- Да, еще одно косвенное доказательство, - вспомнил Владимир Гордеевич. - Если вы не забыли, дизтопливо в Берестянкин овраг сливали в период с ноября прошлого года по февраль нынешнего. Именно в это время бригада Воронцова вывозила грунт из котлована универсама, а потом - с улицы Космонавтов.
- Аргумент действительно серьезный, - сказал я. - Владимир Гордеевич, а как вы пришли к мысли, что грунт могли возить в карьер на Кобыльем лугу?
- Это заслуга Орлова.
- Интуиция?
- Да нет. Мы же сейчас только и заняты всякими там водоемами, речками, оврагами… И вдруг Анатолий Васильевич случайно узнает, что когда-то из карьера на Кобыльем лугу брали землю для кирпичного завода. Выработали нужную глину, остались огромные ямы. И вот совсем недавно было решено превратить этот карьер в озеро и развести в нем рыбу…
Я невольно улыбнулся и рассказал Фадееву историю разведения омуля в Берестене.
- Не знаю, каких рыб запустят в новое озеро, - заметил следователь, но только нас насторожил такой факт: когда комиссия обследовала карьер, то удивилась: он был почти весь засыпан грунтом. Причем свежим грунтом. А в овраге у деревни Матрешки, куда предписывалось свозить этот грунт, обнаружилось всего несколько земляных холмиков… Вот мы и смекнули с Орловым…
- Что же теперь будут делать рыболовы? - поинтересовался я.
- Чтобы создать цепь рыбоводных озер, надо заново углублять карьер! - ответил следователь. - Вот еще дополнительный ущерб от деятельности Воронцова и его орлов! Средства потребуются немалые!..
Воронцов, вызванный повесткой, в прокуратуру не явился. Зато ко мне позвонил Семен Вахрамеевич Лукин. Директор третьей автобазы просил срочно его принять.
- Приезжайте, - сказал я.
Через пятнадцать минут Лукин был у меня. Обычно степенный, несуетливый, Семен Вахрамеевич на этот раз быстро прошел по кабинету, протянул мне свою крупную руку и, плюхнувшись на предложенный стул, начал с места в карьер:
- Что же это ты, Захар Петрович, со мной делаешь?
У Лукина была манера со всеми говорить на "ты", но никто не обижался. У кого-нибудь это и выглядело бы высокомерно или пренебрежительно, но у Семена Вахрамеевича получалось так, словно он каждый раз общается со своим самым добрым приятелем.
- Дожил до таких лет, - продолжал директор, - когда уж голова седеет, да вот бог рано лишил волос, - невесело пошутил он, трогая гладкую, как бильярдный шар, голову, - ни разу не то что выговора, замечания не имел, а тут на позор выставляешь.
- Как это? - спросил я.
- Всякие нехорошие слухи пошли по городу.
- Не слышал, - ответил я. - Сами знаете, Семен Вахрамеевич, слухами не интересуюсь. Давайте ближе к делу.
- Давай, прокурор, - вздохнул директор. - Темнить мне с тобой нечего… Почему вас интересует Пикуль? Побил мальчишку… Поэтому?
- Не только.
- Вам и руководству автохозяйством наврал про похороны… Словом, Пикуля мы поставили на место. Как только выйдет из отпуска, будет слесарить. Так решили администрация и профком. Короче, осудили его поступок всем миром. Хочешь проверить - молнию сегодня вывесили. Позор хулигану! И вот тебе резолюция собрания наших работников…
Лукин положил на стол бумагу. Я прочел ее.
Пикуля ругали за недостойное поведение, выразившееся в хулиганских действиях (ударил школьника) и в обмане руководства автохозяйства, когда он просил отпуск без содержания.
- Из-за одной паршивой овцы поклеп на весь коллектив, - вздохнул Лукин и помолчал, ожидая, что я скажу.
- Дело, Семен Вахрамеевич, намного серьезнее, чем вы думаете.
- Полноте, Захар Петрович, - возразил Лукин. - Я-то уж своих знаю как облупленных. Если что и натворили, уж, во всяком случае, не такое, за что нужно в каталажку… Ты мне скажи толком, сами разберемся…
- Теперь уже придется разбираться нам.
