Радоваться и впрямь было нечему. Его новоиспечённый приятель был, по всей видимости, сутенёром той размалёванной проститутки по имени Нини, которая подошла с явно преступными намерениями к молодой женщине, проходившей по улице. Теперь Поле был убеждён, что она тоже проститутка, и считал Фандора её хозяином. Те же, кого Фандор принял за хулиганов и хорошенько проучил с помощью подоспевшего на выручку апаша, оказались сотрудниками полиции нравов, которые собирались арестовать двух женщин, вызвавших у них подозрения. Фандор уже был совсем не рад, что ввязался во всю эту историю, тем более что одна из спасённых им дам и впрямь не заслуживала мягкого обращения. Но ещё больше он был изумлён причудливо сложившимися обстоятельствами, заставившими его выступить против закона и стать невольным сообщником какого-то бельвильского сутенёра.
- Так или иначе, на сегодня работа закончена, - объявил Поле. - Зуб даю, что наши девчонки уже далеко и что этим вечером их выйти уже не заставишь. Нини-то у меня вообще не слишком любит трудиться… Так что давай и мы отдохнём, а заодно пропустим по стаканчику.
Последнее предложение воодушевило Фандора. Вот уже двое суток, как он ничего не ел, и ужин, пусть даже в компании апаша, был ему очень кстати. Оставался только один вопрос, который лучше было прояснить до ужина, чем после.
- Понимаешь, братан, у меня денег ни шиша, - благоразумно признался Фандор.
Но Поле был щедр и великодушен:
- Я угощаю, бабки у меня есть. Ну что, пошли к Корну?
Ради куска хлеба Фандор готов был идти сейчас куда угодно.
- Отлично! - с жаром одобрил он. И, чтобы не выйти из роли, добавил: - Все ребята уже, наверное, там.
"На свиданке у корешей" - знаменитое заведение папаши Корна - выходило одним углом на бульвар де ля Шанель, а другим - на улицу Шарбоньер. Никаких "корешей" Фандор там, естественно, не встретил. Вернее, встретил, но сделал вид, что не узнал.
На самом деле, в этой низкой прокуренном зале, где величественный папаша Корн, закатав рукава по локоть и сияя лысиной в свете газовых ламп, споласкивал в жирной воде стаканы из под красного вина, в этой излюбленной малине отборных парижских уголовников, Фандор встретил множество старых знакомых.
Поле тем временем подтолкнул его к столику, за которым сидел весьма странный тип, похожий на судебного исполнителя. На голове у него топорщился видавший виды парик, на носу торчали огромные очки, а щёки были украшены грязными бачками, по форме напоминавшими котлеты.
- Здорово, папаша Мош, - фамильярно приветствовал Поле этого неопрятного человека.
Пока Поле заказывал на ужин литр вина, сыр, колбасу, хлеб и красочно рассказывал Мошу свои недавние приключения, Фандор незаметно наблюдал за посетителями кафе.
Высокий детина мрачной наружности, только что сказавший "Ясное дело, пойдём!" был не кто иной, как Бородач. А тот, рядом, который отвёл назад руку жестом профессионального борца, был, конечно, Бочар. Справа от него сидел Красавчик, а чуть подальше, спиной ко входу, - здоровенный тип, наверное, сам Звонарь. А вот и зловещая старуха Тулуш собственной персоной, и знаменитая проститутка Эрнестина.
"Так значит, вся банда снова в сборе? И по-прежнему встречается в кабачке у Корна?" - Фандор был настолько потрясён, увидев вновь этих знаменитых бандитов, замешанных почти во всех преступлениях Фантомаса, что с трудом выдерживал свою роль и почти не слушал Поле, который тем временем пел ему дифирамбы.
- Папаша, - обращался он к Мошу, - платить будете вы. Да-да, господин судья, не отпирайтесь. Понимаете, этот парень - я даже не знаю, как его зовут - для него надо какое-нибудь дельце придумать… Он парень что надо, не трус какой-нибудь! Как он отделал лягавого! Раз-два и готово. Так-то, папаша!
