Она обожала этот альбом, проигрывала пластинку снова и снова, пока игла не протирала поверхность – мы были семьей, все еще не знавшей CD, – и мне приходилось покупать новый диск.
Я вытащил розовый телефон.
– Беги, Бирс, – кричала Элис. – Беги!
Справа от меня, там, где я договорился с ней встретиться, автомобиль мигал фарами. Слева услышал работающий двигатель. Я посмотрел. Это была огромная машина – джип. Он ехал по песку, освещая себе дорогу.
И побежал к Элис, думая о том, что увидел и что услышал за последние несколько часов.
– Пусти меня за руль, – сказал я, садясь в машину. – Я знаю здесь все дороги.
Бирс…
– Будь добра.
И бросил компьютер на заднее сиденье. Элис замолчала. Люди в джипе увидели нас, машина рванула в нашу сторону.
На этот раз споров не было. Элис подвинулась. Я завел двигатель старого "вольво". Слава богу, голова работает нормально, а значит, с вождением проблем не будет. Выехал с бетонной стоянки, прикидывая, когда нас смогут догнать. Разделяла нас в лучшем случае четверть мили.
За исключением Оушн-виста гарденс, местность совсем не изменились. Одноколейные дороги расчертили холмы. Отголосок времен, когда бедные поселенцы пытались из двух акров земли добыть себе средства к существованию. Я стал припоминать все случаи, когда мы блуждали здесь в поисках места для пикников, еще прежде, чем Рики появился на свет. Я смутно представлял, куда мы едем и в каком направлении двигаться. Немудрено запутаться в таком лабиринте.
По временам до нас доносилось злобное рычание джипа. Дороги были предназначены для лошадей, а не для мощных машин, и очень скоро джип перестал нам досаждать своим рыком.
Через пятнадцать минут медленной терпеливой езды мы выехали из Пеликан-Бэй. Элис все еще не сказала ни слова. Так дело не пойдет. Я вырулил на пустынную стоянку возле вершины холма, рядом с автострадой, выключил мотор и фары и взглянул на нее.
– Ну, в чем дело? – спросил я.
– Я сделала глупость. Позвонила в больницу – узнать о здоровье Шелдона.
– Что?
– Его подстрелили, мы его привезли. Значит, мы за него отвечаем, и нужно было о нем справиться.
– Шелдон – лживый предатель, злобное ничтожество. Он пытался продать меня Кайлу Маккендрику.
Элис сердилась, однако заметно было, что она говорит правду. Я начал разбираться в таких вещах. Можно понять по глазам: смотрит человек прямо или отворачивается. Простая вещь, я понимаю, но за долгое время одиночного заключения я отвык от человеческих лиц.
– Он пожалел о том, что сделал, как думаешь? – спросила она. – Мне сказали, что он идет на поправку, если тебя это интересует.
– Я знал, что с ним ничего не случится! Как думаешь, сколько подстреленных людей довелось мне увидеть за свою службу?
"Но в любом случае, мы не должны были засветиться".
– Как они узнали? – спросил я.
Она нахмурилась.
– Мне показалось, когда я позвонила и спросила, куда его забрали, их голоса звучали по-особенному. Я же тебе говорила, что это – частная больница. Им приказали обратить внимание на звонки насчет Шелдона.
– Частная? Ты хочешь сказать, что она принадлежит Маккендрику? – спросил я.
– Кому же еще? Думаю, у них стоит определитель номера. Лао Лао позвонила мне вскоре после того, как я тебя высадила. Она очень сообразительна. Работники аптеки, что на первом этаже, сказали, что ее кто-то спрашивает. Она спустилась по пожарной лестнице и отправилась к подруге, владелице бара. Нам нужно где-то остановиться, Бирс.
– Я думаю, – солгал я.
– Ну и хорошо.
Я никак не мог взять в толк, отчего она так на меня сердита.
– Что ты стала делать? – спросил я.
– После звонка бабушки? Поездила немного. Нашла дорогу к берегу.
Она помолчала.
– Прошла вдоль моря. Ночью пляж охраняют не слишком усердно.