Лукин посуровел, потяжелел, задумчиво теребил свой длинный ус.
- Да? - посмотрел он на меня исподлобья.
- Раз уж вы, Семен Вахрамеевич, так хорошо все и всех знаете, то наверняка вам известно, по какой причине вызывал следователь Пикуля.
- Что-то насчет дизтоплива?
- Ну, вот это другой разговор. А то прикинулись…
- И охота вам пустяками заниматься?
- Какая уж тут охота! Но вот такие, вроде Пикуля, вынуждают, невесело пошутил я и серьезно добавил: - На вашем месте я бы помог следствию разобраться во всех этих, как вы говорите, "пустяках". А вы даже не побеседовали обстоятельно с Фадеевым. Не приструнили Воронцова, который вообще отмахнулся от следователя, будто для него законы не писаны…
Лукин тяжело вздохнул.
- Зря, Захар Петрович, зря ты все это затеял, поверь мне. Воронцов крепкий орешек. За него знаешь какие силы встанут! Теперь уже не меня вызывают в область на ответственные совещания, а его! И там он не в зале сидит, как все смертные, а в президиуме! Вот так! Признаюсь тебе честно: я только стул директорский занимаю, а верховодит у нас в автохозяйстве Герман Степанович!.. Пока, насколько я понял, можно все уладить без больших потерь… Выложи мне ваши претензии, а мы отреагируем. Чтобы другим повадно не было. Слово тебе даю: наведем порядок! Тогда со спокойной совестью уйду на пенсию.
- Если сделаем, как вы предлагаете, - сказал я намеренно жестко, - мне будет стыдно до конца жизни!
Лукин подумал, потеребил ус и опять хмуро произнес:
- Да?
- Да, Семен Вахрамеевич, - ответил я. - Вы воевали?
- А как же! - Он вдруг разволновался. - В гвардейском полку! Водителем на знаменитых "катюшах"! Закончил войну старшиной…
- Тогда мне и вовсе непонятно, гвардии старшина… Не учить же вас, что за правду нужно бороться… Особенно сейчас, когда объявлена непримиримая война обману, хищениям, припискам!
Я замолчал. Директор тоже некоторое время безмолвствовал, видимо переваривая мои слова.
- Можешь выложить, что вы там раскопали? - наконец произнес он.
- Зайдите к Фадееву, - посоветовал я. - Это будет полезно обеим сторонам.
- Сейчас не могу. Вырвался на минутку. Начальство из области прикатило. Завтра - в обязательном порядке! - пообещал Лукин.
- Передайте Воронцову, - сказал я напоследок, - если он еще раз не соизволит явиться к следователю по повестке, то приведем с помощью милиции.
- Передам, - буркнул Лукин.
Назавтра Семен Вахрамеевич не пришел.
- Звонил ему, - сказал Фадеев, зайдя ко мне с материалами следствия. Секретарша чуть не плачет: Лунина с сердечным приступом увезли в больницу.
Я передал в подробностях наш вчерашний разговор.
- Значит, Лукин не на шутку переволновался… Я вот думаю, Захар Петрович, действительно ли он не знал, что творит Воронцов?
- Трудно сказать. Наверное, догадывался.
- А почему смотрел на это сквозь пальцы?
- На пенсию вот-вот собирается. Хотел спокойно дожить до нее… Ну, что у вас, Владимир Гордеевич?
- Теперь Воронцову не отвертеться, - торжествующе сказал следователь. - Вот результаты экспертиз. В овраге возле Матрешек нет грунта из котлована универсама. А в карьере на Кобыльем лугу - грунт из котлована универсама и больницы с улицы Космонавтов!
- Ясно, - кивнул я. - Но вы сказали, что возле Матрешек нет только грунта из котлована универсама. А из котлована больницы?
Фадеев несколько смутился.
- Понимаете, Захар Петрович, в Матрешках есть земля с улицы Космонавтов, но в очень небольшом количестве.
- Значит, все-таки есть!
