- Послушайте, Скороход, - обратился он к ожидавшему, - после дежурства вы не отправились досыпать, вы даже не пошли опохмеляться, вы приехали домой и два часа разбирали и чистили карбюратор собственной машины, а это было бы совсем нетривиально, если бы у вас дрожали руки и слипались глаза. Я вчера созванивался с вашей женой, она ничего не знает ни об охоте, ни о запое и утверждает, что выглядели вы, вернувшись с дежурства, обыкновенно. Я вынужден вас задержать.
Но двухчасовой допрос в МУРе ничего не добавил. Скороход стоял на своем: был пьян, проспал. А жена просто все перепутала.
Можно было, конечно, доложить Штуру. Зная его и сложившуюся в этом деле ситуацию, легко было поверить в то, что санкция на арест прокурором Москвы будет выдана. Но так не хотелось расписываться в своем бессилии. Уставший Владимиров без всякой надежды набрал номер службы охраны и попросил пригласить начальника.
- Вы ничего не хотите мне рассказать?
- Это я распорядился не фиксировать в журнале и не обращать внимания на машину, - заявил Белов, - если нужно, я сейчас приеду.
Денис Грязнов. 23 июня
С Минчевой Денис встретился в небольшом ресторанчике на Арбате. Ему не хотелось обсуждать что-либо по телефону, поэтому он назначил встречу здесь. Приятный интерьер, спокойная музыка. Они заказали пирожные и кофе по-турецки. Через минуту услужливый официант поставил перед ними блюдца с бисквитами, украшенными горами воздушного крема, и чашки с дымящимся напитком. Ольга не скрывала своего удовольствия. Она, видимо, рада была хоть на некоторое время забыть о трауре.
- Ольга Александровна, я только что разговаривал с психоаналитиком, которого посещал ваш муж. Он рассказал, что в последнее время Игоря одолевали страхи.
- Игорь посещал психиатра? - искренне изумилась она. - Честно говоря, обидно узнавать такие детали от постороннего человека. Хотя, конечно… простите, я сама виновата, знала, что обязательно всплывет что-то неприятное.
- Странно, что вы об этом не знали. Состояние психики вашего мужа было, по словам психолога, очень нестабильно. Ему везде мерещилась слежка. Он боялся какой-то могущественной структуры, желающей его разорить.
Ольга, похоже, готова была расплакаться:
- Но почему же он не делился этим со мной, своей женой, самым близким для него человеком?!
- А может быть, он все же пытался?
- Рассказать? - Она отрицательно замотала головой. - Нет, рассказать не пытался. Я замечала за ним некоторые странности, они меня немного пугали, но Игорь всегда старался все сгладить, каждый раз успокаивал, просил забыть, говорил, что просто устал и потому иногда срывается.
- А что вы имеете в виду, какие странности? - уточнил Денис. Беспричинная ярость или, может быть, наоборот, подавленность?
Она недоуменно пожала плечами:
- Я не знаю, как это назвать. Например, где-то месяц назад я вернулась из университета усталая и совершенно разбитая, сдавала курсовую, и из меня все жилы вымотали. До приезда Игоря было еще часа два. Я просто сидела в его кабинете, на диванчике, я любила так сидеть, разглядывать картину у Игоря над столом, сильная картина, она меня всегда успокаивает. И вдруг Игорь внезапно врывается в кабинет и, совершенно белый от злости, начинает допытываться, что я тут делаю. Не позвонил, что приедет раньше, как будто подозревал меня в чем-то и хотел проверить. Я тогда от неожиданности слова не могла вымолвить, думала, он меня ударит. Потом наконец сказала, что любуюсь картиной. Картина - это был мой подарок Игорю к годовщине свадьбы, он знал, что она мне страшно нравится. И мой ответ, кажется, его удовлетворил. Он перестал сверлить меня глазами и медленно, очень внимательно осмотрел всю комнату. Потом так же внезапно успокоился, чмокнул меня в щеку, попросил прощения, сказал, что очень устал на работе. Я его уговаривала отвлечься, поехать отдохнуть, а он все твердил, что сейчас не время и что много важных дел. - Ольга отодвинула чашку с остывшим кофе, к которому так и не притронулась. - Вы хотите меня убедить, что Игорь был параноиком?
