- Считаю своим долгом, - добавил коронер, - отметить, что свидетельница, несомненно, сделала все возможное, чтобы помочь нам в расследовании. Мисс Карр вполне могла бы сказать, что не она, а погибший предложил поехать ночью в клуб несмотря на ее возражения. Она могла бы представить себя в лучшем свете, если говорить об ответственности. Но она принесла клятву, и ее показания были искренними и очень важными.
Коронер явно обращался к старшине присяжных, хотя и не глядел в его сторону. Тот не спускал с коронера глаз.
- Кроме того, перед свидетельницей стояла очень сложная и деликатная проблема. Она была в квартире наедине с молодым, сильным, своенравным мужчиной, который отказывался уходить и который находился - по моему мнению и в свете данных показаний - в состоянии алкогольного опьянения. Позднее она, несомненно, нашла бы какой-то иной способ разрешения ситуации, но в тот момент не подумала о риске, которому подвергался ее спутник, погибший по дороге в клуб. И это, пожалуй, можно понять.
Коронер повернулся к сержанту и что-то тихо сказал. Сержант подал ему лист бумаги.
- Из заключения доктора Гиффорда следует, что в желудке покойного находилось приблизительно полпинты алкогольного спирта. - Он оторвал взгляд от листка. - Некоторые люди, выпив такое количество, получают смертельное отравление. Покойный оставался в высшей степени дееспособным, он мог вести машину на большой скорости; и это подтверждает, что мисс Карр верно оценила его состояние. Мистер Брейн был менее подвержен действию алкоголя, чем обычно бывает, частично, по-моему, из-за продолжительного злоупотребления им, а частично потому, что имел сильный организм. - Коронер вновь оглядел лица присяжных. - Добрался бы он до клуба целым и невредимым, не попадись на его пути этот опасный холм, мы сказать не можем. Так же, как не в состоянии определить, врезался ли бы он в ограждение, если бы был абсолютно трезв. На этом проклятом месте подобные аварии происходили и с трезвыми, и среди бела дня.
Он взял другой документ.
- Стало известно, что погибший к моменту смерти был невосстановленным в правах банкротом. Но ни в показаниях мисс Карр, ни в других свидетельствах не упоминалось, что в ту ночь он был расстроен из-за денежных неприятностей. Можно, правда, допустить, что покойный стал пить из-за этого. По свидетельству мистера Бишопа, который присутствовал при аварии, нет оснований предполагать, что машину нарочно послали под откос. Мистер Бишоп сказал, что она "потеряла управление", как ему показалось, "на большой скорости". Мисс Карр сообщила, что пострадавший "всегда" ездил очень быстро. В данных показаниях нет никаких противоречий.
Откинувшись назад, коронер посмотрел на старшину присяжных.
- Вы могли бы вынести свой вердикт?
Человек, сидевший третьим после старшины, передал ему сложенный лист бумаги. Другой, сидящий прямо за ним, наклонился и что-то сказал. Старшина присяжных обвел взглядом остальных и проворно встал.
- Смерть в результате несчастного случая, - официальным тоном провозгласил он без всякого предисловия. - Мы бы хотели добавить, что состояние пострадавшего, возникшее из-за чрезмерного употребления спиртного, вероятно, сыграло свою роль в этой трагедии. - Лишь на миг взгляд говорившего упал на мисс Карр. Потом он положил перед собой костлявые кулаки и добавил: - Мы бы также рекомендовали принять какие-то меры, чтобы сделать этот холм более безопасным для движения; установить либо специальное освещение, либо ряд красных отражателей, либо надежнее укрепить заграждение вдоль этого поворота. Мы считаем, что на данный случай надо обратить самое пристальное внимание.
Он сел на место.
Коронер сказал, что рекомендации жюри будут переданы соответствующим органам. Сержант посмотрел на констебля. Тот распахнул двери зала.
Перед зданием ратуши стояло несколько десятков машин, в том числе "роллс-ройс" Бишопа, серый "диланж" Мелоди, синий "кадиллак", черная полицейская машина.
