– Тогда о чем базар? – спросил Петрухин, а Купцов сказал:
– А все же, что за соображения, Костя? Зеленцов прикурил новую сигарету от окурка, окутался дымом.
– Ежели вы не беретесь – так чего же переливать из пустого в порожнее?
– Действительно, – сказал Петрухин. Спустя еще пять минут партнеры покинули офис "Феникса". Мордатый охранник сказал им:
– До свидания. Всего доброго.
На асфальте мерцала душа Людоеда.
Глава вторая
ЭФИРНЫЙ СЛЕД
Купцов:
Мы ушли из этого "Феникса". Я был раздражен. Я был очень раздражен на своего партнера, инспектора Дмитрия Борисовича Петрухина. Меня раздражал запах пива в середине рабочего дня, но более всего меня раздражало раздолбайство Митькино. А если называть вещи своими именами – непрофессионализм.
На людях я ничего показывать не стал – наше, как говорится, внутрисемейное дело. Я ждал, когда мы сядем в "фердинад", и вот тогда…
– Не психуй, – сказал вдруг Димка сквозь зубы…
С чего это он взял, что я психую? Я раздражен. Вот если он сейчас задумает свистеть по своей идиотской привычке, то я все ему скажу про то, что об этом думаю… Мы сели в "фольксваген". Начинался дождь, и первые тяжелые капли застучали по крыше. Капли стучали по асфальту, по розам, и бутоны вздрагивали, как будто от окрика.
Митька выводил "фердинанда" задним ходом. Черная стеклянная дверь и золотая птица, охваченная пламенем, удалялись. Скалился охранник. Дождевые капли разбивались о стеклянный колпак, прикрывающий свечку…
– А стрелять из того окошка, – Петруха кивнул в сторону дома, из которого работал снайпер, – очень неудобно.
– Очень ценное замечание, – ответил ему я.
– Кстати, действительно ценное… если повезет, – сказал Митька.
Я промолчал. Я в тот момент еще ничего не понял и промолчал. Я все-таки был здорово раздражен… Из-за этого пива, из-за Митькиной привычки насвистывать… да еще блатняк… да еще фальшиво. Но более всего я был раздражен тем, как Митька легко отказался от соображений Зеленцова. Козе понятно, что "соображения" – они "соображения" и есть. К ним всегда нужно относиться осторожно – потерпевшие такого, бывает, наговорят – беда! Но выслушать-то человека нужно. Тем более что Константин из бывших, из наших. Звезд с неба, как сказал Митька, он никогда не хватал, но в деле худо-бедно что-то волокет. Димон, однако, пренебрег "соображениями" Зеленцова. Можно сказать, заткнул ему рот. Девять из десяти, что "соображения", не подкрепленные фактами, нам ничего не дадут. Они могут быть верными (такое тоже нередко случается), но возможность реализовать их – под ба-а-льшим вопросом. Ну, предположим, Зеленцов шепнул бы нам: больше всех от смерти Людоеда выигрывает его зам – он теперь точно станет директором… Ну и что? Как прикажете с этой информацией работать? Прийти к господину заместителю и спросить: "А не ты ли, сукин кот, Людоеда заказал?" В ответ на это заместитель либо закатит скандал с истерикой, либо вызовет того же самого охранника с дубинкой и прикажет спустить нас с лестницы. С точки зрения закона доказать "соображения" Зеленцова не удастся. Но мы-то с Митькой работаем за кромкой правового поля… нам проще. В каком-то смысле нам значительно проще, чем операм УР и следаку прокуратуры. Нас вполне устраивает информация, полученная чисто оперативным путем. Нам не нужны санкции прокурора или суда, мы не обязаны принимать в расчет встречные ходы адвокатов… В таких условиях всегда есть шанс поднять дело. И если бы мы смогли довести его до конца, то – я уверен – никаких чудес бы не открылось. За смертью Людоеда стоит кто-то из его партнеров или конкурентов. Таковы реалии отечественного бизнеса, который как был, так и остается полукриминальным. Бизнес, где прячут доходы или, напротив, отмывают сомнительные денежки, всегда чреват "нюансами", как сказал Зеленцов. Потому и звучат по всей стране выстрелы и взрывы…
Митька фактически заткнул рот Зеленцову… Я не знаю, о чем хотел рассказать Зеленцов. Возможно, о коварном заме Людоеда. Возможно, о каком-нибудь деловом партнере – ОООООО {Общество с очень-очень-очень ограниченной ответственностью} "Всемирные глобальные супертехнологии – XXI век", которое кинуло "Феникса"… В любом случае, Митька повел себя непрофессионально. А мне очень хотелось заняться этим делом. Не из-за денег. При моих скромных, в общем-то, запросах денег мне вполне хватало. Я даже встретился с Томкой и передал ей в качестве алиментов не сотню баксов, как всегда, а триста. Моя бывшая супружница раскрыла рот… Мне хотелось заняться делом Людоеда не ради денег. Мне хотелось попробовать себя на заказухе.
