* * *
"Если бы у меня было столько врагов, сколько у тебя, я бы предпочел покончить с собой".
Он снова и снова стрелял по этой мишени.
Ему нравилось видеть, как тонкая бумага рвется под ударами свинца. Ему нравилось вешать новый плакат и наблюдать, как эта самоуверенная улыбка становится натянутой, потом испуганной, а потом исчезает совсем.
Когда к нему приходило успокоение, он садился и долго смотрел на свои руки. Руки, которые уже год принадлежали не ему.
Обычно он был холоден, не испытывая никаких эмоций - работа есть работа. Но теперь его работа совпала с чаяниями его души.
Тот, из-за которого его жизнь превратилась в ад, должен был стать его жертвой.
- Как тебе нравится быть "заказанным"? - усмехнулся он, смотря на фотографию.
Он забыл, как улыбаются. Его лицо пугало окружающих - люди шарахались, встречая взгляд его серых глаз.
- Завтра, - прошептал он.
"Завтра", - ответили ему эхом стены подвала.
Из угла выполз огромный паук, которого он купил в зоомагазине. Временами ему начинало казаться, что он почти привязался к нему, забыв, зачем он когда-то приобрел этого мохнатого урода.
Но сейчас он взглянул на него, и ему почудилось, что из-под панциря мигнули хорошо знакомые ему маленькие глаза.
- Урод, - пробормотал он.
Протянув руку, он взял паука и поднес его к свету. Лапки паука задергались, он попытался спрятаться, но рука спокойно сжала это трепещущее тело, и паука не стало.
- Завтра, - проговорил человек с холодными серыми глазами.
* * *
По дороге я опять вспомнила про Пенса и решила нанести визит.
Вот такая я ужасная особа! Человек прячется от меня в кокон собственных несчастий, а я пытаюсь растормошить его, вытащив оттуда, дабы показать ему, что все совсем не так уж плохо, как ему в данный момент мерещится.
Пенс жил в четырехэтажном доме, очень уютном и симпатичном. Я поздоровалась с соседкой Пенса, которая сразу налетела на меня со странными рассказами о том, что "Сережка опять куда-то вляпался".
- Представь себе, Сашенька, сегодня его тут пара каких-то отъявленных мерзавцев дожидалась, а потом в воздухе гарью пахло… Будто бумагу жгли.
Тетя Люся выкладывала мне все это торопливо, боясь, что я убегу. Или убежит ее трехлетний внук, которого она держала за руку, периодически прикрикивая на него:
- Витька, сидеть!
Витька сидеть отказывался и орал.
- А он дома? - спросила я.
- Сейчас? - прокричала мне в ответ тетя Люся. - Конечно. С какими-то бандитами пришел. Рожи у них, Саш, хуже не бывает. Да заткнись ты, паршивец, у меня глаза на лоб от твоего крика вылезут. Ты лучше не ходи туда, Сашенька. Я вообще думаю, может, милицию позвать? Галя жалуется, что Сережка сам не свой последнее время.
Галей звали Пенсову мать.
Витька выдал очередную порцию "благого мата", который я перекричать была не в состоянии. Поэтому я махнула рукой и пообещала тете Люсе ни в какие истории не вляпываться, а если пришедшие с Пенсом люди действительно покажутся мне бандитами, я немедленно спущусь и мы вдвоем вызовем милицию.
Хотя, на месте милиции, я бы уже давно приехала, поскольку плач неразумного дитяти стал напоминать пожарную сирену.
Поднявшись, я позвонила в Пенсову дверь и услышала осторожные шаги.
- Кто там? - спросил Пенс, выглядывая в открывшуюся щелочку, ненадежно охраняемую цепочкой.
- Это я, юная леди Годива на белоснежном коне. Открывай, Пенс.
- Сейчас, - вздохнул он и уже начал было открывать, но передумал и спросил с надеждой: - А может, ты попозже зайдешь?
- А может, я вообще к тебе больше не приду, потому что меня немного напрягает, когда мне каждый день указывают на дверь?
- Я не один, - прошептал Пенс, пряча глаза.
