Внезапно г-н Мош вскочил с места и с поспешностью, неожиданной в его преклонном возрасте, метнулся к входной двери. Ему неожиданно стало страшно. А может быть, он услышал какие-то звуки. Удостоверившись, что в прихожей никого нет, он немного успокоился и, заперев дверь на два оборота, вернулся в комнату.
Одолжение, о котором просила Элизабет Доллон, не требовало от Моша особых затрат, и он быстро на него согласился.
- Если квартира для вас велика, я разделю её пополам перегородкой, и вместо пяти комнат у вас будет две, - сказал г-н Мош. Квартплату я, соответственно, тоже сокращу вдвое.
- Большое спасибо, сударь. Консьержка говорила мне, что вы, наверное, не откажете.
- Когда вы намерены переехать?
- Как можно скорее.
- Ну что же, как только перегородка будет готова, милости просим.
Мош порылся в выдвижном ящике и извлёк договор о сдаче внаём квартиры.
- Подпишите, пожалуйста, - обратился он к Элизабет Доллон.
И пока она послушно выполняла эту формальность, Мош осведомился у неё заботливым тоном:
- Вы живёте одна, не так ли? Совсем одна?
- Ну да, сударь, - удивлённо ответила молодая женщина, не понимая, куда клонит её будущий домовладелец.
Г-н Мош объяснился.
- В моём доме на улице Эванжиль живёт почтенная, состоятельная публика… Я не собираюсь судить ваше поведение, но если у вас вдруг появится друг или э-э… друзья, не нужно их приводить домой, или, во всяком случае, делайте это пореже.
Элизабет Доллон резко поднялась с места.
- Извините, сударь, - сурово сказала она, глубоко уязвлённая бестактными словами Моша, - я честная женщина, и я не знаю, какие у вас есть основания…
- Хорошо-хорошо, - прервал её Мош, - я в этом нисколько не сомневался, достаточно только взглянуть на вас, но всегда лучше обо всём условиться заранее, не так ли?.. Подпишите, пожалуйста, здесь…
Как только все формальности были закончены, Элизабет Доллон поспешила проститься с г-ном Мошем. Он церемонно проводил её до двери. Молодая женщина уже начала спускаться по лестнице, когда стряпчий, выйдя из квартиры, слащаво напомнил ей вслед:
- Сударыня, не забудьте поблагодарить нашу добрую консьержку и сделайте это, пожалуйста, скорее!
- Да-да, сударь, обязательно, - любезно откликнулась Элизабет Доллон.
Мош поклонился ещё раз и направился обратно в квартиру.
- Бандит, негодяй, ворюга, скотина!
Удары и ругательства сыпались градом. Не успел г-н Мош переступить порог, как мощный удар в лицо опрокинул его на пол. В следующую секунду какой-то человек обрушился на него всей своей тяжестью и подмял под себя. Однако Мош, несмотря на свои годы, отличался удивительным проворством. Он вырвался из цепких объятий своего противника и отпрыгнул на другой конец комнаты.
Тот тоже вскочил на ноги. Это был никто иной, как Поле, но его невозможно было узнать. Он смотрел диким взглядом, лицо его было перекошено от злобы, мускулы напряжены. Любовник Нини Гиньон начал было наступать на Моша, угрожая ему ножом, но внезапно застыл как вкопанный. Треск взводимого курка приковал его к месту. Мош успел выхватить из кармана револьвер и теперь наставил его в грудь своему противнику.
- Ни с места, - приказал Мош, - или я застрелю тебя как собаку.
Внезапно раздался ужасный вопль. За спиной Поле показалось бледное, искажённое ужасом лицо Нини Гиньон. Дрожащими руками она обхватила своего любовника, словно желая его защитить.
Поле, поняв, что начинать новую атаку опасно, предпочёл переговоры… Его голос дрожал, на губах появилась пена.
- Старая сволочь, - с ненавистью процедил он сквозь зубы, - верни мне деньги.
