Со злорадством она заметила, как гэбэдэдэшник остановил только что просвистевшего ей вслед водителя красной "девятки". Ольга усмехнулась и почему-то показала язык человеку, сидящему за рулем черного "БМВ". В то же мгновение она машинально отметила совершенно неигривое настроение водителя и, мгновенно забыв об этом, поехала дальше. Старший лейтенант Кот мчалась на всех парусах. Находка согревала душу, сердце разрывалось от радости, девушка была в восторге от прекрасно выполненного задания. Она уже представляла, как Грязнов дружески пожмет ее руку, а она скромно опустит глаза.
– Хорошо поработали, старший лейтенант.
– Это было не слишком трудно.
– Выражаю вам благодарность.
– Спасибо…
Он объявляет личную благодарность… Награждает личным именным оружием… На следующий день министр дарит золотые часы и вручает погоны майора… Фу, бред какой!
Ольга резко повернула руль, этот жест был скорее автоматической реакцией, чем продуманным действием. На нее на полной скорости мчался черный автомобиль. У Ольги перехватило дыхание. Узкая улица с односторонним движением, откуда здесь мог взяться встречный автомобиль? Неужели она, дуреха, нарушила правила уличного движения?! Да нет, не может быть… Точно, улица с односторонним движением. Что же происходит?! Псих или…
Страшная мысль обожгла ее.
Не может быть!
Дальнейшее напоминало американский боевик, и если бы Ольге кто-нибудь еще утром сказал, что ей предстоит пережить, она бы наверняка посчитала этого человека за ненормального…
Раз! И она резко ударила по тормозам.
Два! Крутой поворот руля, и машина чудом развернулась.
Три! И "жигуленок", вопреки всякой логике, помчался против движения…
Со стороны, наверное, это было нечто. Едущий за ней красный "Москвич" едва успел среагировать и со всей силы врезался в угол дома. Женщина у перехода испуганно отскочила. У прохожего от удивления округлились глаза. Поток машин, который теперь несся прямо на Ольгу, мгновенно рассредоточился, прижимаясь к обочине. Раздались пронзительные сигналы, визг тормозов, гневные крики…
Только черный "БМВ" продолжал хладнокровно висеть у нее на хвосте. С упорством самого настоящего маньяка он продолжал преследовать автомобиль Ольги, и, казалось, нет на свете такой силы, которая смогла бы ему помешать. Это была странная погоня: отчаянно нажимающая на сигнал Ольга, разбегающиеся прямо у нее перед носом перепуганные встречные машины и черный преследователь – молчаливый, грозный, догоняющий…
Да разве они могли соревноваться – "БМВ" и "жигуль", только что севшая за руль девчонка и, судя по повадкам, матерый водила? Исход погони был предрешен с самого начала. Однако старший оперуполномоченный МУРа продолжала отчаянно цепляться за все, что, как говорится, попадалось ей под руку…
Поняв, что ей не уйти, Ольга схватила папку, накрытую кофтой, резко затормозила и выскочила из машины, не дожидаясь, пока та остановится. Этот маневр ей чудом удался. "Жигуленок" ткнулся в мусорный бак и замер. Девушка была уже далеко – выскочив, бросилась в черный проем ближайшего подъезда… Вбегая, она в душе надеялась, что этот дом, старый, сталинский, имеет запасный выход. Но, увы! Дверь черного хода была плотно закрыта.
Ольга отчаянно рванула ручку, и ручка неожиданно осталась у нее в руке. Вот проклятие! Что делать? Что же ей делать?!
Уже не раздумывая, а действуя скорее интуитивно, она втиснула папку в узкую щель между дверями и стеной. Есть! Спрятав папку, тут же метнулась назад – так птица, притворяясь раненой, стремится отвлечь охотников от притаившихся в гнезде птенцов. Ольга побежала по ступеням, но вдруг замерла – дорогу ей преградил высокий мужской силуэт. Она успела заметить на голове мужчины модную черную кепку.
– Что вам нужно?… – едва произнесла она внезапно севшим от страха голосом.