- Разврат меня не смущает, - отпарировала я. - Матримониальных планов в отношении тебя у меня тоже нет, не надейся. Поэтому открой дверь, или я ее выломаю с милицией.
Он тяжело вздохнул и открыл дверь.
В нос ударил запах дешевого спиртного.
- О черт! Ты что тут, "арпачаем" решил развлечься? - простонала я.
Он грустно помотал головой, отрицая свою причастность к потреблению гнусного напитка.
Воздух был так насыщен парами алкоголя и табаком, что я возмечтала о противогазе.
- Пенс, что здесь происходит? - спросила я, делая шаг в сторону кухни.
Он попытался преградить мне дорогу, но было уже поздно. Я отодвинула его и оказалась лицом к лицу с двумя пьяными особями мужеского пола омерзительной внешности.
- Да уж, - вздохнула я, разглядывая двух представителей человечества, явно не обремененных муками совести и размышлениями о смысле бытия. - Права была тетя Люся… Что-то очень они на бандитов похожи, с чего бы это, а, Пенс?
* * *
Сначала они на меня отреагировали довольно вяло - по принципу "рыба не мясо, баба не человек". Один, с жалким подобием кудрявой шевелюрки над узеньким лбом, окинул меня похотливым взглядом и хохотнул.
- Что, Серега, подружка твоя? - поинтересовался он, заговорщицки подмигнув.
Я подавила в себе острое желание разбить о его голову тарелку и уселась на табуретку.
"Спокойно, Александрина, не лезь в бутылку, - сказала я себе. - Сначала прикинем ситуацию, а потом решим, какую маску сегодня надеть".
Пенс пробормотал, что я его сестра, что было недалеко от истины, и тогда пара кретинов решила меня поразить в самое сердце. Через пять минут я уже знала, что один, весь в черном, с загадочным лицом, косит под вора в законе, а второй, с шевелюркой и хитрыми глазами, пытается произвести на Пенса впечатление умного человека со связями в ФСБ, что ему плохо удается. Пенс сидел абсолютно растерянный и тревожно вращал глазами.
Еще через пять минут я поняла из их бессвязных речей, что Пенса кто-то вроде собирается убить и они согласны взяться за устранение этого страшного человека за двадцать пять кусков.
- Иначе, Серега, нельзя… - Черный "принц" говорил доверительно и авторитетно. - Если они с Толстого денег не возьмут, пришьют тебя. Тем более ты на себя все долги переписал. Так что доставай деньги, плати нам - мы все твои проблемы разрешим.
Я сразу засомневалась, что у них это получится. Глядя на них, у меня создалось впечатление, что их жизнь полна самых навороченных проблем, и это они должны заплатить нам, чтобы мы помогли их решить. Одной из несомненных проблем была их глупость.
Но Пенс что-то не спешил выкинуть их вон, а доверчиво слушал и кивал.
- У меня нет таких денег, - растерянно пробормотал он.
- Достань, Серега, - прогундосил черный, - мы ж добра тебе хотим…
- Сколько нужно? - спросила я, понимая, что желательно от них отвязаться поскорее, пока Пенс не растекся от умиления.
- Я же сказал, двадцать пять… Но сойдемся и на двадцати.
- Я спрошу у одного своего друга, - деловито сказала я, закуривая сигарету. - А вы позвоните завтра. Пойдет?
- А как же Серега ночью, без нас? Вдруг эти, с оружием, явятся?
- Не явятся, - пообещала я. - Я с ним останусь. Буду хранить его как зеницу ока.
Пенс напоминал мне моченое яблоко, а эта пара все не уходила, пытаясь отвоевать прежние позиции.
- Послушайте, - не выдержала я. - Вы денег хотите? Значит, идите отсюда. Завтра я позвоню, оставьте мне телефон. А сейчас Пенсу надо спать. И мне, между прочим, тоже…
Кажется, до них все-таки дошло, что они лишние. Сохраняя достоинство, они попрощались со мной тепло, черный даже попытался меня поцеловать на прощание.
Я закрыла за ними дверь и вернулась в вонючую кухню. Открыв окно, я простонала:
- Господи, Пенс! Почему тебя нельзя оставить даже на минуту? Что это за товарищи по партии? Где ты подобрал эту шваль, в какой помойке?
