос.
– Ну, знаешь… Когда столько лет работаешь в журналистике, заводятся очень нужные знакомства. Полиция действует тоже через своего пресс-секретаря, а с ним мы давно оказываем друг другу услуги. Однако мне хотелось бы знать, как все это выглядит с вашей стороны. Сдается мне, что Памела вроде бы очень подружилась с Анатолием, не так ли?
Алиция вдруг словно оглохла. Хлопала рукой по столу в поисках сигарет, хотя пачка лежала у нее перед носом. Я же не сразу поняла, о ком говорит Анита, потом дошло – о Прохиндее.
– Да, вот что нас интересует! – живо подхватила я. – Может, работают вместе, однако, зная обоих, можно предположить, что до поры до времени, а потом один объегорит другого. Не станем скрывать, известно, что разошлись вести об Алициных сокровищах, но сначала надо их найти. Прохиндей, пардон, Анатолий знает дом Алиции лучше Памелы, и мне представляется следующее развитие событий…
Все, за исключением Алиции, уставились на меня с интересом, Алиция же… перестала притворяться глухой, уже не хлопала рукой по столу, зато бросила мне предостерегающий взгляд. Естественно, Анита его заметила.
– Нет, нет, – успокоила она хозяйку, – видите же, не записываю, и магнитофончик на себе не скрываю. Тоже имею собственную версию развития событий, но не хотелось бы перебивать Иоанну.
– Ну, валяй, – поторопил меня Павел.
– Вот моя версия: Падальский узнал, что в кошачьих мешках находится какая-то большая ценная вещь. Не обязательно историческая, но исчезнувшая таинственным образом. Возможно, кто-то ее украл, возможно, Падла и сам причастен к краже. Не обязательно крал лично, но мог об этом знать. И прошу не расспрашивать меня о подробностях, я излагаю лишь общую концепцию версии. Он связался с Памелой. Она неглупа, Алицию знает лучше, чем Алиция ее…
– Почему ты считаешь, что лучше? – удивилась Мажена.
– Потому что Алиция человек искренний, а Памела – натура прямо противоположная. И если Алиция чего-то не любит, не станет к этому стремиться, наоборот, постарается отдалиться. Пример: история или, скажем, астрология.
Алиция не успела презрительно фыркнуть – я не дала.
– Итак, Памела вошла в долю и принялась искать. Мало того, еще и Зенончика натравила на Алицию.
– Откуда у тебя взялся Зенончик? – удивился Павел.
– От "Наполеона" и сортира. В тот вечер, как назло, не оказалось на открытом доступе никаких продуктов, один "Наполеон" стоял, а Зенончик обязательно должен чем-то набить рот. Он не пьяница, но с пустым ртом ничем заниматься не может. И только Зенончик настолько глуп, чтобы в ночной тиши спустить воду в ревущем бачке.
Алиция возразила:
– Ну, не скажи. Спустить воду мог человек, который не знал, что бачок… неисправен.
– Ладно, не буду спорить. Но Памела знала, что Зенончик глуп как пробка и в умелых руках им можно манипулировать. Однако или с Зенончиком ничего не вышло, или Памела решила подстраховаться и нанять еще помощника – Прохиндея. По каким причинам именно его – пока не знаю. То есть одну причину знаю, он жил у Алиции довольно долго, пользовался свободой действий, видел где что лежит – одним словом, с интерьером Алициного дома знаком.
– А вот и нет! – отрезала Алиция.
– Это почему же? – удивилась я. – Ведь жил у тебя несколько месяцев.
– И добрых несколько лет назад. Теперь все выглядит иначе, и ничего он не знает. Я бы кофе выпила.
Ну уж нет, меня так легко с толку не собьешь. Помолчав, я нашла что возразить:
– Но Памела могла не знать, что у тебя тут все переставлено. Ты ведь сама говорила, что не впускала ее в дом. То есть впускала – не дальше коридора. И согласись, я не бредни какие выдумываю, раз она несколько раз закрадывалась в твой дом, значит, сообразила, что ты его немного… что ты немного переставила мебель.
– Немного? – вежливо удивилась Анита. Бросив на нее жалящий взгляд, Алиция кинула мне:
– Ну, теперь ты понимаешь, за что я ее не люблю?
Анита не обиделась.
– Да боже мой, – вырвалось у меня, – что тут такого? А впрочем, извиняюсь за бестактное замечание.