Блондинка садилась в белый "мерседес". Мисс Горриндж подошла к ней и заговорила через окно машины, пока Бишоп остановился с Мелоди Карр. Ее сопровождал тот самый американец, который присутствовал в зале суда.
- О, Эверет, познакомься - это Хьюго Бишоп. Хьюго, это Эверет Струве.
Мужчины кивнули друг другу. Струве щурился от яркого солнца, но все же оглядел Бишопа с ног до головы.
- Вам это стоило большого напряжения, - сказал Бишоп, обращаясь к Мелоди. - Может, нам выпить чего-нибудь?
Она не глядела на Струве, но Бишоп чувствовал: она ждет, чтобы американец ответил за нее. И он ответил:
- Нам нужно сейчас вернуться в Лондон.
- И все равно спасибо, Хьюго. - Она доставала ключи из сумочки. - У меня есть ваш номер телефона. Вы не собираетесь уезжать?
- Нет.
Она сдержанно улыбнулась.
- Вот и хорошо.
Мелоди открыла дверцу "диланжа". Бросив еще один взгляд на Бишопа, Струве направился к стоящему за машиной Мелоди "кадиллаку". Уже включив двигатель, Мелоди тихо проговорила:
- Хьюго…
Он наклонился к окну.
- Я бы хотела встретиться с вами сегодня вечером. Это возможно?
- Конечно. Я заеду за вами.
- Нет, не нужно. Я сама загляну к вам. Можно?
- Да-да. Мой адрес: Чейни-Мьюз, пятнадцать.
- Я найду.
Он отступил назад. "Диланж" повернул на дорогу, "кадиллак" двинулся следом. Бишоп сунул руки в карманы. Куда бы ни направлялась такая женщина, как Мелоди, рядом всегда рыба-лоцман.
Белый "мерседес" плавно скользнул между полицейской машиной и крошечным "родстером". Через стоянку шла Вера Горриндж, не чувствуя жары в оранжевом льняном костюме.
- Quo vadis?
- Домой, - ответил Хьюго. Они пошли к его лимузину. - С кем ты разговаривала?
- С Софи Маршам.
- С маленькой Венерой?
- Да. Тебе она понравится. Эта женщина в твоем вкусе.
Они отъехали, поворачивая на северо-запад в потоке других машин.
- Она мне понравится? - переспросил Бишоп.
- Да. Думаю, тебе нужно с ней познакомиться. Она работает фотомоделью.
- Фотомоделью?
- Да. Она была невестой Дэвида Брейна.
На лице Бишопа появилось озадаченное выражение.
- Неужели?
- Правда. Когда я копалась в делах Дэвида Брейна - на свой придирчивый манер - я вышла на маленькую Софи. Они собирались вместе ехать за границу. Не знаю, когда. Это один из моментов, который ты должен выяснить у нее.
Минут пять Бишоп вел машину в молчании. Потом спросил:
- Зачем ее о чем-то спрашивать? Вопрос решен. Смерть в результате несчастного случая.
- Несчастные случаи нередко происходят тогда, когда человек находится в состоянии стресса. А стресс по пустякам не возникает. Или ты пришел к заключению, что искать нечего, и мы в тупике?
- Если и пришел, ты можешь переубедить меня.
- Хотела бы я это сделать, - сказала мисс Горриндж. - Интересные вещи происходили во время дознания, хотя не было сказано ни одного слова. Мне показалось, что умерший оживает. Он по-прежнему остается главной частью картины, центральной фигурой. Остальные располагаются вокруг: Мелоди, американец, Софи. Ты познакомился с американцем - что он из себя представляет?
- У него было мало времени, чтобы что-то из себя представить. Понятно только, что на нем штаны дымятся, когда он видит Мелоди.
- И какие у них отношения?
- Не вегетарианские, полагаю.
- Отношения между… как его зовут?
- Эверет Струве.
- Между Струве и Софи отношения строятся на более высоком интеллектуальном уровне. Оба они добивались одной цели - разорвать смертельные объятия этой очаровательной пары.
