***
Он оказался прав. Оба телефона были зарегистрированы накануне убийства Людоеда. В двух разных офисах фирмы с интервалом около часа. Оба на одного человека. Человека звали Нечаев Игорь Павлович.
– Гадом буду, – сказал Купцов, – что нет никакого Нечаева.
И оказался не прав: компьютер подтвердил, что Игорь Павлович Нечаев живет в Санкт-Петербурге на проспекте Большевиков… то есть как раз по тому адресу, что был указан при регистрации.
– Очень интересно, – пробормотал Купцов. А Петрухин набрал номер телефона Кости Зеленцова и спросил:
– Слушай, Костя, тебе фамилия Нечаев Игорь Палыч ничего не говорит?
– Не, а кто это такой? – спросил Костя.
После того, как Петрухин в довольно резкой форме отказался от участия в деле, Зеленцов несколько… в общем, не то чтобы обиделся, но испытал, скажем так, некоторое разочарование. Петрухин, разумеется, это понимал.
– Это, – сказал он, – человек, на имя которого убийцы вашего Людоеда зарегистрировали свои телефоны.
Какое– то время Костя молчал. Потом сказал:
– Так ты, Димка, что – взялся за дело-то?
– А то!
– Ну ты, блин, даешь!
– А то… Так ты точно, Костя, не знаешь никого с такими позывными? – спросил Петрухин. – Среди персонала вашего "Феникса" или среди партнеров-конкурентов такого нет?
– Нет, – твердо сказал Костя. Собственно, именно на такой ответ Петрухин и рассчитывал. Разумеется, была некая вероятность, что Нечаев как-то связан с "Фениксом", но эта вероятность была совсем мала. Теперь Петрухин ее проверил и убедился, что Нечаев – подставное лицо, которое скорее всего даже и не подозревает, что на его фамилию зарегистрированы телефоны.
Петрухин поговорил с Зеленцовым еще пару минут, объяснил ситуацию… Напоследок сказал:
– Ты извини, Костыль, что в тот раз я на понтах ушел. Сам понимаешь, сначала хотелось проверить: а не пустышка ли? Не обижайся, старый… ты же все понимаешь.
– Да ладно, – сказал Зеленцов. Чувствовалось, что он явно обрадован тем, что партнеры предложение приняли. – Ты, главное, Димон, держи меня в курсе. А если потребуется в чем-то моя помощь, то – всегда!
Итак, после разговора с Зеленцовым стало ясно, что к "Фениксу" Нечаев никакого отношения не имеет. Однако привыкший все доводить до конца Купцов позвонил и самому Нечаеву. Разумеется, на его домашний телефон.
– Алло, – сказал Купцов, – можно услышать Игоря Палыча?
– Я, – ответил Нечаев.
– Игорь Палыч, это из GSM беспокоят вас, по поводу регистрации ваших трубок.
– Не понял, – сказал Нечаев. – Какой регистрации? Каких трубок?
– Меня зовут Леонид Купцов. Я менеджер компании GSM, в которой вы зарегистрировали пятого июля два телефона…
– Это ошибка какая-то, – сказал Нечаев. – Отродясь у меня "трубы" не было.
– Даже так? Очень жаль… а скажите, господин Нечаев, никто не мог воспользоваться вашими данными?
Запросто. У меня, видите ли, в прошлом году паспорт украли. Был в Твери, в командировке, там меня и обокрали.
Купцов выразил сожаление по поводу столь прискорбного случая, а также надежду, что когда-нибудь господин Нечаев станет клиентом сотовой сети GSM.
– В Твери, говоришь, украли паспорт? – переспросил Петрухин.
– Сказал, в Твери…
– А всплыл наш пачпортик в Питере… тут, пожалуй, что-то есть. Вполне может статься, что заказали господина Людоеда здесь, а вот исполнителей пригласили из Твери.
– Может быть, – согласился Купцов. – Но сейчас меня гораздо больше интересует вот эта бумажка.
