– Знаменский Феликс Викторович.
– Год и место рождения?
– Тысяча девятьсот сороковой, город Москва.
– Место жительства?
– Туристская улица, дом сорок шестой, дробь два, корпус первый, квартира тридцать пятая.
– Где работаете?
– Академия медицинских наук, отделение кардиохирургии, заведующий лабораторией. Кроме того, являюсь профессором МГУ. Доктор медицинских наук.
Перед следователем Московской городской прокуратуры Леонидом Барановым сидел тщедушный человечек в роговых очках, сильно увеличивающих глаза, темном стареньком костюме и потертых, давно вышедших из моды туфлях. Больше всего Баранова поразила сорочка Знаменского. Вернее, ее воротник – застиранный, местами даже разлохмаченный.
"Да, небогато живут профессора, – подумал следователь, – хотя… может быть, маскируется?"
Знаменский сидел на стуле сгорбившись и опустив голову. Взлохмаченные волосы покрывали лоб.
– Что можете сказать по поводу происшедшего?
Знаменский поднял глаза:
– Я не убивал Кипариса.
– Давайте начнем с самого начала. Многие свидетели утверждают, что вы устроили драку с пострадавшим.
– Да, это правда.
– Объясните причину конфликта.
Знаменский помолчал. Затем негромко сказал:
– Он оскорбил меня.
Баранов кивнул:
– Свидетели утверждают, что непосредственно перед конфликтом Эдуард Кипарис поднял тост.
– Да. Именно этим тостом он меня и оскорбил.
– Однако свидетели не заметили в тосте ничего оскорбительного.
Знаменский кивнул:
– Эти оскорбления предназначались только мне.
– Хорошо. После того как Кипарис, по вашим словам, нанес вам оскорбление, вы схватили нож и кинулись на него. Так?
– Нет. Я не хватал нож. Я сначала выкрикнул в его адрес ругательство, а потом подошел к нему и попытался высказать, что я о нем думаю.
– Однако подоспевший милиционер утверждает…
– Потом взял со стола столовый нож. Но я не собирался его убивать. Поверьте.
– Хм… Нож обычно берут, чтобы нанести ранение, – заметил Баранов.
Знаменский тяжко вздохнул:
– Вы понимаете, я был в состоянии аффекта. Я не понимал, что делаю.
– Что было потом?
Знаменский снова опустил глаза:
– Ну, я его ударил…
– Конкретнее.
– Я его ударил по лицу. Он мне ответил. Потом я его схватил за пояс и повалил на пол… Тут меня схватили сзади, отцепили от Кипариса и оттащили в сторону.
– При этом вы произносили ругательства?
– Да.
– Что было потом?
– Потом… ничего.
– Значит, после того как вас успокоили, вы пошли на место и продолжали сидеть за столом?
– Да.
– И никуда не выходили?
– Нет.
– Но никто из присутствующих не может определенно сказать, что вы все время находились в зале.
Знаменский пожал плечами:
– Может быть, они не обращали на меня внимания?
– Сомнительно, учитывая то, что вы только что затеяли драку.
Знаменский молчал.
– Кроме Кипариса среди присутствующих был кто-то, кого бы вы знали?
– Да. В зале присутствовало несколько профессоров из академии, кроме того, я знаком кое с кем из иностранцев. Но не очень близко.
– Организаторы банкета утверждают, что вас не было в списках приглашенных. Это правда?
Знаменский кивнул:
– Да. Я прошел по чужому пригласительному.
– Кому он предназначался?
– Моему коллеге, доценту Аркадию Дугину.
– Почему он сам не пошел?
– Я попросил его дать мне свой пригласительный.
– Для чего?
– Я хотел встретиться с Эдуардом Кипарисом.
"Ну дела, – подумал Баранов, – все говорит против этого драчуна. Однако трудно представить, чтобы он был способен на убийство".
– Феликс Викторович, – сказал Баранов, – вынужден вас предупредить об ответственности за дачу ложных показаний.
