- О, Хьюго, ради бога! - Она открыла другую дверцу и уселась рядом с ним. - Если ты хочешь жить, не включай задний ход, когда дашь газ. Прямо за нами поставили разбитый автомобиль.
- О-о. - Он уставился в зеркало. - Им нужно заканчивать свою работу. Не будем мешать.
Он включил двигатель.
- Ты что-нибудь узнал? - спросила мисс Горриндж.
- Немного.
Серый лимузин развернулся на дороге так же, как недавно разворачивалась другая машина - "диланж". Проехав примерно милю, Бишоп вдруг остановился и ни слова не говоря повернул назад.
- Надоело ехать вперед? - спросила мисс Горриндж.
Он вел машину обратно на Нолл-Хилл. Сквозь тихий равномерный шум мотора спокойно прозвучал его голос:
- Ты бывала когда-нибудь в Ист-Нолл?
- Кажется, нет. Это туда мы сейчас направляемся?
- Да.
Лимузин добрался до холма, шелестя проехал среди деревьев, миновал дыру в ограждении, возле которой рабочие возились с разбитой машиной, и через некоторое время тихо свернул вправо на боковую дорогу. Мисс Горриндж увидела указатель.
- Так значит ты нашел путь, - сказала она.
Он задумчиво глядел в ветровое стекло.
- Думаю, только еще начинаю нащупывать.
Ход пятый
Муха билась в оконное стекло; при каждом ударе ее тонкое приглушенное гудение смолкало. Этот звук напоминал работу электробритвы с плохими контактами. Верхняя половина окна была открыта. Огромный каштан бросал тень на здание, но с юго-запада в окно косо падали солнечные лучи. Они играли на полировке столов, на лысеющих головах, трех звездочках на левом плече полицейского хирурга, на часах присяжного заседателя. Над камином висели часы с белым циферблатом; стрелки показывали десять минут двенадцатого.
- Итак, я предоставлю возможность доктору Гиффорду первым дать показания, поскольку ему нужно как можно скорее вернуться в больницу.
Коронер взглянул на жюри. Никто не возражал. У заседателей были загорелые лица. Трое из них половину лета работали на полях; кожа их потемнела на солнце. Двое других были владельцами лавок; на их бледных физиономиях отражалась тревога о том, как идет без них торговля. Еще один человек в очках все время не отрываясь смотрел на коронера; два круглых пятна, отражавшихся от стекол очков, прилипли к стене, словно пара призрачных яблок.
- Доктор Гиффорд, вы делали первое полное обследование покойного?
- Да, сэр.
- Пожалуйста, расскажите нам, что вы установили. Какова причина его смерти?
Напряженное внимание появилось на лицах присяжных. Они приготовились к медицинскому священнодействию, потоку непонятных латинских слов.
- Перелом основания черепа.
Жюри было разочаровано, напряжение спало.
- А причина перелома, доктор?
- Удар головой о ветровое стекло. След его остался на черепе.
- Благодарю вас. - Коронер смотрел на жюри. Жюри смотрело на коронера. - Это все, что нам требовалось знать, доктор.
- Хорошо, сэр.
Муха на оконном стекле зажужжала сильнее. Громко прозвучали шаги врача, когда он покинул зал заседаний. Бишоп рассматривал худого мужчину, сидевшего в самом конце на местах для публики. Загорелый, в костюме из отличного габардина американского пошива, он был красив на какой-то небрежный, довольно агрессивный манер. Минут пять, пока Бишоп наблюдал за ним, этот человек, скорее всего американец, не сводил глаз с Мелоди Карр.
Мелоди была в черном, лицо бледное, черная кружевная вуаль закрывала его до половины - слишком длинно для шика и слишком коротко для траура. Но выглядела она печальной - хрупкой, сдержанной и трагически-печальной. Бишоп вспомнил, какой видел ее в "Ромеро". С обнаженными плечами, тронутыми загаром, в переливчато-сиреневой оболочке платья - тогда она казалась чудом. Сегодня, через неделю после того вечера, она выглядела одинокой и несчастной.
"В глубине души вы несчастны. Правда?"
"Нет. В душе я счастлива. Душа моя поет".
Он старался уверить себя, что там, в ночном клубе, Мелоди скрывала свое горе. Но она говорила о Брейне так холодно, так безразлично, будто ненавидела его. За небрежными фразами, за мрачным юмором Бишоп ощущал постоянную скрытую экзальтацию. И ему не составило труда поверить, что она говорит правду. Душа Мелоди и впрямь пела от счастья.
Но теперь это бледное лицо, бесстрастное как бы из-за необходимости скрывать горе, являло полную противоположность прежнему. Это выражение казалось таким же искренним, как все другие, которые он видел в "Ромеро", когда она медленно улыбнулась…
"Я придумала для него эпитафию".
