* * *
С детства Артем Рузанцев был заласкан родителями. Особенно баловала его мать. Что бы мальчик ни сделал, его хвалили и им восхищались.
Нина любила обоих своих сыновей, но к младшенькому, Темочке, питала наиболее теплые чувства.
- Коленька, правда наш малыш гений? - щебетала она, показывая мужу рисунки пятилетнего Темы.
- Послушай, какие стихи написал Темочка:
По реке плывет кораблик,
Ветер парус раздувает;
Не утонет в луже зяблик,
Потому что я играю.
У него талант!
Николай Георгиевич лишь улыбался, глядя на восторженную супругу:
- Ты преувеличиваешь, такую лабуду сочинит любой первоклассник.
Женщина не соглашалась, ей очень не хотелось признаваться даже самой себе, что ее горячо любимый сын - обычный ребенок. Артему она внушала:
- Ты будешь поэтом. Или композитором. - Мальчуган капризно мотал головой. - Не нужно будет ходить на работу, - втолковывала ему мать, - сиди себе дома, этюды сочиняй. Или вообще можно в творческий отпуск уйти: лежать на пляже в ожидании музы.
Любые шалости ему прощались, в случаях, когда провинились оба брата, наказывали Юру, младшему все сходило с рук. В начальных классах Тема носил пятерки. Учителя отмечали его способности к точным наукам, что очень умиляло Нину. Николай далеко в будущее не загадывал, успехи младшего сына его, несомненно, радовали. На Артема он хотел возлагать надежды, ибо на Юрия вряд ли можно было рассчитывать: с детства упорный и самостоятельный, старший сын проявлял интерес только к рисованию. На воспитание детей у начинающего бизнесмена едва хватало времени, и сыновьями в основном занималась Нина.
Унаследовав от отца цепкий ум, Артем совершенно не желал его развивать. Его незаурядные способности проявлялись, лишь когда нужно было выкрутиться из очередной скользкой ситуации. Тема воодушевленно составлял комбинации: что наврать учительнице химии или как провести классного руководителя, чтобы тот оставил намерение пригласить в школу родителей.
Подрастая, избалованный мальчик стал учиться все хуже и хуже, а к девятому классу и вовсе скатился до двоек. Лишь благодаря влиянию отца Артем получил школьный аттестат.
В первый год он, конечно, никуда не поступил. Зачем? Отец и так хорошо обеспечивает, дом - полная чаша. В следующем сентябре ему все же пришлось переступить широкий порог Финансово-экономического университета. Но Тема проучился там недолго: не сдавшего ни одного зачета студента Рузанцева к сессии не допустили, и он был отчислен в первый и последний год своего обучения. Доводы Николая Георгиевича на него не действовали. Артем давно понял: работать не надо. Он вел праздный образ жизни, находясь на иждивении состоятельного родителя.
* * *
"Спокойно, - сказал себе Артем, когда прошло остолбенение. - Надо срочно исправлять ситуацию".
- Что мне известно? - рассуждал он. - Отец назвал имя, к счастью, имя редкое. Это не какой-нибудь там Иванченко или Петренко. Их как собак нерезаных. Можно приблизительно определить возраст. Следуя логике, двадцать четыре - тридцать лет. Еще он говорил про Питер.
Артем раздобыл сначала базу данных Санкт-Петербурга, затем в ней нашел нужную информацию.
"Как удобно, - думал он, - все жители с координатами, только фамилию введи: дата рождения, адрес, телефон, даже состав семьи выдает".
Его клиент проживал один, что Артема порадовало: удобнее будет действовать.
- Хотя, - подумал он, - в базу внесены только зарегистрированные граждане.
Дальше он нашел в Сети план города, посмотрел адрес: не далеко и не близко, по меркам Одессы, это типичное захолустье.
Он аккуратно выписал на листок адрес и положил его в бумажник.
"Теперь надо провести подготовительные работы. Срочно в Питер. Установить наблюдение за объектом, узнать о нем как можно больше: чем занимается, где бывает, его привычки, вкусы, характер. Нанять бы специально обученного человека, но где его найти? Абы кто не устроит, нужен профессионал".
У Рузанцева-младшего впервые возникла задача кого-то устранить. К кому обратиться за своеобразной услугой, он не знал. Еще он очень осторожничал.
"Лишний посвященный человек - лишние проблемы. Пусть лучше об этом не знает никто, - решил он, - сами справимся. Жаль только, времени мало - не подготовиться как следует".
