Сашка и вдребодан пьяный Леха вскочили с дивана и бросились вон из комнаты. Петрович, упав на колени, с трясущимися руками склонился над осколками видеокассет, продолжая дико, по-звериному выть. Юлька с любопытством и с некоторой растерянностью смотрела на него, недоумевая, что ей теперь делать. Конечно, она учинила злое дело, но будет ли он и дальше реагировать так, как ей хотелось бы?
Внезапно звериный вой Петровича сменился вполне человеческими рыданиям и всхлипываниями.
– Убью, – проговорил он, тяжело дыша и словно захлебываясь. – Ты… Зачем?… – И вдруг заорал страшно, во всю глотку: – Убью-у!!!
Юлька с облегчением подумала: ну, наконец-то!
Петрович кинулся на нее, протянув к ней огромные руки со скрюченными, точно когти хищной птицы, пальцами. Машинально Юлька швырнула в него свою сумочку с подслушивающей косметичкой, попала ему в лицо. Это только на мгновение остановило его, но за это мгновение Юлька с топором в руках успела выскочить из комнаты.
Она почувствовала страх и растерянность. Что же теперь делать? Петрович взбесился, а где же менты? Она прислонилась к стене в коридоре, Петрович был уже рядом с ней, тянул, не обращая внимания на топор, свои хищные руки к ее горлу, грозя не только задушить, но и растерзать ее.
Чтобы хоть как-то оборониться, она ткнула топором в грудь Петровича, тот снова охнул, приостановился, Юлька ускользнула от него к противоположной стене. Однако от удара тяжеленный топор выскользнул у нее из рук, упал на пол, угодив Петровичу по ноге, тот взвыл, взбесился еще больше. Некоторое время он, дико воя, смотрел на лежащий у его ног топор бессмысленными глазами, потом вдруг опомнился, схватил его, взвыл:
– Убью-у!!! – и кинулся за Юлькой.
Тогда только Юльке стало по-настоящему страшно. Ментам давно пора было бы появиться, намерения Петровича очевидны, очевиднее некуда, и если они и впрямь собирались спасать ее жизнь, то врываться в квартиру должны были как раз теперь, иначе поздно. Так где же они? У Юльки мелькнула мысль, что, может быть, они не могут преодолеть прочной стальной двери в квартиру. Поэтому она метнулась было к двери, трясущимися от страха пальцами стала открывать замысловатые замки…
В ужасе Юлька видела, как Петрович замахивается топором, как смертоносное лезвие зависает у нее над головой. Она едва успела увернуться, удар пришелся по предплечью. Юлька почувствовала дикую, невероятную боль. Перебитая рука беспомощно повисла вдоль тела, из открытой раны хлынула кровь. Тогда Юльку охватил настоящий, панический ужас.
– Ну, где же вы, менты проклятые? – истошно завопила она. – Помогите! Меня убивают! Ведь вы же обещали спасти мне жизнь!..
В отчаянии она метнулась к двери, но тут ее настиг второй удар, пришедшийся по плечу. Юлька едва не упала на пол, взвыла от боли, чувствуя, как парализуется половина ее тела.
Из последних сил, не понимая зачем, метнулась она на кухню. Зацепилась за табурет, стала падать, разворачиваясь лицом к убийце. Как при замедленной съемке видела она, что Петрович медленно поднимает топор, глаза его налиты кровью, рот искажает гримаса крика, а на губах пена. Петрович медленно опустил топор прямо ей на голову. Рубанул изо всей звериной силы. Топор до половины лезвия вошел в череп, хрястнула черепная кость, и Юлька беззвучно повалилась на пол.
Услышав треск костей, а затем падение тела, полковник Пчелинцев удовлетворенно кивнул, скомандовал:
– Теперь пошли!
Трое милиционеров не спеша поднялись на девятый этаж, вошли в квартиру Петровича. Взрывчатка им при этом не понадобилась.
Вся прихожая и кухня была забрызгана кровью, и полковник с досадой морщился, выбирая место на полу, чтобы не запачкаться.
