– Да что все так взбеленились? – удивилась Тамара: – я рада, что у Гедаса новая работа, но когда это Латвия делала погоду в большой политике?
– Хватит уже! – резко сказал Бондарь: – хватит восклицать! – других случаев, когда Валерка повышал на первую невесту России голос, Принц даже не мог припомнить.
На трибуну поднялся делегат, который с равным успехом мог оказаться представителем Сомали, или любой другой страны, у которой есть морское побережье и пляжи. Белые, выгоревшие на солнце волосы, косая челка и острый нос. Рубашка на нем была все такая же белая, правда, сапоги он сменил на лаковые туфли. Впрочем, было заметно, что при всей природной ловкости ходить ему в них не в кайф. В зале шушукались, что этот человек за неделю искоренил пиратство.
– Черт! – негромко сказала Тамара и слегка покраснела.
– Меня зовут Александр Грин! – заявил моряк, заглушив предложение Оюшминальда Федоровича: "Представьтесь!". – в стране, которую я в данным момент представляю, говорят так: страна это корабль. Я ходил по морям и, поверьте, джентльмены, на кораблях не принято… – Грин на секунду задумался над формулировкой и победоносно заключил: – допускать похабщину в каком бы ни было виде. Поэтому я уполномочен заявить, что мой корабль, иными словами, моя страна присоединяется…
Поднялся невообразимый шум. Журналисты бросились было вереницей к выходу, но там и застыли, как люди, которые не могут решить, дослушать ли интересное, или бежать, пока не поздно. Пока горячая информация не расплескалась по дороге. Какой‑то представитель южноамериканской страны, до того невозмутимо и мерно вздымавший объемистый живот под цветастым пончо, вскочил на ноги и, распростерши руки, отчего сделался похож на воздушный змей, закричал страшным голосом:
– Populismo!
Небритый ближневосточный лидер наоборот стал вдруг предельно хладнокровен. Он ограничился тем, что сильно наступил на ногу своему шефу внешней разведки, и, словно безбилетный студент с галерки, взгромоздился на черных бархат барьера ложи. Взгляд его скоро остановился на сидящих напротив Валерке, Тамаре и Принце.
Очень медленно небритый лидер поднес ладонь к горлу и вдруг неуловимым жестом показал известный в уголовном мире знак – глотку порву. В наступившей суматохе этого никто не заметил, только пара шустрых журналюг успели сверкнуть фотовспышками.
– Прошу занести в протокол, – поверх всего этого прозвучал спокойный голос полярника Бутова. – теперь слово имеет представитель государства Израиль. Профессор Файнберг.
Словно седая летучая мышь взлетела в зале и поплыла к трибуне. Длинный нос и кустистые брови. Взгляд старого профессора был непреклонен и суров. Шум стих будто бы сам собой. И только небритый лидер язвительно расхохотался, как впрочем, он хохотал всегда, когда докладывал, выступал, или хотя бы прыгал с шестом представитель данного государства. Обидный хохот редко приводил к немедленному падению прыгуна, но небритый лидер свято верил, что капля камень точит.
А Валерка не смотрел ни на лидера, ни на профессора. Он оглядывал зал. Оглядывал секьюрити, стоящих вдоль правого портала – с зелеными шнурами на рукавах, и у левого – с красными. Англия – страна старая, мало ли, у местных секьюрити в традиции нашивать на почетную форму для охраны высоких собраний шнуры разного цвета.
Далее Валеркин взгляд пробежал по залу. Не так трудно осмотреть две тысячи физиономий, если, конечно, владеешь навыками скоростного чтения и фотографической памятью. Вот мелькнули знакомые черты, такие седые виски нельзя не узнать. Вернемся на два ряда. Надо же, капитан Чагин – чего бы делать на экологическом форуме погранцу с Каспия? Ну, допустим, доклад об осетрах. Но что здесь забыл профессор Курамов, какую Шамбалу ищет? И потом, секундочку, генерал – майор Хромов?! Кто оформлял командировку? Кто подобрал ему такую чудную одежду, ни дать ни взять – немецкий профессор психиатрии?
Это шахматы, вдруг подумал Бондарь. Он даже прикрыл глаза и отчетливо увидел шахматную доску, ряд белых фигур, а напротив, как водится в Англии, не черные, а красные.