* * *
Артем Рузанцев вот уже которые сутки не появлялся в своей квартире на Большой Фонтанной улице. Осиротевший отцовский особняк он тоже не жаловал. За обоими домами наблюдали милиционеры. В другие места, где предположительно мог появиться сын покойного магната, оперативники наведались тоже безуспешно.
После было установлено, что искомый гражданин две недели назад отправился в Турцию. В туристической фирме, где Рузанцев приобретал путевку, ответили: их клиент три дня как покинул отель. Куда делся потом - им неизвестно.
- Упустили, - резюмировал Шубин, - придется возвращаться ни с чем.
- Так уж и ни с чем? Зато мы установили, что арестованный Юрий Рузанцев к убийству Зимовец непричастен, - не терял оптимизма Носов.
* * *
Жизнь радовала. Этому способствовали ласковое солнце Анталии и побережье Средиземного моря. Золотистый песок под ногами, большой яркий зонт над головой, беззаботные туристы, лениво нежащиеся на пляже. Загоревший до бронзового оттенка, Артем млел на солнце и с наслаждением представлял себе уже совсем близкое будущее: скоро он станет миллионером, обладателем всего состояния, что скопил его отец. В этот момент раздалась знакомая трель звонка.
"Кто там еще? - подумал он и нехотя потянул руку к мобильному телефону. "Жека", - высветилось имя абонента. - Может, не принимать? Пусть идет лесом".
Жека Куратников - его приятель и сосед по двору. Молодые люди часто вместе проводили время, но друзьями их назвать можно было едва ли. Артем Рузанцев вообще не имел друзей. Компании для развлечений, уйма знакомых - все это было в изобилии, но человека, которому бы он полностью доверял, мог рассчитывать на помощь в трудную минуту, в жизни Артема не существовало. Потребности в настоящем друге он никогда не испытывал. Младший Рузанцев предпочитал свои секреты держать при себе, а трудностей, в которых необходима поддержка, у него еще не случалось. Из всех знакомых Артема Жеку можно было бы считать наиболее близким, но сейчас он не хотел общаться даже с ним.
Телефон по-прежнему не переставал трезвонить.
"Ладно", - снизошел он и принял вызов.
Известия, что сообщил Куратников, заставили его полностью пересмотреть все планы и расстаться со сладкими мечтами.
- Ты не ошибаешься? - не хотел верить Артем. - Именно меня спрашивали?
- А кого еще? Лучше скажи, что ты натворил, раз тебя вся милиция города ищет?
- Да брось ты, - пробурчал он, - они, наверно, гибель отца расследуют, а я им нужен как свидетель.
- За свидетелями так тщательно не охотятся, - заметил Жека, - около твоего дома постоянно менты пасутся.
По-прежнему кричали чайки, из бара доносилась популярная мелодия, все так же раздавались голоса отдыхающих, но теперь Артем ничего этого не слышал. Он неподвижно сидел в своем шезлонге и напряженно думал. В его голове звенели Жекин смех и его последняя фраза: "Не пропадай, эмигрант!"
Эмигрант! Теперь он будет эмигрантом. На карточке несколько сотен европейской валюты, в карманах еще какая-то мелочь. Этого надолго не хватит, придется приспосабливаться и что-нибудь предпринимать. Он махом допил коктейль, поднялся с шезлонга и направился в сторону города. Больше об Артеме Николаевиче Рузанцеве никто никогда не слышал.
Ленинград 1981 г
Весна выдалась ранней. Уже в конце февраля началась оттепель, температура ниже ноля так ни разу не опустилась. К концу апреля пришло настоящее лето. Люди давно носили легкую одежду. Учеба шла с трудом. Студенты томились в аудиториях, то и дело поглядывая на часы. Маша в последние дни ходила с загадочной, только ей одной понятной улыбкой. И причиной тому была любовь.
В период зимней сессии, когда институт охватывает экзаменационная лихорадка, Маша была по-олимпийски спокойна. Она училась на "отлично" и все сдавала досрочно. Однажды в коридоре перед кафедрой психологии ее окликнули:
- Девушка, погодите!
За спиной стоял долговязый парень. Лицо незнакомое, из какой он группы, непонятно.
- Дайте мне свой конспект.
Маша молча протянула общую тетрадь в аккуратной обложке.
После каникул они снова встретились на одной из перемен. Маша так же, не проронив ни слова, сунула конспект в сумку и поспешила прочь. Дома она нашла между страниц шоколадку. Шоколад был в дефиците, и в свободной продаже он появлялся редко. Маша, обожавшая сладкое, подарок оценила.