"Бумажкой" Купцов назвал справку с "биографией" двух телефонов. Биография одного была коротка невероятно: пятого июля аппарат зарегистрирован, шестого он отработал десять минут шестнадцать секунд на Казанской улице и с тех пор ни разу не включался. "Биография" второго была длинней на одну минуту и три секунды. Именно столько продолжался еще один разговор с этого телефона, который состоялся спустя всего десять минут после убийства Людоеда. Петрухин сказал:
– Скорее всего, этот телефон был у наблюдателя. Стрелок свое дело сделал и сразу ушел. А наблюдатель – напротив, подошел к месту, убедился, что господин Образцов благополучно перешел в другое состояние, позвонил заказчику и доложил: готово… А номер у заказчика, – Петрухин щелкнул пальцем по распечатке, – хороший, "петерстаровский".
– А что это означает? – спросил Купцов.
– Э-э, следачок… Сразу видно, что ты хлопчик у нас малограмотный, – оживился Петрухин. Он знал, что прошло уже без малого два года, как Леонид Купцов ушел со службы. А два года в условиях динамичного роста рынка связи – большой срок. Возможно, подумал Петрухин, Леня никогда не сталкивался по службе с компанией "Петерстар" и винить его за это не стоит.
– Ты не подкалывай, – спокойно сказал Купцов. – Ты объясни.
Петрухин встал, быстро заходил по кабинету, рассуждая о том, какие все следаки серые, нелюбознательные, ограниченные люди с узким кругозором… скучные они, узколобые… неразвитые, тупые. Паразитирующие на титаническом труде скромных ребят-оперов, которые пашут день и ночь, в жару, в стужу и в ненастье… Не считаясь со временем, расстраивая здоровье, получая ранения и увечья от озверелых бандитов. Но все равно, невзирая на все трудности, эти замечательные люди – опера – поднимают сложнейшие, изощреннейшие преступления мощью своего интеллекта. Потому что они, опера, сплошь поголовно умницы, тонкие знатоки криминалистики, юриспруденции, психологии, игры в "козла", а также прочих высоких искусств. О, они даже ночью, во сне… хотя всем известно, что опера не спят, а даже если и спят, то не более тридцати-сорока минут… Так вот, даже во сне опер продолжает решать сложные криминалистические задачи… В то время как грубые, примитивные, негармоничные следаки просиживают штаны и отъедают ряхи. Есть даже серьезное подозрение, что известное горьковское "глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах" относится как раз к никчемному следачьему племени… А вот образ Буревестника – он наоборот…
– Просто списан с опера, – подхватил Купцов.
– Точно, – согласился Петрухин. – А еще оперативники все поголовно…
– Непьющие, – вставил Купцов. Петрухин осекся, потом сказал:
– Ну, ты ври-ври, да знай меру… Так о чем мы с тобой говорили? О "петерстаровских" телефонах? Ну, это просто: "Петерстар" специализируется на высококачественной цифровой связи. Волоконно-оптические каналы и все такое… Мне это ни о чем не говорит. Знаю только, что связь у них платная, а значит – поддается контролю. Что и требовалось доказать, хлопчик. Надо ехать и заказывать у Ерша очередной запрос: с кем, кроме наших мокрушников, имеет контакты "петерстаровский" номер? А теперь, следачок, пробей-ка телефончик.
Телефончик пробили. Выяснилось, что он принадлежит фирме с ничего не говорящим названием "Манхэттен". В "левой" базе данных хранились кроме того юридический адрес и реквизиты фирмы, а также реквизиты учредителей. Учредителей было четверо. Все четыре фамилии партнерам были не известны. Потом Купцов заглянул еще и в "Желтые страницы". В телефонном справочнике "Манхэттен" был один, но отметился в трех рубриках справочного классификтора: "Продовольственные товары – магазины", "Продовольственные товары – хранение", "Продовольственные товары – экспорт/импорт". Главный офис фирмы находится на Васильевском, на Наличной улице… Купцов сказал:
– Я думаю, что навряд ли наемный убийца или, но крайней мере, его соучастник, звонил в этот "Манхэттен", чтобы поинтересоваться ценами на пряники… Тем более через десять минут после убийства.