Ей не ответили. Силуэт приблизился, стал совсем огромным, занимая все пространство. Сделав обманное движение, Ольга изо всех сил ударила мужчину ногой – но не попала. Сразу было видно, что противник много превосходит ее в приемах рукопашного боя. Мужчина исчез. Невероятно, но это было так: он исчез, словно испарился. Одновременно девушка почувствовала, как ее кто-то сзади схватил за руки, выворачивая с хрустом… Одновременно ощутила тяжелое дыхание и сладковатый привкус химического вещества.
В глазах потемнело от боли, отравление властно захватывало организм, девушка вдруг поняла, что уже не может пошевелить ни рукой, ни ногой, даже – пальцем… Она отчаянно закричала, но и голос уже ей изменил.
Еще мгновение – и Ольга упала в чьи-то крепкие объятия…
Если не везет, так уж не везет. Хотя, с другой стороны, бандитские разборки с убийствами происходят в Москве чуть ли не каждый день. Поэтому вероятность того, что именно в тот момент, когда ты следишь за каким-нибудь бандитом, у другого бандита уже намечено его убийство, не так уж мала.
Как бы там ни было, именно это и произошло с нами. Помощники таинственного Балабана сидели в красной "десятке" и были окончательно и бесповоротно мертвы. Для меня это значило одно: ниточка, ведущая к торговцу оружием, оказалась под угрозой обрыва.
– Что будем делать? – спросил я у Грязнова, который давал последние указания своим оперативникам снять посты, прекратить дежурство и закончить наблюдение.
– Ничего. Сейчас возьмем их вместе с машиной на Петровку, посмотрим, может быть, у них есть документы, записные книжки или еще что-нибудь.
– Слабая надежда, – заметил я.
– Какая есть, – сердито отрезал Грязнов, – во всяком случае, сейчас главное – убрать их отсюда.
Через пятнадцать минут приехал трейлер, под удивленными взглядами прохожих и торговцев с Черкизовского рынка "десятка" была погружена в фургон и отправлена на Петровку. Вслед за трейлером поехали и мы.
"Джона Леннона" на самом деле звали Валерий Шульгин, а качка – Константин Трутко. Второй, судя по прописке в паспорте, жил в подмосковном Щелкове. С Шульгиным оказалось проще – он был прописан в самой Москве, в Кузьминках, на Грайвороновской улице. Хотя, как вы понимаете, когда дело касается бандитов, прописка и тому подобное играет гораздо меньшую роль. Но мы знали их имена и фамилии, а это уже немало. Кроме того, в кармане Шульгина мы нашли мобильный телефон, а у Трутко – пейджер, кстати, как выяснилось, тот самый, на который я оставлял сообщение. Это значило, что Шульгин и Трутко связывались с Балабаном каким-то иным способом. Каким? Мы с Грязновым лично обыскали их карманы, осмотрели содержимое кошельков и машину. Но ничего особенного не нашли. Ни одной записной книжки, ни одной визитной карточки. Только деньги и несколько кредитных карточек. Кроме того, у "Леннона" в кошельке между кредитками лежала маленькая марка с изображением улыбающейся рожицы.
– ЛСД, – определил Грязнов и отдал марку своему заместителю.
– Ну что мы имеем?
Грязнов покачал головой:
– Ничего. Практически. Кроме телефона, на который кто-то может позвонить, и пейджера – ничего. А я, Саша, лично сомневаюсь, что Балабан позвонит и сообщит, где его можно найти.
– С его стороны это было бы очень любезно, – заметил я, – но ты все-таки поставь телефон на регистрацию входящих звонков.
– Само собой.
Машина оказалась зарегистрированной на имя Шульгина. Однако по картотеке МВД, где регистрировались все лица, совершившие хоть мало-мальски значительные преступления или же проходящие в качестве подозреваемых или свидетелей, ни Шульгин, ни Трутко не проходили.
– Ну что, по-моему, пора ехать в Кузьминки, на квартиру Шульгина, – сказал я, после того как мы поднялись в кабинет Грязнова.
– Видимо, придется. Думаю, нужно делать это немедленно.
– Хочешь поручить это кому-нибудь из своих ребят?