Вскоре этот парень опять возник на пути. Он догнал ее по дороге домой. Протянул букет хризантем и представился:
- Ник.
С того дня они стали часто встречаться. Ник оказался интересным человеком и весьма галантным кавалером. Он очень умело ухаживал и сумел покорить сердце девушки.
Ник подарил ей мир любви, который Маша воспринимала как нечто хрупкое, сказочное, то, что может случиться лишь раз в жизни. Потом была совместная поездка в Сочи и две неповторимые феерические недели. Южный город, море, и рядом любимый человек. От счастья у Маши кружилась голова. Это было ее первое серьезное чувство. Позже последовало предложение руки и сердца.
Все решил телефонный звонок накануне Нового года. Звонила Клара - его первая любовь. Поздравив с наступающим, она предложила встретиться. Клара для него много значила, даже после разрыва.
Не зря говорят, что любящий человек читает любимого. По малейшему изменению голоса, по взгляду, по чему-то такому неуловимому Маша определила: Ник ее обманывает. Он не решался признаться Маше, что его чувства к ней остыли и его интересует другая. Маша избавила его от объяснений, она сама приняла решение расстаться.
Ник растоптал ее чувства. Как Маша его любила! Именно что любила. Теперь это слово для нее будет звучать в прошедшем времени. Не было ничего: ни обиды, ни ненависти, осталась одна лишь горечь. В душе, где еще вчера жила такая сильная любовь, была пустота, все вокруг померкло. Так разбивается сердце. Ее самой не стало, то есть физически она существовала, но разве можно жить без сердца? В первые минуты истерики она решила шагнуть из окна, передумала: он того не стоит. Придется жить дальше с серой бездной в душе вместо любви. Время лечит, когда-нибудь это пройдет.
Маша ни секунды не сомневалась, когда решила расстаться с любимым. Расстаться навсегда и больше никогда его не видеть. Она упаковала сумку и вернулась к матери.
Ник не стремился ее вернуть. Когда спустя неделю они встретились, чтобы объясниться, он держался отстраненно, вручил ей забытую пудру, и на этом простился.
Еще через неделю Маша поняла, она беременна.
- Почему именно я! - рыдала она в пустоту. - Я не хочу этого ребенка! Я буду его ненавидеть только за то, что он часть этого чудовища.
Они столкнулись случайно. Шарообразная Маша гуляла по парку. Для здоровья будущего малыша был необходим кислород.
Когда первый шок прошел, Ник приблизился к бывшей пассии. Он все сразу понял.
Маша не желала о нем даже слышать, ни о какой свадьбе и речи быть не могло. От его помощи отказалась. Она хотела лишь одного: чтобы этот человек исчез из ее жизни.
Ник исчез. Теперь он горько раскаивался, но сделать ничего не мог, мать его ребенка не желает о нем знать.
Отправляемые им почтовые переводы возвращались обратно. Пару раз он пытался передать деньги через мать Маши, но тщетно, она не брала, лишь укоризненно качала головой:
- Оставь нас, так всем будет лучше.
Всем будет лучше. Ладно, Маша - он давно ее разлюбил, но при чем здесь ребенок, почему он должен страдать?
Ник уехал из города. Еще много раз влюблялся, наконец женился. У него родились дети, но он никогда не мог забыть увиденного всего раз в жизни того маленького свертка с его первенцем.
На протяжении прошедших двадцати шести лет он несколько раз пытался договориться с Машей, но она, как и всегда, была непреклонна: мой ребенок - это только мой ребенок, в его жизни нет и не будет места для тебя.
Ник знал о сложном финансовом положении матери-одиночки, но упрямая женщина не хотела принимать какую-либо помощь из его рук.
Ее логику Ник не понимал: при чем тут ложная гордость, когда ребенку не хватает на фрукты? Тем не менее никаких родительских прав у него не было, даже отчество Маша записала другое, не его, а в честь своего деда Алексея.
- Желает моя бывшая или нет, - решил Николай Георгиевич, - я завещаю основную часть своего состояния нашей общей дочери. Конечно, это не компенсирует моей взрослой девочке обделенного детства, но, надеюсь, хоть сейчас скрасит ее жизнь.
* * *
Пасмурным апрельским утром Костров, Юрасов и Шубин сидели в своем кабинете. Работы была прорва: асоциальные элементы общества весной будто бы проснулись после спячки - количество преступлений выросло, при этом раскрываемость осталась на прежнем уровне.
Настроение оперов было под стать погоде: такое же хмурое и скучное.
- Смотрите, - сказал Миша, показывая разворот газеты, - наш недавний фигурант.