– Да, – согласился Петрухин, – навряд ли… Сейчас попробуем уточнить, что это за "Манхэттен"…
Петрухин взял телефон и второй раз за день набрал номер Зеленцова:
– Привет, Костя. Снова Петрухин… скажи-ка мне, старый, такую вещь: ЗАО "Манхэттен" входит в число ваших партнеров?
– "Манхэттен"? переспросил Зеленцов. – Входит "Манхэттен", еще и как входит, Димон… Ты почему спрашиваешь?
– Потому что мне, зелененький ты мой, кажется: твои "соображения", которыми ты хотел со мной поделиться, связаны с фирмой "Манхэттен"… так?
– Так, – ответил Зеленцов напряженно.
– Понятно… кажется, ты прав, Костя. Ты сейчас где?
– У себя.
– Если мы подскочим – найдешь время для разговора?
– Конечно.
– Через час будем, – сказал Петрухин и положил трубку. Купцову он подмигнул и сказал серьезно:
– Похоже, все в цвет, гражданин начальник. У "Феникса" есть проблемы с "Манхэттеном". Видимо, идем в правильном направлении. Вполне реально можем поднять дело… Поехали к Зеленцу, поговорим за бизнес.
– Поехали, – согласился Купцов, – По дороге забросим товарищу полковнику очередной запрос. Пусть потрудится – заказной убой поднимаем.
***
Наши герои поехали к Зеленцову через Литейный, где в большом сером доме борется с преступностью полковник МВД Валентин Петрович Ершов. Пока они едут по чисто вымытому теплыми летними ливнями городу, мы, пожалуй, сделаем небольшое лирическое отступление под названием…
Глава третья
ЗАКАЗНОЙ УБОЙ
Не правда ли, дорогой наш друг, прочитаешь такой заголовок и сразу настраиваешься на лирический лад? Ну, может, не совсем он лирический, но и страшного в этом заголовке ничего нет… все уж привыкли. По крайней мере, в нашем отечестве за последние лет десять – точно привыкли. Слово "убой", может, и режет кому-то слух, оно все-таки из жаргона профессионалов. Но "заказ" или "заказуха" – это наше. Это теперь родное. И к бабке не ходи!
Дикторы телевидения, те – да – любят выпендриться: "Убийство депутата по мнению сотрудников правоохранительных органов может носить заказной характер…" Ой-ой-ой, какие мы шибко умные! Ты скажи по-русски: "Грохнули барыгу-депутата". И все всё поймут: заказуха. Барыга купил депутатскую неприкосновенность и оборзел в атаке. Решил, что может теперь долю не отстегивать. Но ксива депутатская только от прокурора может отмазать, а от пули – извини… И даже какое-то уважение к киллеру появляется. Он уже почти фольклорный персонаж. Что-то среднее между Василь Иванычем и котом Леопольдом. Киллер уже вовсю шустрит в анекдотах, скалится с книжных прилавков в мягком и твердом переплетах. И уж, конечно, целится с голубых – ах, это святое! – экранов.
Вы в детском саду спросите: "Что такое заказуха? Кто такой киллер?" Ответят! К бабке не ходи – ответят. Без запинки и без страха. Они, кстати, играют в "киллера". МВД играет в борьбу с преступностью. Грызлов играет в министра МВД… Дети играют увлеченнее всех. С огоньком. С выдумкой. С энтузиазмом. Их игре больше веришь… Пусть играют детишки… вырастут – пригодится.
Политикам тоже киллеры нужны. А как же? Оч-чень даже полезная в хозяйстве вещь – свой собственный киллер. Думаете – конкурента завалить? Можно, конечно… Но можно и по-другому: свой собственный рейтинг поднять. Особенно если выборы на носу, а рейтинг заболел. Имиджмейкеры кричат, что кандидат белый и пушистый, а электорат не верит и говорит: жаба он зеленая. Или еще какие-нибудь обидные слова… Вот тут-то может пригодиться покушение или раскрытый заговор против нашего кандидата. С убедительными деталями. Например, на убийство одного очень независимого губернатора подписали биатлониста мирового уровня, четырежды олимпийского чемпиона. Оружием биатлонист избрал… яд! Ну ясное дело – биатлонист. Потому и яд.