Мош потягивал мелкими глотками необычную смесь водки с абсентом и внимательно слушал Поле. Наконец он обратился к Фандору.
- Ну что, молодой человек, дела у вас, видно, не очень?
Этот вопрос вывел Фандора из глубокой задумчивости.
То, что он услышал секунду назад, казалось ему слуховой галлюцинацией. И тем не менее эти слова прозвучали на самом деле. Бородач произнёс их как нечто обычное, само собой разумеющееся:
- Раз Фантомас назначает нам встречу, то мы, ясное дело, пойдём. А всё-таки силён этот парень! Сидит в тюрьме и приказы отдаёт.
Не успел Фандор как следует обдумать эти удивительные слова, как снова раздался голос Моша:
- Я спрашиваю, как у вас дела, молодой человек?
- Э-э да, - замялся Фандор, - то есть нет… Я хотел сказать, что дела мои паршивые. Без денег мне совсем хана.
- А писать вы умеете?
- А как же! - важно отвечал Фандор. - И почерк у меня хороший.
- Тогда вот что, - сказал Мош после некоторого раздумья. - Я нанимаю вас на работу. Я по профессии адвокат, но занимаюсь самыми разными делами. Если вам негде ночевать, то можете спать у меня на чердаке. Там много старой бумаги, можете себе устроить из неё постель… Ну как, подходит вам моё предложение?
Фандор колебался. Он спрашивал себя, для каких тёмных дел нанимает его этот сомнительный адвокат.
Поле пихнул Фандора локтем в бок.
- Ну чего ты, соглашайся! На вольных хлебах всё равно долго не протянешь, так что терять тебе нечего. Работёнка-то не пыльная, да и старикан отличный. Такая хитрая бестия - его здесь все знают.
Фандор подумал, что, если папаша Мош - частый посетитель заведения Корна, то он должен быть хорошо знаком со всей здешней шайкой. С этой минуты журналист больше не колебался. Чем бы ни грозила ему работа у Моша, он не может от неё отказаться, поскольку это для него единственная возможность поближе подобраться ко всей честной компании.
- Да чего там долго думать, месье Мош, - отвечал Фандор, превосходно подражая характерному акценту жителей предместья, - дело хорошее. А что до чердака, то всё лучше, чем под мостом.
- Корн! - зычно крикнул Мош, стукнув по столу кулаком. - Налей-ка всем ещё по стакану. Я угощаю! Я нанял клерка!
За несколько часов до описанных нами событий во Дворце Правосудия состоялся настоящий военный совет между представителями всех властей, ответственных за поддержание порядка в Париже.
Было пять часов вечера. Г-н Казамажоль, генеральный прокурор Республики, нервно прохаживался по своему кабинету. Напряжённое выражение лица, насупленные брови, быстрый взгляд и нервно сжатые губы свидетельствовали о предельной внутренней сосредоточенности г-на Казамажоля. После долгого молчания он обратился наконец к своему высокопоставленному коллеге, шефу сыскной полиции.
- Мой дорогой Авар, в этом деле необходимо срочно разобраться! - решительно проговорил он.
При этих словах Казамажоля, г-н Фюзелье, молодой, но уже знаменитый судебный следователь, не смог скрыть язвительной улыбки.
- Я и сам это понимаю, господин прокурор, - отвечал Авар, - но только…
- Умоляю вас, никаких "только"! Найдите мне этого кассира живым или мёртвым. Без этого мы не сможем двинуться дальше! Не так ли, Фюзелье?
Следователь кивнул головой.
- Конечно, так, г-н прокурор, но, по-моему, вы требуете от господина Авара невозможного.
- Почему же невозможного? - изумился прокурор.
- Потому что все факты указывают на то, что кассир не подвергался никакому нападению, а просто скрылся со всей имевшейся у него суммой в неизвестном направлении и…
- Да-да, - живо прервал его генеральный прокурор, - мне и самому это пришло в голову. Может быть, бухгалтер, действительно, сбежал. Поэтому я и говорю господину Авару: найдите мне его живым или мёртвым.
Тут вмешался г-н Авар:
- Найти живым или мёртвым! И то и другое очень маловероятно. Если он мёртв, то за те два дня, которые прошли с момента преступления, труп можно было надёжно запрятать. А если он сбежал, то поезда ходят быстро!
