– Не то слово, сеньор Ортис, – с чувством выразил общую благодарность Бальбоа. – Ваша помощь была поистине бесценной.
– Ах, да, чуть не забыл, – сообщил Ортис на прощание. – У этого вашего де Безье было еще и прозвище.
– И какое же? – спросил Бальбоа.
– Рыцарь Собачьей Звезды.
* * *
По дороге к стоянке такси первой свое изумление выразила Вероника:
– Рыцарь Собачьей Звезды? Ведь это означает, что де Безье понимал смысл египетского иероглифа, изображенного на его гербе!
– Но это совершенно невозможно, – возразил Глеб. – Принято считать, что искусство понимать древнеегипетские тексты было утрачено примерно в пятом веке и обретено вновь только в девятнадцатом столетии благодаря Шампольону.
Ты же не собираешься сокрушить все основы наших представлений о знаниях Средневековья?
– Может и собираюсь. Ты сказал "принято считать", значит, речь идет всего лишь о предположении, верно? – А что, если все не так? Не это ли открытие имел в виду Дуарте, когда говорил, что его находка перевернет все представления о египтологии?
– Думаете, его за это и убили? – с сомнением спросил священник.
Глеб энергично замотал головой.
– Помилуйте! Это же вам не формула альтернативного топлива и не оборонные технологии, ради которых кто-то может пойти на все.
– Я бы задумалась о другом. Если мы правы в наших предположениях, то Дуарте определенно знал о существовании де Безье. Но откуда?
– А вот это повод для размышлений, – согласился Бальбоа.
* * *
Закрывшись в кабинете на ключ, чтобы никто не отвлекал, Лучко внимательно изучал забытое дело, переданное ему Семенычем.
Повреждения на теле жертвы действительно почти полностью совпадали с теми, что были найдены у Гонсалеса. Что за чертовщина? Значит, посетивший Москву испанский гражданин Алехандро Хиль тут ни при чем, и его сходство с фотороботом случайно? В конце концов Стольцев ведь мог ошибиться в своем описании, не так ли?
Чем дольше размышлял об этом следователь, тем больше склонялся к тому, чтобы забросить "испанский след" и заняться исключительно фигурантами дела более чем десятилетней давности. Как, кстати, их фамилии? Капитан снова заглянул в список подозреваемых. Третьим номером в нем числился некто Александр Хиляев по прозвищу Хилый. Минуточку! Алехандро Хиль и Александр Хиляев?
Торопливо пролистав папку и найдя страницу с фотографией Хиляева, Лучко положил ее рядом с фотографией Хиля. С обоих снимков на следователя смотрел один и тот же человек.
Глава 27
Письмо кардинала
После того как архиепископ попросил его вывести на чистую воду врагов Церкви, инспектор Рохас еще в начале расследования начертил для собственного удобства небольшую таблицу, куда аккуратно свел все, что знал об убийствах священников. Таблица так и осталась практически пустой, ведь не могло быть и речи о том, чтобы достоверно установить алиби сегодняшних фигурантов по делу Дуарте относительно событий трех-, пяти-, а то и семилетней давности.
С кислым видом перечитав дело и убедившись, что расследование окончательно застопорилось, инспектор оторвал взгляд от бумаг и перевел его на окно, за которым сияло ослепительно-голубое небо. Эх, насколько было бы проще, если бы Бальбоа мог по знакомству организовать ему помощь "свыше". В конце концов, Церковь больше всех заинтересована в удачном исходе дела, не так ли? Впрочем, Церковь, это одно, а небо – совсем другое.
Будто в опровержение этих умозаключений в ту же минуту неожиданно затрещал телефон. Звонил хозяин бара в Талавере, где Гонсалес поджидал Дуарте в день убийства. Бармен сообщил, что на днях, обсуждая с гостями заведения то печальное происшествие, он узнал кое-что интересное.
По словам одной из посетительниц, сидевшей в тот вечер на террасе своего дома, что по соседству с домом Дуарте, ее внимание привлек хозяин одного из автомобилей. Свидетельница вспомнила, что водитель серебристого пикапа, прежде чем выехать со стоянки, пару раз так громко хлопнул дверью, что женщина, вздрогнув от неожиданности, пролила на себя рюмку хереса. Похоже, хозяин автомашины был чем-то чрезвычайно расстроен или рассержен. Минутой позже, направляясь в сторону скоростного шоссе, водитель несколько раз столь резво надавил на газ, что послышался визг прокручивающихся покрышек.