Вот смотрит через бруствер ложи получивший все мыслимые звания своей великой страны и являющийся на международные саммиты небритым слон – офицер, разменная фигура. Вон отдыхает, закинув ногу на ногу и улыбаясь собственному остроумному выступлению "конь" – в русле нового правительственного курса представитель Сомали, английский пират с русской фамилией Грин, ему кажется, здорово нравится Тамара.
А рядом пограничник из под Астрахани, молчаливый, неуступчивый, прямолинейный. Группа жуликов вместо настоящей осетровой икры поставляла генномодифицированную. И врала покупателям, дескать, с неким местным офицером у них на мази. Принц аферу раскрыл, и вот уже у него верный помощник. Ладья.
И еще одна ладья, тяжелая фигура – дядя Юша Бутов смотрит с председательского места. Где же король? И главное, где в этой партии ферзь?
– Прошу меня простить, – сказал профессор Файнберг: – но мое выступление окажется длиннее, чем у выступавших до меня коллег. Боюсь, простое сообщение о том, что моя страна поддерживает Лондонский протокол…
Короткий вздох пронесся над аудиторией. Отказ Израиля подписывать что либо, пока из зала не будет удален небритый лидер, известен каждому, хоть немого знакомому с современной дипломатией.
– … Будет недостаточным, – завершил Файнберг, дождавшись тишины, – несмотря на все мое уважение к решительному поступку коллег. Ну, преодолеем мы вето? Ну, издадим международные нормы. Я вас умоляю, что это даст? Ну, будем потом тридцать лет доказывать в судах необходимость наложения санкций на их нарушителей, как это делает Киото, или МАГАТЭ.
Небритый лидер поднялся в своей ложе и приготовился произнести небольшую речь, но полный участия голос О. Ф. Бутова проговорил под куполом зала:
– Запишите на внеочередное выступление… Да, вас, вас. Сядьте, пожалуйста.
– А у нас нет тридцати лет. У нас нет даже трех лет. Я вас прошу, посмотрите, что происходит на улице.
Высокие окна скрыты черными портьерами, но не целиком. Уличный свет не мешает, сегодня в Лондоне туман. Стайки туристов бегут по тротуарам, чтобы выстроиться в очередь на колесо обозрения – Большой Глаз.
– Туман днем посредине лета, – сказал Файнберг иронически: – кто ж не знает, что Лондон – город туманов. Лесные пожары в России – в России леса много. Тает Арктика – прекрасно, ледоколы не нужны!
Валерка решительно поднялся. Решительно сказал:
– Уже четверо. Был бы я не такой мямля, сейчас было бы уже пять, и наша инициатива, и Россия вперед, и… Как ты думаешь, Принц, я успею? Успею добежать до Бутова и получить внеочередное выступление…
– Там уже есть один внеочередной.
– Плевать на него! – выдохнул Валерка и помчался прочь из ложи. А под сводами храма науки неслось:
– И если вы хотите знать, кто виноват во всем этом: вулканы, холодильники, или испытания ракет, я вам скажу. Виноват я. Старый Файнберг.
Собрание окончательно перестало глубокомысленно разглядывать потолок, программки заседания и электронную почту в своих ноутбуках.
* * *
Утром этого дня
Если вы пожелаете полюбоваться на Лондон с высоты птичьего полета, то к вашим услугам вертолетные VIP – перевозки, поднятия на воздушных шарах и даже дирижабль "Скайшип 500–02" компании "Эршип Индастриз", который четырежды в день выполняет экскурсионные полеты над городом.
Дирижабль на взгляд Вихоря внимания не требовал. Злоумышленникам, для воплощения их коварных замыслов нужно было несколько образцов воздушной техники в небе одновременно, да еще со свободой маневра, чтобы накрыть конкретные цели. Поэтому кроме дирижабля отпадали ходящие только по выделенным трассам вертолеты и не слишком покорные в управлении воздушные шары.
На месте злодеев Серж обратился бы в один из авиаклубов – местный гибрид авиашколы ДОСААФ и дорогого закрытого ресторана. Другое дело, что в Лондоне и предместьях оказалось расположенно почти пятьдесят таковых, с карликовыми аэродромами, ангарами и сдаваемой в аренду крылатой техникой. И, по словам сотрудника Отдела выдачи разрешений на полеты над территорией Лондона Макса Кэмерона, маршрутные листы в этот день удосужился получить добрый десяток клубов. Поэтому теперь Вихорю пришлось превентивно во все эти клубы наведаться.
