После звонка в Одессу, тамошние опера поставили весь город на уши и буквально через час Галимзянчики, то есть братья Мехтиевы были задержаны в "Гамбринусе". Видимо, после поездки в Москву расслабились и пошли попить пивка в знаменитый пивной ресторан. Алексей отметил для себя только одно: никакой Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и даже сам майор Пронин не провели бы данную операцию в такой короткий срок. Сегодня ночью Галимзянчики будут этапированы в Москву, а завтра можно будет рассматривать новые звенья затейливой цепи.
Так и получилось. На следующий день Сухарев уже знакомился с Валерием и Виталием Мехтиевыми.
Братьев поместили в Изоляторе Временного Содержания в разных камерах и правильно. Сухарев не хотел, чтобы братья знали, о чём говорит сыскарь с каждым из них. Но на всеобщее удивление с Галимзянчиками удалось утрясти расследование довольно быстро. За ними ещё тянулся хвост "московских гастролей", поэтому, опять же - оберегая собственную шкуру от лишних обвинений - они послушно раскололись, даже не сговариваясь.
- Нам один московский пургомёт предложил галимое дело, - признался Валера Мехтиев.
- Да, дело клеевое, выгодное и на первый взгляд безопасное, - вторил ему Виталий, но на другом допросе.
- Только мы вовсе не лопухи периферийные, чтобы музей колануть! - возмущался Валера.
- Прикинь, начальник, любая такая хаза охраняется государством! - поддакивал Виталик.
- Это сработал Котовский, не иначе, - признавался Валера.
- Мы как-то раз Алёшке Бесу даже все завязки подогнали, - не отставал от него Виталий.
Итак, ясно, что нужно искать Алексея по фамилии Бец и по прозвищу Бес или же Котовский. Но такой значился только в Кишинёве. Причём, по некоторым данным, Бес-Котовский какое-то время отсутствовал.
Тем не менее Алексей получил разрешение на вылет оперативной группы в столиц солнечной Молдовы. Кишинёвские ребята из УУР, конечно же, переполошились. Надо же! Из Москвы прибыла специальная группа захвата, значит, прямо у них под носом долгое время проживал особо опасный преступник!
В общем, молдаване попытались исправить положение, насколько это возможно, и скоро стало известно, что один из подельников Беса, "закоренелый вор", как его обозначили в местном уголовном розыске, Миша Сушкин спокойно проживал прямо в Кишинёве.
Но на закоренелого вора Сушкин явно не тянул, потому что за ним числились только задержания по мелочам, да и по "мокрому" он нигде не засветился. К тому же, Михаил Сушкин вовсе не представлял, что такое "наружка" и вывел оперативников на скупщика краденного Бендерского.
Бес - другое дело. За ним уже тянулось несколько преступлений с летальным исходом потерпевших, значит, такого человека ничто не остановит. Но его в городе в данное время не было. Оставалось следить за теми, кто был и арестовывать.
Бендерский вывел оперативников на гнездо скупки краденного, где его и взяли. Но во время ареста он пытался "спулить" из карманов интересные "вещдоки", среди которых обнаружилось несколько драгоценных поделок из квартиры Толстого. Бендерский не стал отпираться, что не знает Мишу Сушкина. Наоборот, выдал с потрохами и даже пытался навесить не него другие краденные цацки.
- Нет, вы слушайте меня, - запальчиво объяснял Бендерский, размахивая руками. - Мне совершенно нечего скрывать! Я просто помогаю людям, превращаю их драгоценные безделушки в полновесные советские рубли. Что в этом плохого? Я даже государственный налог регулярно плачу, так что я чист, как стёклышко!
- Немытое? - усмехнулся Сухарев.
- Почему немытое? - обиделся Бендерский. - Очень даже мытое. Миша Сушкин часто ко мне заходит, и всё, что вы у меня нашли, принёс мне он. Но, говорит, что цацки не его личные и даже как-то познакомил меня с Тамарой и Сенькой Щварцбергом. Про Тамару не знаю, а у Сени рыжьё водится. Он его заграницу мечет, но это не мои дела. Я практикую частный бизнес, но на рыжье не написано - ворованное это или нет!