Мош думал было сделать вид, что ничего не знает и не понимает даже, чего от него хотят. Но тут заговорила Нини Гиньон:
- Я видела, как ты запустил лапу в сумку, - произнесла она.
Старый хитрец понял, что отпираться не имеет смысла, а лучше сразу поставить все точки над "i". У него в голове немедленно созрел план, но, чтобы осуществить его, надо было раскрыть карты.
- Нет, - угрюмо ответил Мош, - я не верну тебе деньги.
- Негодяй…
- Минутку…
На лице г-на Моша появилась дьявольская усмешка. Он пристально посмотрел на Нини, прикидывая, на кого из своих врагов лучше первым повести атаку. Поскольку противников было двое против одного, Мош решил, что надо попытаться привлечь кого-нибудь из них на свою сторону и тем самым обеспечить себе численный перевес.
- Моя маленькая Нини, - произнёс вдруг стряпчий со слезой в голосе, - бедная крошка, ты попала в хорошенький переплёт! Что же теперь с тобой будет?
Девушка вызывающе посмотрела на Моша.
- Это ещё что такое? - надменно произнесла она.
- А то, бедное моё дитя, - продолжал причитать Мош, - что теперь ты осталась одна… Твоего Поле заберут через несколько дней… а через полгода его казнят на заднем дворе тюрьмы. Убийство с целью ограбления - это ведь не шутка.
Вне себя от злобы, Поле рванулся с места.
- Это ты украл деньги, - взревел он, - и тебе тоже придётся ответить.
Однако Мош, продолжая держать Поле под прицелом, хладнокровно ответил:
- А как ты докажешь, что я украл? Деньги, знаешь ли, такая штука… Только что были, и раз - уже нет. А вот труп кассира, который лежит в квартире месье Поле, - это действительно улика, и её в кошелёк не спрячешь… Кстати, что вы намерены делать с этим трупом, мои юные друзья?
Поле смертельно побледнел. С момента совершения преступления и, главное, с момента пропажи денег, которая лишала убийство всякого смысла, он чувствовал себя потерянным, сбитым с толку.
Сначала дело казалось ему предельно простым. Поле сговорился с Нини, что они сообща убьют бухгалтера и, завладев деньгами, удерут за границу. Такая игра, безусловно, стоила свеч. Однако непредвиденное вмешательство Моша полностью расстроило их планы. Денег, оставшихся в сумке убитого кассира, едва хватило бы на то, чтобы сыграть скромную свадьбу. В том, что остальное украл именно Мош, не было никаких сомнений. К тому же, Нини видела, как он убегал. Получилось, что Поле, обжигая пальцы, вытащил из огня каштаны, а полакомился ими Мош. Если бы к адвокату не пришли посетители, Поле уже давно нагрянул бы к нему и объяснил, что почём.
Незадачливый апаш объяснял всё это Мошу, задыхаясь и путаясь в словах. Тот только загадочно улыбался. Воцарилось молчание… Наконец, Мош заговорил.
- Что ж, Поле, я вижу, что ты не из робкого десятка. Немного прохвост, но таков уж твой характер. А теперь - слушай меня внимательно. Убери свой нож, а я спрячу револьвер… Затем мы сядем за стол и поговорим как люди.
Поле был изрядно озадачен. Он смотрел то на стряпчего, то на Нини, которая втолковывала ему торопливым шёпотом:
- Ладно, Поле, не упрямься. Послушай лучше, что тебе скажет эта старая лиса. Он хитрая бестия, с его помощью мы как-нибудь выпутаемся.
Мош услышал слова Нини. Он бесстрашно сделал шаг навстречу Поле и протянул ему руку, хотя тот ещё не спрятал оружия.
- Видишь, я доверяю тебе, - произнёс Мош. - Я с тобой по-хорошему, давай и ты не упрямься. Вот увидишь, мы отлично договоримся.
Четверть часа спустя Мош и его гости сидели за круглым столом в гостиной и допивали бутылку вина. Они чокнулись в последний раз.
- Так значит, папаша Мош, вы мне поможете? - спросил напоследок Поле.