- Сашка, что ты натворила…
Пенс говорил еле слышно, с ужасом смотря на дверь.
- Выгнала этих алкашей, а что? Тебе они были дороги?
- Сашка, это же… Бандиты! Они же нас убьют!
Он смотрел на меня с таким страхом, что я невольно обернулась на дверь, за которой скрылись два "бандита".
- Эти? - переспросила я. - Да брось, Пенс! Это не бандиты. Это обычные ментовские "шестерки".
- Сашка, нас убьют! - продолжал он как заведенный. - Откуда у тебя друг, способный выложить им двадцать кусков?
- От верблюда, - объяснила я. - Про друга потом, сейчас расскажи, что за история с тобой приключилась?
Но, взглянув на часы, я попросила его немного подождать и позвонила маме.
Сообщив ей, что мне придется сегодня остаться у Пенса на ночь, я вернулась и села напротив.
- Ну? Я внемлю, мой рыцарь!
Он поднял на меня глаза, и все мои приколы исчезли. Потому что Пенс никогда не смотрел раньше ТАК.
То, что с ним сейчас творилось, было непонятно и страшно. Пенса кто-то ломал - и я первый раз видела, как это происходит, когда из нормального человека пытаются сделать дрожащую, рабскую тварь!
Глава 3
Самолет приближал Тарантула к городу его юности. Он смотрел в стекло иллюминатора, пытаясь представить себе свое триумфальное шествие по этой земле, где он из подростка с тонкой шеей и большими ушами, забитого и третируемого одноклассниками, превратился в себя теперешнего.
Его тонкие губы змеились в улыбке. Прикрыв глаза, он позволил себе расслабиться в воспоминаниях.
Когда-то он не был таким всесильным, как сейчас. Когда-то он только набирал по крупицам свое "Я". Именно так - с большой буквы!
Ему вспомнилась мать, которая не позволила ему пойти в музыкальное училище. Тогда она руководила отделом культуры в горкоме - какая чушь, усмехнулся Тарантул. Тогда дети высокопоставленных чиновников шли в медицинский институт. Туда был отправлен и Саша Кретов, еще не ставший Тарантулом.
Если быть честным, его никогда не интересовала медицина, и анестезиология в частности, которой он, по воле матери, посвятил себя. Куда больше его тянула власть над толпой, а таковую он мог получить только на сцене.
Он вытер со лба пот - от этой духоты можно было сойти с ума! Голова болела, уши были заложены.
Самолет приближался к Тарасову.
* * *
После бессонной ночи, по заверениям поэта, "слабеет тело". Мое тело точно ослабело - не знаю, как я вообще добрела до работы.
Всю ночь я пыталась выжать из Пенса правду, и вот что мне удалось выяснить.
Все произошло из-за страстного желания Пенса разбогатеть. Дураков, подобных ему, шарлатаны ловят быстро, без особых усилий. Появился некто Толстый - элементарный попрошайка - и предложил ему вложить деньги в минералку. У Пенса своих денег было немного, но, подсчитав несуществующие доходы, Пенс решил, что надо занять. Вот и назанимал на свою голову… Толстый вертелся, как карась на сковородке, обещая, что привезет деньги, на Пенса наехали кредиторы - в общем, весь их бизнес закончился встречей в темном подъезде и наличием странненьких "защитников", которые мне отчего-то напоминали стервятников, задумавших попользоваться бедственным положением Пенса.
Имени своего главного и самого опасного кредитора Пенс назвать не решился, но я хорошо помнила, как незадолго перед этим Пенс ездил в Москву. Значит, вполне возможно, именно оттуда и поступила часть субсидий.
Надо было позвонить защитничкам, которые уже вожделели сладкий момент получения денег и наверняка приняли нас с Пенсом за круглых лохов, радуясь, что им так легко удалось подцепить таких идиотов… Я набрала номер.
Трубку подняли сразу - ждали моего звонка с нетерпением.
- Привет, это Александрина, - сообщила я безмятежно. - В общем, дело обстоит так…
- Он не дал денег, твой знакомый?