- Удивил, - пробурчал Шубин, - сейчас среди тех, чьи имена мелькают в прессе, пруд пруди наших фигурантов.
- Да нет же, это совсем другой случай, - настаивал Костров, - это Рузанцев.
Оперативники лениво оторвались от своих дел и подошли к Кострову. Артема Рузанцева до сих пор нигде не обнаружили, и им стало любопытно, где мог засветиться их подопечный.
Костров вслух прочел заголовок: "Таким гостям мы особенно рады".
В левом углу крупным планом фотография гостя. С газетного листа на них смотрело хорошо знакомое лицо недавнего подозреваемого. Он почти не изменился: тот же старый свитер и небрежная прическа. В его внешнем виде ничего не выдавало человека, обладающего внушительным состоянием. Только преобразились глаза: теперь он смотрел уверенно, взгляд его обрел смысл.
В статье рассказывалось о талантливом художнике из Одессы Юрии Рузанцеве. Он привез в Петербург ряд своих работ, посвященных городу на Неве, и выставил их в Манеже. Самобытный стиль и изящество заметно выделяли его среди других авторов. В этой же статье отмечались заслуги молодого художника перед родным городом: он направил средства на реставрацию памятников архитектуры родного города.
- Да, - протянул Юрасов, - а мы его чуть за решетку не упекли.
- Бывает, - согласились коллеги.
* * *
Когда завещание Николая Рузанцева вступило в силу, единственным наследником стал его старший сын Юрий. К свалившемуся на него богатству он отнесся спокойно, не проявляя ни малейшей радости. Пережитые в последнее время события сделали его скупым на эмоции.
Известие о снятии с него обвинений Юрий воспринял без энтузиазма, казалось, ему было все равно, как в дальнейшем сложится его судьба. Он покинул пределы изолятора и не торопясь пошел по набережной. В его сердце не было озлобленности на милиционеров, по чьей воле он месяц провел за решеткой. Он не возненавидел брата, который его предал. Больше всего Юрия потрясла смерть отца, и он очень жалел, что даже не смог присутствовать на похоронах. Его очень взволновала весть о том, что Лилия Зимовец, в убийстве которой его обвиняли, приходилась ему сводной сестрой. Оказалось очень тяжело за одну минуту обрести родственницу и тут же ее потерять.
"Темка, Темка! Что ты наделал?! - твердил про себя Юрий. - Убил Лилю, нашу Лилю. Как же мне ее всегда не хватало, старшей сестренки! Сколько ей было - двадцать шесть? На три года меня старше, тебя на четыре. Она стала бы нашим другом. Какая она была? Я ее никогда не видел. Все, что у меня есть связанного с ней, - это картина. Та картина, что я купил когда-то у юного художника на Невском. Атаманов сказал, что Лилия похожа на девушку, чей портрет написан на этой картине. Я уверен, что художнику позировала именно Лиленька. Она очень похожа на нашего отца. Не сомневаюсь, что в жизни она была необыкновенно красивой. Я бы писал с нее портреты, даже если бы она не блистала красотой, все равно бы писал и выставлял во всех галереях. А теперь этого не будет, уже никогда не будет".
С Невы дул прохладный ветер, поднимая мусор с тротуара. Хмурое октябрьское небо обещало пролиться дождем. Художник остановился около моста и окинул взглядом панораму. В пасмурную погоду Петербург казался тоскливым. Преобладал серый цвет: серые тучи, серые дома, серый асфальт. Юрий видел окружающее его пространство по-своему. Если бы он сейчас писал пейзаж, на холсте оказались бы краски всего спектра. Он намеревался непременно сюда вернуться, чтобы запечатлеть в своих работах этот необыкновенный город.
По возвращении в Одессу Юрий твердо решил направить средства на поддержку изобразительного искусства и реставрацию старого города.
Сам он по-прежнему жил в старой квартирке на Карантинной улице. Скромное убранство таким же и осталось: минимум мебели - все самое необходимое. Лишь одно изменение произошло в интерьере комнаты - на стене в изящной позолоченной раме появилась самая дорогая Юрию картина - написанный маслом женский портрет.
Юрий Рузанцев получил признание как художник. Его работы заметили мастера кисти и ценители живописи. Теперь он с упоением создавал новые картины. Он чувствовал себя полезным, когда оказывал помощь людям. Прогуливаясь по любимым улочкам Одессы, Юрий с удовольствием наблюдал, как идут реставрационные работы дворца, который должен будет снова стать украшением города. Он получал удовлетворение от всего, что делал. Юрий Рузанцев был счастлив.