Голованов набрал на панели домофона номер квартиры Колядного. Никто не отозвался. Пришлось вызывать Замятных. У них ответили сразу. Он представился, и тяжелая металлическая дверь щелкнула, впуская в подъезд.
Минчевы и их соседи жили на третьем этаже. Квартира Замятных была справа. Голованова впустила пышнотелая, дородная тетка с крашеными волосами. Он объяснил:
- Я вообще-то к Олегу Анатольевичу. А его, по всей видимости, нет дома.
- Только что был. Он целыми днями дома. Выходит только в магазин. Наверное, и сейчас пошел за своими булочками.
- Н-да…
- А вы проходите к нам, - засуетилась хозяйка. - Такие гости не каждый день.
Через пять минут на журнальном столике в гостиной возник поднос с ароматным кофе и блюдечком с печеньем.
- Сама пекла. Угощайтесь.
Вдова летчика явно умела печь.
- Очень! - искренне похвалил Сева. - Соседей угощаете?
- А как же. Мои-то, дочка с зятем, мучное почти не едят. То Олегу Анатольевичу отнесу. Он у нас любитель. Минчевых угощала, только они… она замялась на минуту, подбирая слово, - в общем, не любители.
В это время на площадке заскрипела и хлопнула соседняя дверь.
- А вот и ваш пенсионер вернулся… Что же вы о нем писать собираетесь?
- О бывших сотрудниках Комитета госбезопасности, ныне находящихся на заслуженном отдыхе. Быт, условия, взгляд на современную политику, общество, - глядя прямо Замятной в глаза, сообщил Голованов.
Проводив гостя, хозяйка сама позвонила Колядному, представила его и вернулась, довольно покачивая широкими бедрами, в квартиру. Будет что вечером дочке рассказать. К старому хрычу журналист приезжал.
Олег Анатольевич оказался сухоньким, но еще довольно жилистым и крепким старичком с крючковатым носом, копной седых волос и хитрыми, проницательными глазами. Он стоял в прихожей с авоськой, загруженной пакетом кефира и булочками с изюмом, и подозрительно разглядывал незнакомца.
- Проходите, молодой человек, на кухню, попьем чайку, за ним и поговорим, - пригласил наконец Олег Анатольевич, влез в шлепанцы и зашлепал ими по паркетному полу.
"Действие первое, явление второе", - вздохнул Голованов и последовал за хозяином.
На этот раз угощение состояло из слабозаваренного, но качественного чая lipton, протертой с сахаром брусники и масла, намазанного на разрезанную пополам булочку, одну из тех, что принес в авоське отставной гэбэшник. Олег Анатольевич еще раз окинул Голованова цепким взглядом и достал из хлебницы пакет пряников.
"Сладкоежка", - отметил Голованов, обреченно размазывая масло по булочке.
- Так, значит, из "Комсомолки", - начал Олег Анатольевич, дуя в чашку с чаем. - Хорошая, должен заметить, газета. Не хуже, чем в мои времена. Сам всегда покупаю. Только вот иногда не тот мусор со дна поднимаете.
- Это вы о чем? - Голованов изобразил обиженно-удивленное лицо.
- Я говорю про подбор материала, - начал, как школьнику, объяснять пенсионер. - Иногда бывают явно надуманные статьи, а иногда такое напишут, что лучше бы простым людям и не знать. Тем более иностранцам. Вон их сколько сейчас развелось, что тараканов. У меня их, например, никогда не было.
- Иностранцев?!
- Да нет, тараканов. Я кухню, да и всю квартиру, в чистоте содержу. Заметьте - сам! Старухи моей уже семь лет как нет… Вы же про быт будете писать?
- И про него тоже. Но главным образом, - Голованов исподволь подводил старика к интересующей теме, - о том, как чувствует себя заслуженный ветеран-чекист в новой России, об отношении к переменам в стране, к появлению нового классового расслоения. - "Во загнул", - подумал Голованов. - Как все это отражается на вас. У вас, как отставного офицера госбезопасности, должен быть собственный, аргументированный взгляд.