– Да?
Это меня удивило. К этой части бухты трудно пройти по муниципальной дороге. Должно быть, чувствуют себя в безопасности в присутствии огромного количества электроники, напиханной повсюду.
– Твоя адвокатша не из тех, кто задергивает занавески, – заметила Элис. – А от тебя пахнет чем-то… ароматным. Прости, может, я не то говорю.
– А!
Если кто-то смотрел в открытое окно, зрелище, должно быть, было еще то.
– Ты и в тюрьме ее целовал?
Так вот почему она так на меня взъелась.
– Нет. Я пытался узнать у нее то, что мне было нужно, и убрался, прежде чем бандиты откликнулись на ее звонок. Вот и все. Сюзанна знает обо мне то, чего я сам не знаю, но хочу узнать.
Я рассказал ей о Гвинете, о возможном переезде в исправительное заведение Маккендрика, о том, что сказала Сюзанна о моей "казни", о пропаже денег, но ни слова о встрече, о которой условился со Стэплтоном.
Элис немного оттаяла.
– И что тебе посоветовала адвокатша?
– Ехать с ней на юг, пересечь границу. Там у нее еще один дом. Затеять долгие переговоры с государственной юстицией. Чего еще можно от нее ожидать? Но потом она вышла за пивом и позвонила Стэплтону. Остальное…
Я развел руками.
– Элис, – сказал я. – Жаль, что я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я привязан к прошлому. И от этого мне не отключиться, как бы ни старался. К тому же у меня нет того, чем должны бы обладать современные мужчины. Ни манер, ни морали, ни обаяния. Вот, например…
Я сунул руку в карман и вытащил двойную нитку жемчуга.
– Я украл это вместе с компьютером Сюзанны. Хотел сделать тебе подарок. Теперь понимаю, какая дурацкая это была идея.
Она смотрела на сверкающие в темноте бусины.
– Они настоящие?
– Ты видела дом. Неужели думаешь, что у нее могут быть подделки?
Элис провела пальцами по жемчугу и убрала руку.
– Это не мое, Бирс.
– Да, – согласился я и немного обрадовался.
Если бы она с улыбкой приняла подарок, мне пришлось бы ей доверять. Так уж устроены и мужчины, и женщины.
– Я узнал кое-что у Сюзанны и ушел. А сейчас сижу и чувствую себя идиотом, у которого в мозгу сидит большая картина, но я никак не могу ее увидеть.
Я снова выкатил на дорогу дребезжащий "вольво". Надо подумать, где остановиться так, чтобы Ридли Стэплтон и Кайл Маккендрик нас не обнаружили.
Лао Лао ждала нас в гавайском баре в Эдеме, в трех кварталах от дома. Она захватила с собой полиэтиленовую сумку с пожитками. Перед старушкой стоял фруктовый коктейль с бумажным зонтиком. По лицу Лао Лао было видно: приятный вечер у камина с рюмкой хорошего коньяка в ее планах не значится.
– Спасибо, подонок, – пробормотала она, когда я помог ей сесть в машину.
Другого слова я от нее не дождался, даже когда мы пришли в мотель "Сивью". Лао Лао молча направилась в свой номер. Элис стояла в сторонке, пока я добывал из автомата безалкогольные напитки и закуски и думал о предстоящем разговоре.
По пути из Пеликан-Бэй мы каждый раз проезжали "Сивью". С детских лет я помнил правило: лучше всего прятаться в самом видном месте. "Они не станут нас искать в трех милях от особняка Сюзанны Аурелио", – подумал я. На самом деле я сомневался, что Стэплтон вообще будет меня искать. Ведь я назначил ему встречу на следующее утро. Будучи человеком со средствами – это доказывал вертолет, – Стэп, конечно же, думает, что встретится со мной, выслушает и, если понадобится, вытрясет из меня информацию, которая до сих пор оставалась нераскрытой. Возможно, так все и будет, хотя я намеревался избежать этой встречи.