Бишоп решил, что правдой является одно из трех. В ночном клубе она разыграла великолепную сцену. Или разыгрывала ее здесь, в суде. Или никакой игры вообще не было: она радовалась смерти Брейна на следующий вечер после случившегося, но теперь, через шесть дней, поняла, что человек, которого она знала, разбился насмерть, и ей стало страшно от этой мысли.
- …как известно, представляет опасность для автомобилиста, даже в обычных условиях.
Бишоп перевел взгляд на коронера и стал слушать то, что он говорил членам жюри.
- С начала этого года на Нолл-Хилл произошло два серьезных несчастных случая, причем среди бела дня. Вы уже выслушали сообщение об обстоятельствах, при которых произошла смерть, в том аспекте, который касается состояния дороги. Но у нас есть и прямой свидетель аварии.
Коронер повернулся к сержанту. Тот вызвал Хьюго Риптона Бишопа.
Бишоп подошел к месту дачи свидетельских показаний и принес клятву.
- Расскажите нам, пожалуйста, что вы видели в ту ночь.
Когда Бишоп начал говорить, мисс Горриндж увидела, что муха, наконец, нашла открытую верхнюю половину окна и улетела. Гудение растворилось в воздухе, словно замирающий звук порванной виолончельной струны.
Мисс Горриндж посмотрела на женщину со светло-пепельными волосами, которая сидела в другом конце зала, слева от нее. Она была в трауре, и горе ее казалось столь же глубоким, как и горе Мелоди Карр. Уже несколько минут мисс Горриндж занималась тем, что старалась определить разницу в выражении этих двух лиц. На первый взгляд, обе горевали, обе оплакивали смерть. Наконец, мисс Горриндж решила, что печаль по-разному отражается в их глазах. Ни одна из женщин не плакала, но в глазах блондинки стояла тихая боль, чего не было в глазах Мелоди. Может быть, для нее не хватало места. Хьюго на вопрос, что выражали глаза Мелоди в ночь несчастья, ответил: "Секс". И он считал, что ни для чего иного в них не оставалось места.
Маленькая блондинка была тоже красивой женщиной, может быть, красивее Мелоди, но ее сексуальность не сияла так откровенно во взгляде. У нее были мягкие серо-зеленые глаза, и в них стояла боль.
- …Так значит, если бы вы не прижались к самому краю дороги, могло бы произойти лобовое столкновение?
- Несомненно произошло бы, сэр.
В тишине зашуршали бумаги. Присяжные рассматривали копии плана местности, вычерченные и подписанные сержантом полиции, который первым прибыл на место происшествия.
Голос коронера звучал хрипло; казалось, он сейчас закашляет, чтобы прочистить горло, но он этого не делал.
- Вам посчастливилось, мистер Бишоп. У вас, несомненно, быстрая реакция. Теперь, пожалуйста, расскажите, что случилось после того, как машина прошла мимо вас, задев заднее крыло.
Мисс Горриндж заглянула в свою карту. Это был набросок на листе мягкой бумаги в одну четвертую формата. Если бы линия из точек, означающих путь "вентуры", подумала она, столкнулась с пунктиром "роллс-ройса", то карта была бы совсем иной, и Хьюго не стоял бы здесь сегодня.
- …и бросился в проломленное ограждение, - донесся до нее голос Бишопа. Она подняла голову, ее большие бесцветные глаза совершили путь от Хьюго к Мелоди Карр, потом к блондинке, к мужественной фигуре американца и наконец к члену жюри, занимающему крайнее место на скамье.
Теперь, когда муха у окна не жужжала, стоило говорящему замолчать, как в зале воцарялась мертвая тишина. Стояло лето. Каштан за окном приглушал городские звуки. Изредка мимо проходили двухъярусные загородные автобусы, бросая через окно солнечные блики на потолок.
- Мелоди Роберта Карр.
Обычный допрос:
Покойный был ее другом?
Да, был.
Давно ли она с ним знакома?
Некоторое время.
Сколько?
Больше года.
Не могла бы она объяснить, что произошло между ней и покойным в ночь его смерти?
- Он заходил ко мне домой незадолго до полуночи.