– …Понял, – сказал в гарнитуру охранник на входе, раскачиваясь на носках и без всякой враждебности глядя, как вошедший Вихорь опускает к ногам огромный и явно тяжелый чемодан.
Это был именно охранник в форме цвета хаки, а не швейцар в ливрее. При этом холл загородного клуба был самого, что ни на есть, буржуйского вида. Зеркала в тяжелых вишневых рамах, темно – синие ковры с невытоптанным узором золотой ниткой. Одна каминная решетка с золоченым барельефом на тему колонизации Индии подсказывала, что Вихорю не по карману не то что здешнее членство, а даже минутная консультация. В общем форма крепко диссонировала с общим фоном.
Но Серж не спешил считать форму охранника за подозрительную странность. Зачастую любительские права летчика хотят получить тридцатилетние мальчики, склонные к полноте и в детстве не наигравшиеся в войнушку. Поэтому хаки вполне могло оказаться маркетинговой фишкой.
– Как поживаете? – столь же дружелюбно улыбнулся Сергей.
– Хорошо, – пожал плечами охранник. Он никуда не спешил.
– Полиция, – предъявил достаточно качественное фальшивое удостоверение Серж.
Охранник шутливо сымитировал воинское приветствие, но без насмешки, дружелюбно:
– Вещественные доказательства? – кивнул он на стоящий у ног Сержа чемоданище. – Чем могу помочь, лейтенант?
– Тут все утро так тихо?
– Нет, конечно, – охранник привычно стал крутить на пальце связку ключей. – Именно сейчас ранее прибывшие ваши коллеги начнут осмотр ангаров. Вчера хакеры взломали сайт городской администрации, и ваши коллеги будут отрабатывать какую‑то версию. Меня не посвятили. Хотите к ним присоединиться?
– Да. У меня тоже есть версия, – убрал фальшивое удостоверение в карман Вихорь.
– Прошу за мной, – совсем по – швейцарски охранник подхватил чужой чемодан и повел Сержа к внутренней двери. – Здесь у нас ресторан, но он откроется только к обеду. А здесь гардеробные и личные шкафы членов клуба. Тоже пока никого нет. Рановато.
За внутренней дверью обнаружилась заасфальтированная площадка в обрамлении хозяйственных пристроек, взлетной полосы отсюда видно не было. На площадке тихо ворчал мотором микроавтобус. Немножко старомодного дизайна, но ухоженный. Один полицейский чин сидел за рулем, второй у распахнутой двери поправлял кобуру. Третий, в гражданском, пронзил Сержа профессиональным взором:
– Лейтенант Кеннит Флинстон, с кем имею честь? – и козырнул удостоверением.
– Тяжелый, – с уважением бурнул насчет чемодана за спиной охранник.
– Там картриджи для замены, – стал шарить в кармане в поисках фальшивого удостоверения Серж.
Он мог бы заявить: "Господа, вы допустили три ошибки". Во – первых, на всех континентах планеты любой охранник или швейцар, увидев человека с чемоданом, первым делом заявил бы: "Вход комивояжерам запрещен". Во – вторых, крутить ключи на пальце было театральным перебором, поскольку все замки в здании оказались магнитными. В – третьих, один из младших чинов полиции игрался кобурой, а всему миру известно, что британнские Томми огнестрельным оружием не оснащаются.
Но сейчас было время не говорить, а стрелять.
– Лейтенант Серж Галон, – отчеканил Вихорь и вместо удостоверения достал пистолет…
* * *
– Несколько лет назад один ученый – генетик, обратил внимание на то, как бурно размножается хлорелла и сине – зеленые водоросли в стоках дейтериевых заводов. Исследования показали, что темп мутации таков, что эволюция ускорятся в десятки и сотни раз. Но бездействующий завод, завод на консервации, завод, который никому на хрен со всеми своими рабочими в данный момент не нужен, тоже имеет стоки. Ученого звали Илья Файнберг, и он был нужен своему отечеству не больше, чем те самые рабочие.
Рядом с председательским столом появилась фигура Валерки Бондаря. Он жестикулировал, что‑то доказывая Оюшминальду Бутову.