– Да-да, я понимаю, – упавшим голосом произнес Знаменский.
– Значит, вы утверждаете, что причиной конфликта было нанесенное вам оскорбление?
– Да, это так.
– Тогда объясните, почему Кипарис выбрал именно это время, чтобы произнести оскорбление?
– Потому что он подонок… – выдохнул Знаменский.
– Это не объяснение.
– Тем не менее это так…
На следующее утро Леонид Баранов положил на стол прокурора Московской городской прокуратуры протокол допроса Феликса Знаменского.
– Ну как, Леня? – спросил прокурор, пробежав глазами листы, покрытые машинописным текстом.
Баранов с сомнением покачал головой:
– Не могу поверить, что этот человек совершил убийство…
– Эх, Леня, мы с тобой во многое не можем поверить. Факты-то однозначно указывают на Знаменского.
– Факты – да, – задумчиво сказал Баранов.
– Ну вот. А факты в нашем деле самое главное.
– И все-таки…
Прокурор хлопнул ладонью по столу:
– Давай не будем поддаваться эмоциям. Уж поверь мне, старому волку, это он убил. Что-то там в свое время не поделили, какую-то формулу не так записали… Знаю я этих ученых. У них в голове все по-другому устроено, не как у нормальных людей. "Девять дней одного года" видел?
– Видел…
– Ну вот, – прокурор явно радовался найденному аргументу, – видишь? Они вечно башку в реактор засунут, а потом говорят, что в состоянии аффекта были. Так что давай, Леня, скоренько оформляй дело.
– Но…
– Никаких "но", – прокурор сдвинул густые, как у Брежнева, брови, – что за малодушие, следователь Баранов? Убит гражданин Соединенных Штатов, пусть даже бывший советский гражданин. Вон мне всю ночь из посольства названивали. – Он выразительно кивнул на телефон. – Думаешь мне приятно перед представителями иностранной державы краснеть? Что они подумают о наших правоохранительных органах?
Баранов молчал.
– И потом, Леня, знаешь, что у них в законах написано?
Баранов покачал головой.
– А я знаю, – с превосходством сказал прокурор, – а написано там, Леня, что каждого гражданина Соединенных Штатов охраняет вся армия и весь флот. Ты же не хочешь, чтобы на нас пошел американский флот?… И я не хочу. Так что давай-ка, Леня, скоренько дело оформляй. За задержку нас с тобой по головке не погладят…
К месту происшествия Ольга Владимировна Кот подъезжала, сидя за рулем ведомственного автомобиля Московского уголовного розыска. Несмотря на то, что водительские права были получены всего несколько дней назад, девушка чувствовала себя достаточно уверенно и со стороны производила впечатление вполне опытного водителя. Ее учитель, Валентин Сергеевич Ивашов, не зря имел славу строгого, но в тоже время и самого талантливого автоинструктора в МУРе. Он вымуштровал Ольгу на все сто. Поэтому ни во время экзамена, ни теперь у старшего лейтенанта Кот не было страха и неуверенности. А кроме того, ей было смешно от того, что гэбэдэдэшники, еще издали заметив, что за рулем сидит женщина, сначала пытаются тормознуть, но потом, обнаружив номера МУРа, делают вид, что им и дела нет до Ольги и ее автомобиля…
Белая "шестерка" ловко вписалась в плотный ряд машин и остановилась. Небрежным жестом Ольга захлопнула дверцу и быстрым шагом направилась к трехэтажному старинному особняку. Уже издали были видны черные, опаленные окна второго этажа сгоревшего офиса. Во дворе стояла милицейская машина, за рулем дремал шофер. Она подошла к подъезду, показала молодому дежурному удостоверение и нажала на тяжелую металлическую ручку двери – откуда-то раздался мелодичный звон. Сверху были слышны голоса людей. Ольга увидела перед собой старинную винтовую лестницу, изящно выполненные мраморные перила и огромных размеров зеркальную раму. Весь пол был усыпан осколками стекол, обгоревшими клочками бумаги и прочим мусором… Почерневшие от копоти бежевые занавеси были брошены за лестницей. Было видно, что пожар тушили в добрых российских традициях – долго, добросовестно, не жалея воды. Стены, пол, потолок – все имело следы героической деятельности пожарных. В помещении пахло сыростью, гарью и почему-то свежими огурцами. Вначале Ольга не поверила, но, принюхавшись, уверилась – действительно огурцами!