- Потому что Струве нужна Мелоди…
- А Софи хотела вернуть своего Брейна, пока он был жив.
- Жаль, что она так затянула дело, - сказал Бишоп.
- Да. - Мисс Горриндж взглянула на него. - Она будто знала, что надо торопиться. Не так ли?
Помолчав минуту, Бишоп спросил:
- Где я могу встретиться с ней, Горри?
- Она тоже член клуба "Беггарс-Руст" и собирается туда сегодня вечером. Ты можешь есть-пить и не состоя в клубе. Это клуб при пабе. Но, конечно, в десять тридцать тебя оттуда выставят, раз ты посторонний. Если же ты являешься членом клуба, то тихо проходишь в дверь с надписью "Вход посторонним воспрещен" и заказываешь еще стаканчик. А если ты знаешь верное слово, пароль, то можешь провести там ночь, играя в рулетку. Это прекрасно организованное предприятие.
- Ты что, бывала там?
- Нет. Просто у меня есть информация.
- В какое время идет туда Софи сегодня?
- К ужину. Часов в семь.
Некоторое время Бишоп мычал что-то себе под нос, не открывая рта, в котором была трубка. Потом, наконец, сказал:
- Сегодня ко мне должна заехать Леди в Красном. Не представляю, как мы умудримся повидать их обеих.
- Мелоди Карр?
- Да, но я не знаю, в какое время она будет. Думаю, она хочет сбежать от Струве.
- Тогда позвони ей и предложи приехать попозднее. Скажем, в половине десятого. К тому времени ты вернешься из Телбриджа.
- "Беггарс-Руст" находится в Телбридже?
- Да, в двух милях от него в сторону города.
- Не думаю, что узнаю от Софи столько, сколько смогу узнать от Мелоди, - с сомнением проговорил Бишоп. - Я предложил заехать за ней, забрать ее из дома, но она сказала, что сама приедет ко мне. А мне хотелось бы взглянуть на ее квартиру. Брейн провел в ней последние часы своей жизни. Там он произнес свои последние слова, выпил свой последний стакан виски. Иногда атмосфера дома позволяет почувствовать…
- Если тебе когда-нибудь удастся подобраться к ее туалетному столику, посмотри для меня, какими духами она пользуется. Мне кажется, это "Прах почивших любовников".
- А какие духи у маленькой Софи?
- У нее "Крушение надежд".
- Не похоже, чтоб она так уж сокрушалась.
- Она не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Это как раз одна из черт, которые тебе в ней понравятся. Но может, ты и прав. Может, теперь, когда ее помолвка расторгнута, она избавится от печали и обретет надежду. Повидайся с ней; у меня предчувствие, что это будет полезно.
- Ладно, я ставлю пять шиллингов.
Они добрались до Чейни-Мьюз и пообедали. Потом весь день, входя в кабинет Бишопа, мисс Горриндж заставала его разговаривающим с сиамской кошкой - Принцессой Чу Ю-Хсин. Оба расположились на полу - Хьюго улегся во весь рост, а Принцесса сидела на задних лапках. Между ними стояли шахматная доска и фигуры. Каждый раз, когда Бишоп ставил фигуру на шахматное поле, кошка протягивала мягкую лапу и сбивала ее.
Не поднимая глаз, Бишоп бормотал:
- Ты только посмотри, Горри.
Он ставил красную пешку - и она слетала с доски. Он по очереди пробовал коня, ладью, слона, короля. Лапка сиамской кошки опрокидывала их навзничь; прозрачные голубые глаза медленно, удовлетворенно щурились.
- Но она всегда так делала, - сказала мисс Горриндж.
- Нет, посмотри. - Он поставил белую королеву. Кошка просто сидела и смотрела на нее. Бишоп поднял голову. - И так каждый раз, Горри.
- Она не хочет сбивать королеву?
