***
Услышав о новой проблеме Беаты, Алиция лишь постучала пальцем по виску и предложила на обед филе из индюшачьей грудки, которые первыми начали размораживаться в моем багажнике. Что же касается моей личной рыбы, то сообща решили – еще потерпит.
– Из телевизионной комнаты я уже убрала семена, – сообщила она нам. – Теперь можно добраться до софы. Правда, она выдвижная и нижняя ее часть с годами как-то все хуже выдвигается, но с этим мы можем подождать до приезда Павла. Приедет и вытащит, не хочется мне сейчас возиться с ней.
– Я могу вытащить, вы только покажите как, – тут же предложила свои услуги Беата, горящая желанием хоть как-то облегчить хозяйке неудобства с ее, Беатиным, размещением.
– Не горит. У нас еще есть время выпить кофейку.
– А как ведет себя туалет? Рычал?– поинтересовались мы.
– Сам по себе не рычал, но при моем участии… боюсь, что так просто не перестанет.
– Ты разрешишь мне проверить?
И хотя это происходило днем и мы чего-то подобного ожидали, рев оглушил нас. И надо же, как раз в самый кульминационный момент в дверях появился Павел. Он уже было занес ногу, чтобы перешагнуть порог, но замер, словно громом пораженный.
– Это что, фанфары в мою честь? – тревожно поинтересовался он. – Ну зачем же, не нужно… И как вам удалось произвести такие могучие звуки?
– Павлик! – обрадовалась Алиция. – Как хорошо, что ты приехал. И как раз к завтраку.
– К чему?!
– Ну к ленчу, какая разница. На звуки не обращай внимания. Это просто сортир.
– А я решил, что ты увлеклась какой-то новой музыкой. Я не совсем понял, о чем ты, ну это неважно…
Алиция всегда забывала о правилах хорошего тона, пришлось взять на себя обязанности хозяйки.
– Как ты догадалась, это Павел, – я представила Павла Беате.
Тут, поздоровавшись с нами, Павел как раз добрался до Беаты. Взглянули они друг на друга и… пропали оба.
А в моей голове молниеносно, сменяя одна другую, просвистела тысяча соображений. Разумеется, Беата – красивая женщина, правда никакая не блондинка, волосы и глаза темные, зато кожа… Куда там бархату! Да и все остальное на уровне. Павел за эти годы из симпатичного парня превратился в очень интересного мужчину, за которым бабы бегали, спотыкаясь и падая. К тому же было в нем что-то, говорящее о несомненной порядочности и вызывающее симпатию у всех, без различия пола и возраста. Кошмарное сочетание! Оба они оставили в Варшаве свои вторые половины, Беата – мужа Юлиана, а Павел – жену Эву. К тому же, насколько мне известно, Павел бабником не был, да и Беата считалась верной женой.
Но вот взглянули они друг на друга…
Холера, все кончено, это же и дураку ясно, или я Далай Лама, или, при их характерах, драма на всю жизнь, хорошо еще, оба бездетные, не пострадают невинные существа. Одна надежда – здесь оба останутся ненадолго, может, не успеют погрязнуть по уши, может, удастся им в себе переломить некстати вспыхнувшие чувства, но сомнительно. Когда упомянутые чувства вспыхивают вот так, спонтанно и молниеносно, с первого взгляда, и сразу у обоих – дело плохо… Из телевизионной комнаты во вторую гостевую прямого пути нет, надо бегать через салон, ведь Алиция до потолка заставила дверь в коридорчике…
– Какая же ты умница, Алиция! – вырвалось у меня.
Алиция не возражала.
– Я всегда придерживалась такого мнения… Беата, расставь тарелки… Пока перекусим. Павел, Павел, ты будешь спать в телевизионной комнате, нет смысла переносить постель, так что можешь сразу отнести туда свои вещи. А почему я такая умная?
– Причины мне неизвестны, но вот результаты налицо.
Мы занялись приготовлением ленча, точнее, Алиция готовила съестное, а Беата расставляла тарелки и приборы. Мое участие сводилось к минимуму, как в силу врожденной лени, так и по причине озабоченности вследствие неожиданно назревающей любовной драмы. Поэтому я ограничилась тем, что извлекла из сумки только что закупленные бутылки.
Павел тем временем как-то умудрился устроиться на выделенном ему квадратном метре жилплощади, умылся в ванной и вызвал непременный гром оркестра.
Вернувшись, он смущенно признался:
– Алиция, когда ты упомянула сортир, я подумал, что ты употребила это слово в переносном смысле, а тут полнейшая буквальность. Это что, так должно быть всегда?
– Откупорь бутылку вина. – распорядилась хозяйка. – Ко всему привыкаешь. Думаю, там полетели прокладки, но не уверена, а я сама с этим не справлюсь.