Ольга внимательно осмотрела первый этаж и неторопливо поднялась на второй. Собственно, если б она и могла что-то найти, то это находилось бы именно на втором этаже, там, где непосредственно располагались кабинет директора, бухгалтерия, комната менеджеров и еще пара-тройка казенных помещений, Бог весть для чего предназначенных. Узкий коридор старинного особняка даже после пожара сохранил память о несколько вычурном вкусе хозяев. Девушка с удивлением заметила валявшуюся на полу урну в виде фигуры улыбающегося арапчонка, а блестящий в конце коридора странный предмет оказался полусгоревшей кистью для занавесей.
Голоса, которые она услышала еще внизу, теперь явственно раздавались из бывшего кабинета директора. Ольга вежливо постучала о косяк двери и вошла. Трое мужчин, которые были заранее предупреждены начальством, дружески ей кивнули. Один из них, по виду самый старший, лысоватый, чем-то неуловимо похожий на Ленина, отвлекаясь от описи, спросил:
– Здравствуйте, вы Ольга… Ольга Вадимовна?
– Владимировна, – поправила девушка.
– Нам звонили насчет вас. Чем мы можем вам помочь?
– Спасибо. Ничего особенного не нужно.
– Смотрите. Мы всегда готовы… – Сказав это, еще совсем молодой лощеный парень с прозрачными, почти бесцветными глазами-конфетками выжидательно замолчал и откровенно уставился на ее ноги.
Но Ольга не позволила себе возмутиться. Тысячу раз она убеждалась, что только холодностью можно остудить вот таких явных нахалов. Спокойно! Лед, только лед. Огромный айсберг льда. И тогда уставившийся на нее наглец потонет, как "Титаник"…
– Я сама, – отчеканила девушка, с вызовом глядя прямо в глаза парню.
Тот явно смутился, нервно дернул щекой. Отлично! А теперь, не давая ему опомниться, следует развернуться – вот так, очень медленно, нарочито, показывая, что ей на него наплевать… Молодец! Развернулась? Теперь вперед, не обращая внимания на реакцию.
За спиной Ольги кто-то негромко кашлянул, была произнесена какая-то невнятная фраза. А вот это уже ее не касается. Все, господа кавалеры, проехали. Разбирайтесь сами со своим тупоголовым донжуаном!
Оперативно-следственная группа, прибывшая к месту пожара, никаких особых документов и предметов не нашла, поэтому Грязнов, посылая Ольгу для повторного осмотра к уже вдоль и поперек обследованному пепелищу, ни на что в общем-то не надеялся.
– Доверяй, но проверяй, – мягко, как он обычно это делал, улыбнулся Вячеслав Иванович своей подчиненной. – Съездишь, еще раз все осмотришь… Черт его знает, может, и повезет… – В чем именно должно повезти Ольге, он уточнять не стал, лишь закончил бодро и уверенно: – Думаю, эта поездка делу не повредит!
Затем Грязнов поднял трубку телефона, связался с дежурным и предупредил о приезде Ольги на место происшествия…
И вот она здесь.
В кабинете Максима Петровича Чернова искать, собственно, было нечего. Этой квадратной комнате следователи и оперативники уделили особое внимание. Стены были исследованы, никаких тайников там найдено не было, содержимое металлического сейфа изучено, вделанный в стену шкаф и мягкая мебель сгорели почти полностью… Н-да, что же ей делать?
