– Да. Спасибо. Я буду.
– До встречи.
Ольга подмигнула Грязнову и положила трубку.
– Все в порядке. Сегодня в шесть в "Солярке"… Э-э, в "Солярисе".
Максим Петрович положил трубку и замер. Нет, нет, теперь он был абсолютно уверен: желудок сегодня пошаливает. Уже с утра, проснувшись, он понял, что заболевает. Еще не открыв глаза, он осторожно прислушался к организму, сначала вроде все было в порядке, потом откуда-то все-таки появились головокружение и легкая тошнота. Максим Петрович жалобно позвал жену:
– Катя, Катенька…
– Что? – Екатерина Чернова, рано располневшая брюнетка, появилась в дверях и скептически посмотрела на мужа. – Опять что-то болит?
– Кажется, желудок, Катенька… – простонал Максим Петрович.
– Ох, Максим, вечно у тебя все не слава Богу! В кого ж ты больной такой? – В словах жены сквозила едва скрытая ирония. – Мать вроде у тебя была здоровая, отец как лось, бревно в одиночку может поднять, дед, слава тебе Господи, тоже был не из слабаков. А ты! Ты же просто развалина какая-то!…
– Не любишь ты меня, Катя. И папу моего не любишь, и маму мою не любишь. Вообще я давно заметил, что ты ненавидишь всех моих родственников. – Максим Петрович обижено выпятил нижнюю губу и скрестил руки на груди.
– Ладно, не ной, Петрович. Где болит?
– Вот здесь. – Максим Петрович с готовностью задрал рубашку.
Жена осторожно помяла то место, которое ей указал муж, и Чернов неожиданно захихикал.
– Ты что?
– Щекотно.
– А ну тебя! – раздраженно произнесла жена. – Одевайся…
– Как ты думаешь, может быть, стоит показаться врачу? Мне кажется, это явные признаки первичного гастроэнтероколита.
– Чего-чего?!
– Ну что ты на меня так смотришь? Уж и подумать вслух нельзя.
– Я тебе сказала бы вслух. Да неудобно…
– Так я и знал, – опять обиделся Максим Петрович, – ты мне стакан воды не подашь, когда я умирать буду.
Екатерина не была черствым человеком, просто она слишком хорошо знала своего мужа и его маниакальную, трепетную любовь к собственному организму. Первое время после замужества она всерьез воспринимала все его жалобы и действительно по первому зову Максима Петровича бежала к аптечке в поисках необходимого лекарства. Но очень быстро Екатерина поняла, что на самом деле ее муж болен все время и везде. Если было жарко, он страдал от перегрева, если холодно – от переохлаждения. Удивительным образом он был в курсе симптомов всех болезней и постоянно находил у себя что-то новое. Врачам при всем этом Максим не доверял, называл их шарлатанами и черствыми людьми. У Кати были подозрения, что это мнение о медицине у Максима сложилось только по одной причине: никогда ни одно обследование не давало результатов, доказывающих, что Чернов болен.
– Абсолютно здоров, – оптимистично сообщали врачи, и в глазах Максима появлялось выражение недоверия.
Поэтому теперь – после последних слов "больного" – Екатерина Чернова неторопливо подошла к аптечке, достала несколько таблеток, налила стакан воды и поднесла мужу. По опыту она знала, что вопросов задавать не нужно. Максим мог рассказывать про свои болезненные ощущения долго и подробно, а она уже опаздывала на прием в косметический кабинет.
– Позавтракай без меня, – сочувственно улыбнулась жена, – я, к сожалению, должна уже бежать. Целую!
– Катя! Подожди!…
– Потом, потом…
– Но я так не могу…
В ответ лишь хлопнула входная дверь.
Максим Петрович остался один. После ухода жены боль почему-то мгновенно прошла и захотелось чего-то вкусненького. Почему бы и нет, если к тебе вот такое отношение? В памяти всплыл оставшийся после вчерашнего ужина жареный цыпленок, и Чернов невольно сглотнул слюну. Его воображение разыгралось не на шутку. Он уже предвкушал, как сейчас быстро умоется, войдет на кухню, распахнет холодильник и…
Именно в этот момент раздался телефонный звонок.