- Всего несколько холмиков. Мы прикинули: машин пятнадцать - двадцать. Кучи довольно свежие. Так что можно с уверенностью говорить: грунт, который предназначался для Матрешек, воронцовская бригада завезла на Кобылий луг. Причем все горючее шоферы получили сполна, как если бы ездили в Матрешки. Это я узнал у некоей Елены Гусевой. Она отпускает в автохозяйстве солярку. Между прочим, все называют ее Алькой…
- Постойте, постойте, не ее ли имел в виду анонимщик? Помните, был звонок в самом начале расследования?
- Я об этом думал, Захар Петрович. Может, и ее, но ничего интересного она не рассказала. Дебет с кредитом у нее сходится. Вот и все. Правда, когда я стал подробно расспрашивать о всех членах бригады Воронцова, она почему-то вспомнила о Дорохине. Ну, который пожертвовал собой ради спасения автобуса с пассажирами…
- В какой связи вспомнила? - заинтересовался я.
- Да, говорит, какой-то странный был парень. Не вписался в бригаду… Молчун… Воронцовские ребята заправлялись каждый день - ездок много давали. А он заправлялся куда реже… Я проверил по документам - норму не выполнял и на восемьдесят процентов… В больнице он еще…
- Как его состояние, интересовались?
- Пока тяжелое. Врачи считают, что кризис миновал, но допрашивать не разрешили.
- Когда думаете допросить остальных членов бригады? Ведь теперь у вас на руках козыри…
- Двоих вызвал на сегодня, остальных - завтра. - Следователь собрал документы в папку. - Понимаете, Захар Петрович, меня удивляет, как и почему Воронцова подняли на щит? Явно видны нарушения.
- В этом вам и нужно разобраться, Владимир Гордеевич. Выходит, какая-то трещинка все же есть. Или у коллектива ослаб иммунитет, вот зараза и проникла… Приглядитесь к членам воронцовской бригады, что за люди?
Лукин знал, что говорил: нашлись у Воронцова защитники. Уговаривали, просили и даже требовали у меня замять дело воронцовской бригады. Одни бескорыстно - мол, затронута честь города, и разоблачение Воронцова принесет больше вреда, чем пользы. Другие - явно из личной заинтересованности, те, кто его поднимал и опекал, а теперь боялись, что пострадает их репутация. Характерные доводы приводил мне управляющий областным трестом Чалин, в чьем непосредственном подчинении находилась автобаза.
- Поймите, товарищ прокурор, что значит у нас в области имя Воронцова, - убеждал он меня по телефону. - Кто больше всех перевыполняет плановые задания? Воронцов! У кого самый большой пробег без капитального ремонта? У Воронцова! Один из первых освоил бригадный метод! Мы хотим выдвинуть его на должность руководителя автохозяйством. На место Лунина, который уходит на пенсию…
- Воронцова? - вырвалось у меня.
- Ну да, его… Эту кандидатуру поддерживают во всех инстанциях…
Чалин удивился, что выдвижение молодого способного бригадира не вызывает у меня одобрения.
- Тут уж увольте, - горячо запротестовал я, - поддерживать такого человека не буду…
И я стал рассказывать Чалину, что творят члены бригады Воронцова, в частности историю с соляркой.
- Ну, это мелочи, - заметил Чалин.
Я возмутился. И сказал, что эти "мелочи" уже не просто нарушения, а нечто похуже. А перевыполнение плана Воронцовым - липа. Насчет же длительного пробега без капитального ремонта - так на самом деле машины в бригаде не проехали и половины того, что показано на спидометрах…
Руководитель треста попрощался со мной более чем холодно.
Тем временем в ходе расследования наступил переломный момент.
Фадеев, по моему совету, выяснил личность каждого члена бригады Воронцова.
- Вместе с бригадиром - шесть человек, - доложил мне следователь. Пикуль, вы его видели, до автобазы работал в соседнем районе в колхозе. Звонил я на прежнее место работы. Очень были рады, что Пикуль уволился. Неоднократно имел выговоры за пьянство и прогулы. Чуть что - пускал в ход кулаки…
- Хорошего работничка пригрел Воронцов, - заметил я.