К сожалению, человека за рулем женщина не разглядела и точного времени, когда произошел этот небольшой инцидент, не знает. Но она совершенно точно помнит, что это было до того, как она отправилась на встречу с подругой и увидела, как к бару подъехал симпатичный мужчина, которого позже, по слухам, обвинили в убийстве Хавьера Дуарте. И что интересно, упомянутый господин приехал на точно таком же серебристом пикапе, какой был у того сумасшедшего гонщика.
Повесив трубку, Рохас задумался. Вообще-то пикап – машина популярная, особенно в сельской местности, можно сказать, у каждого второго фермера в гараже стоит. Оно и понятно, ведь нет ничего удобнее для перевозки урожая на рынок. И все же любопытно, кто этот разгневанный господин, о котором рассказала посетительница бара.
Конечно, какой-то парень мог поссориться со своей девчонкой, а потом захотел поехать проветриться. Но что, если кто-то опередил Гонсалеса, и все то время, что тот безуспешно пытался достучаться до Дуарте, бедняга уже лежал на полу собственной гостиной, истекая кровью? Тогда рассказ свидетельницы заставляет взглянуть на события другими глазами.
Рохас знал, что в доме Дуарте определенно что-то искали, и хотя преступник делал это с превеликой осторожностью, следы обыска скрыть не удалось. Предположим, злодей не обнаружил того, что искал и понял, что зря убил человека. Это веский повод прийти в ярость, не так ли?
Услышанное натолкнуло Рохаса еще на одну мысль. Он вспомнил, что Гонсалес приехал в Талаверу на служебной машине. А у фонда, кстати, таких машин было две. Хм, интересная картина получается. В любом случае эту зацепку стоит незамедлительно проверить. Надо будет послать Маноло в дорожную полицию – пусть посмотрит, не засветился ли автомобиль где-нибудь по дороге. Если водитель был на нервах, такое вполне могло случиться.
* * *
Сообщив Веронике, что нашел нечто очень важное, Бальбоа попросил разрешения ранним вечером проведать их с Глебом. При этом голос священника звучал так, будто ему только что удалось решить все загадки мироздания сразу.
Заинтригованные Глеб и Вероника до самого прихода Бальбоа не находили себе места.
* * *
Лучко не вошел – влетел в кабинет Деда без стука.
– У нас появился след!
– И куда он ведет? – спросил генерал, уныло глядя на свежеприготовленный стакан лимонно-перичного снадобья от Наоми Кэмпбелл.
– В прошлое, точнее, в 1997 год. Рэкетиры поджарили хозяина универмага. Утюгом, как Гонсалеса.
– А рассечения на лице?
– Один в один. Жертву били тем же манером – локтем. Тогда по подозрению в убийстве проходил некто Александр Хиляев. Вину так и не доказали – свидетель погиб.
– Погиб? При каких обстоятельствах?
– Убили. Зарезали в собственном подъезде.
– Ну и где теперь этот Хиляев?
– В нашей базе по нему ничего нет.
– Значит, если я тебя понял, мы теперь ищем не глухонемого испанца, а русского бандюка, так?
– Никак нет. Испанец Хиль и гражданин Хиляев – одно и то же лицо.
Исполинская челюсть генерала стала опускаться вниз, грозя добраться до стола.
– Не понял.
– Я пока тоже.
– Ну так разберись, етить твою!
– Есть разобраться.
– Слушай, Лучко, а кто вел то дело в девяносто седьмом?
– Смирнов.
– Анатолий Василия? Отличный был следак. Жалко, теперь на пенсии. А знаешь что? Поезжай-ка к нему. Расспроси, что да как. Может, он чего и вспомнит. Ну все, можешь идти. – Дед с кислой миной отпил желтой жидкости из стакана. – Постой. А как там "Диета альпинистов"? Помогает?
– Так точно.
– А так с виду и не скажешь. Ладно, если что, я еще одну присмотрел – "шоколадную", специально для тебя. Съедаешь плитку в день и порядок – больше никакой пищи. – Поморщившись, Дед снова отпил из стакана. – Короче, заходи за подробностями – просвещу.