Вот такие у нас киллеры. Наши киллеры – не ихние. У нас киллеры – глухие, слепые, чокнутые, похмельные. Но мочут со страшной силой.
А на самом-то деле потешаться не над чем. Мы затеяли наше "лирическое" отступление не для того, чтобы позубоскалить. Мы хотим немного рассказать читателю о заказных убийствах, развеять мифы, которыми обросла эта тема.
Итак, заказное убийство. Это понятие можно трактовать весьма широко. Если следовать формальному подходу, то под понятие ЗАКАЗНОЙ УБОЙ можно подвести массу легальных действий. От хлопотного труда государственного палача до работы хирурга в абортарии. И даже солдат-контрактник в "горячей точке" может быть назван киллером… ведь не исключено, что ему придется убивать. А он получит за это деньги.
Нюансов, как видит читатель, здесь довольно много, но авторы считают, что наша задача – рассказать о криминальном ЗАКАЗНОМ УБОЕ. Он тоже многолик и разнообразен, но главные отличительные его черты просты до отвращения. Криминальная ЗАКАЗУХА, во-первых, – нелегальна. Во-вторых, для исполнителя, в отличие от заказчика, нет никаких иных мотивов кроме корыстных…
Нет в ней никакой романтики и ничего робингудовского тоже нет. Заказуха у нас – это СПОСОБ ВЕДЕНИЯ ДЕЛ. Простой и эффективный. Убрать конкурента намного проще, чем напрягаться в изматывающих финансово-коммерческих войнах. Расходы на ликвидацию, как правило, минимальны и никак не соответствуют легендам о сказочных гонорарах киллеров… Во всяком случае даже очень ответственный заказ всяко уложится в стоимость хорошего джипа. Да и то, если речь идет про VIP-убой. (Ах, изысканный какой оборот -VIP-убой! Чур, мы первые придумали!) А ежели нужно грохнуть рядового барыгу, то можно обойтись суммой, сравнимой с ценой "Жигулей"… Дешево и сердито. Убой – это всего лишь инструмент в бизнесе.
Убой – это способ передела сфер влияния.
Убой – это способ выиграть тендер.
Убой – это, в конце концов, способ "расплатиться" с кредитором, который ссудил вам деньги в долг.
Убой многолик, но имеет много общих черт. Одну из них мы уже назвали: корысть. Почти никогда в России не убивают из мести или из "политических соображений". "Базар за политику" – блуд словесный. Даже если жертвой становится сотрудник милиции, прокуратуры, суда… или журналист с очень известной фамилией… или "трибун народный" – ищите корыстный интерес. Почти всегда найдется какая-то фирма, газета, завод, которым покойничек тайно владел… или имел там долю. Или "консультировал" их хозяев. Или просто с ними "дружил" и иногда получал от них "сувениры"… О, эта дружба наших политиков с бизнесменами! Она взаимна и глубока. Так глубока, что зачастую ее невозможно доказать процессуально. Все признаки этой "дружбы" в виде элитных квартир, особняков, дорогих автомобилей и норковых шуб жен и любовниц – налицо… хотя в налоговой декларации фигурируют только жалкие официальные тысячи. Но все равно после смерти покойного звучат скорбные голоса об убийстве "из политических соображений"… Большое дело – дружба! Дорогого стоит.
Убивают, как правило, "чужие". Но заказывают "свои". Заказчик всегда рядом. Не обязательно на виду, но рядом. Он может стоять в глубокой тени, но он рядом. Он среди тех, с кем покойный вел дела, пил водку, ходил в баню… среди тех, кто стоит у гроба, рядом с вдовой.