- Ладно, ладно, - одёрнул разговорившегося прохиндея сыскарь. - Кто такой этот Сеня Шварцберг? И где его найти?
- Я, конечно, не враг нашему государству, - заюлил Бендерский. - Но и себе врагом стать не собираюсь. Поэтому очень прошу вас, не сообщайте никому, что адрес Сени Шварцберга вы от меня узнали. Хорошо?
Сухарев никогда не шёл на сделки с преступниками, а тем более с прохиндеями, но иногда, как он считал, можно было успокоить скользкую личность, чтобы тот согласился помогать следствию. Как бы то ни было, но "дно", где прячется Сеня Шварцберг, оперативникам стало известно.
Странно, Михаил Сушкин и Семён Шварцберг - оба они в Кишинёве, оба, скорее всего, причастны к одному и тому же делу, но меж собой не общаются. К тому же появилась какая-то Тамара. Настала пора всех арестовывать. Может быть, где-то здесь и сам Бес прячется?
Операция назначалась на один и тот же день. Но, если Сушкин спокойно гулял по улицам, то Семён Шварцберг отлёживался на дне. Этим дном оказалось двухэтажное питейное заведение "Карась". Оперативники обложили здание, благо оно находилось чуть на отшибе от жилых домов. Заслоны выставляли со всей строгостью тактики и стратегии, так что ни одна мышь не ускользнёт. Только мышь всё-таки ускользнула.
Несколько оперативников в обычной гражданской одежде вошли в бар на первом этаже. Команда захвата ещё не успела прозвучать, а в задних подсобных помещениях прозвучало несколько выстрелов. Чуть ли не все оперативники, включая Алексея Сухарева, кинулись во внутренности "Карася", однако обнаружили только одного раненного оперативника и ещё нескольких, мечущихся по пустой комнате, где стояла широкая кровать, трюмо и широкий платяной шкаф.
- Что?! - взревел Сухарев. - Куда он делся? Упустили, мерзавцы?!
- Никак нет, товарищ полковник, - защищался один из оперативников. - Все ходи и выходы перекрыты. Возможно тут какой-то захорон "Лесных братьев" ещё с Великой Отечественной остался.
Оперативники методично принялись осматривать комнату и первым делом разобрали огромный платяной шкаф. Только никаких "захоронов" там не оказалось. Не нашли их так же под кроватью и в полу доски были плотно пригнаны одна к другой. Сеня Шварцберг будто попросил своего еврейского бога спрятать его, и бог внял просьбам грешника.
Лишь через час кто-то из оперативников, заинтересовавшись зеркалом, принялся дознаваться, почему обыкновенное трюмо так плотно придвинуто к стене и никак не отодвигается? Но, оперативник совершенно случайно задел носком армейского ботинка ножку трюмо и зеркало само послушно отъехало в сторону. За ним в стене обозначился уходящий в подвал подземный ход.
Это уже становилось интересно! Но преступник был вооружён, значит, захват подземелья должен пройти быстро, даже стремительно, желательно без единого выстрела. Всё так и произошло. Выстрела ни одного не было, потому что стрелять было некому и не в кого. Шварцберг ушёл подземным ходом, оставив московских гостей с носом.
Оперативники, нервы у которых были на взводе, разразились залпами нелитературной лексики вместо выстрелов, но удравший преступник не мог их услышать. Далее обыскивать заведение и допрашивать задержанных уже не имело смысла, хотя обязательно надо было по всем правилам и стратегии захвата. Но удача никогда не отворачивается от верящих в неё.
Оказывается, местная опергруппа владела кое-какими знаниями о различных захоронах и подземных ходах, поэтому ещё перед тем, как обложить здание, был перекрыт участок, где мог быть предполагаемый подземный лаз. Преступник вылез из-под земли и сразу попал в надёжные и крепкие руки оперативников Молдовы. Что ж, и здесь оперативная работа оказалась на высоте. Это искренне обрадовало москвичей.