Ольга прошла в бухгалтерию. Эта комната больше всех пострадала во время пожара. Здесь не осталось почти ничего целого, металлический сейф обгорел настолько, что со стороны его можно было принять за покрытый черной краской какой-то диковинный музыкальный инструмент. Она машинально отметила, что, видимо, температура при пожаре была настолько высока, что сталь местами покорежилась, как промокший картон. Ольга невольно улыбнулась: ничего себе, такой пожарище – и вдруг сравнение с промокшим картоном. Ну ты, мать, даешь! А ну-ка не отвлекаться. Думать, думать и еще раз думать…
В пустом помещении гулко отзывался каждый шаг. Ольга надела специальные тонкие перчатки и, отлепив пластилиновую нашлепку, на которой виднелись остатки тиснения (сейф, естественно, был опечатан оперативниками), осторожно открыла дверцу сейфа. Согласно заключению после первого осмотра, здесь находилось несколько папок со счетами по получению и отправке продуктов, десять тысяч рублей, упакованных аккуратными пачками по сто рублей, подарочный набор ручек фирмы "Паркер" немецкого производства, флакон духов "Прантан", несколько крохотных рюмашек-патрончиков и открытая бутылка коньяка "Наполеон".
Странно, как же все это уцелело? Ведь температура здесь была ого-го! Непонятно… Наверное, сейф сконструирован таким образом, что находящиеся внутри него предметы не нагревались до температуры воспламенения. А что может быть еще? Только это объяснение. Надо запомнить – внутренняя часть сейфа огнеупорна. Интересно, при какой температуре горит бумага?…
Девушка наморщила лоб. Ответ вертелся на кончике языка, но облечься в четкую, ясную формулировку никак не мог. Что-то мешало. Наконец она поняла, в чем же дело. О Господи! "451 градус по Фаренгейту". Роман Рея Брэдбери. Конечно! Это же температура, при которой горит бумага. Точно. Только вот как теперь перевести эти проклятые "фаренгейты" в "цельсии"?!
Задачка явно не из легких, особенно в том случае, если не слишком хорошо помнишь курс физики средней школы. Ольга попробовала сконцентрировать мысли, но особого толку из этого не вышло. Что касается с детства нелюбимой физики, а особенно раздела температур, то в голове была полная пустота, кроме одной довольно дурацкой фразы: "Температура на поверхности Солнца на миллион градусов меньше, чем в его ядре"…
Стоп! При чем тут Солнце?! Успокойся. Забудь все как страшный сон. Бумаги в сейфе не сгорели – ну и ладно, черт с ними. Проехали. Отметим про себя как необычный факт и пойдем дальше. Подумаешь, "секретные материалы"!
Выходя из бухгалтерии, Ольга с раздражением еще раз про себя отметила, что ее узкий каблук с металлической набойкой создает слишком много шума. Мраморный пол офиса, лишенный привычной мягкой обивки, чутко реагировал на каждый шаг девушки. В какой-то момент Ольге показалось, что она что-то упустила. Девушка остановилась и еще раз оглядела прямоугольную комнату.
В чем же дело?
Нет, ничего, показалось, решила она и прошла в кабинет менеджеров. Уже стоя на пороге просторной комнаты, обильно залитой водой, Ольга резко развернулась и направилась назад в бухгалтерию.
Осторожно ступая, Ольга еще раз подошла к сейфу, потом медленно двинулась к выходу. На лице у девушки появилось недоумение, она проделала этот маршрут еще раз, теперь уже в привычном темпе, и резко остановилась справа от двери. Потопталась на месте, для верности сделала шаг в сторону и постучала ногой о пол. Было совершенно очевидно: звук, исходящий от небольшого квадрата справа, был отличен от общего звука…
– Не найдется ли у вас какого-нибудь металлического предмета: отвертки, ножа или еще чего-то? – обратилась Ольга к мужчинам, работающим в кабинете директора.