- Нет, - успокоил Денис. - Во всяком случае, пока - нет. У вашего мужа вполне могли быть веские основания подозревать за собой слежку. Но чтобы в этом убедиться, мне необходимо осмотреть вашу квартиру.
- Но сейчас я не готова, - запротестовала Ольга, - у меня, наверное, такой беспорядок.
- Беспорядок нам не помешает. - Денис придвинул к ней блюдо с бисквитами. - Подкрепитесь как следует, и сразу поедем.
Ольге не оставалось ничего другого, как согласиться.
Оперуполномоченный Владимиров. 23 июня
Владимиров и быстро подъехавший Штур слушали невероятный рассказ начальника охраны. За несколько дней до трагических событий управляющий комплексом предупредил по телефону о том, что на днях, возможно поздно вечером, приедет легковая машина, которую надо пропустить на территорию комплекса и без лишних вопросов дать возможность разгрузиться и уехать. Ее марку и номер он сообщит по пейджеру позднее. Ранее он уже несколько раз подобные распоряжения делал: к жильцам приезжали гости, причем иногда необычные, проститутки например, а однажды были даже цыгане. Поначалу делали записи в журнале. Но это мешало: иногда по второму разу искали хозяина оставленной машины, разбирались. Поэтому решили в таких случаях ничего не фиксировать.
Около десяти часов вечера в четверг на пейджер Белова пришло сообщение: "Белый форд, номерной знак…" Отдав распоряжения дежурившим в ночь и заступавшим на утро, Белов отправился спать. Придя к восьми часам на работу, выслушал доклад о том, что машина пришла, стоит без водителя, пассажиров не было, никто ничего не выгружал и не загружал.
Белову это не понравилось, но он решил без указаний управляющего машину не осматривать и не удалять с территории комплекса. А куда он, собственно, мог ее вывезти? Но когда "форд" никуда не делся и после полудня, Белов обеспокоился всерьез. Мобильный же телефон управляющего был то занят, то не отвечал.
Почувствовав неладное, Белов бросился на поиски управляющего, нашел его, но тот сказал, что никакого сообщения ему на пейджер не посылал. Белов мчался к машине - и не успел. Еще не видя ее, он услышал выстрелы, а когда добежал до места - все было уже закончено. На пейджере - сообщение дежурного о применении огнестрельного оружия на территории комплекса, повлекшем ранения.
По инструкции в таких случаях, после выдачи сообщения начальнику охраны, дежурному полагается немедленно звонить в милицию.
Следовательно, скоро она здесь будет.
Быстрей к управляющему. Управляющий перепуган, ничего знать не желает, грозит рассказать милиции обо всем, как только его спросят.
К дежурным. Приказ говорить: ничего не видели, недосмотрели.
Звонить ночной смене? Нет, потом могут обнаружить звонки, лучше направить с инструкциями свободных от дежурства. Они таки успевают предупредить кого нужно до того, как с ночной сменой встретится дежурный следователь.
Дальше: томительное ожидание, невозможность предпринять какие-либо действия, попытки понять, что произошло, кто это мог сделать, кому это могло быть нужно. Вопросы, вопросы, вопросы… Вопросы, на которые нет ответов…
- Предположим, вы говорите правду, - обратился Штур к умолкнувшему Белову. - На что вы надеялись? Неужели не понимали - рано или поздно следствие обо всем узнает!
- Все случившееся было слишком фантастичным. Думал: мне не поверят. Надеялся: вначале будут найдены настоящие преступники, после чего мои показания будут выглядеть совсем по-другому.
- Вы хоть понимаете, как ваши ложные показания затруднили работу следствия?! За это вы еще ответите перед законом, а пока вы задержаны.