– Не буду вас утомлять экскурсом в генную инженерию. Поверьте на слово старику. Одноклеточные водоросли – удивительные твари. Они не только будут производить все, что генетик в них запихнет. Они еще не потребуют за это ни денег, ни пищи. Ни хлеба ни зрелищ. Только воду. В обычной воде они сделать ничего не успеют, растворившись в массе нормальных водорослей. Но в стоке дейтериевого завода…
Рядом с небритым лидером вскочил высокий худой араб в очках и галстуке. Да это же шеф внешней разведки. Он закричал:
– Провокация, направленная на лишение нашей страны права на разработку атомной энергии в мирных целях!
Файнберг величественно двинул рукой, как будто фраза была парфянской стрелой, и он ее изящно парирует:
– Они, конечно, не подозревают, что их подставили! – сказал он, усмехаясь с мудростью десяти Соломонов во взоре, – Как не подозревает еще десяток стран, которые не так глупы, чтобы ставить в известность о своих авантюрах весь мир. Этому десятку странам предложено построить дейтериевые заводы под ключ. Оборудование грузится на корабль, корабль захватывают сомалийские пираты, след обрывается, а оборудование спокойно транспортируется в порт страны – заказчика.
– Кто откажется от дейтериевого завода? Эти фарисеи и знать не знают, что позволяют запустить на своих побережьях вовсе не оружейную для своих в далекой перспективе планирующихся, но таких желанных бомб. А биореакторы, которые сначала повышают температуру планеты на градус. Потом на два, потом на три… Десяток заводов – печек, которые гарантируют Глобальное Потепление. И вот уже этой зимой в северных широтах России будет только нулевая и плюсовая температура. Последний снегопад уже прошел!
– Регламент! – закричал все тот же интеллигентный на вид араб.
– К сожалению, это верно, – мягко сказал председатель. – И я попрошу внести согласие вашей страны в протокол… Сейчас у нас есть две заявки на внеочередное выступление…
Небритый лидер, не слушая и не желая слушать ничего более, покинул ложу и широким армейским шагом двинулся к трибуне. Фотоаппараты защелкали. Лидер, неизбежно представая в полной красе парадного военного мундира, нередко произносил публичные речи. Но впервые при каждом шаге на его боку постукивали ножны с саблей.
– Это он у бодигарда отцепил, – отметила наблюдательная Тамара: – позер дешевый.
Валерка не стал конфликтовать за трибуну с вооруженным диктатором, скромно присел рядом с председателем.
– Это просто смешно! – сказал небритый, поднявшись на трибуну. Так он начинал все выступления. Потом добрую минуту пьет воду из графина, если на трибуне есть графин, а не эти новомодные пластиковые бутылки, порождение западного растленного образа жизни. На трибуне британской академии наук графин был.
– А где Леня? – спросила Тамара голосом, каким женщины обычно задают вопросы в тот самый момент, когда комментатор объявляет счет в футбольном матче, или гениальный сыщик в любимом сериале, который смотришь уже пятый месяц, сообщает имя убийцы. – Нет, но только что был…
– …Мы готовы опровергнуть эти гнусные обвинения! Мы требуем, чтобы провокация спецслужб враждебных нам государств была немедленно дезавуирована делегацией России! Мы предупреждаем, что если она не будут дезавуирована, все заложники, находящиеся в Аденском заливе, будут немедленно казнены. Более того, будут раскрыты номера счетов, на которые переводились средства от операций в заливе…
Зал в единодушном порыве невольно крякнул, как крякает просоленный морем моряк, когда другой, пытаясь оказать любезность выходящей из кареты даме, протягивает ей свою мосластую руку и, потягивая ядреный табачок, отпускает крепкое словечко. И, пожалуй, впервые за историю выступлений на международных форумах небритый ближневосточный лидер осекся. Наверное, заметил, как схватился за голову и обратился с молитвой к аллаху интеллигентный араб в очках.
– А что такое? – Тамара не просекла ситуацию, но знаменитой своей интуицией почуяла что‑то вроде драки. Неловко признаться, но чувство приятное.
– Это эксперт по дипломатии у них там там молится, – пояснил Принц, и в голосе его послышалось сочувствие, которому он сам удивлялся. – Этому парню пора договариваться о политическом убежище в Лондоне.
– В Лондоне? – недоверчиво переспросила Тамара.
– Умнее в Лондоне, – через плечо отозвался Принц. Пояснять не стал, напряженно разглядывая зал.