– И незачем справляться, – проворчала я. – Проще купить новый бачок. Не такие уж безумные деньги.
– И вовсе не проще! Таких, как этот мой, уже не производят, так что пришлось бы менять всю сантехнику. Штопор в верхнем ящике буфета.
Привычно взяв в руки бутылку, Павел все так же смущенно пытался довести до сведения хозяйки еще одно обстоятельство, судя по всему, немало его тревожившее.
– Ты знаешь, Алиция, я не из привередливых, и мне не хотелось бы начинать с претензий, но, может, ты знаешь… не сдохло ли у тебя в ателье какое животное? Причем крупный зверь.
Сунув в микроволновую печь индюшачьи грудки, хозяйка обернулась к гостю с вопросом:
– Какое именно животное?
– Откуда мне знать? Думаю, большое.
Я почему-то сразу обернулась к кошкам. Сидят, голубушки, на террасе, все три, греются на солнышке. Слава богу. Беата разыскала в ящике буфета штопор и без лишних слов подала его Павлу.
Хозяйка недовольно заявила:
– Никаких животных у меня в ателье не водится, ни крупных, ни мелких. Что за идиотские мысли приходят тебе в голову!
Павел совсем смутился.
– Да не в голову, в нос. Я бы и не возникал, но из ателье в мою комнату такая вонь ползет, сил нет. Я уж думал, не говорить тебе, а просто раскрыть окно на всю ночь у меня над головой, да оно сплошь заставлено цветами.
Я попросила Павла уточнить, какого характера запах проникает к нему из ателье. Ведь и мы накануне почувствовали вроде бы там неприятный запах, который хозяйка приписала экологии. У Павла было другое мнение.
– Как бы это поделикатнее выразиться… вроде запах тления… не трупом воняет, а… вот! Падалью! Да, падалью.
– Что за чушь! – возмутилась хозяйка. – Мы были там и никакой падали не почувствовали. Хорошо бы, конечно, если откинул концы наш Падла, но это вряд ли, нечего и надеяться.
Пришлось опять выводить на чистую воду любимую подругу.
– А вот и почувствовали. Забыла? Только запах был не очень сильный, и ты свалила его на экологию. Учти, мы все – бабы курящие, Павел же не курит, у него нюх отличный, вот он и разобрался в запахе. К тому же со вчерашнего дня прошел целый день. А тогда еще и Мажена говорила о неприятном запахе.
– Проверим? – робко предложила Беата.
Пожав плечами, Алиция оставила в покое кухню и направилась в телевизионную комнату. Мы потянулись за ней, Павел с откупоренной бутылкой в руке, которую по дороге оставил на столе в салоне. Добравшись до цели и с трудом уместившись на свободном куске пола, мы стали принюхиваться. И без труда обнаружили – смердит, причем вонь уже никакая не природная, а самая что ни на есть трупная. Откопав у себя из-под ног одну из пустых картонных коробок и отшвырнув ее, хозяйка распахнула дверь в ателье.
Тут уже и принюхиваться не было необходимости, воняло по-страшному.
– О, холера, – озабоченно вырвалось у Беаты.
Алиция попятилась и негодующе взглянула на меня.
– А ну, признавайся, какой труп ты мне припасла на сей раз! Выдуманный или настоящий? Ведь с каждым твоим приездом только и жди пакости. Признавайся!
Я уже привыкла к несправедливым обвинениям и даже не обиделась.
– Отцепись от меня, никаких трупов я не запланировала. Лучше проверь, что у тебя там внизу лежит. Помнишь ежа? Ну, того, что в вентиляционную трубу забрался.
– Я его вытащила!
– А лис, что повадился к тебе ходить? Может, решил, что в твоем уютном доме самое подходящее место сдохнуть от старости. Я с ними ничего общего не имею.
Павел засомневался.
– Вы думаете, одного лиса хватило бы, чтобы вызвать такую вонь?
– Так ведь запах поднимается снизу, – пояснила Беата. – И я не уверена, что это падаль. Скорее сероводород…
Алиция задумчиво смотрела вниз. Ателье располагалось значительно ниже остальных помещений дома, к нему вела специальная лестница, загроможденная всевозможным барахлом, преимущественно опять-таки коробками, из которых торчали ветки растений. Но пройти было можно. А вот в самом ателье, внизу, – не развернуться. К главному столу мешали подойти нагромождения керамических изделий и те же картонные коробки, низкая длинная полка у стены прогибалась под тяжестью цветов в горшках, начало же лесенки, ведущей в подвал, вообще не просматривалось. Я пыталась издали рассмотреть загораживающие ее предметы, но, кроме ящика с землей, пустыми кашпо и клубом каких-то кореньев, ничего не разглядела. Ну и, конечно, коробки с чем-то неизвестным.