- Слушайте дальше, Захар Петрович… Петр Осипович Коростылев, тридцати трех лет. Имеет судимость…
- Час от часу не легче! - вырвалось у меня.
- Эти двое поступили работать на автобазу полтора года назад, одновременно с Воронцовым… По-моему, самые доверенные дружки бригадира…
- Пикуль и Коростылев, - повторил я. - Продолжайте, пожалуйста, Владимир Гордеевич.
- Юрий Шавырин работает на автобазе уже семь лет. За ним вроде бы ничего нет. Так же, как и за Сергеем Кочегаровым, который в автохозяйстве уже девять лет… Пятый член бригады - Николай Дорохин. Недавно демобилизовался, на автобазе проработал две недели…
- Да, знаю, - кивнул я. - Ну а Воронцов?
- Как я уже сказал, на автобазе он полтора года. До этого жил в областном центре, Рдянске. Сменил не одну профессию - строитель, ремонтировал автодороги, экспедитор… ОБХСС им занимался.
- В связи с чем? Когда?
- Года три назад. Сколотил он бригаду шабашников, подряжался в колхозах строить коровники. Это бы вроде ничего. Да выяснилось, что председатель колхоза стряпал фиктивные наряды на строительство, а деньги, видимо, делили с Воронцовым пополам… Воронцову удалось выпутаться амнистия помогла. Он проходил по делу всего лишь свидетелем…
- Да, прошлое у Германа Степановича, мягко выражаясь, не кристальное, - сказал я. - Моральный облик ясен. Но куда смотрело начальство автобазы? Как он стал во главе бригады? Почему?
Фадеев посмотрел на часы.
- У меня сейчас допрос, Захар Петрович… Думаю, что Кочегаров будет откровенен и расскажет все, что знает о Воронцове…
- Почему вы так думаете?
- Понимаете, я Кочегарова еще не вызывал. Он сам позвонил. Очень хочет встретиться. Прямо рвется ко мне… Хотите присутствовать?
Я принял участие в допросе.
Кочегарову было чуть больше сорока, но в его густой каштановой шевелюре уже серебрились седые волосы.
Действительно, он решил выложить все начистоту. О фиктивных тоннах грунта и фальшивых километрах, о том, что водители бригады, работающие на дизельных машинах, сливали излишек солярки в Берестянкин овраг, у Желудева и в других местах. Подтвердилось и то, что землю возили не в Матрешки, а на Кобылий луг и в другие окрестные овраги. Верхнюю же, плодородную часть грунта, по договоренности с людьми, имеющими дачи, возили к ним на участки. Не бескорыстно, конечно…
Кочегаров постарался вспомнить все поточнее, и перед нами открывалась страшная картина. Одно нарушение рождало другое. Ворох липовых документов оборачивался потоками дизельного топлива, которое выливали на землю. Цинично и хладнокровно…
- Сергей Васильевич, - спросил Фадеев, - неужели прежде у вас никогда не возникала мысль: что мы творим?
- Откровенно? - посмотрел Кочегаров на следователя запавшими глазами.
- Конечно.
- Говорят, лиха беда - начало… Потом привыкаешь, что ли… Я понимаю, это не оправдание. Теперь муторно. Но вот рассказал и легче на душе стало…
- Такие порядки были у вас всегда?
- Воронцов завел…
- Как же ему удалось так взнуздать членов бригады и администрацию?
- Ловко он всех окрутил… На чужом горбу въехал в рай. В передовые, я хочу сказать… Да что там! - в сердцах махнул рукой шофер.
- Объясните, пожалуйста, - попросил следователь.