Г-н Казамажоль продолжал нервно расхаживать по кабинету. Последние слова Авара привели его в ярость.
- Это просто неслыханно! - возмутился он. - Всякий раз, когда нужно задержать преступника, вы заявляете, что это невозможно! Так, знаете ли, мы далеко не уедем!
На этот раз ответил г-н Фюзелье:
- Криминогенная обстановка в городе чрезвычайно возросла, и господин Авар просто не отдаёт себе отчёта в том, сколько преступных деяний совершается в Париже хотя бы в эту минуту.
- Я с вами совершенно согласен, господин Фюзелье! - воскликнул прокурор и указал на гору папок с делами, которая возвышалась у него на столе. - Это нагляднее, чем любая статистика! Пятьдесят дел, в которых налицо состав преступления и которые требуют немедленного расследования. И это только за последние двое суток! Здесь вымогательства, мошенничество, поножовщины, кражи со взломом, короче, преступления на любой вкус. Уверяю вас, Авар, Париж превратился в настоящие джунгли!
Г-н Авар устало кивнул головой. В глубине души он был полностью согласен с прокурором и разделял все его опасения. Преступность, действительно, угрожающе росла и принимала невиданные доселе масштабы. Но что же было делать? Вся ответственность за происходящее ложилась на плечи начальника сыскной полиции. Генеральный же прокурор с г-ном Фюзелье только делали распоряжения и давали советы. Именно это являлось причиной того скрытого противостояния между министерством юстиции и сыскной полицией, которое г-н Авар тщательно скрывал и в котором ни за что на свете не решился бы признаться.
- Конечно, господин прокурор, - как бы извиняясь произнёс Авар, - в Париже совершается много преступлений, потому что повсюду много преступников. А преступников много оттого, что наш суд чрезмерно снисходителен к ним.
Этот аргумент, естественно, ещё больше разозлил генерального прокурора.
- Всё это побасёнки, господин Авар! Если нам и приходится быть снисходительными, то только потому, что полиция плохо ведёт дела и не предоставляет нам достаточно оснований для обвинения. Хотите, я приведу вам пример?
- Сделайте милость, господин прокурор!
- Нам впервые удалось задержать Фантомаса, не так ли?
Г-н Авар улыбнулся.
- Простите, сударь, но это не вам, а нам, полицейским, удалось задержать этого неуловимого бандита.
- Пусть так, но это ничего не меняет… Как бы там ни было, Фантомас в тюрьме, и господин Фюзелье может хоть каждый день вызывать его к себе в кабинет и допрашивать. Однако полиция, г-н Авар, работает таким образом, что в Париже каждый день совершаются преступления одно ужаснее другого, и молва приписывает их никому иному, как Фантомасу. Повсюду только и слышно: "Фантомас напал, Фантомас убил, Фантомас похитил…" А Фантомас между тем сидит за решёткой!
- И какой же вы делаете отсюда вывод? - спросил Авар.
- Единственно возможный, сударь! - отрезал прокурор. - Полиция работает в Париже таким образом, что любой апаш, любой хулиган может безнаказанно объявлять себя Фантомасом и сеять панику среди населения.
Прокурор торжественно замолчал, уверенный, что на этот раз его аргументы произвели должное впечатление на оппонента. Однако тот отнюдь не выглядел смущённым.
- Мне прекрасно известно, что автором всех творящихся в Париже преступлений молва считает Фантомаса. Но это целиком вина прокуратуры, господин Казамажоль.
- Это почему же? - изумлённо поднял брови г-н Фюзелье.
- Очень просто… Если люди не перестают твердить: "Фантомас сделал то, Фантомас сделал это", значит, они просто не верят, что Фантомас в тюрьме. И многие говорят, что Жюв не может быть бандитом, а ведь за решёткой сидит именно Жюв! А настоящий Фантомас, считают они, гуляет тем временем на свободе.