– Вот черт! – выругался Максим Петрович и поднял трубку. После первой же фразы старшего оперуполномоченного МУРа Ольги Кот неприятные ощущения в организме возобновились, и Чернов уныло произнес: – Я плохо себя чувствую…
Разумеется, Максим Петрович понимал, что неприятности еще только начинались, теперь пойдут один за другим допросы-расспросы, вызовы к следователям и прочие казенные хлопоты. Как ни странно, пожар в офисе он большим несчастьем не считал. На самом деле, ни один стул, ни одна ручка в этой конторе не были приобретены на его деньги. Генеральный директор Чернов существовал как… скажем, некая фикция. Зиц-председатель Фунт наших дней. Правда, в отличие от того легендарного Фунта Максим Петрович не желал заниматься "отсидками" за других. Сидеть?! Нет, господа, пусть этим занимаются другие… Заказчиками использовался его счет и имя. Платили за эту непыльную деятельность довольно прилично. По крайней мере, так ему казалось раньше. Теперь же, в свете последних событий, сумма показалась Чернову не такой уж и крупной. Ожидавшиеся проблемы стоили намного дороже. А вдруг действительно посадят? Тьфу-тьфу, типун тебе на язык! Даже думать об этом нельзя…
Неприятный во всех отношениях, зато короткий разговор со следовательницей закончился, и он опустил трубку.
В мыслях Максима Петровича опять мелькнул забытый образ томившегося в холодильнике вчерашнего цыпленка, и генеральный директор вновь машинально сглотнул слюну. Нет, нужно обязательно подкрепиться! Бодрой рысью Максим Петрович устремился на кухню. Мыть руки? Вздор! Не стоит тратить время на пустяки. Так, где же наш американский бройлер?…
Через несколько минут, расправившись с "подарком Буша", он удовлетворенно выкушал чашку слабого чая с лимоном и с наслаждением потянулся. Жить хорошо, а хорошо жить – еще лучше!
– Да… Эх, не было бы еще этих проблем – и жизнь была бы прекрасной. Эх, вернуть бы все назад. Лет эдак десять-двенадцать назад…
Начинал Чернов с двух тысяч рублей, которые торжественно вручила ему мать в день их с Катюшей свадьбы.
– Максим, – произнесла мать, как обычно, строгим тоном, – эти деньги я копила для тебя. Надеюсь, ты не расфукаешь их в первый же месяц.
Максим стоял в растерянности и был крайне удивлен таким подарком. В детстве родители особенно его не баловали, непривычен был он к деньгам и роскоши. Если б не Катя, то, вероятно, эта сумма так и осталась бы лежать на книжке и дожила бы до того времени, когда благополучно сгорела бы в пламени инфляции. Молодая жена Катя отличалась особой деловой хваткой и предприимчивостью. И откуда у нее возникла мысль заняться бизнесом, непонятно. Только новоявленная госпожа Чернова узнала о подарке, как тут же решительно заявила:
– Макс, это наш шанс. Ты помнишь Люсю из параллельного?
– Люсю? Из "Б", что ли?
Максим и Катя учились в одной школе, но в разное время – он на четыре года старше ее.
– Ну да!
– Нет, не помню.
– Ты должен ее помнить!
– Да не помню я! Вы же малышней считались.
– О Господи!… Ну это не важно. Так вот, она давно подбивала меня заняться бизнесом. Нужен только первоначальный капитал…
Максим, удивленный тем, с какой легкостью жена использует специфическую терминологию, не решился тут же ответить отказом и, вздохнув, согласился.
– Съездим пару раз в Польшу, привезем джинсы. Люська говорит: идут нарасхват. Так что риска никакого. Для начала нужно будет сделать загранпаспорта, – деловито излагала план действий Катя.
– А как их сделать?
– Я узнавала – ничего сложного. Были бы деньги…
– Но ведь тебя могут поймать!