Петрович сидел, оперевшись спиной о стену, еще держа в руках окровавленный топор и бессмысленными глазами глядя прямо перед собой. Сашка и Леха в ужасе глядели на страшную картину. При виде вошедших милиционеров они сделали было непроизвольную попытку сбежать, но потом остановились, опомнившись. Казалось, появление милиционеров подействовало на них успокаивающе.
Глаза Юльки были широко раскрыты и залиты кровью. Ее тело лежало в луже крови, вытекшей из зияющих ран на голове, руке и плече. Полковник Пчелинцев осторожно, стараясь не вляпаться в кровь, подошел к трупу, оглядел его, удовлетворенно кивнул, отошел к окну и закурил сигарету. Капитан Коля, присев на корточки, заглянул в мертвые глаза, плечи его стали как-то странно вздрагивать.
Внезапно в квартиру ворвалась бригада врачей. Они кинулись к распростертому телу, но едва глянув на него, медики остановились.
– Доктор! – проговорил капитан Коля. – Посмотрите! Может быть, можно еще спасти?
Старший в бригаде смущенно откашлялся.
– Да где там! – сказал он, безнадежно махнув рукой. – Лобные доли мозга рассечены – мгновенная смерть…
Он еще раз смущенно кашлянул, поглядел вопросительно то на одного, то на другого оперативника, видя полное невнимание к своей персоне, кивнул бригаде, направился вон из комнаты. Никто не смотрел ему вслед.
Майор Паницкий подошел к стоящему и глазеющему в окно полковнику Пчелинцеву.
– Ну что, командир? – спросил он. – Доволен, да? Ты что, так и будешь каждую путану убивать, что попадется тебе в руки? Без жалости, без сострадания…
За окном как на ладони был ярко освещенный аэродром. Очередной самолет приземлялся на него.
– Дисциплинарное взыскание, майор, получите, – процедил сквозь зубы полковник. – За неуважительное отношение к старшему по званию.
– Плевал я на твое дисциплинарное взыскание! – сказал майор. – У нас же была возможность ее спасти, мы могли зайти до того, как он ее зарубил! Почему ты не стал делать этого? Почему ты велел нам сидеть и ждать?
Полковник затянулся сигаретой, процедил сквозь зубы:
– Так надо было.
– Надо было? – воскликнул Паницкий. – Мы же обещали сохранить ей жизнь! И она согласна была сотрудничать с нами! Она же не виновата, что из-за путаны у тебя друг погиб!
Полковник ничего не ответил, продолжал курить, повернувшись лицом к окну.
Он преспокойно докурил сигарету, сунул ее в стоящую на подоконнике пепельницу. Повернулся к находящимся в комнате.
– Тело убитой убрать! – приказал он. – Квартиру опечатать! Гражданин Губин, вы арестованы по подозрению в преднамеренном убийстве гражданки Фроловой Юлии Владимировны.
После этого полковник не спеша направился к выходу, внимательно глядя под ноги, чтобы не запачкаться в разбрызганной на полу крови.
Куклы на ниточке
Глава 1
– Ну, Олег Сергеевич, содвинем бокалы за ваш юбилей!
Виновник торжества, поджарый мужчина с умным волевым лицом, поднял рюмку и, улыбнувшись, заметил:
– Валентин Петрович, я знаю, какой вы мастер громких тостов. Давайте обойдемся без них. Мне через все это предстоит пройти завтра, на работе. А сегодня давайте по-простому. Скажем, генеральная репетиция.
– Тогда за ваше здоровье! – быстро нашелся несостоявшийся тамада, видимо, не желая окончательно сдаваться.
Весна в этом году выдалась ранняя. Снег сошел полностью еще во второй половине марта, и установилась теплая, сухая погода. Правда, не обошлось без сюрпризов, и природа все же преподнесла подарок в виде резкого похолодания с обильным снегопадом в середине апреля, когда уже никто и не ждал напоминаний о прошедшей зиме. Но уже через несколько дней лишь грязь и лужи говорили о внезапном капризе погоды.