Продолжить развитие моей версии помешал стук и вслед за тем звук открывшейся двери. Глянув в глубину темноватого коридорчика, я узнала Зенончика. Холера!
– Приветствую тебя, Алиция! – бодро и жизнерадостно крикнул он еще из коридора, но явно огорчился, подойдя к кухне. – О, сколько вас! И все живете у Алиции? Можно войти?
– Можно, можно, – несколько рассеянно, но вполне доброжелательно разрешила хозяйка. – Вы все знакомы? А, нет. Беата, это Зенончик. Садись… Нет, минутку, больше сесть не на что, придется выдвинуть дополнительный кусок столешницы. Павел…
– О, Павел! – восклицал Зенончик – О, Иоанна! Ну, конечно же, вы все тут живете…
Согнав со стула Аниту, Павел выдвинул дополнительный кусок столешницы. Зенончик с присущей ему ловкостью, протискиваясь около плиты, толкнул под локоть Беату. Чашечку с кофе удалось спасти, хотя часть напитка и вылилась Алиции на колени. Зенончик сконфуженно извинился, попятился и отдавил ногу Аните. С трудом удалось усадить его и всем остальным занять свои места.
Разговор начал гость.
– Как поживаете? Алиция, я уже вижу, у тебя наверняка все места заняты. А я надеялся…
Мажена сквозь зубы ответила за хозяйку:
– Нет больше места, нет, но ведь ты живешь у сестры?
– Да, но они уже вернулись, и я надеялся…
– Вернулись, но ведь это не такая уж неожиданность. И, если не ошибаюсь, договорились, что ты живешь там до их возвращения, а потом уезжаешь.
– Договорились, но я бы еще остался. И надеялся…
– Так оставайся у сестры и не морочь голову Алиции. Ее дом переполнен. Беата, раз уж ты там у плиты, сделай кофе и мне.
– А мне можно? – оживился Зенончик.
Алиция велела приготовить кофе для всех.
Зенончик вдруг спохватился и выразил сожаление.
– Какая ужасная история с Памелой, так вот взять и убить ее в твоем саду.
Алиция опять как-то отстраненно заметила:
– Из двух зол уж лучше в саду, чем в доме. Стало бы еще теснее.
– А я знаю, кто ее убил, – опять с энтузиазмом воскликнул Зенончик, – он или она. Но раз в саду, то скорее… она, так я думаю.
Мы все как по команде отставили чашки с кофе. Раньше всех пришла в себя Анита.
– Не сомневаюсь, у тебя прекрасное воображение, только кто он и кто она?
Зенончик удивился.
– Как это кто? – оглядывая кухню в поисках съестного, отвечал он. – Ее муж и итальянка.
– Чей муж?
– Ясное дело, Памелы. Йене. Все знают, что он в итальянку без памяти влюблен, а она в него еще сильнее. А Памела ни о каком разводе слышать не желала, так что же ей оставалось? Пришить ее. Нет, не Йене это сделал, раз в саду, никакой датчанин не испаскудит так чужой сад, в крайнем случае прибрал бы за собой. А итальянцы такие неаккуратные…
– Ты о какой итальянке? – слабо поинтересовалась Мажена, когда к ней вернулась способность говорить.
– Да та, конечно, которую они взяли в няньки к ребенку. Но ребенок на лето поехал на каникулы к бабушке в Ютландию, а итальянка осталась. Йене специально не дал ей денег на проезд, потому как хотел, чтобы осталась у них, мол, она и готовит, и прибирается в доме. А они, итальянцы, жутко темпераментные, правда?
Относительно темперамента итальянцев никто из нас не возразил, а вот остальная часть версии Зенончика порядком ошеломила нас. Сначала трудно было разобраться, кто в кого без памяти влюблен, потом дошло – муж Памелы в их итальянскую прислугу. Алиция с трудом припомнила, что как-то раз даже видела эту итальянку и не удивляется мужу Памелы. Трудно устоять бесцветному датчанину перед таким буйством южной красоты и темперамента, хотя и Памела была хороша собой. Однако разве в Дании выдержать конкуренцию голубоглазой блондинке, пусть даже и с пышными пепельными волосами, с черноглазой пышнотелой брюнеткой? Да и для той светловолосый викинг – неплохой цимес. И сразу вспыхнул жаркий пожар, а не какие-то там тайные вздохи и ахи. К Алиции же это никакого отношения не имеет. Анита позволила себе кое с чем не согласиться.