Владимиров вызвал конвой. Когда Белова увели, Штур недовольно пробурчал:
- Как вы сначала все прошляпили, обсудим позже. Организуйте прослушивание телефонов управляющего и охраны, о санкции я позабочусь. Хотя, скорее всего, мы уже опоздали. Сейчас же повторно допросите задержанного охранника с учетом данных Беловым показаний. Пусть подтвердит, особенно то, что и раньше оставленные машины не осматривали. Все. Действуйте. Я к управляющему.
Денис Грязнов. 23 июня
В течение сорока минут Ольга с удивлением наблюдала, как из разных уголков ее квартиры на свет божий извлекаются маленькие и вполне безобидные на вид коробочки. Ее усадили в предварительно проверенное кресло и попросили просто подождать, а, чтобы было не скучно, симпатичный подчиненный Грязнова развлекал ее историями из собственного опыта. Детектива звали Николай, и историй у него было припасено предостаточно.
- При проведении досмотра на предмет обнаружения прослушивающей аппаратуры все спецслужбы мира действуют примерно одинаково, доверительным шепотом комментировал Николай действия балансирующего на пирамиде из столов и стульев Дениса. - Немцы, например, делят помещение на параллели, американцы - на квадраты. И начинают ощупывать каждый квадратный сантиметр. Больше всего внимания уделяют осмотру вверху. Осматриваются не только, вернее, не столько приметные места. Оглаживается буквально вся поверхность. Иную выемку глазом не заметишь, зато рукой почувствуешь.
Николай наклонился к самой ее щеке и дыханием горячо щекотал ухо, но Ольга не отодвинулась. Почему нужно поменьше шуметь и разговаривать как можно тише, Грязнов объяснил ей еще по дороге. При осмотре профессионалы вообще, как правило, работают молча, используя простую систему знаков. Найденные "жучки" сразу не убирают, а оставляют открытыми. И только после обнаружения и выключения записывающей аппаратуры можно разговаривать, ничего не опасаясь. Но Николай был уверен, что аппаратура (если таковая вообще отыщется) давно отключена, и, несмотря на осуждающие взгляды начальника, продолжал рассказывать:
- А наши люди и без всяких спецподготовок овладевают этой техникой. И на популярном русском языке называется она - армейский шмон. Как говорится, если один человек спрятал, другой завсегда найти сможет. Вот и учатся: одни - прятать, другие - находить. Мы, к примеру, второй ключ от каптерки хранили в лудке. Там, наверху, была тонкая глубокая щель, так что ключ, попадая туда, не прощупывался. А доставали - пинцетом. Или еще лучше на ЦДН у пэвэошников было с чайниками и кружками. У них там полным-полно СВЧ- и радиоаппаратуры. Как только "дух" на подоконнике свистнет о приближении опасности, они аккуратненько, но стремительно раскручивали панели радиоприборов и все хозяйство преспокойненько размещали внутри. После того как панели возвращались на свое место, никто уже ничего не мог заподозрить. Начсостав с ног сбился, рейды регулярно проводили по поиску чайника, кружек и т. д. Чуяли, что чай тут солдаты пьют, но найти не могли. А еще случай был…
Грязнов в сердцах шикнул на подчиненного. Под обоями обнаружились тоненькие проводки, которые уходили из квартиры куда-то в подъезд. Николай побежал проверять и, вернувшись буквально через минуту, отчитался:
- За распределительным щитом в подъезде заканчиваются. Но записывающей аппаратуры уже нет - сняли. Не понятно, почему в квартире "жучки" остались? - Он подошел к Ольге: - Ольга Александровна, вспомните как можно точнее, после смерти Минчева или незадолго до того кто-нибудь из посторонних бывал в квартире?
- Я не помню, - она только пожала плечами, - по-моему, нет. Был посыльный с повесткой к следователю. Но он дальше прихожей не проходил. А еще в день похорон приходил какой-то электрик из ЖЭКа, но я его не впустила, сами понимаете, мне тогда было не до электриков.