К началу мая все окончательно просохло, и люди, соскучившиеся за зиму по зеленой травке и шашлыкам на природе, потянулись за город. Кто-то спешил привести в порядок забитые на зиму дачи, кто-то – просто вырваться из надоевшего города.
Воскресный день только подбирался к обеду; шашлыки, дразня мужчин аппетитным запахом, доходили на сооруженном из кирпичей мангале. Около них крутился третий участник застолья, самый молодой из присутствующих. Если сидевших за столиком Олега Сергеевича и Валентина Петровича можно было отнести к мужчинам примерно одного возраста, то их товарищ был моложе лет на десять, а то и побольше. Он живо управлялся с шампурами, не давая мясу подгореть.
– Виктор, – окликнул его юбиляр, – присоединяйся к нам.
Усатый Виктор весело глянул на приятелей и, легко поднявшись, сел на свободный стул.
Мужчины выпили. Валентин Петрович, собиравшийся что-то сказать, вдруг замер.
Откуда-то издалека послышалась музыка. Ее громкость нарастала с приближением автомобиля. Через минуту разбитные аккорды шансона заполонили окрестности, заглушая собой все остальные звуки. Неожиданно этот мощный поток резко прекратился, будто кто-то невидимый не выдержал и нажал на "стоп". Вновь стало слышно робкое чириканье воробьев.
Из-за поворота показалась новенькая "Хонда" и важно прокатила по проулку. Пробежав мимо дачи Олега Сергеевича, машина остановилась около трехэтажного строения, огороженного двухметровым кирпичным забором.
Водитель иномарки нетерпеливо посигналил, и большие железные ворота медленно открылись. Следом за первой тотчас подкатила вторая машина, на сей раз отечественная "десятка". Музыка в ней играла на приемлемом уровне громкости, и можно было не опасаться за барабанные перепонки пассажиров.
– Крутой у тебя сосед, – весело усмехнувшись, кивнул в сторону особняка Валентин Петрович.
– Сынок его гуляет, – отозвался хозяин, недовольно поморщившись.
– Проблемы доставляет? – заметив реакцию Олега Сергеевича, быстро поинтересовался Виктор.
– Пытался один раз права качать, – прожевывая кругляш копченой колбасы, невозмутимо ответил юбиляр. – Я ему быстро объяснил, что к чему. С отцом его поговорили – тот еще более понятливый оказался. Вразумил отпрыска. Видишь, теперь умный стал. Даже музыку на въезде выключает. А то житья никакого не было. Девки пьяные голышом по всему дачному поселку бегали. Жуть полная!
Словно в подтверждение его слов послышался женский визг, смех.
– Может, к нему моих ребят направить? Дать им вводную на штурм объекта, захваченного террористами, – весело глядя на приятелей, предложил Виктор.
– Что ты! – притворно ужаснулся Валентин Петрович. – Потом строй хозяину новый дворец за государственный счет! Твоим орлам дай дорваться – камня на камне не оставят!
Все трое рассмеялись.
– А девок понавезли! – заметил Виктор, невольно косясь на соседские ворота. – Аж в двух машинах!
– Девок! – скривившись, ответил Валентин Петрович. – Скажи – проституток.
Усатый командир отряда спецназовцев вновь отправился к мангалу. Деловито покрутил шампуры. Надрезал ножом один кусочек мяса и объявил:
– Еще пяток минут – и готово!
Пружинисто поднялся и вернулся к столу.
– Да, – вздохнул он, присаживаясь. – Теперь вот такие отпрыски с кучей родительских бабок за пазухой девок килограммами покупают. Заметьте: не штучно, а сразу килограммами!
– А те рады! Пожрут, напьются на халяву, да еще им денег заплатят!
– Это точно, – согласился с ним Виктор. – Работать не хотят. Зачем? Так проще.
Хозяин дачи, улыбаясь одними уголками губ, внимательно слушал их разговор, не вмешиваясь.
– Витя, для того чтобы работать, мозги нужны. А у этих куриц откуда они? Уже все давно атрофировались, если и были изначально, конечно, – доверительно сообщил усатому Валентин Петрович.