Грязнов покачал головой:
– Надо поехать самим. Понимаешь, тут дело такое, что, если мы допустим промашку, сами же и ответим. Если бы мы с тобой вели наблюдение за убийцей, тем третьим клиентом, то, даже если бы тоже упустили, было бы не так обидно. А за дело Филимонова мы с тобой головой отвечаем. Так что поехали сами.
Я согласился со Славой.
– Может, возьмем старшего лейтенанта Кот? Ну того, которого, вернее, которую ты приставил ко мне, то есть включил в мою бригаду. Кстати, что-то я ее не видел у себя сегодня.
Грязнов вдруг погрустнел:
– Все собирался тебе сказать, Саша, но как-то недосуг было. Пропала она.
Я опешил:
– Как это – пропала?
– Обыкновенно. Была, а теперь нет.
– Ну, – отмахнулся я, – с молодыми девушками это бывает. Даже если это оперативник МУРа. Помнится, у меня была одна…
– Да нет, – серьезно продолжил Грязнов, – она пропала как раз после того, как позвонила мне и сказала, что нашла что-то интересное.
– Как это? Что именно.
– Да это я, старый дурак, виноват. Послал ее в офис "Мос-Ком" посмотреть, не осталось ли там после пожара чего интересного. Одну послал, понимаешь? Ну, думаю, там охрана… Она позвонила и сказала, что нашла что-то интересное. И все. И пропала.
– Ну и дела. И ты думаешь, что…
– Да, Саша. Я думаю, что эта пропажа как-то связана с нашим делом.
Нет, это уже переходит всякие границы!
– И что, никаких следов?
Грязнов отрицательно покачал головой:
– Никаких. Ни машины, ни свидетелей. Как назло, ни одного гэбэдэдэшника на дороге, по которой она предположительно ехала, не оказалось. Так что… Хотя Оля только-только научилась водить машину. И сохраняется слабая надежда, что она заблудилась, врезалась… Ну, ты понимаешь…
– Нет, Слава, ты же сам в это не веришь.
– Не верю, – подтвердил Грязнов, – но мы обязаны иметь в виду все версии.
– Ее ищут?
– Конечно. Я объявил местный розыск. Ребят послал по ее следу… Но толку от этого…
В квартире Шульгина мы нашли только его старую мать. Ничего вразумительного она не сообщила, сказала только, что он в последний раз появлялся больше месяца назад. И где его найти, тоже не сказала. На всякий случай мы сделали обыск, но ничего не обнаружили. Так что через два часа мы со Славой вернулись на Петровку.
Зазвонил телефон. Слава взял трубку:
– Да… Хорошо… Пусть пока посидит у вас. Я позвоню.
– Задержали Кочана, – сказал он, положив трубку, – его вели по городу, а потом взяли, когда он пришел на встречу с Шульгиным и Трутко.
– Правильно. Может быть, сразу и потолкуем с ним?
Грязнов согласился и позвонил, чтобы Кочана привели в кабинет.
Свою кличку он, видимо, получил за непропорционально большую голову, непонятно как держащуюся на длинной и тонкой шее, которая в свою очередь торчала из тщедушного тела.
– Заходите, – строго произнес Грязнов, когда его привели, – присаживайтесь.
– А почему меня арестовали? – сразу начал канючить Кочан, – я шел себе, никого не трогал.
– Я знаю, гражданин… – Слава открыл паспорт, который ему вручил дежурный, – гражданин Крупнов.
Более неподходящей фамилии для этого человечка трудно было придумать. Я невольно улыбнулся. Грязнов, заметив это, зыркнул на меня глазами. Слава не любит, когда дурачатся во время допроса.
– Садитесь, Крупнов.
– Что такое, гражданин начальник, за что меня взяли? – не унимался Крупнов-Кочан.
– Сейчас я вам все объясню, – терпеливо произнес Грязнов, – садитесь.
Крупнов сел напротив Славы.
– Итак, гражданин Крупнов, вы доставлены сюда, в Московский уголовный розыск, для выяснения некоторых вопросов.
– Да каких вопросов?! – взвизгнул Крупнов. – Ничего я не знаю.
– Совсем ничего? – удивился Слава.