- Вы так считаете? - Олег Анатольевич даже заискрился от удовольствия.
- Конечно! Кто из старшего поколения лучше вас сможет сравнить старую Россию, да зачем даже Россию, скажем, Москву и новую, новорусскую. Дать оценку. Объективную оценку! - Голованов сделал ударение на последней фразе и больше в течение ближайшего получаса не смог раскрыть рта.
Старого чекиста понесло.
Олег Анатольевич вспомнил яркие эпизоды своей насыщенной событиями биографии. Самой запоминающейся оказалась ликвидация в середине семидесятых банды спекулянтов - музейных работников, вывозивших из страны контейнерами иконы и ценный антиквариат. Заканчивалась биография чекиста торжественными проводами в мае 91-го года на заслуженную пенсию. И, как выяснилось спустя всего три месяца, вовремя. КГБ рухнул, и кто знает, не был бы погребен под его обломками и Олег Анатольевич. А так уцелел и здравствует поныне.
В этом месте он прервался, достал из буфета початую бутылку армянского (настоящего!) коньяка и предложил помянуть свою Великую Контору. На столе появился тонко нарезанный лимон.
После второй рюмки за упокой души Анюты Игнатьевны, почившей супруги хозяина, Олег Анатольевич тяжелым двуручным мечом рубанул по существующей системе. Особенно досталось органам безопасности, не умеющим навести в стране должный порядок.
- Раньше вот как было? Если появились основания человека в чем-то заподозрить, значит, его уже отрабатывают по полной схеме, не жалея ни сил, ни людей. А сейчас что? Работают спустя рукава, топорно…
Старичка опять понесло. Голованову никак не удавалось перевести разговор на новорусский бизнес и на Минчева. Он уже собирался вежливо откланяться, видя, что ничего здесь не узнает, когда Олег Анатольевич вскинул вверх указательный палец и выдал:
- Вон соседа моего взяли в разработку - и что бы вы думали? - я их тут же и вычислил.
- Да ну?! - Голованов изобразил удивление журналиста, но в то же время просто вспотел от неожиданной удачи. Впрочем, удачи ли?
- Вот о чем надо писать, - продолжал охмелевший экс-чекист, - о том, что не осталось у нас больше настоящих органов. Разучились работать. А значит, нечисть всякая вольготно себя чувствует и порядка в стране никогда не будет!
От такого мрачного предсказания Голованову сделалось нехорошо, но пока старик не уснул (а он уже откровенно клевал носом), очень хотелось узнать подробности о Минчеве:
- Так что с соседом? Неужели прессовали в лучших традициях тридцатых годов?
- Да какой там! - Колядный встрепенулся. - Сейчас я вам кое-что покажу. Секундочку. - Он неуверенно прошлепал в гостиную.
Вернулся с победной улыбкой и пухлым потрепанным блокнотом.
- Вот! Вот смотрите! - Высушенная с крупными синими жилами рука постучала по блокноту.
- Что это? - Голованов приготовился к чему-то необычному.
В следующие полчаса он выслушал подробный отчет продолжавшего и на пенсии вести оперативную работу чекиста Колядного. Пухлый блокнот в полном смысле слова поразил. Но больше всего заинтересовали записи последних двух месяцев. Здесь кроме наблюдений, выводов и мелкого шпионажа за соседями имелась профессиональная стенография телефонных разговоров Минчева.
"Он что, "жучка" ему втюхал?" - подумал Голованов, а вслух спросил:
- Как же это вам удалось?
Олег Анатольевич принял профессиональную стойку.
- Да вы читайте, читайте. - Он ткнул пальцем в отрывки, обведенные рамочкой.
Ровный почерк фиксировал следующее:
"2.05.
М. Мне нужен этот заказ любой ценой! Дай ему сколько запросит или застрели его, но этот заказ мне нужен.