- Но при чём здесь я? - раздражённо спросил прокурор. - Не могу же я убедить людей, что под именем следователя Жюва скрывается Фантомас, если они не хотят этому верить. И тем не менее это совершенно очевидно, и я не знаю, какие ещё доказательства…
Начальник полиции сделал протестующий жест.
- В том-то и дело, господин прокурор, что для общественного мнения это совершенно не очевидно. Мы арестовали Жюва и объявили: "Жюв - это Фантомас". Однако общественное мнение не следило за сложным ходом наших рассуждений и доказательств. Как только люди сами удостоверятся, что Жюв - это одна из масок Фантомаса, они встанут на нашу сторону и никаких слухов о псевдофантомасах больше не будет.
- А как, по-вашему, можно убедить людей? - помолчав, спросил прокурор.
- Через прессу, - твёрдо ответил Авар. - Нужно сделать чёткое, продуманное заявление и ещё раз во всеуслышание подтвердить, что Фантомас арестован.
Прокурор о чём-то размышлял про себя.
- Хорошо, я позабочусь об этом, - произнёс он наконец. - Однако кассир всё равно должен быть найден.
- Я сделаю всё возможное, - заверил в свою очередь г-н Авар.
3. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЫСЛЫ
Опёршись на перила моста, папаша Мош смотрел на текущую у него под ногами речку Вилетт, один из притоков Сены. Старый стряпчий выглядел сегодня ещё неряшливей, чем обычно, а его бесформенная засаленная шляпа была надвинута по самые уши. Мош о чём-то раздумывал, сосредоточенно наморщив лоб. Иногда он поднимал голову и рассеянно смотрел прямо перед собой.
Река тянулась насколько хватало глаз. Вдоль её берегов стояли огромные, мрачные здания, в которых размещались товарные склады. Они подступали к реке так близко, что, казалось, их фундамент находится прямо в воде. Чуть подальше, за крышами домов, возвышались заводские трубы, из которых валил чёрный дым, ярко выделявшийся на фоне ровного голубого неба. Прибрежные воды реки ощетинились мачтами бесчисленных лодок и барж, мягко покачивавшихся на причале.
Этот пейзаж напоминал скорее Лондон, чем Париж, о котором мы привыкли судить по его великолепным бульварам и нарядным площадям.
Набережная Вилетт располагалась в одном из рабочих пригородов Парижа, где жили мелкие чиновники и трудовой люд.
Было около одиннадцати часов утра, на улицах царило оживлённое движение. Близилось время обеденного перерыва. Работники мастерских большими группами высыпали на улицу, спеша перекусить, кто дома, а кто в ближайшем кафе. Экипажи в этом районе были редкостью, и все улицы были запружены весёлой толпой пешеходов. Многоголосый уличный гомон изредка прерывался пронзительным звуком свистка, и между прохожими начинал ловко лавировать торопящийся куда-то велосипедист.
Но папаша Мош не обращал никакого внимания на царившую вокруг суету. Он по-прежнему стоял, опёршись на перила моста, и глядел на воду, в которой, как в зеркале, отражалась вся его неряшливая и мешковатая фигура. Временами он переводил взгляд и смотрел на угол улицы. Наконец, Мош стряхнул с себя оцепенение. Из-за угла появился человек в длинной белой блузе, медленно толкавший перед собой нагруженную инструментами тачку. Добравшись до моста, рабочий отёр лоб и, оставив свою тяжёлую кладь, направился к Мошу. Очевидно, они заранее договорились о встрече.
- Вы меня долго ждёте, папаша Мош?
- И да, и нет. Я пока кое-что обдумывал, мой мальчик.
Рабочий выглядел очень усталым. Он снова отёр лоб.
- Да, работёнка была не из лёгких. Я совсем умотался, - пробурчал он.
- Бедный Поле! - произнёс Мош сочувственно и немного насмешливо. - Нечасто тебе приходится работать. У тебя от безделья скоро шерсть на ладонях вырастет.
- Скажите лучше, щетина! - захохотал Поле. - Уж что-что, а трудиться - это не для меня.
Мош напустил на себя суровый вид.
- Шутки в сторону, Поле. Когда будет закончена работа?