Хлестал дождь, "фердинанд" стоял в пробке посреди Невского.
– Почему ты не дал высказаться Косте? – спросил я.
– А что?
– Да ничего. Просто, кроме его "соображений", у нас ничего нет.
– Ошибаешься, Леонид Николаич, – сказал Димон. – Есть кое-что.
– И что же? Приоткройте, Дмитрий Борисыч, завесу этой тайны.
– Стрелять оттуда очень неудобно.
– Это я уже слышал… при чем здесь, инспектор, удобство или неудобство стрельбы? Что это нам дает?
– Э-э, инспектор, не скажи. Если они пользовались радиостанциями, тогда – да, пустышка, – глубокомысленно сказал Димон.
– Объяснись, инспектор, – сказал я. А дождь барабанил по крыше – будь здоров. По лобовому стеклу бежали сплошные потоки воды. Небо над глобусом Дома книги расколола зигзагообразная белая молния с глубоким рыжим оттенком. Ярко-малиновые пятна стоп-сигналов стоящего впереди "жигуленка" погасли – вереница машин тронулась. В образовавшуюся перед "фердинандом" брешь сразу же попытался влезть "мере" из неподвижного левого ряда, но Димка резко бросил наш ржавый "танк" вперед. "Мерс" возмущенно засигналил. Петрухин поставил локоть правой руки на клаксон и замер в позе роденовского "Мыслителя". От оригинала моего напарника отличало выражение лица да выставленный в приоткрытое окно средний палец. Остальные были, разумеется, поджаты.
– Прекрати, – сказал я. Меня все эти американские штучки страшно раздражали.
– А че он борзеет? – дурашливо сказал Митька, но локоть с клаксона снял… и убрал из окна палец… И посмотрел на меня с выражением "нуладноизвини".
– Объясни, Митя, тупому следаку, при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки? – попросил я сквозь сплошной гул дождя в грузовом отсеке нашего "фердинанда".
Петрухин:
Нет, положительно Ленька меня частенько удивляет. Ведь и сам мог бы дорубить… Тем более что головенка-то у него работает не хуже моей. Я – опер. Бывший, конечно, прошу пардону. А опера, считается, ноги кормят. Ему, считается, и голова ни к чему… У опера, считается, должно быть: раз – ноги, два – ксива, три – пистолет и, понятное дело, мурло фасону "Толян Дукалис". А мозги оперу вовсе как бы и ни к чему. А если, считается, у кого они и были, то их остатки преступный элемент все уже давным-давно выбил при задержаниях. А следак – он как бы наоборот – тыквой своей работает. Ну типа Пал Палыч Знаменский из давешней народной советской завирально-романтической ментовской эпопеи "Следствие ведут Знатоки". Но у Леньки голова действительно пришита как надо, и он вполне мог бы и сам врубиться. Но первым врубился я. И даже попытался Ленчику намекнуть. А он все равно не понял.
– Объяснись, инспектор, – сказал он.