N…
М. Свою долю получишь сполна.
7.05.
М. Я убью этого гада! Урою собственными руками! Что значит - ничего нельзя сделать? Он же клялся нам в любви до гроба.
N…
М. Ладно, завтра сам к нему поеду.
N…"
- А почему этот N все время молчит? - не удержался Голованов. N и три точки, N и три точки…
- Дальше читайте, - сурово потребовал раскачивающийся чекист.
"8.05.
У. Прием, прием, как слышно?
N…
У. Сейчас иду. У него тут в баре такие замолоди.
N…
У. Да ладно, он и не заметит.
10.05.
М. Я не могу сейчас говорить. Подъезжай сам знаешь куда.
N…
13.05.
М. Не по телефону. Встречаемся через полчаса.
N…
18.05.
М. Нет, не по телефону и не в офисе. Я за тобой заеду.
N…"
- Ну, все поняли? - Колядный отобрал блокнот и заботливо запер его в шкаф.
Голованову искренне захотелось сказать: "Родина вас не забудет", но он сдержался и лишь скромно поинтересовался:
- И как вам удалось такое раздобыть?
Все оказалось просто и банально. Олег Анатольевич провел его в свою спальню, примыкавшую, по всей видимости, к кабинету Минчева, и… свободно вынул из стены у кровати розетку. Нагнулся, приставил ухо и довольно щелкнул пальцами:
- Слышимость превосходная!
Теперь все стало на свои места. Пенсионер Колядный, имея массу свободного времени и большой опыт работы в органах госбезопасности, регулярно прослушивал соседа.
- Скажите, а "У" - это кто? - уточнил Голованов. - Там у вас за восьмое мая есть какой-то "У" вместо "М"…
- Значит, ничего вы так и не поняли, - укорил пенсионер. - "У" - это урод, подонок, позорящий честное имя работника органов! Восьмого мая он установил прослушивающую аппаратуру в квартире этого спекулянта, но, вместо того чтобы тихо, не привлекая внимания, исчезнуть, начал выпивать из чужого бара. И спекулянт ведь заметил, видно, что кто-то в квартире побывал перестал свои кровавые разборки по телефону планировать.
- Но с чего вы взяли, что установили прослушку? Может быть, это кто-то из знакомых Минчева просто развлекался, шутил по телефону?
- Ну, конечно! И в подъезде тоже кто-то шутя к проводам прицепился, я-то нашу аппаратуру хорошо знаю. Но самое-то главное: упустили же гада. Говорят, застрелился. А награбленное народное добро, а наши секреты?! Вот о чем нужно писать, о чем трубить… Заходите, молодой человек, почаще, я вам еще такого матерьяльчика подброшу!
Голованов в этом нисколько не сомневался. Спускаясь по лестнице, он все повторял: "Ну, дедуля, ну, дает!" И настойчиво пробивалась еще одна парадоксальная мысль: "Не истребить на Руси страсть к стукачеству. Она просто в крови. Но, может, оно и к лучшему?"
Оперуполномоченный Владимиров. 23 июня
Из прокуратуры Владимиров отправился прямо в Покровское-Глебово, но не потому, что Штур приказал, а в первую очередь потому, что сам хотел кое в чем разобраться.
Отчитываясь Штуру о проделанной работе, он не упомянул о том, что больше всего его смущало в показаниях службы охраны. Как могло так случиться, даже предположив возможным незаметное проникновение "форда" с автоматом на борту на территорию комплекса, что никто не бросился выяснять, кому принадлежит машина? Охрана объясняла это недосмотром, своей преступной халатностью: "Столько дел, за всем так трудно уследить". Были они действительно расстроены, были они действительно растеряны. Это как-то не вязалось с уровнем их подготовки, продуманными мерами безопасности, четкими должностными обязанностями и детальными инструкциями по отработке различных исключительных ситуаций.