– Да, – поддержал его тот. – Ноги раздвигать много ума не надо.
– Ну а ты что молчишь? – неожиданно обратился к виновнику торжества Валентин Петрович.
– Недавно в моей практике был любопытный случай, – немного подождав с ответом, отозвался Олег Сергеевич, – как раз касается наличия мозгов дам этого сословия. – Он кивнул в сторону трехэтажного строения. – Только этим до нее – как монаху до папы римского. Если любопытно – расскажу. Только, чур, не перебивать.
– Ох, товарищ старший следователь, загнешь опять какую-нибудь байку! – улыбаясь, покачал головой любитель тостов.
– Вам решать.
– Давай только еще разок горло промочим, да наконец хваленого шашлыка отведаем. Виктор! Я уже всеми внутренностями чую, что мясо готово! – Валентин Петрович наполнил рюмки.
Глава 2
Уже утром Олег Сергеевич понял, что день будет трудный. Суеверным майора уголовного розыска назвать, пожалуй, нельзя, но, когда с самого ранья все идет кувырком, поневоле вздохнешь и скажешь себе: "День не задался".
Началось с того, что, встав с постели, Федоров уронил будильник. Тот грохнулся на пол со стола и, издав последний "дзиньк", замер навеки. Затем выяснилось, что отключили горячую воду, и, чтобы побриться, пришлось чайник тащить в ванную.
На завтрак оставалось совсем мало времени, и старший следователь решил ограничиться чашкой кофе. Едва он поднес носик чайника к чашке, как в дверь требовательно позвонили. Из местного домоуправления пришли две бабули из породы тех, что на пенсии уже давно, и ностальгия по активному образу жизни у них начала проявляться в полной мере. И эта самая их активная деятельность теперь не дает спокойно жить ни членам их семьи, ни окружающим.
Женщины загалдели разом, и Олегу Сергеевичу пришлось повысить голос, чтобы заставить их говорить по очереди.
Оказалось, что у последнего подъезда на лавочке с наступлением тепла вновь по вечерам стала кучковаться молодежь, и им не терпится разогнать слишком шумных подростков. Пообещав, чтобы только отделаться от пришедших не вовремя тетушек, он уже закрывал за ними дверь, как из соседней квартиры вышел бывший преподаватель университета со своим бульдогом – существом в высшей степени жизнерадостным и громогласным.
Псина, увидев скопление людей, огласила радостным лаем весь подъезд и кинулась к женщинам. Те попятились, приняв восторг животного за попытку нападения, и одна из бабуль оказалась в квартире Федорова. Причем, отступая, споткнулась о порог, и Олегу Сергеевичу стоило огромных усилий удержать объемную бабку от падения. Женщину ему удалось спасти, но зато упала вешалка, давно уже державшаяся на честном слове.
В общем, когда Федоров наконец завел машину и вырулил со двора, все его существо ожидало дальнейших неприятностей.
И потому, когда по внутреннему позвонил его шеф и попросил зайти, сердце поневоле тревожно екнуло.
Итак, старший следователь по особо важным делам сидел в кабинете начальника, полковника Рудакова, и с нетерпением ждал, пока тот объявит, зачем же, собственно, он его вызвал.
– Сергеич, ты последнее время чем занимался?
– Убийством на Московской. Вы же знаете, Андрей Борисович.
– Знаю, знаю, – хитро усмехнулся тот. – Трупы не надоели?
– Конечно, приятного мало, – развел руками Федоров, соображая, куда клонит начальство.
– И в отпуск, ты говоришь, тебе скоро?
– Через недельку планировал, – осторожно признался Олег Сергеевич.
– Вот и отлично. Принимай дело у Кузнецова, – благодушно заметил полковник. – Найдешь вора и гуляй на здоровье.
– Это вчерашняя кража картин у Сиднюкова?
– Она самая.
– Сиднюков… Сиднюков… – напряг память Федоров. – Это тот самый Сиднюков?