Присяжные выпрямились на своих местах. Сидевший с краю перестал перебирать бумажки и устремил взгляд на свидетельницу, положив подбородок на сложенные руки. Остальные забыли на время о своем урожае, магазинах и торговле, о том, что теряют драгоценное время. Молодая женщина сообщила им приятным, несколько резковатым голосом, что покойный навестил ее почти в полночь. Они слушали внимательно, с интересом хороших, честных, строгих в моральном отношении людей мужского пола. Предосудительно, конечно, мужчине приезжать в квартиру дамы за несколько минут до полуночи, но в тот момент, пока все "почему" и "зачем" еще не прояснились и могли быть только подозрения, участники заседания позавидовали погибшему. Правда, лишь некоторые признались себе в этом. Остальные не хотели видеть, что испытывают такие же чувства. Но это было так, хоть и проявлялось по-разному - в неодобрительной, похотливой или даже презрительной реакции мужчин, жителей Лондона. Все-таки - полночь, если хотите.
- Мне показалось, он выпил перед этим, - говорила Мелоди.
Коронер поднял голову и взглянул поверх стола.
- Он был в состоянии алкогольного опьянения?
- Нет, просто нетрезв.
- Понятно.
- Я сказала ему, что устала, только что пришла домой и хочу спать, но он упорно не хотел уходить. Я его достаточно хорошо знала. Он обещал уйти, как только я выпью с ним немного. Но мы уже выпили с ним по два виски, а он и не думал выполнять свое обещание.
Мисс Горриндж наблюдала за блондинкой. Та не спускала глаз со свидетельницы, так же, как и американец. Остальные просто смотрели на Мелоди.
Бишоп откинулся на своем стуле. Он был непрочным, с прямой спинкой и сразу заскрипел под ним. Мисс Горриндж бросила на него взгляд. Стулья с трудом выдерживали Хьюго, даже такие массивные, как кресло за его письменным столом в Челси.
- Прошло около часа, и я уже приходила в отчаяние, - продолжала Мелоди.
Присяжные перестали бесцельно черкать на бумаге.
- Он ведь был молодым, сильным мужчиной и очень своенравным? - спросил коронер.
- Да. Насколько я знала, убедить его в чем-то всегда было трудно. И дело не в упрямстве. Просто он верил, что всегда прав. - Она посмотрела вниз, потом тихо закончила: - И он действительно бывал прав в большинстве случаев.
Бишоп наблюдал за старшим присяжным - худым смуглым человеком, похожим на уэльсца, с остатками жидких волос на голове и с длинными костистыми руками. Этот не черкал машинально в блокноте, а делал какие-то пометки. И теперь, когда закончил, его крупные, угловатые кулаки замерли в совершенной неподвижности. Он вдруг задал вопрос:
- В каком состоянии ваш гость был к тому времени?
Головы повернулись в сторону говорившего. Мисс Карр, даже не взглянув на него, ответила:
- Он был… здорово навеселе.
Она посмотрела на коронера, словно почувствовала, что кто-то здесь настроен против нее. Коронер коротко и ободряюще кивнул ей и перевел взгляд на старшего присяжного.
- Вы хотите сказать "пьян", мисс? - сказал тот.
Мелоди взглянула прямо на него. Худое темное лицо казалось безобидным, но это выражение было хуже откровенной враждебности. Перед ней сидел человек, прячущий свои мысли, она поняла это и забеспокоилась.
- Нет, - коротко ответила Мелоди.
Коронер крутил своей круглой умной головой то влево, то вправо. В зале уже не было скучно. Все забыли о духоте. Тоскливо-канцелярский дух уже не лился через окно на улицу, отравляя благоуханный летний воздух. Покойный перестал восприниматься как просто мертвый.
- Но он был с вами более часа, - продолжал старшина присяжных. Он поднялся с места, костлявые руки его уперлись в поверхность стола, пальцы загнулись под нее и исчезли из виду; кисти рук стали похожими на копыта. - И вы сказали, что он пил. К тому же и пришел к вам "нетрезвым". - Глаза его лучились совершенной наивностью - он самый обыкновенный человек и поэтому просто не понимает.
- Дэвид Брейн мог пить очень много и не пьянеть.
Они смотрели друг на друга.
Коронер обратил взор на мисс Карр.
- Вы понимаете, насколько это может быть важно? - произнес он своим хрипловатым голосом и на этот раз прокашлялся. Но голос ничуть не изменился, когда он вновь заговорил. - Кроме мистера Бишопа, вы последняя, кто видел погибшего живым. Ваши показания относительно того, в каком физическом и душевном состоянии находился мистер Брейн, имеют огромное значение. Мы собрались здесь для того, чтобы установить, каким образом этот человек встретил свою смерть. Пожалуйста, подумайте, прежде чем дать ответ: был ли он "здорово навеселе" или он был "пьян"?
- Он не был пьяным, - сказала Мелоди.
Она утомленно прикрыла глаза, потом вновь открыла их.
- Речь его оставалась связной? - мягко спросил коронер.
- Да.
- Но он был "здорово навеселе". В чем это проявлялось?