- А домработница? Может быть, она кого-нибудь впускала?
- Исключено, она убирала только в моем присутствии. Игорь не хотел, чтобы у кого-то еще, кроме нас двоих, был ключ.
- Ну, теперь все понятно…
- Ничего не понятно, - возразил Денис. - Как-то же эту аппаратуру установили. И заметь, Николай, не просто к телефонному кабелю в подъезде приклеились, кто-то умудрился не только насовать микрофонов во все дырки, но даже обои отодрать и обратно аккуратненько приклеить.
Всего в квартире обнаружили одиннадцать "жучков": у основания бронзовой статуэтки, за лепным карнизом в гостиной, в телефонной трубке, в люстре, в полой ножке стола в кабинете и прочих укромных местах. За картиной, за широкой и толстой рамой, лежал диктофон sony, без кассеты.
- Неужели с помощью этих игрушечек можно слышать все, что происходит в такой большой квартире? - недоумевала Ольга, разглядывая маленькие, величиной с рубашечную пуговицу, и чуть больше, в четверть спичечного коробка, трофеи Дениса.
- Еще как можно, - заверил Николай. - Вот смотрите, ВЧ-передатчик, его, как правило, вставляют в телефонную трубку. Он использует микрофон самой трубки и питание от телефона. В телефонной розетке микрофон маскируется под конденсатор. А эти "жучки" с реле: на момент разговора он включается, если нет сигнала - выключается. Эти вот "пистоны" суют обычно в корпус радио, или телевизора, или компьютера. Оптимально: по три "жучка" на комнату. Была, доложу я вам, не просто слежка, а очень хорошо организованная слежка, правильно я говорю, а, шеф?
- Правильно, - согласился Денис. - Могу только добавить, что работали не кустари, а профессионалы. Зачем только им понадобился диктофон за картиной? Не вписывается это в общий расклад. Грубая работа. Ну да ладно, проколы и у профессионалов бывают. Даже обезьяны иногда с деревьев падают.
- Точно, точно, проколы у всех бывают, - подхватил Николай. - Как-то на заре перестройки, когда финансирования нормального не было уже, а работа еще кой-какая велась, двое агентов госбезопасности вышли на работу с удочкой. Представляете, вычислили расстояние от выхода вентиляционной шахты на крыше до интересующего их окна и спустили радиомикрофон к вентиляционному отверстию кухни на удочке. Сами же засели в машине, которая стояла во дворе, и благополучно слушали и записывали все разговоры. Каково же было их удивление, когда однажды вечером к ним в машину ворвался их клиент, тот, кого они слушали, со своим соседом и намял им бока. Потом выяснилось, что соседский сынишка, юный радиолюбитель, вращая ручку настройки на средних волнах, явственно услышал разговор в соседней квартире. Мальчик рассказал об этом папе, а папа - владельцу той самой квартиры. Самое грустное для этих несчастных…
- Значит, я все-таки была права. - Ольга жестом остановила Николая на полуслове. Его истории надоели ей до смерти, голова раскалывалась. От того, что ее подозрения подтвердились, вдруг стало очень страшно. - Денис, скажите, Игоря убили?
- Сам факт слежки еще ничего не доказывает, - ответил Денис. Обложили вас, конечно, плотно. Ваш муж занимался серьезным бизнесом, а о собственной безопасности заботился из рук вон плохо. Можно даже сказать, не заботился совсем. Обратись он вовремя к специалистам по защите информации, все сложилось бы иначе. Но его совсем необязательно убили. Может, у него сдали нервы и он действительно застрелился, а может… Будем продолжать расследование. Если позволите, ноутбук мы возьмем с собой. Файлы с него наверняка скачивали. Нужно уточнить у нашего специалиста по компьютерам, как это можно было осуществить.