А я еще повыкобенивался, что, конечно, чести мне не делает, но самолюбие тешит: а как же? Я первый дорубил… И этому, кстати, есть реальное объяснение: я не поленился "взять в руки винтовку". На чердак, откуда работал снайпер, мы поднялись вместе. Купец, как и я, выглянул в окошко. Но, в отличие от меня, все-таки до конца в тему не въехал. А один из классических полицейских приемов учит: поставь себя на место злодея. Я поставил. Я "взял в руки" конверсионный карабин, высунулся в окно и стал "ждать Людоеда". И тогда я понял. Я понял, что стрелять из этого маленького окошка, расположенного почти на высоте груди, крайне неудобно. Тем более худо, если придется ожидать более-менее долго. Даже с моим ростом нужно стоять едва ли не на цыпочках, высунувшись из "амбразуры" и удерживая оружие на весу… (Надо будет, кстати, справиться, сколько весит этот "Вепрь".) Нужно стоять "на пуантах", испытывать немалый стресс (что бы там ни говорили про "хладнокровие убийцы", он тоже всего лишь человек)… испытывая мощный стресс и страх оттого, что какой-нибудь зевака, ковыряющий в носу, задерет вдруг голову к небу, глубокомысленно разглядывая извлеченную из недр своего носа "козу", и вдруг увидит тебя… и заорет: "Киллер! Киллер!…" И еще сто зевак поднимут голову. И ты уже не киллер, а так – пугало с огорода бабы Мани. Но даже вороны тебя не боятся. А мордатый охранник с горящей птицей на груди поднесет рацию к толстым губам… и – все!
Когда я стоял на чердаке "с винтовкой в руках" и думал о том, как завалить Людоеда, я почти реально ощущал себя стрелком. Я ощущал вес оружия, я слышал воркование голубей на крыше. Внизу, в ущелье улицы, текла своя жизнь. Было еще рано, еще не воняло горячим асфальтом, в котором оставляют вмятины дамские каблуки. Тускло светился купол Казанского собора, солнце било в глаза. Какой-то урод внизу вытащил палец из носа и стал, задирая голову, рассматривать добычу… "Киллер! – заорал он радостно. – Киллер! Киллер навсегда" {Очевидно. Петрухин иронизирует, вспоминая название романа Кивинова-Майорова "Киллер навсегда"}. Мордатый охранник быстро вскинул голову и поднес рацию к вывороченным негритянским губешкам.
Вот когда я представил себе рацию, я все и понял. Совсем рядом, на крыше, ворковали похотливые птицы мира… я все понял. Лишь бы не рации, подумал я. Если не рации, то все в порядке. – Объясни, Митя, тупому следаку при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки, – сказал Ленчик.
***
– Ну, Ленчик, – сказал Петрухин, – ты меня удивляешь. Секи ситуевину: стрелять неудобно. А стрелять нужно очень быстро и наверняка, потому что Людоед будет находиться в поле зрения всего пять-шесть секунд.
Значит, нужно либо торчать в окне, рискуя быть замеченным и сорвать дело, либо…
– Либо? – сказал Купцов.
– Ну ты тормоз, Леня… Знаю, что все следаки тупые, но не до такой же степени! – Петрухин хохотнул. – Ладно, объясню: либо торчать в окне, либо выставить на улице наблюдателя, который предупредит о появлении объекта. Ежели ребятишки пользовались радиостанциями, то мы тянем пустышку. А ежели наблюдатель позвонил стрелку по телефону, то…
– Умница! Какой ты, Митька, умница!
– Еще бы! – сказал Петрухин и подмигнул в зеркало.
– Умница! А как же я-то не допер? – Тупой ты.
– Тупой, – согласился Купцов. – Тупой-тупой… А ведь именно так все и было. Они осмотрели место, прикинули что и как… решили, что стрелку маячить в окне с берданкой в руках незачем. Возможно даже – они провели, так сказать, репетицию. Убедились: времени на выстрел очень мало, стрелку требуется помощь. И решили выставить наблюдателя. Допустим, на углу Невского. А стрелок занял свою позицию на чердаке. Он стоял около открытого окна с этим долбанным "Вепрем" в руках, ждал звонка телефона…
– Либо рации, – вставил Петрухин.