– Почему меня? Взятку в ОВИРе будешь давать ты.
Максим был поражен:
– Я?!
– Конечно. Ты же мужчина! А давать на лапу – дело мужское.
– Но…
– Тебя что-то смущает, дорогой?
Пришлось молодожену подчиниться этой железной логике…
Получив наконец вожделенные паспорта, поездку спланировали довольно быстро, на дорогу ушло чуть больше недели. Джинсы с вышивкой "Мальвина" на заднем кармане были распроданы в считанные дни. Катя при этом проявила неуемную энергию: обзвонила всех подруг и знакомых. Во время второй поездки они закупали товар уже по заказам. И понеслось!…
В течение двух лет путем обмена и солидной доплаты Черновы смогли приобрести четырехкомнатную квартиру в престижном районе, "шестерку" синего цвета, прибалтийскую стенку и импортную мягкую мебель. Катя завела массажистку, личного парикмахера и косметолога. Чернов имел только одну слабость – трепетную заботу о собственном здоровье. Не жалея средств, он проходил всевозможные обследования, побывал на приеме у всех столичных медицинских светил, причем различных специализаций. Особенных болезней у него не находили, но Максиму было приятно, что его здоровье находится под пристальным наблюдением.
Как– то само собой получилось, что через некоторое время Чернов перешел на торговлю продуктами. Это оказалось и менее хлопотно, и более выгодно. В период расцвета предпринимательства он уже имел собственную фирму и занимался оптовыми поставками продуктов. Дела шли успешно. Только вот здоровье пошаливало. У Максима появилась идефикс отправиться на обследование за границу. Посоветовавшись, он остановил свой выбор на Израиле. Ведь туда же уехали все наши лучшие врачи! И потом, есть еще одно немаловажное обстоятельство: не нужно будет объяснять доктору на пальцах, что и где у тебя болит… Постепенно идефикс полностью захватила его. В жизни наконец появилась цель! Высокая и чистая, как мечта мореплавателя, ищущего новые земли. Максим Петрович теперь методично выискивал необходимые адреса и фамилии врачей, которые обязательно посмотрят его в Израиле. Дело оставалось за малым. Для осуществления мечты нужны были деньги. Много денег. И в валюте.
Именно в этот подходящий момент в его квартире раздался телефонный звонок. Вот и не верь после этого в силу Всевышнего!
Голос у звонившего мужчины был низкий, вежливый, солидный. Он предложил Максиму Петровичу обсудить выгодное для него дело.
– А могу я узнать, какое именно дело вы собираетесь мне предложить?
– По телефону – нет.
– Но…
– Это очень и очень для вас выгодно! И я готов встретиться на вашей территории. Повторяю – очень выгодное для вас дело…
Недоумевающий Чернов пригласил незнакомца в офис. Выслушал. Задумался. Действительно, выгодно. Действительно, очень и очень. Но… Перестройка его научила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Здесь, правда, не совсем бесплатный, но все же… Нужно было крепко подумать над неожиданным предложением. Ах, если бы не лечение в Израиле!
Во время встречи предприниматель не ответил ни "да", ни "нет". Попросил отсрочку на два дня. Максим решил посоветоваться с женой.
– И ты еще раздумываеешь? – Катя удивленно округлила глаза. – Тебе предлагают огромные деньги за просто так! Максим, ты меня удивляешь!
– Катя, – умоляющим тоном протянул муж, – никто никогда не предложит деньги просто так!
– Ну хорошо, чем ты рискуешь, ты можешь мне сказать?
Максим задумался и неуверенно произнес:
– Наверное, ты права, особенно ничем не рискую. Они просто хотят использовать мое имя и счет, чтобы получать деньги от своих закупщиков. Но что-то в этом мне не нравится…
– О Господи, Макс! – Катя театрально заломила руки. – Вечно ты канючишь и мямлишь. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского!…
И он рискнул…
Если вернуть тот разговор в сегодняшний день, Максим Чернов теперь ни за какие бы деньги не согласился на предложение высокого представительного мужчины, который, вежливо улыбаясь, интеллигентно попросил его об этой в общем-то пустяковой услуге.