* * *
Раздался стук в дверь. Раскрасневшийся от быстрой ходьбы священник первым делом попросил стакан воды. Утолив жажду и устроившись в кресле, он наконец смог приступить к рассказу:
– Знаете ли вы, что в епископском архиве существует специальное хранилище для документов, представляющих особую важность для Церкви? Примерно раз в пятьдесят лет, а иногда и реже, часть документов по специальному распоряжению Ватикана переводят в открытый доступ. Именно таким образом пару лет назад была рассекречена одна очень любопытная переписка. Речь идет о послании епископа Тулузы кардиналу Толедо. В этом письме подробно пересказываются показания, которые инквизиторы под пытками вырвали у некоего тамплиера на допросе в Тулузе. А знаете, как звали того беднягу?
– Де Безье? – хором откликнулись Глеб с Вероникой.
На лице священника появилось выражение, какое можно видеть у ребенка, когда взрослые отбирают у него любимую игрушку перед тем, как отправить ко сну.
– Боже праведный! Вас трудно удивить. Но как вы догадались?
– Вас так распирало от радости, вот я и подумала, – рассмеявшись, сказала Вероника и повернулась к Глебу.
– Признаться, ход моих мыслей был немного другим, – сказал тот, – но теперь это уже не важно. Лучше скажите, как вы догадались поискать де Безье в епископском архиве?
– Думаю, что когда-то, листая аннотацию документов, поступивших в открытый доступ, я, должно быть, наткнулся на его имя, но оно тогда не отложилось у меня в памяти. Осталось лишь смутное ощущение, что я где-то его встречал. Слава богу, я догадался расспросить нашего архивариуса, и он сразу же направил меня по верному следу.
– А кстати, о каком времени мы говорим? – уточнил Глеб.
– Письмо датировано 1308 годом.
– Выходит, через год после разгрома ордена инквизицией. Очень интересно. Так о чем же рассказал в своих показаниях этот де Безье?
Вместо ответа священник взял паузу и опять попросил воды, явно стараясь вернуть рассказу желаемый драматизм, так некстати разбившийся о прозорливость Глеба и Вероники.
– О, это захватывающая история. Де Безье, представьте себе, пытали на предмет карты, якобы указывающей на место, где хранились спрятанные тамплиерами сокровища. Ну как, хотите продолжения?
Глеб и Вероника дружно закивали.
– Шевалье под пыткой подтвердил, что сокровища действительно существуют, но в детали вдаваться отказался. Только сказал, что клад спрятан в пещере.
– А поточнее? – попросил Глеб.
– Если быть точным, то в письме кардинала сказано, что узник в результате истязаний начал бредить. Его речь превратилась в бессвязную мешанину французского, испанского и латыни. На заданный много раз вопрос, где находится клад, он в какой-то момент дословно ответил: "In spelunca urbis Toleti…"
– В пещере города Толедо? – переспросил Глеб. – Но в какой?
– В том-то и проблема. Городские недра испещрены пещерами. Некоторые из них так велики, что, по слухам, простираются далеко за городские пределы. И это не считая подземных ходов, о которых я вам, помнится, уже рассказывал.
– Де Безье сообщил что-нибудь еще?
– Да, инквизиторам удалось разобрать еще одну фразу, якобы сказанную по-испански: "Свети сбоку…"
– И что могла бы означать эта бессмыслица?
Священник задумался.
– Не знаю. Возможно, дознаватели неважно владели испанским, а возможно, сознание шевалье к этому моменту уже полностью затуманилось.
– Хм, теперь несостоявшийся разговор Рамона и Дуарте выглядит совсем в другом свете, – задумчиво произнесла Вероника.
– Но откуда сведения о толедском кладе стали известны французскому рыцарю? – спросил Глеб.
– А что, если де Безье бывал или даже служил в толедском командорстве ордена? – предположила Вероника. – Это объяснило бы и тот факт, что шевалье бредил по-испански – значит, он прекрасно им владел.
– Есть еще одна любопытная деталь, – продолжил Бальбоа. – Отказавшись назвать точное место расположения клада, шевалье лишь туманно намекнул, на сей раз по-французски: "Бафомет укажет…".
– Бафомет? Кто это? – спросила священника Вероника.