– Тьфу на тебя! Он ждал звонка телефона. Только так. Я в это верю… Он стоял, держал в руках волыну и ждал. Наблюдатель со вторым телефоном колбасился на углу Казанской и Невского, высматривал "мере" Людоеда. Могу даже предположить, что телефоны у них были заранее включены, чтобы не терять драгоценного времени на соединение…
– А если рац…
– Тьфу на тебя! Телефоны! Скорее всего, снабженные фурнитурой для водителей – микрофоном и наушником. В этом случае телефон вообще можно убрать в карман и не привлекать к себе лишнего внимания… Он стоял на углу, покуривал себе сигаретку беспечно. Никому и в голову не могло прийти, что он высматривает жертву. Утро… Невский… Поток пешеходов и автомобилей… человек с микрофончиком на прищепке у ворота. Есть! Он увидел "мерседес" Людоеда! Он увидел и сказал что-то себе под нос. Нам не важно, что он сказал. Он что-то сказал, и человек, притаившийся на чердаке, приготовился… Он высунулся в окно и приник глазом к прицелу. Через несколько секунд "мерседес" остановился у офиса, Людоед вышел… Вот, собственно, и все. – Ага… лишь бы не рации. – Ну, ты меня уже достал, Митька. Телефоны! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…
***
В тот же день полковник Ершов написал под диктовку Купцова запрос:
"…В связи с необходимостью проведения оперативно-следственных мероприятий по уголовному делу №…, прошу вас.
1. Сообщить, какая антенна обеспечивает связь в районе ул. Казанской от дома №… до перекрестка с Невским пр.
2. Представить распечатку телефонных переговоров, которые проходили через эту антенну 06.07.00 в период с 8 часов 50 минут до 9 часов 10 минут".
***
За двадцать минут времени через антенну компании GSM прошло сто девяносто четыре соединения. Два фирменных бланка были плотно набиты цифирью. Один вид джиэсэмовского ответа на запрос способен был вызвать скуку, навевая ассоциации с таблицами Брадиса или чем-то подобным – занудно-логарифмическим… синус твою в косинус!
Купцову и Петрухину эта распечатка не казалась скучной. Более того – она волновала. Вполне вероятно, что одно или несколько из ста девяносто четырех соединений принадлежит убийцам Людоеда… Столь же вероятно, что убийцы пользовались портативными радиостанциями и их переговоры растворились в эфире, не оставив следов. "Телефоны!" – твердил Купцов, как будто шаманил, заговаривал, но на самом-то деле сомневался, понимая, что запросто можно вытащить пустышку.
Петрухин взял один лист, Купцов – другой, и партнеры углубились в изучение. Звонки в основном были очень короткие: владельцы телефонов экономили, продолжительные разговоры вели с обычных, "бесплатных", аппаратов. Партнеры изучали распечатки въедливо, ведь звонок убийцы ничем не отличается от звонка законопослушного менеджера. Ни Купцов, ни Петрухин еще не знали, как, по каким признакам, они будут определять нужные им телефоны. Более того – они совершенно не были уверены в том, что среди ста девяносто четырех соединений есть то, что их интересует… Если при изучении джиэсэмовской распечатки не удастся за что-то зацепиться, придется пойти другим путем…
– Дай-ка, Дима, сигарету, – попросил Купцов.
Петрухин толкнул через стол пачку сигарет: травись, родной… Каждый из них изучил уже примерно по половине страницы, но ничего путного пока обнаружить не удалось. Купцов взял сигарету, Петрухин щелкнул зажигалкой, дал прикурить. Он понимал, что Купцов напряжен, что он боится "вытащить пустышку".
Чтобы немножко подбодрить коллегу, Дмитрий сказал:
– До чего у нас народ шустрый. Все норовит уложиться за десять секунд. А то и за пять. Но бывают, однако же, исключения. У меня один кадр умудрился трепаться десять минут с хвостом.