- Нужно хорошо знать человека, чтобы судить о его состоянии. В ту ночь Дэвид принял решение: он захотел остаться со мной до утра.
Все отводили глаза, чтобы не встретить чужого взгляда: коронер, свидетельница, сержант, присяжные, пресса и публика. Все, кроме уэльсца. Тот по-прежнему стоял и в упор смотрел на мисс Карр.
- Против вашего желания, естественно, мисс? - проговорил он.
- Да.
Коронер оторвал взгляд от поверхности стола, от гладкой кожаной обложки дорогого блокнота.
- Что было дальше? - спросил он.
- Я решила, что уже слишком поздно, чтобы обращаться к кому-нибудь за помощью. Все спят. К тому же у меня нет друзей, которым я могла бы позвонить, по крайней мере никого, к кому я могла бы обратиться с такой просьбой, не испытывая большой неловкости.
Коронер будто невзначай глянул на старшину присяжных.
Тот сел, его длинные худые пальцы улеглись друг на друга, словно груда палочек.
- Но у нас был общий друг, здесь, недалеко, за городом. Его зовут Томас Поллинджер. Ему принадлежит загородный клуб под названием "Беггарс-Руст". Я решила, что единственная возможность избавиться от Дэвида - это предложить ему поехать туда и провести там время в свое удовольствие.
- Понятно. - Коронер взял ручку, поиграл ею в руках. - И он согласился?
- Да. Он любил этот клуб. Мы являемся… мы оба являлись его членами.
Тиканье настенных часов над головой коронера подчеркнуло воцарившуюся тишину.
- С какой целью вы сделали Брейну такое предложение? - продолжил коронер.
- Я намеревалась попросить мистера Поллинджера тактично присмотреть за Дэвидом, пока я уеду домой спать. Я очень устала.
Коронер наклонился через стол к сержанту. Тот быстро кивнул, взял пустой стул у стены и поставил возле Мелоди.
- Благодарю вас, но я лучше постою.
Настроение в зале вновь круто переменилось.
- Конечно, как хотите. - Коронер поцарапал свой подбородок. - Пожалуйста, продолжайте.
- Наши машины стояли во дворе. Я сказала Дэвиду, что довезу его на своей, но он отказался. Он хорошо водил машину и не любил, когда это делал кто-то другой. Я пыталась с ним спорить, но, как я уже говорила, его невозможно убедить. Он хотел, наоборот, посадить меня в свою машину, но я не согласилась.
- Сэр, - подал голос старшина присяжных.
- Да? - спросил коронер.
Настырный уэльсец посмотрел на свидетельницу.
- Почему вы не согласились, мисс?
Она повернулась к нему и спокойно ответила:
- Мне нужна была собственная машина, чтобы уехать домой после того, как оставлю Дэвида в клубе.
- Вы боялись к тому же ехать с человеком, находившимся в таком состоянии?
Голова ее качнулась.
- Мало кому нравилось, как он водил машину. Он всегда ездил очень быстро.
- Понятно. Что случилось потом?
- Он сел в свою машину, я в свою. Мы поехали…
- Первой ехали вы, мисс? - Голова ее опять качнулась. - Или он?
- Он. Ему хотелось превратить это в автомобильные гонки, поскольку дороги в такой час пусты. Но я намеренно не торопилась, надеясь, что он не станет гнать, что ему придется подождать меня.
Мелоди перевела взгляд со старшины присяжных на коронера будто ожидая, что теперь он начнет задавать вопросы. Казалось, она защищается.
Но заговорил снова уэльсец:
- И мистер Брейн поджидал вас?
- Нет. Через милю я уже потеряла его из виду. - Она опустила глаза вниз, на свои руки. - Потом я увидела пролом в заграждении, там, на холме, и остановилась.
- Вы догадались, что это именно он проломил заграждение, мисс? - спросил старшина присяжных.
В первый раз в голосе Мелоди прозвучало раздражение:
- Нет, ни о чем таком я не подумала. - Репортеры за двумя длинными столами тянули к ней руки с диктофонами. - Я просто подумала, что похоже, будто какая-то машина пробила заграждение. И остановилась, чтобы посмотреть, не требуется ли помощь. Все водители так делают. Это называется гуманностью.
Коронер медленно и мягко проговорил:
- Мы должны помнить, что здесь не суд по уголовным делам, а дознание. - Он оглядел ряд присяжных. - Кто-то еще хочет задать свидетельнице вопрос?
Никто не ответил, тогда старшина сел и, рассматривая собственные руки, ответил за всех:
- Нет, сэр.
Коронер кивнул Мелоди Карр.
- Спасибо, это все.
Она прошла к свободному стулу у стены напротив жюри и села, сложив руки на коленях.