– Ну, знаешь ли, может, по-твоему, это и рациональное решение проблемы, но тогда итальянке следовало бы Памелу отравить. У них, итальянцев, такая историческая традиция. Действовать же пружинным ножом… Я понимаю, если бы это был какой-нибудь декоративный стилет…
Зенончик вполне серьезно пояснил:
– Должно быть, не было у нее декоративного стилета, а кухонный нож всегда под рукой. И вообще все получилось слишком банально…
– А ты откуда знаешь?
– Как это откуда? Собственными глазами видел. И даже Памела говорила, пусть она себе не думает, эта итальянка, пусть ищет мужа в другом месте, а Йенса не получит. И не успеет оглянуться, как от нее избавятся. Ну и избавилась, только не Памела от итальянки, а наоборот. Но чтобы в твоем саду, Алиция! Ничего себе! Вообще-то жалко ее.
Все еще несколько ошарашенные, мы с ним согласились, предварительно расспросив, что именно Зенончик видел: нож или само убийство. Оказалось, беганье. У Аниты глаза разгорелись.
После того как гость неоднократно дал понять, насколько он шокирован осквернением Алициного сада, он еще хорошенько пошарил во всех углах кухни, заглянул даже в компостное ведерко, попытался залезть в буфет – стол помешал. Убедился – ничего съедобного под рукой не найдется. Тяжело вздохнув, он долил побольше сливок в свой кофе и принялся пить.
– А вообще-то я… того, – вдруг заявил он. – То есть, Алиция, я, оказывается, оставил у тебя одну такую вещь, и если бы ее нашел, то забрал бы…
– Какую вещь?
– Ну… книгу.
– Какую книгу?
– Такую… довольно большую. И толстую. Когда я здесь был, она у меня была, а потом уже не было ее. Значит, у тебя… В какой-нибудь комнате, кажется в первой.
– А у этой твоей книги есть название? Или хотя бы автор?
– Автора не помню, я авторов в принципе не запоминаю. А вот название было. По-датски.
– На кой черт тебе книга на датском языке? – спросил Павел.
– Да не моя она, а моей сестры. И шурина.
– Так вот почему тебе захотелось пожить у Алиции! – догадалась Мажена.
Книжка ему понадобилась, вот как! Уже само это слово заставило меня вздрогнуть. И к тому же в первой комнате, той, где теперь я сплю, и где на полке, среди других книг, стояли драгоценные шахматы. Надеюсь, теперь они находятся в другом месте, ведь тогда Алиция обязалась их спрятать втайне от всех нас, но на полке остались пронумерованные экземпляры, от одного до трех. Номера на корешках бросались в глаза. Нет, ни за какие сокровища не впущу я Зенончика в свою комнату!
И сухо посоветовала проходимцу:
– Узнай у сестры, как называлась книга. Лучше всего запиши себе ее название. А мы эту бумажку положим где-нибудь на видном месте и, если кто-нибудь случайно найдет книгу, вернем тебе. Но это если очень повезет, а лучше не очень-то надейся.
– Да я бы только один взгляд бросил, – жалобно попросил Зенончик.
Алиция энергично прекратила это нытье:
– Ничего ты не бросишь, мы сейчас ужинать будем. Беата, накрывай на стол. Мясо в микроволновке разогреем.
В мгновение ока атмосфера изменилась, но я не уверена, что к лучшему. Правда, Зенончик моментально забыл о книге, услышав о предстоящем ужине, и уже не изъявлял желания поискать ее, но мне не понравилось другое. У меня создалось впечатление, что Анита ловит каждое произнесенное им слово, буквально глядя ему в рот. Мажена тоже следила за ним, как тюремный страж за арестантом, не спуская с него глаз, а Алиция… Вот с Алицией творилось что-то непонятное. То она проявляла неожиданную энергию, как с ужином, то впадала в глубочайшую меланхолию, то словно вовсе отключалась от окружающей действительности и думала о чем-то своем. Спохватывалась, старалась продемонстрировать отличное настроение, но я-то видела, как она невероятно взволнована и всячески старается от нас это скрыть.
Только кошки сохраняли идеальное спокойствие. По своему обыкновению, они неподвижно сидели у раскрытых дверей на террасу, глядя на нас чудесными глазищами, блестевшими, как шесть драгоценных камней.
Я перестала что-либо понимать. Почему появление Зенончика и его рассказ о кровавом любовном романе привели Алицию в столь странное настроение?