- Не знаю, кто и почему записал Воронцова в новаторы! - воскликнул Кочегаров. - Словно забыли, что бригадный метод первым у нас внедрил Саша Никодимов. Пять лет назад! В бригаде той были также я и Шавырин. Работали честно, могу поклясться чем угодно. Хоть своими детишками! Герман появился полтора года назад. Как он втесался к нам в доверие, не знаю. А месяца через четыре - бац Сашку Никодимова снимают с бригадиров. На его место Лукин тут же назначил Воронцова… Первым делом Герман постарался затащить в бригаду своих дружков - Петьку Коростылева и Ромку Пикуля. А остальных вытурил…
- Каким образом? - удивился Фадеев. - Он ведь не директор, не отдел кадров, в конце концов…
- Верно, - усмехнулся Кочегаров. - Сначала Воронцов был пешкой. Не то что сейчас, вертит Лукиным как хочет… Но свою линию он тогда хитро повел. Начал с того, что новые машины, поступающие на базу, отдал своим дружкам. А ветеранов бригады, кто был ему не угоден, держал в черном теле. Премиальными, например, прижимал. Ребята, конечно, возмутились. Но Герман прямо заявил: уходите из бригады подобру-поздорову… Валера Вдовин ушел сам. Шамиль Мансуров заартачился. Вынудили перейти в другую бригаду…
- Погодите, - воскликнул следователь, - как это вынудили?
- Очень просто. Герман придирался по всяким пустякам. Добился, что Шамиля перевели на полгода в слесаря. А у него трое детишек. Потом и вовсе такую пакость отмочили… - Шофер вздохнул, покрутил головой. - Подсыпали в бак с бензином сахару. Бедняга Шамиль столько времени провозился с мотором, пока докопался, в чем дело…
- И вы, зная об этом, молчали? - покачал головой следователь.
- Нет, об этом я узнал совсем недавно. Шамиль скрывал. Боялся, наверное…
- Чего?
- Могли избить. Ромка Пикуль в этом деле мастак…
- Были случаи? - продолжал спрашивать Фадеев.
- Ага, - кивнул шофер.
Мы с Фадеевым невольно переглянулись: подумали, видимо, об одном и том же.
- Знаете конкретно, кого и где он избил? - спросил следователь.
Кочегаров опустил голову, медлил с ответом.
- Ну, договаривайте, Сергей Васильевич, - поторопил его Фадеев.
- Николая Дорохина, например, - тихо ответил шофер. - Так сказать, провел работу…
- Почему именно его?
- Не соглашался химичить. Возил грунт, как положено, в Матрешки. И солярку не хотел сливать…
- Значит, ту небольшую часть земли из котлована больницы с улицы Космонавтов завез в Матрешки Дорохин? - уточнил Владимир Гордеевич.
- Он, - подтвердил Кочегаров. - Николай - правильный мужик… Тихоня тихоней, а плясать под дудку Германа отказался наотрез!
Фадеев попросил Кочегарова рассказать подробнее о драке Пикуля с Николаем Дорохиным. Но шофер сказал, что только слышал разговор Воронцова и Пикуля: надо, мол, проучить охламона, если не понимает нормального языка… А потом Дорохин появился на работе с синяками.
Еще Кочегаров показал, что после аварии, в которую попал Николай, Пикуль якобы обмолвился: так, мол, Дорохину и надо, в другой раз будет сговорчивей…
Фадеев заканчивал допрос Кочегарова без меня. Я отправился в суд, где поддерживал обвинение по уголовному делу.
Два дня я был занят в судебном заседании. Дело слушали с утра до позднего вечера, так что в прокуратуру я забегал буквально на несколько минут.
На третий день Фадеев караулил меня с утра.
По его серьезному виду я понял, что в ходе следствия произошли важные события.
- Начну по порядку. - Владимир Гордеевич прочно устроился на стуле, положив перед собой папку с делом. - Вслед за Кочегаровым признался и Шавырин.
- Это который был в бригаде еще до Воронцова? - уточнил я.
- Да, так сказать, ветеран… Интересную вещь он сообщил. Как Воронцов спихнул прежнего бригадира Александра Никодимова… Ну и подлец же этот Герман! Провокатор…
- Провокатор? - удивился я несколько как бы устаревшему слову.
- Ну да. Как при царе Горохе… Воронцов, оказывается, все время искал случая скомпрометировать Никодимова. Но случай все не представлялся. Тогда Воронцов сам организовал его. Помогал ему Пикуль… Понимаете, как-то Герман уговорил Никодимова зайти в кафе. Есть такая неказистая забегаловка возле кинотеатра "Салют"…