В. А. Штур. 23 июня
Кто он вообще, этот управляющий, размышлял Вениамин Аркадьевич по дороге в Покровское-Глебово. Главный холуй новорусских дворян, за которого, случись что, никто не заступится? Или все-таки фигура, имеющая некоторый вес?
Как себя с ним вести?
Может, вообще зря поехал? Надо было тащить негодяя под конвоем в прокуратуру, там "родные стены" уже не помогли бы.
Хотя, с другой стороны, если за управляющим стоят большие люди, Гигантов излишнюю жесткость наверняка не одобрит…
Вот так всегда. То дело раскрой любой ценой, то не задень случайно неосторожным словом или подозрением какую-нибудь важную персону. А если эти две вещи несовместимы? Чем, спрашивается, жертвовать?
Хотя - стоп. Как же это раньше ему в голову не приходило? Ведь если бы Гигантов собирался блюсти покой шишек, не стал бы он поручать дело Вениамину Аркадьевичу. Назначил бы кого посговорчивее, а тот рассыпался бы в реверансах направо и налево, не снимал бы белые одежды, глядел бы только под ноги, чтобы, не дай бог, кому на любимую мозоль не наступить, а через полгодика сообщил бы, что расследование реальных перспектив не имеет.
Значит, Гигантов по крайней мере уже выбрал, чем жертвовать. А значит, если и устроит разнос за непочтение к почтенным гражданам, то только для виду: ему пожаловались, он прореагировал, но дело-то движется.
Ну так и не будем церемониться.
Вениамин Аркадьевич хотел было скомандовать шоферу поворачивать обратно, но машина уже въехала на территорию Покровского-Глебова. Ладно, отконвоировать этого субчика в прокуратуру всегда успеется, может ведь и так оказаться, что близость во время допроса к месту убийства, наоборот, повлияет на управляющего сильнее, чем конвой, камера и кабинет следователя, вместе взятые.
Управляющего, Георгадзе Самвела Ильича, следователь застал в шикарном рабочем кабинете. Кабинет был под стать остальной усадьбе: никаких там жалюзи, растровых светильников, эргономичных шкафов и прочих напоминаний о том, что на дворе на самом деле двадцатый век. Зеркальный паркет, картины в тяжелых золоченых рамах, мебель на тонких гнутых ножках. Как только сам хозяин удержался и не надел камзол с чулками и туфли с бантиками? Обычный костюм, даже как-то скучно.
- Старший следователь по особо важным делам Мосгорпрокуратуры, старший советник юстиции Штур. - Представляясь, Вениамин Аркадьевич сознательно перечислил все регалии - давить надо с первого слова. Пусть чувствует, что перед ним не опер зеленый, от которого можно просто так отделаться, наврав ему с три короба.
Георгадзе - толстый грузин лет, пожалуй, пятидесяти, с хитроватыми глубоко посаженными глазками - с завидной для его комплекции прытью вскочил из-за стола, с протянутой рукой понесся навстречу следователю:
- Рад. Рад познакомиться. Как там продвигается расследование?
Вениамин Аркадьевич по первой же фразе понял: Георгадзе его боится. Говорил управляющий по-русски абсолютно нормально, никакого акцента, но голос чуть заметно дрожал. Дыхание, вернее, сопение (как всякий толстяк, управляющий скорее сопел, чем дышал) тоже неровное, учащенное.
- По причине заведомо ложных показаний, даваемых вашими служащими, и умалчивания вами о важных для следствия фактах, расследование продвигается с трудом, - сразу в лоб без всяких предисловий выдал Штур.
- О каких ложных показаниях вы говорите?! - На лице подобие искреннего удивления, но голос еще более взволнованный. Еще бы, не мог ведь не знать, что Белов и Скороход задержаны.
- О показаниях службы безопасности. - Главное - продолжать давить. Давить, и он расколется. Другого случая не будет. Момент внезапности и так упущен. Чем дальше, тем он больше будет готов. Максимальная концентрация. Каждый его жест и вздох должны быть под контролем.