Мотель "Сивью" был местом для подростков моего поколения. Парни приводили туда на несколько часов своих подружек. Можно было заказать номер на день или на вечер. Если подросток хотел проявить исключительную щедрость, то платил за ночь. Это, правда, случалось нечасто. Более тридцати лет назад я входил в это здание по служебной надобности. Пропавшего подростка я позднее нашел мертвым под мостом Де Сото. Больших изменений я не заметил. Тот же безвкусный красный бархат, пластмассовая мебель, дешевые гравюры с изображением Парижа и Рима. Даже в мое время все это не казалось экзотическим.
Я спросил три отдельных номера, что удивило неуклюжего парня, стоявшего за стойкой регистратуры. Не составило труда узнать у него, что на эту ночь мы – единственные постояльцы. Мне показалось, что в мотеле давненько не было клиентов, оплачивавших ночной постой, судя по тому, что он оставил нас дожидаться в вестибюле, а сам пошел проверить, готовы ли комнаты к человеческому обитанию.
Разумеется, они не были готовы, но спорить я не собирался. Мотель был в своем роде классическим: комнаты вытянулись в ряд по обе стороны от регистратуры. Ладно, сойдет.
– А в мотеле "Бейтс" было много народу? – спросила Элис, когда мы направились к номерам.
Три комнаты были в левом ряду, крайний номер отдали Лао Лао. Мне страшно хотелось войти в комнату, какой бы она ни была, и уснуть.
– Культурная ссылка на двадцатый век, – заметил я. – Я поражен. Когда со всем этим будет покончено, я возьму тебя в "Оверлук" или его аналог.
– Я не знаю этого отеля, Бирс. Не искушай судьбу.
Я вошел в первый номер.
– Ни в коем случае. Могу я попросить тебя на минутку?
Я показал ей компьютер Сюзанны.
– Интуиция подсказывает мне, что здесь для нас может быть что-то полезное. Возможно, в случае необходимости я свяжусь с внешним миром.
Она нахмурилась. Тощий администратор вышел из-за стойки и с подозрением посмотрел на нас.
Элис подошла к нему и спросила:
– У вас есть вай-фай?
Он посмотрел на нас с выражением, которому хотел придать твердость.
– Двадцать долларов в день. Наличными.
Я подал ему купюры и получил взамен мятый билетик.
Он зашаркал дешевыми кроссовками.
– Никаких веб-камер в номере. Это наше правило. Никакого живого порно. В прошлом месяце нас оштрафовали. Я не хочу неприятностей.
Я положил ему руку на плечо. Он вздрогнул.
– Обещаю. Никаких веб-камер.
– Если только, – добавил он, оглядывая Элис с ног до головы и облизываясь, – вы не хотите чего-либо за дополнительную плату. У меня есть опыт, если вы понимаете, что я имею в виду.
Она готова была его ударить, и этого было достаточно.
– Желаю вам удачи в вашей карьере, – сказал я, отворил дверь первого номера и пропустил Элис вперед.
– В хорошие же места ты водишь меня, Бирс, – проворчала она. – Удастся ли мне их забыть?
– Со временем забудешь, – сказал я и поставил компьютер. – У тебя двадцать минут на то, чтобы обучить глупого старика всему, что он должен знать, чтобы выжить в двадцать первом веке. После пойдешь в соседний номер и как следует выспишься. Согласна?
Оказалось, все и в самом деле просто. Надо просто кликать по значкам и набирать слова. Компьютер Сюзанны сразу выдал все секреты. А если не находил ответов, начинал искать и вытаскивал их из отдаленного аморфного места, о котором я даже в тюрьме слышал. Звалось оно Интернет, я попросил у Элис объяснений и через тридцать секунд махнул рукой, чтобы она помолчала.
Начали мы с моих финансовых дел. Как она сделала это, я никогда не узнаю, но Элис удалось отыскать все то, что Сюзанна мне показала, и даже немного больше. "В этой серебристой штуке, – сказала она, – спрятано все, вместе с бесчисленными другими письмами, файла ми и факсами…" Похоже, здесь сидела большая часть профессиональной жизни Сюзанны за прошедшие двадцать три года.