– Надо очень постараться, тогда пролезть можно, – пришла я к выводу. – Если где-то что-то и лежит, то только там.
Очень не хотелось Алиции лезть в подвал.
– Ты так уверена, что нам обязательно нужно ЭТО увидеть?
– А ты намерена оставить эту вонь?
Мы все заметили – смрад крепчал с каждой минутой. Вчера он едва ощущался, а сегодня просто невозможно было дышать. И все навязчивей лезла в голову мысль о трупе, тем более что большие стеклянные двери в сад были распахнуты настежь. Хорошо бы лис, но ведь мог войти и бездомный, оголодавший бомж..
– Кажется, падаль перестает смердеть уже через два года, – заметила Беата. – Но вроде бы для этого необходим сухой климат.
– Пустыня? – подхватил Павел.
– В пустыне не смердит, там просто высыхает, – внесла свою поправку Алиция. – И перестаньте молоть ерунду, мы не в пустыне, мы в Дании.
– Если там и впрямь что-то лежит, то недавно, – высказала я предположение. – Вчера, в полдень, так не воняло. Но кажется, жара стоит только второй день?
– Третий. До того было холодно.
– Тогда чего ж удивляться?
Алиция очень неохотно начала спускаться по доступной части лестницы. В этот момент в доме послышались какие-то крики и стук.
– Эй, Алиция! – надрывался женский голос. – Где вы там? Иоанна? Есть в доме кто-то из вас?
Узнав голос Аниты, Алиция остановилась на третьей ступеньке и оглянулась. Встревоженная Анита продиралась к нам через телевизионную комнату. Вот она разглядела меня и перестала кричать. Уже нормальным голосом сказала:
– О, ты здесь, а я уж было подумала, куда-то ушли, оставив двери нараспашку. А где Алиция? Я по пути заехала…
– Здесь я, здесь, – с готовностью поднимаясь по лесенке, крикнула Алиция.
Выбралась, попыталась, оттолкнув меня, занять свободный участок пола и поздоровалась:
– Привет. Много нас тут. Пошли, напьемся кофейку…
Первый раз в жизни Алиция обрадовалась приходу Аниты, ведь он избавил ее от необходимости лезть в подвал. Должно быть, она надеялась, что жуткий запах как-то сам собой испарится и ей уже не придется разыскивать его источник?.. Я промолчала. В конце концов, в подвал я могу и сама слазать, не обязательно при этом присутствие хозяйки. Ведь меня больше всех встревожил смрад в Алицином подвале. Что там так развонялось? Не рисунки же Торкиля, не его статуэтки, не печь для обжига глиняных изделий, не испорченная стиральная машина, пусть даже и очень преклонного возраста, и не удобрение для цветочков. Оно в сухом виде не выделяет никакой вони, другое дело – в мокром, тогда очень смахивает на свежий коровий навоз. Тогда что же? Неужели и в самом деле труп? Чей, черт бы его побрал?!
Анита уже лет десять назад бросила курить, не удивительно, что, оказавшись в ателье, сразу же принялась принюхиваться, но пока ничего не говорила. Зная порядки в Алицином доме, воздержалась от вопросов, которые могли для хозяйки оказаться неудобными. Зато с интересом оглядела Беату и с радостью поздоровалась с Павлом, которого знала многие годы и любила. К Павлу все относились с симпатией.
– Так я забежала к тебе по пути, – принялась она объяснять хозяйке. – Мне опять по делам службы приходится курсировать на трассе Хиллерод – Копенгаген, так что ты оказалась по пути. А мне очень хотелось разобраться кое в чем, и, представь себе, Падальский действительно у нас был!
Эти слова были произнесены с таким торжеством, что пренебречь ими было невозможно. Алиция замерла над столом с кофейными чашками и повернулась к гостье.
– Что ты хочешь этим сказать? При чем тут подлец?
– При том, что это он подбросил тебе журнал с исландским мхом. Украл у Яся и привез сюда. Я брякнула так, в шутку, а расспросив сына, уверилась – специально подбросил тебе.
– А зачем мне оно? К тому же этот подонок не знает датского.
– А вот и знает.
– С каких пор? Двадцать лет назад не знал ни словечка.
– А пять лет назад серьезно принялся за изучение датского и преуспел. Правда, только на письме. Умеет читать и писать, говорить так и не научился, а все из-за акцента. И когда ему говорят – тоже не понимает. Зато с письменными текстами может даже переводчиком работать, так что не исключено, журнал похитил для себя, а в твоем доме оставил случайно.
Расставив чашки, Алиция достала кофе. Чайник фыркнул. Беата, изо всех сил старавшаяся все время быть полезной, уже стояла над ним и приступила к разливанию кипятка. Я решила не возиться с чаем и тоже выпить кофе.