С Михаилом Сушкиным получилось довольно просто и обыденно. Он шёл по улице с какой-то девушкой. Вдруг прямо возле них тормозит машина, из которой вылезают оперативники. Девушка даже пискнуть не успела, как оперативники скрутили Сушкина "и с размаху кинули в чёрный воронок". Правда, воронок оказался "Волгой", но чёрного цвета, даже с "синяком" на крыше.
Ну, Сушкин раскололся почти сразу, а вот Шварцберг здорово помучил оперативников. Оказалось, он одессит и ходил чуть ли не в корифанах самого Бенечки Крика. Какие же всё-таки коленца выкидывает гражданка история!
Но дело не в этом. Оба сознались, что знакомы с Канатниковой Тамарой, и что эта девушка является близкой подругой… нет, не Бени Крика, а всего лишь Беса или Котовского. Хотя Бес уже не уступал в известности Бене, кто его знает, какой там у них воровской рейтинг?
Канатникова Тамара оказалась жительницей вообще не этих мест. Собственно, у неё особого места жительства до сих пор не было, если не считать ещё живых родителей, которые обитали на Алтае. Но через родителей любую женщину легче всего достать при желании. У Сухарева это желание было, да и у остальных членов команды оперативников МУРа этих желаний было - хоть отбавляй! Ведь Бес наверняка где-нибудь залёг на дно, а при таком раскладе вещей поймать его будет довольно трудно.
Но, скоро сказка сказывается, ещё скорее дело делается. В руках оперативников была обширная информация о родственных связях Канатниковой. Вот и надо было обработать кого только можно, с целью выйти на "живца", с помощью которого отыщется и сам Бес. К счастью оказалось, что в Москве у отца Тамары были хорошие знакомые. У них частенько останавливалась даже сама девушка. Так что по семейному кругу Тамары был пущен слушок, дескать, отец её очень плох и в надежде встретиться с дочкой перед смертью приехал в Москву. Причём, отец действительно приехал, только не знал зачем.
Квартиру московских знакомых обложили со всех сторон, и к телефону, конечно, тоже подключились. Долго ли, коротко ли, но звонок всё же состоялся. Тамара звонила из Барнаула и обещала вскорости быть в Москве. Может быть, любила она своего отца, а, может, страдала недержанием языка - обычная бабья болезнь - только проболталась Тамарочка, что в Москву она заглянет ненадолго. Надо-де в Баку по срочным делам, а оттуда - в Минводы! Там, дескать, друг сердешный ждёт не дождётся. Вот тебе и рыбка! Золотая! Настоящий живец!
Тамару оперативники выслеживали долго и осторожно. Нырнёт рыбка в мутную воду - и всё, хана. Но она, хоть женщина далеко непростая, а про наружное наблюдение тоже слыхом не слыхивала. Было ей, вероятно, со школьных времён известно, как шпики из охранки на хвост садятся, только ведь меняются времена - меняются нравы, да и техника кой-какая на помощь приходит.
Из Москвы Тамара Канатникова уехала без хлопот и зависла на несколько дней в Баку из-за… собственной свадьбы. Да-да, Тамара вышла замуж за Тамразяна, который, кстати сказать, с Бесом на одной зоне срок отбывал. В общем, ясно, что фамилию сменить ей было необходимо, чтобы МУР на хвост не сел, да опоздала девочка.
Канатникова, то есть теперь уже Тамара Тамарзян благополучно прибыла в Минводы. Опера обложили весь вокзал, даже пару вертолётов носились над городом, ведь недаром же Анатолия Беца прозвали Котовским. На карту поставлено очень много и преступник не должен уйти. Не должен?
4
"Ты наша, доченька! Теперь уже наша!". Как часто потом вспоминала Тамара эти слова одесской ведьмы. Она потом уже поняла, что баба Циля настоящая ведьма. Ну и что? В этом мире у каждого свой путь. Тамара и сама была склонна к общениям с инфернальными силами. Недаром же своим повелителем она выбрала Беса.