– Да, бывший депутат, а ныне честный бизнесмен, – усмехнулся начальник.
– И дорогие картины? – поинтересовался, уже вставая, майор.
– Нам всем управлением на одну за год не заработать. Историческая ценность. Ну а остальное все – у Кузнецова узнаешь.
* * *
Капитан Кузнецов крепко пожал руку сослуживцу.
– Чем обязан, Олег Сергеевич?
– Вот, дело принимать у тебя пришел.
– Это которое?
– Вчерашнюю кражу картин. Кстати, что за шедевры?
– Наш тарасовский земляк в свое время писал. Вот. – Он протянул Федорову папку. – Знакомься.
– Ну, а от себя что скажешь?
– Работали профессионалы. – Капитан пожал плечами. – Явно по наводке. Квартира на сигнализации стояла, так та даже и не пикнула. Кроме картин, ничего не пропало. Отпечатков пальцев и чего-либо прочего, вроде показаний очевидцев, отягощающих работу следователя, – тут он кисло усмехнулся, – в деле не наблюдается и в помине.
– Ясно, – вздохнул майор, – ну а потерпевший как?
– Старший – вполне приличный мужик. Ну а сынок его – раз пообщаешься и больше не захочешь. Разговаривает с тобой так, будто перед ним не человек, а презерватив использованный. Тьфу!
– Ясно, – еще раз вздохнул Федоров и отправился в свой кабинет.
Внимательно изучив скудные материалы, Олег Сергеевич задумался: с чего начать? Как ни мало пока известно, а работать-то нужно.
Он захлопнул папку и отправился к эксперту, выезжавшему вместе с Кузнецовым.
В лаборатории стоял еле уловимый запах чего-то химического. Сам хозяин апартаментов в целых аж шестнадцать квадратных метров преспокойно пил чай.
– А! Сергеич, приветствую! Заходи, я тебя чаем напою.
– Как-нибудь в другой раз. Васильич, вчера с группой Кузнецова на краже у Сиднюкова ты был?
– Я, – подтвердил эксперт.
– Что можешь сказать?
– Я же все изложил.
– Читать я умею. Ты мне так расскажи, если тебе не трудно. – Федоров подкупающе улыбнулся.
– Что ж не поговорить с хорошим человеком. Что тебя в первую очередь интересует? – уже серьезно посмотрел на гостя Васильевич.
– Да все. Мне Кузнецов только пять минут назад отдал папку.
– Вор, по всей видимости, был один. По квартире не метался. Судя по отпечаткам обуви, имел четкое представление, где висят картины. Маршрут выбрал минимальный. Быстро сделал свое дело и ушел. Отпечатков пальцев нигде не оставил.
– Ясненько, – не очень бодро подытожил старший следователь.
– Но кое-какую пищу для размышлений я все же могу тебе предложить для поднятия настроения, – хитро прищурился эксперт.
– Что? – оживился Олег Сергеевич.
– Официального заключения я, конечно, не дам, но мое мнение такое: дверь открыли не отмычкой, а ключом или дубликатом.
– Почему ты так уверен?
– Царапины на внутренней части замка. Очень похоже на то, что отмычкой там шурудили только для отвода глаз. Хотя, конечно, я могу и ошибаться. – Васильич пожал плечами.
– А про сигнализацию что ты можешь сказать?
– Сигнализация… Тебе лучше с этим вопросом податься к тем, у кого на охране квартира Сиднюкова стоит.
– Ну, спасибо и на этом.
Федоров вернулся в свой кабинет, решительно набрал номер господина Сиднюкова и договорился о встрече.
Тот признался, что основательно загружен, но ради дела сможет выкроить часок. Час вполне устраивал Олега Сергеевича. Они договорились, и старший следователь, подумав, решил воспользоваться запасом времени и отправился к дому, где проживал экс-депутат.
Место жительства народный избранник выбрал вполне достойное. Четырехподъездный девятиэтажный дом серии "девяносто" расположен был почти на самом берегу Волги, неподалеку от городского парка – любимого места отдыха тарасовцев.