Элис в бешеном темпе стрекотала клавишами, возила пальцем по странной подушечке, каждую секунду орлиным оком взглядывала на экран.
Изумившись, я спросил:
– Как ты всему этому научилась? Это что, в школе преподают?
– Только старикам. Как ты научился пользоваться телефоном?
– Просто взял трубку и начал говорить.
– Как она может держать все это здесь, не защищая паролем?
Я этому не удивлялся.
– Сюзанна до неприличия богата. Она живет за большими чугунными воротами. Компьютер не покидает пределов спальни.
– Ловлю тебя на слове, – сказала она лукаво.
– Это психология, которую в твоем веке не берут в расчет. Богатые люди вроде Сюзанны верят в безопасность, поскольку за нее платят. Она знает, что в ее роскошный дом никто не проникнет и к компьютеру не притронется. Так к чему волноваться?
– Это – черта поколения, – возразила Элис. – Она примерно твоих лет, верно?
– Чуть помоложе.
– И очень красива. Судя по тому, что я видела по телевизору. Она часто появляется на экране.
– Да, – подтвердил я. – Она очень красива.
Пальцы Элис замерли на клавиатуре.
– Хорошо, – вздохнул я. – Я скажу и больше никогда не вернусь к этой теме. Очень красивая женщина не обязательно сводит мужчину с ума. Даже временно. Возможно, тебе трудно в это поверить, но многие мужчины так же устроены.
Ты мало с кем виделся за долгие годы, – покачала головой Элис.
– Заканчиваем тему Сюзанны Аурелио. Я никогда не захочу этой женщины. И никогда не хотел. Выбирай из двух вариантов: либо ты веришь, либо – нет.
Я снял ее руки с клавиатуры. Пальцы задрожали.
– Ну? – спросил я, заглядывая ей в глаза.
– Я знаю, ты ничего не делал. Просто… двадцать три года. У людей есть потребности.
– Согласен. У меня есть потребность: ты рассказываешь мне все об этой машине. Давай посмотрим материалы моего дела. Пожалуйста.
Она выругалась и снова принялась печатать. Я смотрел на экран. Он заполнился строчками на непонятном жаргоне.
– Ну и как мне прочесть эту белиберду? – проворчал я.
– Ты и не прочтешь. Это просто названия файлов. Списки документов, относящихся к твоему делу. Они все здесь. Смотри.
Она указала на названия.
– Показания свидетелей. Отчеты криминалистов. Доклады полицейских.
– Я слышал это в суде. Мне они без надобности.
– Тогда… что я могу сделать?
Меня до сих пор поражала одна вещь. Почему все они были так убеждены в том, что именно я убил Мириам и Рики? Банковский счет до суда не дошел. Все, что против меня выдвигали, это то, что я ничего не помнил о нападении. К тому же они обнаружили частицы моей кожи под ногтями Мириам и оставленные мной кровавые следы на полу и ступенях. Это же хлипкое основание для смертного приговора. Кожа могла попасть к ней множеством способов. Хотя бы во время интимной близости. Кровавые следы могли остаться, когда после избиения я полз наверх.
– Можешь ли ты сузить область поиска и перейти к отчетам окружного прокурора? До того, как завели уголовное дело?
Она сделала что-то магическое. На экране возникли три документа.
– Их должно быть больше, – сказал я. – Я работал над такими делами. Мы тонули в бумагах, когда нам удавалось убедить людей сделать заявление.
– В таком случае они отсутствуют, – сказала Элис. – Это же компьютер, Бирс. Им отсюда не вывалиться. Получается, это – единственные документы, в которых упоминается твое имя.
Нетрудно было догадаться, что я в них найду. Речь в них шла о снятии денег с нашего общего счета, переводе их в Лихтенштейн. Первые два отчета взволнованно заключали, что это – железное доказательство: я, мол, давно планировал убить Мириам, сбежать с деньгами, насладиться жизнью в Австрии. Очевидно ходил бы в коротких кожаных штанах и объедался бы колбасой. Ходатайства о приостановке дела были даже тогда. Слишком уж чистым был мотив. Какой-то аноним отмечал, что мы были любящей, преданной парой. Если они хотели придерживаться этой версии, им требовалось нечто, что разрушало бы такое впечатление. У них этого не было. Жаль, потому что мне очень хотелось узнать самого себя.