Мош торжественно возложил свою тяжёлую волосатую руку на взъерошенную головку Нини.
- Клянусь тебе шевелюрой твоей подружки, что моё слово вернее Святого причастия.
- А ты, малышка, - обратился Поле к своей любовнице, - держи язык за зубами и никому не болтай.
Он говорил с Нини повелительным и, в то же время, робким тоном. Она высокомерно пожала плечами.
- Ну вот ещё, - презрительно ответила девушка. - Я не такая идиотка, чтобы трепаться!..
Она хотела ещё что-то добавить, но мужчины тихо заговорили между собой. Мош сказал:
- Слушай, Поле, вдвоём мы с тобой обстряпаем не одно хорошее дельце. Ты уж мне поверь. Я много чего повидал на своём веку, все ходы-выходы знаю, да и ты не дурак. Мы покажем, на что мы способны!
Поле слушал с довольным видом и кивал головой. Но его всё время беспокоил один вопрос:
- А с трупом-то, с трупом что будем делать?
Мош загадочно прищурился.
- Не бойся, сынок, в загашнике у старого Моша есть рецепты на все случаи жизни. Делай, что я тебе скажу, и тогда назавтра мертвяк исчезнет как не было. Ни одна ищейка его не отыщет.
- Что-то я не понимаю, - сказал Поле.
- А понимать не обязательно, - отрезал Мош.
Он поднялся с места и непринуждённо сунул руки в карманы. Этот безобидный жест позволил Мошу удостовериться, что его пистолет на месте. Поле тоже на всякий случай положил руку в карман и нащупал нож. Оба понимали, что уговор уговором, вино вином, а осторожность не повредит. Однако ни Мош, ни Поле не собирались снова начинать войну. Помочь друг другу было в их взаимных интересах.
- Ты ведь, кажется, каменщик? - поинтересовался Мош.
- Когда как…
- Ты можешь сложить каменную или кирпичную стенку, перегородку, в общем, что-то в этом роде?
- Чего ж тут не смочь? - отвечал Поле. - Дайте только кирпич и извёстку.
Мош похлопал Поле по плечу.
- Тогда считай, сынок, что дело сделано. Не будем терять времени понапрасну. Я нанимаю тебя с сегодняшнего дня.
Нини Гиньон взволнованно прислушивалась к разговору, переводя взгляд с одного собеседника на другого. На Поле она смотрела с заботливой нежностью, а на Моша вопросительно и восхищённо. Наконец она решилась спросить:
- Так что же вы всё-таки собираетесь делать?
Мош пристально посмотрел на неё.
- Скоро узнаешь, - ответил он. - Но уже сейчас могу тебе сказать, что это будет отлично сработано!
2. НОЧНОЕ НАПАДЕНИЕ
Бульвар Бельвилль представляет собой в девять часов вечера довольно мрачное зрелище. Мертвенный свет газовых фонарей скупо освещает унылые тротуары; редкие витрины магазинов, ветхозаветных кабаков и современных баров бросают зловещие красноватые отблески на проходящих мимо пьяниц, проституток и уличных хулиганов.
В этот вечерний час по бульвару Бельвилль медленно шёл молодой человек лет двадцати пяти. У него было умное, но грустное и озабоченное лицо. Понурив голову и невесело размышляя о чём-то, он брёл без всякой определённой цели, просто куда глаза глядят.