Хотя, что говорить, деньги он получал, и деньги немалые. Заветное обследование в заграничной клинике осуществилось. Правда, не в израильской, а в немецкой – в последний момент мнительный Максим Петрович передумал, решив, что наши уехавшие врачи на самом деле ничуть не лучше тех, что остались ("Одни же институты заканчивали!" – вдруг осенило его). Катя теперь разъезжала по городу в "опеле" стального цвета, а за городом – словно по мановению волшебной палочки! – всего за одно лето вырос гигантский трехэтажный особняк из модного красного кирпича…
Первая неприятность произошла еще года за полтора до пожара. В контору заявилась обычная проверка из налоговой инспекции. Фирма была заранее предупреждена, что будут проверяющие (зря, что ли, платил осведомителям!), и поэтому никто особенно не волновался. Максим Петрович как раз в это время находился на очередном обследовании, и все неприятности произошли без него. И откуда эти ищейки раскопали копии именно тех, спрятанных счетов, было непонятно, но, так или иначе, Чернову пришлось срочно вернуться на работу и, бледнея от волнения, изображать полное недоумение по поводу происходящего.
Весь лоснящийся от удовольствия, молодой мужчина вкрадчивым тоном задавал коварные вопросы, Чернов только разводил руками. До сих пор при мысли о том разговоре у Максима Петровича начиналось жжение в желудке. Да что же это происходит, черт побери?! И обычную взятку они получили, как же без этого! И милицейская "крыша" их всегда надежно прикрывала. И могущественные люди, пользовавшиеся его, Чернова, счетом обещали… Но нет ведь. Пришли. Раскопали. Поставили в "третью позицию". И делают что хотят! Да что же такое, граждане?! Или власть в стране уже переменилась?…
После ухода налогового инспектора, Чернов быстро набрал заветный номер. Ему не потребовалось в подробностях объяснять, что произошло. Он только начал разговор, а на том конце провода все поняли. Или были заранее предупреждены.
– Мы все уладим, – сказал спокойный мужской голос, – вас больше не побеспокоят…
И Максима Петровича действительно больше не беспокоили. Все шло своим чередом до вчерашнего дня, до того момента, когда ночью в его квартире раздался телефонный звонок и главный бухгалтер сообщил о пожаре в офисе.
Пожар? Этого только еще не хватало!…
Уклончивые инструкции своего начальника Вячеслава Ивановича Грязнова Ольга Кот истолковала верно: использовать свой женский шарм и обаяние с целью извлечь информацию из допрашиваемого.
Если б ей просто дали указание допросить Чернова Максима Петровича и выяснить то-то, то-то и то-то, все было бы просто. Уж что-что, а допрашивать людей Ольга умела! Но данное задание напоминало детскую сказку: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. При этом еще нужно было подключить обаяние и шарм.
"Интересно, – думала она, возвращаясь с курсов по вождению, – хоть один человек знает, что это такое? Шарм и обаяние. Надо же! И как все это можно подключить в допросе? Ведь это либо есть, либо этого нет. Ну и задачка…"
Ольга Кот не относила себя к особам, про которых можно было сказать, что у них есть в наличии обаяние, красота или шарм. Она считала себя совершенно обыкновенной, простой девушкой. В меру стройной (как и большинство современных молодых женщин), в меру симпатичной, в меру привлекательной… Ну что там еще "в меру"? Кажется, все. Ничего, и этого вполне хватает. Ей никогда не приходило в голову, что в некоторые моменты жизни все эти качества можно будет использовать, тем более в профессиональной сфере. Ладно. Шарм так шарм. Как говорится, за дело!
Девушка извлекла из сумочки пудреницу. Она аккуратно вытерла поверхность зеркала носовым платком и всмотрелась в собственное отражение: карие глаза, прямые брови, темные, изогнутые вверх ресницы, чуть крупноватый нос, небольшой рот. Без сомнения, шарм у нее есть. Косметики на лице было минимум: немного туши, едва заметная розовая помада и темно-серые тени. Ольга повертела зеркальце и постаралась очаровательно улыбнуться, нахмуриться, потом еще раз улыбнулась, подмигнула правым глазом, затем левым и положила зеркальце назад в сумку.