В любом случае все это стало не относящимся к делу. К моменту третьего отчета о деньгах почему-то забыли. Должно быть, сработали уловки Сюзанны. Это единственное, что меня заинтересовало.
Кто-то написал на полях, ближе к концу: "Мы также не можем воспользоваться звонком. Замечательная вещь – слежка!"
– Звонок? – спросила Элис.
– Понятия не имею. В телефонном юридическом справочнике есть адрес Сюзанны, потому что она работает вне дома. Там только номер рабочего телефона. Ты можешь найти ее личный телефон? Как узнать, разговаривала ли она в последнее время с Маккендриком?
– Да… – ответила она осторожно. – Но как-то ты не догоняешь, Бирс. Если позвонишь ей по мобильнику, который я тебе дала, или – еще хуже – с телефона мотеля, тебя выследят.
– Я знаю это. И Сюзанну тоже знаю. Доверься мне. Пожалуйста.
Она тревожно на меня посмотрела и, покачав головой, снова принялась печатать.
Номер она нашла за три секунды. Через минуту я увидел, что Сюзанна и в самом деле вела переговоры с Маккендриком, речь шла об общественной и светской жизни. Богатые люди любят такие вещи. Приглашения на публичные и благотворительные мероприятия. Я хорошо помнил Сюзанну, чтобы уловить ее тон. С Маккендриком она общалась отстраненно, даже прохладно.
Я воспользовался маленьким розовым телефоном и сразу же спросил:
– Я спрашиваю, зачем ты позвонила Стэплтону. Мне просто нужно это знать. Ты и Маккендрику звонила? Уж не его ли джип гонялся за мной по песку?
Трубка замолчала. Элис смотрела на меня сердито.
– Я не… Я никогда не позвонила бы этому человеку.
– Что ж, замечательно. Ты лишь распорядилась меня убить. Пожалуйста, не делай этого прямо сейчас, хорошо? Я скрываюсь в монастыре, среди монахинь, и стыдно будет тебе, если их уничтожит большой черный вертолет.
Трубка зловеще молчала. Элис смотрела на меня как на идиота.
– Бирс, – сказала наконец Сюзанна. – Куда ты опять вляпался? Как думаешь, что я должна делать в этих обстоятельствах?
– Посоветовал бы прислушаться к своему клиенту.
– Ты у меня не единственный. Иногда интересы клиентов противоречат друг другу.
Ага. Что-то щелкнуло.
– Я понятия не имела, что он подключит авиацию, – сказала она со своей особенной откровенностью. – Думала, он придет тебе на помощь. Джип не имеет к нему никакого отношения. Клянусь. Прошу тебя, поверь мне.
– Попытаюсь. Еще один вопрос. Когда ты убрала из дела вещественные доказательства о чеках, там было что-то еще. Кто-то написал на полях. Что-то о звонке. Что это был за звонок, Сюзанна?
На это было бы очень легко возразить… "Понятия не имею. Неужели ты думаешь, что я помню о каракулях на документе, составленном двадцать три года назад?"
Однако она сказала:
– Они мне так и не сказали, Бирс. Поверь, я спрашивала. Они мне много чего не рассказали. И знаешь что? Ты и сам мне многого не рассказал, хотя уверял, что ничего не можешь вспомнить. Разве не так?
– После стольких лет я действительно не знаю. И это чистая правда.
– Могу ли я все же помочь? – спокойно спросила Сюзанна. – Или я все испортила?
– Возможно, – сказал я и выключил телефон.
За двадцать минут я двадцать первый век не освоил. Но, благодаря терпеливому и умелому обучению Элис Лун, научился отыскивать документы, скачивать их и даже мог бы послать электронное письмо президенту Соединенных Шатов с адреса "Хотмейл".