"Жизнь странная и отвратительная штука, - говорил про себя молодой человек. - Полгода назад чего только у меня не было! Я был королём! Меня награждали кучей торжественных титулов, и золото звенело в моих карманах. Я был на пороге славы, самой великой славы, о которой только я могу мечтать: мы с Жювом спасли короля Гессе-Веймара, и сам Фантомас был почти у нас в руках… И вот фортуна отвернулась от нас… Благодаря вероломству эрцгерцогини Александры, Фантомас ускользает, а вместо себя засаживает в тюрьму… Жюва! С этих пор все убеждены - подумать только, - что великий полицейский и неуловимый бандит - это одно и то же лицо. Мне же самому грозит арест по обвинению в сообщничестве. Как же капризна и непостоянна судьба! Вчерашний дворянин Гессе-Веймара сегодня не имеет ни гроша и ночует под открытым небом…"
Этот молодой человек был Жером Фандор. Его было трудно узнать. Вынужденный скрываться от полиции, он приобрёл на последние деньги поношенную одежду, чтобы не выделяться среди городской преступной шпаны, в которую он с недавних пор затесался, чтобы надёжнее скрыть от полиции свои следы. К тому же именно здесь можно было узнать что-то новое о планах настоящего Фантомаса, который по-прежнему находился на свободе, и, благодаря этим сведениям, разоблачить чудовищный подлог.
Однако дни проходили за днями, а новостей не было никаких. Жюв продолжал сидеть в тюрьме, Фандор, лишённый в последнее время даже самой скудной возможности заработать, слонялся без гроша, испытывая настоящий голод и в сотый раз спрашивая себя, что же ему всё-таки делать.
Молодой человек продолжал свой невесёлый путь по бульвару Бельвилль, собираясь, на худой конец, заночевать под мостом. Однако ему пришло в голову, что именно там полиция чаще всего устраивает облавы на бродяг, а оказаться в участке было бы для него сейчас более чем некстати.
В это время какая-то девушка прошла мимо Фандора, легонько задев его плечом. Журналист машинально посмотрел ей вслед.
- Надо же, - пробормотал он, - что она делает на улице в такой поздний час? Ей уже давно пора быть дома. Будь на моём месте какой-нибудь уличный хулиган, он бы не дал ей так просто уйти… Да к тому же, у неё сумочка в руках! С ней как пить дать случится несчастье…
Жером Фандор обладал интуицией настоящего детектива. Он словно чувствовал, с какой стороны придёт преступление, а врождённая отвага и честность не позволяли ему оставаться безучастным.
Журналист шёл за девушкой, не спуская с неё глаз. Он разглядывал её чёрную шляпку с вуалью, чёрный жакет, изящные туфельки и простенькое платье.
"Да это, наверняка, какая-нибудь честная труженица возвращается домой после долгого рабочего дня… Может быть, всё ещё обойдётся?"
Внезапно к девушке, за которой неотступно следовал Фандор, подошла обыкновенная уличная проститутка. Это была миниатюрная брюнетка, с растрёпанными волосами и ярко накрашенная. Она была наряжена как все женщины её профессии: корсаж в крупный горох, короткая юбка, передник в красную клетку; из оттопыренных карманов торчали шёлковые платки.
- Странные, однако, знакомства у честной труженицы, - пробормотал Фандор.
Вдруг из темноты появилось два человека. Они преградили дорогу обеим женщинам и, грубо схватив их за руки, поволокли за собой. Проститутка, опустив голову, безмолвно и яростно защищалась; другая женщина пронзительно звала на помощь.
Не раздумывая ни секунды, Фандор бросился вперёд.
- Давай, приятель! - услышал он внезапно у себя за спиной. Видимо, какой-то смелый прохожий решил прийти к нему на подмогу. Скоро он и впрямь увидел молодого человека в рабочей блузе. "Слава Богу, есть ещё честные люди", - промелькнуло в голове у Фандора.
Когда он подоспел на место нападения, женщины по-прежнему ожесточённо сопротивлялись.
- Отпустите их немедленно, или вам будет плохо, - крикнул Фандор.
Двое неизвестных увидели, что на сей раз опасность грозит им, и, отпустив женщин, приготовились защищаться. Один из них опустил руку в карман. Журналист понял, что это означает, и трезво оценил свои шансы.
- Чёрт подери! - раздался вдруг совсем близко голос прохожего. - Без шуток, а то я рассержусь!
С этими словами он присоединился к Фандору. Завязалась жестокая драка.
Фандор яростно схватился с тем, который первым напал на женщин. В двух шагах от себя журналист слышал тяжёлое дыхание, хриплые ругательства и глухие звуки ударов: это подоспевший на выручку прохожий взялся за другого противника.