– Обаяние и шарм… – вслух задумалась Ольга. – Какая глупость! Главное ведь не это. Главное, хорошенько продумать вопросы…
Грязнов охарактеризовал Максима Петровича как довольно противного типа. Что-то вроде "подкисший менталитет", Ольга напрягла память. "Подгнивший менталитет" – уточнил включившийся в работу мозг. Отлично. Допустим, она представила, что это означает. И что же дальше делать? Поскольку обстановка допроса будет неофициальной, то и начать следует как можно более душевно. Можно, например, с извинений, что пришлось его побеспокоить. Или сказать что-нибудь приятное, какой-нибудь комплимент. Хотя, наверное, мужчинам комплименты не принято делать. А почему бы и нет? Может быть, он любит себя без памяти? Такие мужчины сейчас встречаются сплошь и рядом…
В голову лезли всякие глупости. Чтобы не отвлекаться, Ольга достала лист бумаги, ручку и нарисовала цифру один. А теперь думать, думать и еще раз думать!
На самом деле, для недавней выпускницы юридического факультета это задание было одним из первых, а количество проведенных допросов можно было по пальцам пересчитать. Разумеется, все они проходили в официальной обстановке кабинета, и раньше таких сложностей, как с господином Черновым, не возникало. По закону было положено сначала записать анкетные данные допрашиваемого, а затем задать очень простой вопрос. К примеру, в каком году был закончен институт или какая профессия. То есть такой вопрос, ответ на который допрашиваемый мог дать легко, не напрягаясь и не задумываясь. Таким образом, проходил момент адаптации… Человек вступает в контакт и легко отвечает на несколько простых вопросов, потом постепенно следователь подводит его к главным. Главные вопросы лучше всего давать вперемежку с второстепенными. Такова методика предварительного следствия. Та самая теория, которой ее учили.
Ольга хорошо помнила, как она впервые проводила допрос. На стуле перед ней сидела субтильная женщина – многодетная цыганка Галина Разумовская, которая была задержана по подозрению в распространении наркотиков. Старший оперуполномоченный Кот Ольга Владимировна, недавняя выпускница юридического факультета, старалась задавать вопросы грамотно, так, как ее учили. Допрос протекал вяло и без особых результатов.
Женщина в пестрой шали сидела напротив молодой девушки и, лукаво улыбаясь, отказывалась от всех предъявленных ей обвинений.
– Галина Сергеевна, – уже в который раз устало вопрошала Ольга, – в квартире, которую вы снимали, были найдены несколько "чеков", ведь так?
– Каких "чеков"? – деланно заволновалась цыганка. – Я, милая, ведь в магазин не хожу, чеков мне никто не дает.
– Я имею в виду расфасовки с наркотическими веществами, – уточнила вопрос Ольга.
– Ой, девочка, квартира-то не моя. Я там поселилась и жила себе спокойно, никого не обижала. А что и кто там был до меня, не знаю. Может, оставили какие-то вещи прежние жильцы или хозяева чего забыли. Может, и эти… Как их?
– "Чеки", – подсказала Ольга.
– Вот-вот. А они ведь приходили часто. То деньги получить за квартиру, то еще что-то. Может, и подбросили. Люди-то сейчас недобрые, девочка. Что только ни сделают, чтобы опорочить многодетную мать.
Ольга уныло выслушивала отпирающуюся женщину и понимала, что выбить чистосердечное признание из этой прошедшей огонь и воду цыганки невозможно.
– В вашей квартире также были найдены…
– Девочка, я уже сказала, – уже более жестко перебила ее задержанная, – квартира не моя. Не моя, ты понимаешь или нет?… Я ее снимала, и что вы там нашли, мне не интересно. Это ваши проблемы, как модно сейчас говорить. Зря вы стараетесь, только время тратите.