Тем более, баба Циля просила приезжать, особенно если будет трудно, дескать, сможет помочь. А чем она может помочь? Во всяком случае, одесская ведьма чувствовала, что Тамара может стать её преемницей. Ведь давно известно, что ведьма не может покинуть этот мир, не передав своего таланта кому-то по наследству. Но Тамара не хотела менять разгульную вольную жизнь воровки на какие-то колдовские обязанности. Притом у неё сейчас был свой Идол, свой Бес!
И тем не менее, память снова и снова возвращала её к бабе Циле.
Ведь правду сказала ведьма, что после инициации на чумном кладбище Тамара будет чувствовать своего принца даже на другом конце земли. Осев после московского скока в Барнауле и никуда не показываясь, Тамара доподлинно знала где, с кем и что делает Бес. На первый взгляд это выглядит какой-то дикой мистикой, которой нет, не было, и быть не должно!
Постойте-ка, кто сказал, что не было? Те, кто кроме длинного рубля и императорского трона ничего больше не видят? Нет уж, колдовство всегда было, есть и будет, потому что оно не умирало ни в одной стране за всю историю мира. И если бы этого не было, то всё магические заклинания, наговоры и мистические жертвы давно отпали бы сами по себе. Недаром же в средние века инквизиция сжигала всех, на кого поступил донос! Правда, "святые отцы" сами нарушали одну из главных заповедей "Не убий!", но это уже другой вопрос.
К тому же, перед московским скоком ещё в Кишинёве Бес сотворил одно любопытное действо, которое явно помогло осуществить непродуманный скок.
Тогда посредине ночи Толя Бес поднялся с кровати резко, будто кто-то толкнул его, встал посреди комнаты и говорит:
- Тамара, пойди сюда!
Девушка, конечно же, послушалась, подошла и встала рядом. Тогда Бес начертил мелом на полу круг, как это делала баба Циля на кладбище, и каким-то чумным голосом принялся повторять:
- Отец наш, великий и милостивый! Ангел светлый Люцифер! Очисти душу мою, благослови недостойного раба твоего и простри всемогущую руку твою на души непокорных, дабы я мог дать свидетельство всесилия твоего…
Анатолий поднял вверх руку, в которой оказалась зажата пятиконечная звезда. Но Бес держал её как-то странно - вниз головой.
- Вот знак, к которому я прикасаюсь. Вот я, опирающийся на помощь тёмных сил, я - провидящий и неустрашимый. Я - могучий - призываю вас и заклинаю. Явитесь мне послушные, - во имя Айе, Сарайе, Айе, Сарайе…
Тамара никогда до этого ничего не боялась, а тут ей стало жутко, будто она - маленькая девочка. А что-то огромное и невидимое накрывает её, душит и даже не даёт пошевелиться.
Потом, уже утром, Бес сказал, что молитву Люциферу попросила повторять баба Циля, что даже вор в законе Черкас, которого она прекрасно знала, постоянно читал эту молитву, особенно перед тем, как идти на скок.
Тамара забрала с собой металлическую пятиконечную звезду, которую ночью держал Бес и пока трое исполнителей и наводчик, которого поставили на стрёме, делали дело, Тамара так же держала звезду вниз головой и повторяла запомнившиеся имена демонов:
- Айе, Сарайе, Айе, Сарайе…
Когда все трое вернулись с хорошим хабаром и сразу же подарили Тамаре несколько красивых безделушек, к которым ни одна женщина не остаётся равнодушна, девушка окончательно поверила в могущество Люцифера. Даже сейчас, подъезжая к Минводам, она хотела снова прочитать молитву Люциферу и демонам, но память девичья коротка. Тамара никак не могла вспомнить даже имена демонов, хотя звезда у неё была с собой и она какое-то время даже подержала её вниз головой, но так ничего и не вспомнила.
Поезд подошёл к перрону и девушка, вскинув на плечо свою сумку, поспешила к выходу. В Минводах приезжие быстро расползлись по своим делам, а Тамара всё ещё стояла на перроне. Вокруг не было ни души. Беса тоже. Но Тамара не волновалась - всё равно придёт. Или маяк подкинет. И, как будто откликаясь на её зов, в голове девушки возник голос Анатолия:
- Иди к стоянке такси между железнодорожным и автовокзалом.