– В холодильнике имеются сливки, – бросила я в пространство. – На полочке в дверце.
За сливками рванулся Павел. Кухня в доме Алиции рассчитана была лишь на одного человека, двое-трое уже создавали в ней толпу. Павел и Беата то и дело отирались друг о друга, но им это явно не доставляло неприятности. Я старалась не смотреть на них, надо же поберечь нервы. Молодые люди обслужили нас отлично, не забыли ни сахар, ни ложечки.
Алиция уселась за стол, не обращая на них внимания.
– О мхе я прочла, хотя не до конца, спать хотелось. Мне было интересно, но сомневаюсь, чтобы было интересно этому паршивцу.
Я подумала: это же надо так возненавидеть человека, чтобы ни разу не назвать его по фамилии! Как не похоже на мягкую, доброжелательную Алицию. Должно быть, Падальский ей и в самом деле здорово чем-то досадил. Ладно, придет время – сама расскажет. Пока же я внимательно прислушивалась к тому, что Анита рассказывала Алиции. Разговор предполагался конфиденциальный, но от меня у них секретов не было.
– Оказывается, – вполголоса рассказывала Анита, – Ясь выписал этот журнал и собирает все номера. За один год уже собрал комплект, теперь собирает за второй, потому и обнаружил пропажу одного журнала. Экземпляр исчез из дома вместе с Эрнестом.
– С каким Эрнестом? – не поняла Алиция. – А, с этой Падлой.
– Ну да, если тебе угодно так именовать Падальского. Он просто украл его. А перед этим просил Яся одолжить его, с возвратом, Ясь отказал, так твоя Падла свистнула его в последний момент. И сдается мне, что тут дурно пахнет.
Поскольку упоительная вонь из ателье уже добралась и до салона, Алиция имела все основания спросить гостью:
– Ты говоришь в переносном смысле или в самом прямом?
– Говорила-то я в переносном смысле, – не стала скрывать Анита, – но раз уж ты затронула эту тему, я, пожалуй, спрошу: у тебя ничего не протухло? Если это с моей стороны бестактность, извини, вопрос снимаю.
– Да ладно, чего там, – махнула рукой Алиция. – Смердит, как пить дать. Они уверяют – у меня в подвале что-то сдохло.
– Я бы присоединилась к их мнению.
– И мы должны проверить. Причем срочно, а какая тут может быть спешка? Если что сдохло, то уже опоздали. Повоняет и перестанет.
– Беата уверяет – два года повоняет, – равнодушно заявила я. – Мне что, я-то уеду, а вот ты подумай, как выдержишь.
– Если позакрывать все двери, – начала Беата, желая успокоить хозяйку.
– И если очень постараться, то можно пооткрывать все окна, – поддержал Беату Павел.
– Так вонь идет из ателье? – заинтересовалась Анита.
– Из ателье, – подтвердила я. – Снизу.
У Аниты глаза разгорелись.
– И вы считаете – труп?
– Очень похоже. Только неизвестно чей. Анита заколебалась.
– Не знаю, как поступить. Участвовать в обнаружении трупа или не дожидаться, уж очень я тороплюсь. А если останусь, стану свидетелем, мне же это ни к чему. Я бы, пожалуй, сразу уехала, но мне очень нужно получить свой журнал, Ясь просил, а я обещала.
И она просительно глянула на Алицию. Мы все уставились на хозяйку, а она, кажется, ничего не видела и не слышала, думала о своем. И тут я готова была поспорить на что угодно – Алиция начала догадываться о причине дурного запаха, и теперь дала бы все на свете, лишь бы избавиться от нас всех и самолично изучить эту причину. Без свидетелей. Боюсь, у нее не было на это ни малейшего шанса.
Умная Анита тоже поняла, что сейчас хозяйке не до нее.
– Что ж, не буду настаивать, – сказала она, – как-нибудь в другой раз.
Встав из-за стола, Анита направилась в ванную. И через минуту в ужасе вылетела оттуда, когда оглушительный рев потряс дом от фундамента до крыши. Оказывается, о прихотях бачка никто не удосужился ее предупредить.
А все же что ни делается, все к лучшему. Алиция тоже перепугалась, но быстро пришла в себя.
– Ладно, – сказала она, решительно вставая со стула. – Ваша взяла, пойду проверю.
Анита опять стала колебаться, остаться ли в доме Алиции и стать свидетельницей, может быть, чего-нибудь выдающегося, или поспешить на работу, а то и второй поезд пропустит. Как быть? Тут и журнал, который обещала вернуть сыну, тут и жуткая вонь, тут и ужасающий рев сантехники… Слишком много для одного человека, тем более для журналистки. Уедет, а потом вся изведется, что упустила нечто потрясающее. Что самое главное в характере журналиста? Любознательность. Решено. Остается.