Купцов вдруг поперхнулся дымом, закашлялся, посмотрел на Петрухина изумленно. Петрухин сказал наставительно:
– Это у вас, инспектор Купцов, оттого, что вы курите чужие. Потому что вы, инспектор Купцов, жлоб. Имея а-а-а-агромадный по российским меркам оклад, вы экономите на куреве.
– Дима!
– Вот потому вас Бог наказывает кашлем…
– Димка! – сказал Купцов и стукнул ладонью по столу. Лицо у него стало багровым. – Хвост – шестнадцать секунд?
– Что?
– Ты сказал: десять минут с хвостиком. Хвостик – шестнадцать секунд?
– Да… а откуда ты… – начал было Петрухин, но не договорил, догадался. Партнеры быстро сдвинули свои распечатки… все стало ясно: один и тот же разговор дважды попал в распечатку. Один раз как входящий, второй как исходящий.
– Они. – сказал Купцов. – Все сходится. Все, как мы и предполагали.
– Да-а, – протянул Петрухин несколько удивленно. – Ты смотри-ка, все срослось. В восемь пятьдесят три наблюдатель занял пост и сразу позвонил стрелку… Ты прав оказался, Леня, все время до появления Людоеда они были на связи. А в девять ноль три связь прекратилась… Думаю, что после выстрела стрелок очень быстро смотался, а наблюдатель – наоборот, пришлепал к офису, чтобы убедиться: дело сделано чисто, Людоед мертв. Впрочем, не настаиваю. Возможно, этого и не было.
– Да, – согласился Петрухин, – лоханулись ребятки. Если бы они воспользовались для связи рациями – сливай воду… Со стрелковой подготовкой у них все в порядке, а вот с оперативным мышлением определенно слабовато.
– Да брось ты. Все у них нормально. Просто они не могли предположить, что против них будут играть такие талантливые сыщики, как Петрухин и Купцов.
– Правильно говоришь, Леня. Верно. По существу правильно. А вот по форме не правильно.
– А что такое?
– Ну как же? Ты, Леонид Николаич, говоришь: талантливые сыщики… так?
– Так.
– Во! А говорить нужно: талантливый сыщик Купцов и непревзойденный сыщик Петрухин… просек?
Купцов встал, смущенно оправил несуществующий галстук, вытянулся по стойке "смирно".
– Извините, товарищ корифей-капитан… я был не прав.
– Вольно, товарищ корифей-майор, садитесь.
– Спасибо. Большое спасибо. Я лучше пешком постою.
– Ну и хрен с тобой… Давай-ка помозгуем, что делать дальше, – сказал непревзойденный сыщик Петрухин.
***
Что общего между автомобилем, пистолетом и сотовым телефоном? На первый взгляд, как будто ничего… На самом-то деле общего у них довольно много, но для нас интерес представляет только одно обстоятельство: и автомобиль, и оружие, и сотовый телефон подлежат регистрации и "имеют" владельца.
Сходство, однако, формальное. И если автомобиль, например, можно зарегистрировать по левым документам или по доверенности в отсутствии самого владельца, то с оружием такой номер не катит. А "трубу" при желании можно зарегистрировать и без владельца, и без доверенности. Что и произошло с теми телефонами, которые "засветились" в убийстве Людоеда.
После того, как оба номера были вычислены, Купцов снова поехал к полковнику Ершову. Валентин Петрович, ни слова не говоря, написал два новых запроса в телефонную компанию. Вообще, случай с "террористом" Клюевым произвел на полковника сильное впечатление, и Валентин Петрович заметно переменился: стал частенько напиваться в одиночку и ни под каким видом не прикасался больше к пистолету. На людях он бодрился, но какая-то грусть все-таки сквозила в глазах, в интонациях голоса. Сослуживцы говорили:
– Да, сдал Валентин-то Петрович… не видать ему звезды генеральской теперь.
Ершов написал запросы, поставил солидную круглую печать и размашистую полковничью подпись, направил в компанию лейтенанта. Первый запрос касался личности владельцев, второй требовал раскрыть полную "биографию" телефонов с момента регистрации по сей момент. Биография, полагал Купцов, будет, скорее всего, короткой.