Это вам подтвердит любой опер или следак из оперативно-следственной бригады, занимающиеся раскрытием заказухи.
А почему же, спросит любознательный читатель, так туго раскрываются заказные убийства, ежели заказчик всегда рядом и почти на виду? А если наш читатель не только любознательный, но и сердитый, он скажет: совсем не раскрываются…
Мы попытаемся ответить. Во-первых, дорогой наш сердитый читатель, ты не прав – они все-таки раскрываются. Да, тяжело, да – туго, но раскрываются… Тысячи ментов по всей России теряют свое здоровье, случается, что "ломают карьеру", но работают и поднимают эти дела. Мы по привычке костерим милицию, говорим: "совсем менты мышей не ловят", не замечая в потоке криминальных сводок сообщения о задержаниях и киллеров, и заказчиков. Есть на этот счет статистика… мы не будем тебя ею утомлять.
Так почему же все-таки так туго раскрываются заказухи? Во-первых, потому, что киллер не хочет быть раскрытым. Это только на бытовухах, совершенных "после совместного распития алкогольных напитков", убийца оставляет отпечатки пальцев, личные вещи {Был случай, когда один орел оставил на месте убийства "Справку об освобождении". Вышел, неделю погулял и убил приятеля} или кровавый след, ведущий в соседнюю квартиру. Киллер следов не оставляет…
А во– вторых, довольно часто раскрытию убийства препятствуют… сами скорбящие родственники и компаньоны покойного. Как так? А вот так. Именно им -родным и компаньонам – есть что делить и есть что скрывать. Не всегда, но часто… А следаку для раскрытия нужен мотив. Он бьется как рыба об лед, он гоняет оперов и требует отработать ближний круг покойного. Ему нужно выяснить подробности скрытой жизни жертвы: как и с кем воровал? С кем делился? Кому взятки платил? Как крысятничал {утаивать долю, обманывать своих}? С кем конфликтовал, а с кем – наоборот – водку пил, к девкам ездил? Кто у него любовница? У кого занимал или давал в долг? У кого кокаин брал?
Много у ментов вопросов. И все, как правило, неприятные… Ведь никогда, сука ментовская, не спросит о заслугах покойного перед Родиной… Вот если бы он, урод, поинтересовался тем, как наш павший герой безвозмездно передал детскому дому сто кэгэ детского питания (оно, правда, просроченное было), – тогда, конечно, ему бы рассказали. Так нет! Он же, козел, все ерунду какую-нибудь спрашивает: какие отношения связывали вашего мужа с авторитетом Икс? Кто подарил ему штучной работы карабин "Сайга" с инкрустированным прикладом? Какова стоимости этого подарка? Что означают счета за длительные телефонные разговоры с Тель-Авивом? Что вы можете сказать по поводу фотографии, где ваш муж запечатлен в обществе Глобуса и Япончика?
Он, мент этот хитрожопый, все лезет со своими пакостными вопросами. Куда ты лезешь, ментяра? Кто ты такой? Получаешь зарплату в стошку баксов, живешь в "хрущобе" – сиди и не рыпайся. Вошь ты, таракан… таких вообще на порог приличного дома пускать нельзя. Я вот вашему начальнику позвоню – тебя мигом на место поставят… И звонят. И жалуются. И клевещут. Как только чувствуют, что следак зацепился за верный след, – звонят. Потому что "может пострадать доброе имя покойного"… А может еще и пострадать "доброе имя родных". А может и вообще статься, что родные из категории свидетелей перейдут в совсем иное качество. Прецеденты известны.
И начинаются звонки. А уж уровень звонка зависит от уровня покойника. Если завалили владельца трех ларьков у метро, то звоночек навряд ли поднимется выше районного прокурора или чиновника из мэрии… А ежели жертвой пал управляющий банком, владелец телеканала или депутат Думы? А если в качестве свидетелей по делу нужно допрашивать приятелей нашего героя: министров, других депутатов, звезд эстрады, генералов Генштаба, вице-премьеров, советников президента?