В первый день Владимиров разрывался между десятками мест, но все старания не принесли никаких плодов. Момент, возможно, упущен. Они наверняка смогли обсудить происшедшее и договориться о согласованных ответах. Но теперь у него больше времени, и практически нет надежды найти ниточку в другом месте, а главное - он успел вчера кое-что выяснить и теперь собирался надавить на охранников по полной схеме.
Вначале Владимиров решил поговорить с начальником службы охраны Григорием Беловым, а затем, если Белов будет отстаивать свои предыдущие показания, с охранниками, дежурившими ночью и утром в день убийства.
Начальнику службы охраны даже полагался кабинет. Его размер (приблизительно три на два метра), правда, разительно отличался от просторных холлов и комнат хозяев "усадьбы". В кабинете не было даже окна, большую часть всего пространства занимали огромный сейф и стол. Кроме них там могли еще поместиться два стула и два нетолстых человека. Усевшись на стул за столом и жестом предложив Владимирову присесть на свободный, Белов, как бы извиняясь, заметил:
- Двоим немного тесновато, но вы хотели побеседовать наедине и так, чтобы никто не побеспокоил… - При этом он недвусмысленно посмотрел на часы, видимо, давая понять, что он, конечно, готов помогать следствию, но у него совершенно нет времени.
- Надолго я вас не задержу, - успокоил капитан. - Давайте сразу начнем с конкретных вопросов. Часто ли оставляют машины у корпусов в ночное время?
- Если и водитель, и пассажиры планируют покинуть машину на длительное время, то ее следует загнать на подземную стоянку, - словно цитируя по памяти свод местных законов, пробубнил Белов.
- То есть машины не оставляют?
- Если мы говорим об одном и том же, то за время моей работы такого случая я не помню, но точно смогу ответить, только просмотрев все журналы дежурств.
- Но если все-таки машину оставили, что должен был предпринять дежурный?
- Поставить значок и время в журнале, сверить номера со списком номеров машин жильцов комплекса, если они не совпадают - проверить, не было ли предупреждения о приезде и стоянке машины.
- Что за значок?
- Перечеркнутый круг, вроде знака "Стоянка запрещена".
- Это способ зашифровать журнал? - с улыбкой поинтересовался Владимиров.
- Использование значков сокращает время заполнения и увеличивает читаемость, важную при передаче смены.
- Я правильно вас понял? Этот знак ставится в любом случае или если была оставлена неизвестная машина?
- Этот знак ставится в любом случае. Если это машина жильца, то утром я буду разбираться с ним или его водителем. Если нет, как правило, принимаются другие меры. После всех этих взрывов в Москве и прочих терактов у нас очень строгие меры безопасности, ситуация может в последующем сложиться так, что будет не до заполнения журнала.
- Какие, например, меры? Осматриваете со служебными собаками?
- Бывает, что и с собаками, - огрызнулся Белов.
- Хорошо, чем можно объяснить отсутствие значка в журнале? О чем вам доложил дежурный ночной смены?
- Сказал: проспал. Этот вопрос мне уже задавал следователь в день убийства, и вообще, я уже все ему рассказал.
Владимиров не обратил внимания на это замечание. В день убийства следователь не знал, за что ухватиться. Допрашивал наверняка поверхностно: не знаете, мол, чего? Что сейчас же, немедленно позволит поймать убийц, и ладно.
- Часто ли спят ваши люди на дежурстве? Разрешено ли им спать?
- Спать запрещено. - Белов, почувствовав издевку в вопросе, отвечал сухо, почти враждебно: - Предполагал: не спят.
- Дежурный объяснил причину сна?
- Был на охоте. Не успел отдохнуть перед дежурством.
- Заступающий в утреннюю смену, в шесть часов, должен был при приеме дежурства обратить внимание на отсутствие значка и машину, не так ли?
- Да, должен.
- Но ничего не предпринял?
- Да.
- Оба будут уволены?
- Решение еще не принято.