Молодой апаш, выглядевший сегодня точь-в-точь как честный рабочий, живо ответил:
- Она уже закончена, господин Мош! Я четыре часа вкалывал, как сумасшедший. Ни на одного патрона я так не горбатился! Да и то сказать, дельце - не из обычных. Не каждый день приходится…
- Ладно-ладно, Поле, - перебил его Мош. - Нечего здесь на мосту трепаться. Вот отойдём в укромное местечко, там мне всё и расскажешь.
- А как же тачка? - забеспокоился Поле.
- Тебе-то что, всё равно она не твоя.
Через полчаса Мош и Поле выходили из кафе. На лицах у обоих было довольное и загадочное выражение.
Тачка стояла на том же месте. Поле вновь с усилием покатил её перед собой. Папаша Мош вышагивал рядом. Наконец они добрались до парка Бютт-Шомон и решили передохнуть. Уголок, который они выбрали, как нельзя более подходил для приватной беседы. В эту часть парка редко кто заходил, и аллеи были совершенно пустынны. Мош уселся на скамейку, и уставший Поле с удовольствием последовал его примеру.
- Я надеюсь, мой мальчик, - начал Мош, - ты помнишь, что я тебе однажды сказал: если ты не будешь трусить, мы провернём с тобой не одно славное дельце.
Поле поднял руку, словно в подтверждение клятвы.
- Я никогда не дрейфил, вы сами знаете, даже когда кокнул кассира.
- Что верно, то верно, - усмехнулся Мош. - Но если ты такой молодчина, то, может быть, тебе по плечу и что-нибудь потруднее? К примеру, похитить человека, с которым случился припадок эпилепсии…
- Это как это? - озадаченно спросил Поле.
- А вот как, - спокойно продолжал Мош. - Ты опрокидываешь клиента на землю, связываешь по рукам и ногам и запихиваешь в машину. И всё это так быстро, чтобы он охнуть не успел.
- Ну, это ещё не так трудно, - деловито заметил Поле.
- А это смотря где происходит дело, - назидательно откликнулся Мош. - Конечно, в тёмном переулке или на пустыре - это раз плюнуть. А ты мне скрути человека днём на улице, в самом центре Парижа!
- Это тоже можно, - невозмутимо проговорил Поле.
Мош одобрительно кивнул головой.
- Ну что ж, сынок, храбрости тебе не занимать, ты подаёшь большие надежды. И всё-таки скажи мне, как ты собираешься это сделать?
Поле задумчиво почесал нос и что-то пробормотал. Он, конечно, похвастался, сказав, что дело не из трудных. В действительности же, он совершенно не знал, как за него взяться.
- Честно говоря, папаша Мош, я что-то не скумекаю, как это обстряпать, - смущённо признался он.
Мош именно этого и ждал.
- Неважно, сынок. Сейчас я тебе всё растолкую. Это дельце нужно провернуть сегодня вечером. Теперь слушай как: нам нужно будет разыграть сцену с эпилепсией. Для этого мы прифрантимся и двинем в какой-нибудь богатенький район - я ещё не знаю, в какой точно - ну, например, в Тюильри. Там нужно будет сесть на хвост одному типу, я тебе его покажу. Но учти, мы не будем скрываться, а, наоборот, постараемся, чтобы он нас заметил. Тогда мы отвлечём его внимание от двух других наших ребят, которые будут идти впереди. Потом, по моему сигналу, один из них толкнёт клиента и сразу же вежливо попросит прощения. И вот тут, Поле, настанет твоя очередь действовать. Ты поставишь хорошую подножку, и наш подопечный растянется на земле. Затем ты засунешь ему в рот пробку…
- Какую такую пробку? - недоуменно спросил Поле.
- Сейчас увидишь.
С этими словами Мош достал из кармана каучуковый шарик не больше ореха.
- Как только эта штука попадёт в пасть нашего клиента, он больше и пикнуть не сможет, потому что резина сразу увеличится в размере.
Мош сжал шарик пальцами, и тот действительно стал втрое больше. Поле в немом восхищении смотрел на удивительный предмет, не подозревая, что это обыкновенный кляп.
Папаша Мош объяснял дальше.