Драка длилась всего несколько минут. С помощью ловкой подножки Фандор уложил на обе лопатки своего врага и больше не давал ему подняться. В тот же самый момент журналист услышал торжествующий крик своего союзника:
- Попался, гад! Теперь не уйдёшь!
Фандор обернулся:
- Молодец, дружище! Ваш тоже готов?
- А то как же! - раздался в ответ неприятный хриплый голос. Я его так отделал - век помнить будет.
Фандор не верил своим глазам. Неизвестный прохожий, которого он принял за честного рабочего, преспокойно достал из кармана верёвку и с неожиданной ловкостью связал своего поверженного противника по рукам и ногам.
- А теперь твоего, - произнёс он, направляясь к человеку, которого Фандор прижимал коленом к земле. - Мы их свяжем, чтоб не мешались, а дальше, так и быть, пусть живут.
"Ну и лопух же я, - думал про себя Фандор. - Это надо же было влипнуть в такую историю!"
- Ненавижу лягавых, - продолжал человек в рабочей блузе. - Здорово мы их разукрасили! А наши девочки на сей раз дёшево отделались, скажи?
- Ну! - согласился Фандор.
Затем он поднялся на ноги, а человек, которого он придерживал коленом, был в мгновение ока крепко связан и положен лицом в ручей, бегущий вдоль края тротуара. При этом напарник Фандора несколько раз пнул свою связанную жертву ногой в бок.
Кто же, всё-таки, был этот напарник? Он носил голубую рабочую блузу, но никаким рабочим явно не был. Стоило взглянуть на его плоскую кепочку, напомаженные виски, а также на широкий красный пояс, бархатные штаны и щегольские, но стоптанные ботинки, словом, стоило присмотреться к франтоватой и пошлой внешности этого молодого человека, чтобы догадаться об истинном роде его занятий.
"Вот, значит, кто мне помог, - думал Фандор. - Обыкновенный сутенёр. А эти двое, которых мы поколотили, - просто-напросто ребята из полиции нравов!"
Фамильярный удар по плечу вывел Фандора из задумчивости.
- Знаешь что, парень, мы хорошо поработали, а теперь давай отсюда сматываться. А то, неровён час, другие лягавые нагрянут. Их здесь в это время пруд пруди.
Фандор и его неожиданный сообщник скорее поспешили прочь. С бульвара Бельвилль они повернули на одну из тёмных боковых улиц.
- Ну вот, теперь можно не торопиться, - сказал апаш. - Здесь они нас не найдут.
Внезапно он очень развеселился и даже почему-то изобразил крик совы.
- Эх, ну и здорово же мы их! - радостно воскликнул он.
- Ага, здорово, - согласился несколько озадаченный Фандор.
- А знаешь, зачем моя-то к твоей на бульваре подгребла?
- Зачем? - не моргнув глазом, спросил журналист.
- Ну, значит, вижу я: твоя идёт и говорю Нини - так зовут мою девчонку: провалиться мне на этом месте, если эта фря не несёт в сумке деньги. Подойди-ка к ней и повесь ей лапшу на уши, что, дескать, у тебя больной оказался на руках, что ему срочно нужна помощь, что тебе одной не справиться, в общем, чушь какую-нибудь… а сама заведи её тихонько в переулочек. А там уж мы вдвоём…
И, сплюнув на землю для пущей убедительности, Поле - а это был именно он - добавил:
- Я бы ни за что не подумал, что она шлюха. Одета-то она как фабричная работница…
Фандор начинал понимать, что к чему.
- Да уж, - сказал он, - я бы тоже не подумал.
- А тут подвалили шпики, - продолжал болтать его собеседник, - и повязали наших девчонок. Вдруг вижу, что ты понёсся туда. Не иначе, думаю, этот парень хочет лягавым вломить. Ну а я-то не тот человек, чтоб при таком деле в стороне остаться. Вот мы на пару им и всыпали - навек запомнят.
- Надолго, это уж точно, - без особой радости подтвердил Фандор.