– Отвертка? – озадаченно нахмурился старший и поискал глазами чемодан с инструментами. Наглый парень старательно отворачивался – было видно, что он не хочет встречаться с ней глазами. Отлично!
– Вот держи… – Старший протянул Ольге нож с широким лезвием: – Пойдет?
– Сейчас посмотрим…
Ольга благодарно кивнула и вернулась в бухгалтерию.
Она встала на колени. Мысленно обозначила нужное место. Ну, мать, с Богом… Для нее не составило особого труда осторожно подпереть край квадратной плиты. Еще немного, еще чуть-чуть… Небольшое углубление внутри доказало, что Ольга нашла тайник. Есть! Она попыталась нащупать какую-нибудь пружину или кнопку, но механизм тайника так и не был обнаружен. Ладно, авось справимся и так…
Пошло!
Девушка присела на корточки, отложила нож в сторону и отодвинула плиту. Через несколько секунд в ее руках была папка из темно-коричневой кожи. Ольга открыла ее и увидела тонкую пачку плотной бумаги нестандартного формата. На бумагах были ровные строчки. Некоторые венчали эмблемы фирмы "Мос-Ком". И хотя ее так и подмывало посмотреть, что же там, но она остановила себя – не здесь. Внутренний голос подсказал ей, что нужно немедленно отнести находку Грязнову. Девушка положила находку в полиэтиленовый пакет, а затем в "дипломат" и вышла в коридор.
– Спасибо, он мне очень пригодился, – улыбнулась Ольга, возвращая нож.
– Если что нужно – спрашивайте, не стесняйтесь…
– Связь здесь еще не восстановлена?
– Нет.
– А телефон-автомат далеко отсюда?
– У перекрестка. Прямо за домом, на той стороне.
– Спасибо, – поблагодарила девушка и вышла из кабинета.
Ольга быстро спустилась по винтовой лестнице и оказалась на улице. Дневная жара уже спала, и в лицо приятно подул свежий ветер. Телефон-автомат действительно оказался недалеко от дома. Отыскав жетон, Ольга набрала номер и попросила соединить с Грязновым.
– Вячеслав Иванович, – задыхаясь от радости, выдохнула девушка, – пляшите!
– Нашла, что ли? – засмеялся довольный Грязнов.
– Нашла, – улыбнулась Ольга. – В бухгалтерии – тайник, в тайнике – папка, в папке – документы…
– Стоп! – остановил ее Грязнов. – Это не телефонный разговор.
– Извините. Поняла.
– Немедленно вези папку сюда.
– Еду, еду, – заторопилась Ольга.
– Подожди. Да, ты сегодня какой день за рулем?
– Второй, – удивленно ответила девушка. – А что?
– На дороге поосторожней будь. А то чайник чайником, а туда же!
– Так точно! – выпалила подчиненная.
Из кабины Ольга выскочила пулей и быстрым шагом направилась к своей машине. Рука, держащая "дипломат", слегка дрожала от волнения. После того как Ольга не успела допросить Максима Петровича, у нее как будто остался какой-то долг перед Грязновым. Теперь она чувствовала, что может покрыть этот долг. Ольга вставила ключ зажигания, через секунду-другую взревел двигатель… Но прежде чем поехать, девушка открыла "дипломат", вынула оттуда папку и положила ее на переднее сиденье, сверху бросила легкую светлую кофту – мама всегда настаивала, чтобы Ольга по вечерам одевалась теплее. Ни тогда, ни после этого девушка не могла бы объяснить, почему она вынула папку из "дипломата", но, сделав это, почувствовала себя уверенней.
…Ну почему каждый встречный шофер, из тех, кто не спешит, считает своим долгом оказать внимание женщине за рулем? Вероятно, сильная половина человечества считает, что другой половине это очень приятно. Вовсе нет. По крайней мере, не всем ее представителям. Ольгу Кот эти подмигивания, приветствия и прочее выражение "мужской радости" просто раздражали. Она чувствовала, как внутри нее все закипает от гнева. Вот еще глупости какие!