Тамара послушно так и сделала. Но, ещё не дойдя до площадки, где собирались таксисты, девушку догнала машина. Дверца жёлтого такси распахнулась и Тамара увидела Беса. Она радостно плюхнулась рядом с ним на сиденье, и первые несколько минут покрывала его лицо поцелуями.
- Ну, хватит, хватит, - делано поморщился Бес. - Будет тебе. Потерпи до дому.
встретившихся влюблённых ворковала на заднем сиденье.
- Толя, я очень соскучилась! Не отпускай меня больше никуда, ладно?
- Хорошо, только давай всё дома обсудим. Я тут клеевое место нашёл, тебе понравится.
Машина остановилась возле одноэтажного дома. Пока Анатолий расплачивался с шофёром, Тамара вышла из машины и огляделась. Дом был действительно хорош, с большим садом и даже беседкой. Но что это? Возле этой беседки промелькнула какая-то тень. Тамара насторожилась и пошла посмотреть - что там такое. Но не успела она пройти и несколько шагов, как мужские грубые и сильные руки зажали ей рот и повалили на землю. Сверху кто-то навалился тяжёлый, хрипящий и вонючий, но девушка не могла пошевелить даже пальцем.
В это время она боялась только одного: как бы этот вонючий боров не раздавил её будущего сына, ведь она давно уже была беременна.
Дальше всё было как во сне: крики, допросы, этап в Баку; опять крики и допросы; потом изъятие хабара, которого она в сущности и не видела. Потом прощание с любимым мужем, но опять на расстоянии. Теперь она очень чётко угадывала его мысли, но помочь ему ничем не могла. Сколько прошло времени: день? месяц? год?
Нет, года точно ещё не прошло, иначе она давно бы уже родила. Но то что уже сегодня Беса этапируют в Москву, знала точно. Поэтому он с ней прощался. На расстоянии. И не только прощался, а внушал: найди Тамразянчика, скажи, что он брошь со стразом у меня брал, пусть знает - вернуть надо, если в ментовке поверят - тогда оборвусь…
Побег? Из МУРа не убежишь. Но недаром же сами менты её морганического мужа Котовским прозвали! Надо пробовать. Терять нечего, а Люцифер должен помочь, на то он и ангел.
Как всё это будет Бес обыгрывать, Тамара ещё не знала. Но нашла-таки Тамразянчика и рассказала ему о телепатической маляве. Тамразянчик не поверил, но возражать не стал - зачем впереди паровоза бежать, теряя тапочки?
Будет день - будет пища.
Но прошёл день, за ним другой. Ничего не изменялось и не двигалось. Тамара уже начала сомневаться в подаренной ей бабой Цилей способности общаться на расстоянии. Если бы всё так просто было, то менты никогда бы Беса не вычислили!
5
Анатолия Беца поместили в МУРе в ИВС - так называлась маленькая тюрьма прямо при Управлении на Петровке 38.
На допросах при дознании он упрямо просил сделать ему очную ставку с потерпевшей, ибо, как утверждал он, никогда не знал, чью квартиру собрался ограбить. Ведь он же не москвич! Откуда-де было знать, кто где живёт?
Очную ставку всё равно пришлось бы делать. Поэтому Боря Хусаинов созвонился с Людмилой Ильиничной и попросил провести очную ставку прямо у неё в квартире, с выездом и обследованием места преступления.
Толстая не возражала. Только попросила приехать вместе со всеми Алексея Сухарева. Дело в том, что она его самого давно не видела и хотела просто поблагодарить за возвращённые вещи.
Сухарев не возражал, тем более, Людмила Ильинична была удивительно доброй, чуткой и вежливой женщиной, что просьбам такой просто трудно отказать. К тому же, интересно было, как сам преступник станет смотреть в глаза ограбленной им женщины?
В общем, их "свидание" состоялось, если так можно выразиться литературным языком. Причём, с небольшой долей театрального эффекта со стороны Анатолия Беца. Он вдруг упал на колени перед Людмилой Ильиничной, принялся бить себя кулаком в грудь, рвать рубаху и чуть не пустил настоящую слезу для вящей убедительности.