- Да нет. Денег он может дать, но… Он сказал, что через неделю вы потребуете еще. Потом еще. И так будет до второго пришествия. Он поставит Пенсу охрану - так что он велел вам дать отбой…
- А кто он такой? - спросил мой абонент, затаив дыхание.
- Какая разница… Какой-то босс, из тех, кто заправляет охраной…На рынке.
Судорожный всхлип на другом конце провода заставил меня усмехнуться.
Я же говорила Пенсу - "шестерки"!
- Чего же ты сразу не сказала, что у тебя такие друзья?
- А вы спрашивали? - поинтересовалась я невинным голосом. - Ладно, пока. Мне некогда.
Я повесила трубку и, мечтательно улыбаясь, посмотрела на свое отражение в зеркале.
- Какая же ты бываешь умница, рыжая! - сообщила я самой себе.
Настроение сразу улучшилось. Хотя я и понимала, что эти люди не главные Пенсовы противники. Они действовали от более слабого кредитора. Во всяком случае, мне так казалось.
Во-первых, этот тип был куда более тривиален в подходах. Во-вторых, он просто пугал Пенса, говоря блатным языком - "брал на понт". Вряд ли Пенс боялся бы так, если бы только этот человек представлял для него угрозу.
Нет, был кто-то еще.
И этот кто-то пока оставался в тени…
* * *
Вера стояла в толпе встречающих и смотрела в небо. Там, едва различимая, приближалась и росла точка…
Вот сейчас произойдет то, к чему ты так долго стремилась, Вера. Ты посмотришь ему в глаза. Что ты там собиралась увидеть? Раскаяние? Страх? Брось, Вера, - Тарантулы не испытывают подобных чувств… Они уже давно перестали быть людьми, превратившись в бесов.
"Грех порождает грех"…
Вера сжала в кармане рукоятку небольшой, но надежной "беретты".
"Не убий".
- Тогда убей его сам, Господи, - усмехнулась Вера.
Сейчас вряд ли кто-нибудь узнал бы ее. Она ничем не выделялась из толпы поклонников - узкие черные джинсы, черные очки и куртка делали ее одной из многих. Одной - из стада!
Недалеко от нее стояли байкеры - их железные звери были готовы торжественно взреветь моторами, приветствуя Тарантула.
Когда-то Вера тоже это любила. Но именно из-за мотоциклов разрушена сейчас ее жизнь.
Самолет снижался. Сердце Веры, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
* * *
Лидия Владимировна вытерла пот со лба, и только мелкая дрожь в руках выдавала ее волнение.
Чтобы не привлекать к себе внимания, она осталась в стороне, на лавочке. Узкая дамская сигарета дрожала в ее пальцах.
Толпа поклонников была готова взорваться радостным воплем.
Лидия Владимировна усмехнулась. Боже, почему людям так необходима стадность? Что они находят в этом жирном слизняке, почему они каждый раз поют ему осанну?
Понять этого она не могла.
В голове стучало только: "Вы мешаете мне работать. У меня сейчас операция".
Это был он?
Сколько лет она хранила в своей груди ненависть и жажду мести? Сколько лет она доставала револьвер, разглядывая его, готовясь к шагу, который казался ей необходимым?
Именно теперь ей было это уже не важно. Она не хотела убивать его. Она бы предпочла оставить его в живых и наблюдать, как его массивное тело разлагается при жизни.
* * *
- Лиза?
Он взял ее за руку.
Ее лицо было очень бледным.
- Лиза, может быть, пойдем домой?
Она покачала головой.
- Виктор, мы должны его увидеть!
- Хорошо.
Он пожал плечами. Ему вся эта затея не нравилась. В конце концов, какая глупость - стоять в толпе недоразвитых подростков, ожидая их кумира! Зачем? Чтобы в очередной раз увидеть лицо убийцы их ребенка?
В нем уже не оставалось сил, чтобы сдержаться. Больше всего он боялся, что, подчинившись первому, сильному порыву, он достанет из кармана револьвер, и…
Лиза смотрела на него, не отрывая глаз. Иногда ему казалось, что она читает его мысли.
- Я этого не сделаю, - успокоил он ее.
Она облегченно вздохнула. Потому что сделать это должна была она сама.