Тот кивнул на Стольцева:
– Думаю, ваш друг объяснит лучше меня.
Глеб не заставил просить себя дважды.
– Речь идет о сатанинском божестве, которому якобы поклонялись тамплиеры. Во всяком случае, это было одним из самых серьезных пунктов обвинения на процессе.
– А как этот Бафомет выглядит?
– Обычно его представляют в виде дьявола с козлиной головой, рогами и бородой.
– Все поняла. Падре, можете продолжать.
– К сожалению, "Бафомет укажет…" были последними словами де Безье перед мученической смертью. Святой трибунал так и не понял, считать ли последние слова рыцаря признанием или насмешкой.
Вероника в задумчивости теребила непослушный локон, не желающий оставаться за ухом.
– Странная история, – сказала она. – Нос какой целью кардинал рассказал все это в письме к епископу?
– Кардинал Тулузы просил проверить достоверность показаний заключенного тамплиера. Однако, как явствует из дальнейшей переписки, никакого клада обнаружить не удалось.
– Думаете, де Безье все это выдумал под пыткой?
– Этого мы не знаем, – ответил Бальбоа. – Знаем только, что письмо французского епископа неоднократно перечитывал частый гость архива – Хавьер Дуарте.
– Вот это новость! – воскликнул Глеб.
Лицо священника снова приобрело загадочное выражение.
– Это еще не все, мои дорогие. Знаете, кто последним ознакомился с текстом письма?
Уже уставшая чему-либо удивляться Вероника безучастно спросила:
– И кто же?
Прежде чем ответить, падре посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
– Ваш муж. Причем уже после событий в Талавере.
Вероника раскрыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Ситуацию подытожил Глеб:
– Выходит, что и Дуарте, и Гонсалес оба знали о некоем сокровище, якобы спрятанном в одном из подземелий Толедо. Представим, что Дуарте, возможно, продвинулся дальше нас и узнал точное местоположение клада.
– Уж не думаешь ли ты, что пергамент, который мы нашли в Москве, тоже имеет к этому какое-то отношение? – спросила пришедшая в себя Вероника.
– Вот вам и повод для убийства, – с волнением принялся рассуждать Бальбоа.
– Но кто мог желать смерти Рамону и Дуарте? – спросила его Вероника.
– Не исключено, что о секрете узнал кто-то еще. Может быть, даже от самого Дуарте. Учитывая, что в письме кардинала говорится о пещере, можно предположить, что речь идет о том самом месте, в котором фонд только что начал вести раскопки.
– Это соответствует и рассказу моего мужа на заседании совета о том, что он собирался встретиться с Дуарте именно по этому поводу. И кстати, я больше чем уверена, в этом деле замешан кто-то из совета фонда.
– Скорее всего, вы правы. Поэтому-то мы сейчас самым внимательным образом присматриваемся ко всем этим людям.
– Мы? Кого вы имеете в виду?
– Э-э… церковь, – коротко ответил священник и поспешил сменить тему: – Чем собираетесь заняться теперь?
Глеб ответил за двоих:
– Похоже, пришло время снова повидаться с вдовой Дуарте. Нам есть что ей рассказать. Вы присоединитесь?
– Нет, спасибо. У меня кое-какие дела в Саламанке, – ответил Бальбоа. Он уже было засобирался домой, но прежде попросил Глеба: – А вы не покажете мне еще раз копию найденного в Москве пергамента?
Глеб выложил листок на стол:
– Вот, пожалуйста. На карту, сказать по правде, совсем не похоже.
Внимательно повертев листок и так и сяк, священник спросил:
– Помните последние слова де Безье?
– Что-то насчет того, что точное место клада укажет Бафомет?
– Ага.
Глеб снова взглянул на листок.
– Честное слово, я пытаюсь напрячь все свое воображение, но никакого черта не вижу и в помине. А ты, Вероника?
Та помотала головой:
– Я тоже.
Лукаво улыбнувшись, отец Бальбоа эффектным жестом заправского иллюзиониста перевернул изображение вверх ногами.
– Ну а теперь?
Вероника и Глеб дружно ахнули. И было от чего. В перевернутом виде пятиконечная звезда, ассиметрично вытянутая вдоль своей продольной оси, и впрямь поразительно напоминала голову рогатого существа с козлиной бородкой.