- Даже дотрагиваться не хочет. - Он глядел на Принцессу. Это не имело значения, но где-то внутри маленькой гладкой головки, где-то в глубине примитивного кошачьего мозга сидело нечто, не позволяющее ей сбивать королеву. По форме эта фигура отличалась от остальных, но была похожа на короля. Однако и король летел кувырком, как только попадал на доску; королева же - ни разу.
Мисс Горриндж поежилась. Таинственная избирательность животного иногда кажется жуткой, сверхъестественной. Особенно этим отличаются кошки.
Бишоп протянул палец и опрокинул королеву. Кошка подняла голову и посмотрела на него, вот и все. Но на минуту он ощутил то же самое, что Горри. Человеческий мозг несравненно превосходит мозг животного, но кошка знает нечто такое, что людям не дано.
- Ты занята? - спросил Бишоп.
- Нет.
- Я тут пытался разобраться в ситуации. Хочешь помочь?
- Если смогу.
- Ну, начнем с того, что удалим отсюда этот электронный мозг. Она сбросит все фигуры, кроме двух. - Он глянул на Принцессу Чу Ю-Хсин. - Давай-ка, уматывай отсюда, маленькая чародейка.
Сиамская кошка посмотрела на него, потом поднялась и мелкими шажками направилась к кушетке. Черное воплощение дьявола.
Бишоп поднял красного короля и поставил его в центре шахматной доски.
- Дэвид Артур Брейн, пьяница, банкрот, отчаянный гонщик, ныне покойный. Центральная фигура, как ты выразилась, Горри. Вокруг него вращаются все остальные.
Кошка с дивана наблюдала за ними, притворяясь, что не смотрит. Она не желала больше интересоваться этими фигурками из слоновой кости, но потихоньку, искоса следила, поглаживая тонкие усы о диванную подушку.
- Рядом с ним - Мелоди. - Красная королева встала рядом с королем в центре доски, лицом к нему. - По-моему, они стоят друг друга.
Наискосок от короля Бишоп поставил белого коня; тот словно объявлял шах.
- Эверет Струве, может быть, и не желал Брейну никакого вреда, но помог тому сыграть в ящик и освободить место рядом с Мелоди.
- Это достаточно странно, - сказала мисс Горриндж. - Что-то незаметно, чтобы Струве сегодня был на верху блаженства, хотя соперник номер один сгинул и оставил этот совершеннейший цветок без охраны.
- В том-то и дело. Но, может быть, маленькая ядовитая орхидея не так уж интересуется нашим славным конем. Мне самому он мало приятен.
Белая королева заняла место, уравновешивающее позицию белого коня.
- Софи Маршам была сторонницей Струве. Оба они глаз не спускали с Брейна, но по разным причинам. Хотя белая королева в то же время косвенным путем атакует красную…
- При условии, что следующий ход ее.
- Да, при этом условии. Все зависит от того, закончена ли игра. Теперь, когда красный король повержен в прах, это вообще-то означает мат и окончание игры. Но все наши ангелочки, кажется, не особенно заботятся о соблюдении правил.
- Война до полного истребления.
- Да. Пока на поле не останется одна последняя пешка, чтобы умереть от старости.
Бишоп поиграл белым слоном, в задумчивости глядя на шахматные квадраты, и объявил:
- Белый слон - это я. Белый, потому что пока ничем не запятнан, если говорить об этом запутанном деле…
- Дай только срок, - сказала мисс Горриндж.
Бишоп поставил белого слона рядом с белой королевой.
- Я - с Мелоди. И рядом с Софи, поскольку ты предполагаешь, что я смогу поддаться ее очарованию…
- Отвратительное выражение…
- Но приятное чувство. И еще я - под ударом белого коня, ибо у меня осталось смутное впечатление, что Эверету я не понравился.
- Почему?
- Ему не понравилось, что Мелоди о чем-то шепталась со мной, пока он садился в машину. Он полагает, что мои скромные штаны так же пылают и рвутся к маленькой ядовитой розе, как его собственные.
Бишоп откинулся назад, оперевшись на локоть. Пепел упал с его трубки и рассыпался в углу шахматной доски.