- Спасибо, теперь я хотел бы поговорить с этими двумя.
- Они вас ждут. Кого пригласить первым?
- В порядке их дежурства.
Начальник службы охраны вышел. Сообразил, что буду допрашивать по одному, хмыкнул про себя Владимиров, близко знаком с процедурой? Впрочем, все это выводы на пустом месте. Возможно, просто размер комнаты все определил. "В конце допроса я не встал, вот он и решил: хочу продолжить в его кабинете".
Дверь открылась, в кабинет вошел дежуривший в ночь Андрей Скороход и с немым вопросом посмотрел на оперуполномоченного. В маленьком кабинете напротив сидевшего почти у двери Владимирова вздымалась огромная фигура, не посадить его было просто невозможно.
- Садитесь… за стол, - оценив комичность ситуации, предложил Владимиров. - Садитесь и объясните, почему, увидев автомобиль около пяти часов утра, как следует из предыдущих ваших показаний, вы не занесли записи в журнал.
- Заснул.
- До пяти спали, проснулись, увидели незнакомую машину и решили поспать еще?
- Не решал… Так получилось, - грустно и неуверенно ответил охранник.
- И я должен этому поверить? Правдоподобней историю придумать сразу не смогли?
- Сразу не смог. То есть не придумывал. Говорю, как было на самом деле.
- И как долго почивать изволили?
- Что делать?
- Когда проснулись и чем затем занялись?
- В шесть. Сменщик увидел меня, заспанного, и отправил домой досыпать. Голова у меня сильно болела.
- То есть вы с заспанным лицом отправились домой спать. И ничего о машине сменщику не сказали.
- Да забыл, говорю же, голова болела.
- Значит, были на охоте накануне? Где именно?
- Недалеко тут, под Калугой.
- И на кого охотились, на лося, наверное, или на кабана?
Скороход явно был не готов к столь подробному разговору на не имеющую отношения к делу тему.
- Ну, мы просто охотились, - замялся он, - кто попадется…
- А охотничий сезон что, уже открыт? Или вы браконьерством занимались? Кто, кстати, с вами был, каким оружием пользовались, когда точно уехали, когда вернулись? Меня интересуют все подробности.
Скороход пару минут смотрел на Владимирова округлившимися от удивления глазами, а потом вдруг выдал:
- Ладно, прижали вы меня, не был я на охоте, перепил просто, с похмелюги на работу пришел и еще прямо на дежурстве добавил. Да меня бы за это взашей выгнали, вот я и придумал про охоту и что не выспался.
- Ждите здесь. - Владимиров оставил совершенно сникшего охранника в кабинете, а сам вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Сменщик Скорохода Яшкин курил у подоконника. Он повторил первоначальный рассказ коллеги почти слово в слово: "Да, когда шел заступать на дежурство, машину видел. Да, заинтересовала. Но тут увидел заспанного Скорохода, испугался, отправил побыстрей домой досыпать. Потом уже не нашел записей в журнале. Да, по инструкции надо было звонить начальнику, но что докладывать? Как Андрюха все проспал? Кто же знал, что все так обернется?"
- У него действительно болела голова?
- Вид был не очень, но боль же не проверишь.
- Спасибо, вы жутко помогли следствию. - Терпение лопнуло. Они что, думают, они одни умные, а в милиции сплошь дурачки сидят? Получая такие деньги, заступая на дежурство на восемь часов, через двое суток на третьи, они утверждают, что один из них проспал, а другой так испугался, что забыл обязанности, которые все они знают назубок. Да скорее он бы морду своему товарищу начистил за нарушение режима, а потом побежал бы настучал руководству, чтобы, не дай бог, не подумали, что он тоже не соответствует высокому званию охранника элитного жилищного комплекса. - Вы, кстати, в курсе, что Скороход только что изменил показания и теперь утверждает, что был мертвецки пьян?
На реакцию Яшкина Владимиров даже не посмотрел, вернулся в кабинет.