– Совсем, – кивнул Крупнов, и мне показалось, что его шея вот-вот переломится пополам.
– Значит, так, – Слава кивнул сидящему в углу оперативнику, который положил пальцы на клавиатуру компьютера, приготовившись записывать допрос. – фамилия, имя, отчество, год и место рождения?
– Крупнов. Сергей Геннадьевич. Пятьдесят восьмого года рождения. Место рождения – колхоз "Светлый путь" Светлогорского района Гомельской области.
– Где проживаете?
– Люберцы, улица Школьная, дом три.
– Квартира?
– Нет там квартир. Это мой дом.
– Ясно. Где работаете?
Крупнов как-то замялся, потом ответил:
– Сторожем работаю. В магазине.
– Сторожем, значит…
– А что? – принял независимую позу Крупнов. – Да. Сутки через трое. Сегодня как раз выходной. Решил вот в Москву съездить, посмотреть, погулять по улицам.
– Культурно отдохнуть, значит?
– Именно так, гражданин начальник. Это, гуляю я, значит, а тут меня под локотки берут. И в "черный ворон" ведут.
Вошел дежурный и положил на стол перед Грязновым лист бумаги. Слава пробежал глазами текст, отпустил дежурного и снова обратился к Крупнову:
– Судимы?
Глаза Крупнова забегали и он нехотя процедил:
– Был.
– За разбойное нападение?
Тот кивнул.
– И за ограбление магазина?
– Чего спрашиваете, раз у вас там в бумажке все про меня прописано? – проворчал Крупнов. – Ну был под судом. Ну и что? Это еще не причина, чтобы просто так человека арестовывать. Я наказание отбыл, осознал, встал на путь исправления. Вернулся к честной жизни.
– Вы, гражданин Крупнов, не арестованы, а задержаны.
– Это с какой же целью?
– А вот с какой. С целью дачи некоторых объяснений. Ответьте, гражданин Крупнов, зачем это вам понадобились два автомата Калашникова?
Что умеет Грязнов, так это огорошить допрашиваемого. Крупнов так и подскочил на стуле. Его голова закачалась на шее как перевернутый маятник.
– Не понимаю вас, гражданин начальник! О чем это вы?
Грязнов укоризненно погрозил ему пальцем:
– Не советую вам, Крупнов, увиливать. У нас есть показания людей, у которых вы сегодня собирались купить оружие. И даже выплатили аванс в размере девятисот американских долларов.
Глаза Крупнова полезли на лоб. И наверное, достигли бы самой макушки, если бы Грязнов не продолжил:
– Кроме того, имеются данные оперативного наблюдения, где факт вашего разговора с Шульгиным и Трутко зафиксирован документально.
– Какие еще Шульгин и Трутко? – продолжал отпираться Крупнов, но уже как-то вяло.
– Вы прекрасно знаете, о ком идет речь. Это люди, с которыми вы встречались сегодня в двадцать минут шестого и спустя два часа явились на встречу, – жестко проговорил Грязнов, – они вам сказали, что привезут товар. Так?
Крупнов молчал.
– Сергей Геннадьевич, в машине была установлена подслушивающая аппаратура. Кроме того, за ней следили снаружи. Так что у нас есть пленки с записью вашего разговора с Шульгиным и Трутко, а также съемки телекамерой. Так что отпираться не имеет никакого смысла.
– А я пошутил! – вдруг с надрывом воскликнул Крупнов. – Пошутил – и все. Не нужны мне никакие автоматы. Ну, сами посудите, зачем? У меня на работе винтовка есть. Старенькая, но хорошая. Трехлинейка. Так что ни к чему мне автоматы. Так и запишите. Ни к чему. По-шу-тил!
Мы с Грязновым переглянулись. Лед вроде тронулся.
– Ну ладно, – продолжал Слава, – возможно, мы вам и поверим. Возможно… – Он многозначительно поднял вверх палец. Крупнов удивленно посмотрел на него. Такого, чтобы поверили в его чушь, он не ожидал.