- Очень хотелось бы знать, - продолжал Бишоп, - почему Мелоди так ненавидела Брейна. Я тебе рассказывал о том, какие вещи она говорила в "Ромеро". Даже если бы она старалась бравадой прикрыть разбитое сердце, она не смогла бы произнести такие слова без некоторого мрачного удовольствия, и оно появилось бы в ее голосе.
- Это было сказано искренне?
- Да.
Через некоторое время мисс Горриндж спросила:
- Как ты думаешь, на дознании она говорила правду?
- Мне казалось, она изворачивается.
- Я ее не виню. Этот уэльсец был очень крут.
- Он хотел заставить ее корчиться от стыда.
Она с удивлением поглядела на него.
- Зачем?
- Видишь ли, когда мужчина испытывает непреодолимое влечение к женщине, сексуальный магнетизм которой проходит сквозь стены, но удовлетворить его не может, ему остается единственная возможность овладеть ею - взять над ней верх…
- Не слишком ли многое ты переводишь на сексуальную основу, Хьюго?
- Я все перевожу на эту основу, когда речь идет о Мелоди. Она символ секса - вульгарный, чудовищный, общедоступный. Это женщина, которая сеет вокруг себя несчастье. Даже смерть. Глядя на Мелоди, смешно выдумывать другие мотивы, кроме ревности, зависти, похоти, разочарования и ненависти у людей, которые имеют к ней какое-то отношение. Помнишь, что говорил тебе Тедди Уинслоу? Встретить Мелоди - все равно что шагнуть в огонь.
Он поднялся и стоял, разглядывая шахматные фигуры на доске. Ноги расставлены, руки опущены, в одной - трубка.
- И Брейн сгорел в этом огне, - закончил Бишоп.
Ход шестой
"Беггарс-Руст" помещался в длинном приземистом здании, скорее похожем на сарай - то ли бывший амбар, то ли казарма. Но Поллинджер его переоборудовал и стало неплохо. Девять тысяч ушло у него на то, чтобы настелить паркетные полы, разбить новые дорожки на участке вокруг дома, проложить подъездную аллею среди густых зарослей лаврового дерева; провести водопровод и обеспечить водой четыре ванных комнаты, десять спален, две кухни, три бара и фонтан на солнечной лоджии над заросшим лилиями прудом; чтобы сломать стены, выровнять углы, поставить двери, заделать все щели, чтобы не проникала вода, не дуло, не сквозило и вообще ничто не доставляло никакого беспокойства. На все это ушло девять тысяч фунтов кредита, который Поллинджер все еще выплачивал.
Он был небольшого роста. Плечи торчали вперед, и, когда он шел, казалось, что он торопится поспеть за ними. А заводили они его в самые странные места. Поллинджер никогда ни перед чем не отступал. Если он натыкался на препятствие, то просто продолжал двигаться и проламывался сквозь стену. И пока вы пересчитываете кирпичи, его уже и след простыл. Он не был мягким человеком, но всегда оставался джентльменом и, насколько люди знали, был честен. Некоторые, впрочем, знали о нем совсем мало; они-то и были его друзьями.
Бишоп узнал все это в основном от мисс Горриндж, до остального дошел сам.
- Да, - сказал Поллинджер, - это скверно.
Они вели беседу об одном из членов клуба, о Брейне.
Сначала Поллинджер рассматривал свое массивное золотое кольцо с печаткой, потом повернулся к красному догорающему закату, наблюдая за его сиянием.
- Вы его знали? - спросил он Бишопа.
- Нет. И, как я понимаю, многое потерял.
- Да. Занятный он был мужик. Силен, словно бык, но и подвижен, понимаете? И молодой. Всего тридцать пять где-то. Слишком молод, чтобы умирать. Слишком много еще было в нем молодой, горячей крови. Мы все его очень жалеем. - Поллинджер отвел взгляд, на лбу его собрались морщины. - Я говорю о своей компании, о клубе. Я люблю их. Они любили его.
Он покачал головой, словно ему нечего было добавить к сказанному.