– Хотя, – сразу же разбавил его надежду водой Грязнов, – у нас зафиксирован факт дачи вами задатка, ведения переговоров и так далее. Кроме того, вы пришли на назначенную встречу вовремя, и в кармане у вас обнаружена другая часть суммы. Так что доказать то, что вы просто пошутили, будет очень сложно, Сергей Геннадьевич.
Слава с безнадежным видом покачал головой. Крупнов совсем растерялся. И решил жать на жалость:
– Гражданин начальник, ну, ей-богу, пошутил. Вы поймите – у меня жена, двое детишек, ну к чему мне оружие? Человек я тихий, миролюбивый…
Слава усмехнулся:
– Ну конечно, тихий. Разбой с причинением потерпевшему тяжких телесных повреждений.
Крупнов замахал руками:
– Ну это дело прошлое, теперь я исправился!
– А деньги? Почему вы передали им деньги, вместо того чтобы купить что-нибудь своим маленьким и, как вы говорите, несчастным детишкам. И вообще откуда у вас столько денег?
Крупнов запыхтел, но ничего не ответил. Было видно, что Грязнов довел его до нужной кондиции.
– Так что дело серьезное, гражданин Крупнов. Очень серьезное. Впрочем, здесь могут быть некоторые смягчающие обстоятельства.
В глазах Крупнова снова появилась надежда.
– Вы, гражданин Крупнов, честно и искренне должны будете сообщить интересующую нас информацию. А мы в свою очередь рассмотрим вопрос о смягчении вашей участи. Вы меня понимаете?
– Скажу, гражданин начальник, все скажу! – прижал ладони к груди Крупнов. – Как на духу.
– Хорошо. В разговоре с Шульгиным и Трутко вы упомянули некоего Балабана. Нам известно, что это для них главный поставщик оружия. Что вы о нем знаете?
Глаза Крупнова сузились. Он пожал плечами:
– Ничего не знаю. Слышал о нем, а так – ничего.
– Ну вот, Крупнов, опять вы за свое, – укоризненно сказал Грязнов, – мы же с вами договорились…
Крупнов покачал головой:
– Ничего я не знаю. Вот вы арестовали этих двух молодцов – у них и спрашивайте. Я-то откуда знаю?
– Вы не беспокойтесь, мы у них то, что надо, спросим. И они уже многое рассказали. А вот вы за сокрытие интересующих следствие подробностей никакого снисхождения не ждите. Ясно?
– Яснее не бывает. Ну ничего, пусть меня судят. Все знают – Кочан никогда никого ментам не продавал.
– Кто это – все?
– Все – это все, – жестко сказал Крупнов, – те, кто меня знает.
– Хм, ну ладно…
Грязнов поднял трубку и сказал:
– Петров, как там идет допрос Шульгина и Трутко?… Да… Да… Хорошо… Значит, все рассказали? Ясно.
Представляю, как у Петрова, начальника 13-го отделения милиции, на другом конце провода глаза вылезли на лоб, когда его начальник стал расспрашивать о допросе двух трупов, уже, наверное, отправленных в морг. Разговаривая по телефону, Грязнов пристально смотрел на Крупнова. А тот напряг все свои органы чувств, чтобы услышать, что отвечает Петров. Уши на его огромной голове, казалось, как локаторы, повернулись в сторону Славы.
Грязнов положил трубку и скрестил на столе пальцы рук.
– Ну все, гражданин Крупнов, можете собирать вещмешок и сушить сухари.
– Это почему?
– А потому, что Шульгин и Трутко только что показали на допросе, что вы покупали у них оружие несколько раз и последний – на прошлой неделе. И что вы рассказали им о своих намерениях, как использовать автоматы.
– Вранье, – закричал Крупнов, – не покупал я у них на прошлой неделе ничего! И не рассказывал! Эти подонки хотят за мой счет себе срока скостить! У-у, с-суки!
Он закрыл лицо руками и зарыдал. Причем, кажется, по-настоящему.
– Нет, Крупнов, плачь не плачь, тут делу не поможешь, – подливал масла в огонь Слава, – придется вам с ними по одной статье идти. Как соучастнику.
– Не-ет, – выкрикнул Крупнов, – не хочу! Не пойду! Не виноват я, гражданин начальник, не виноват!
Грязнов с сомнением покачал головой: