– Георгий Наумович, – начал я, – мы располагаем некоторыми сведениями, касающимися вас. И пришли сюда, чтобы проверить их.
– Вообще-то я ждал только Кочана, – Барышников кивнул в сторону Крупнова, – но раз уж вы пришли… Может, чего-нибудь выпьете?
Грязнов покачал головой, а я продолжал:
– У нас есть сведения, что некоторые из ваших помощников занимаются незаконными операциями с оружием.
На лице Барышникова отразилась крайняя степень изумления.
– Что вы говорите! Это безобразие. Немедленно передайте мне материалы, и я приму меры.
– Не беспокойтесь. Мы уже приняли меры.
Барышников сокрушенно покачал головой:
– Но фамилии-то вы сообщите?
– В этом нет никакой необходимости. Точнее, это составляет пока тайну следствия. Однако мы располагаем сведениями, что о действиях ваших помощников было вам известно.
– Это невозможно, – покачал головой Барышников, – вы понимаете, я занимаю такой пост. И если бы только намек на противозаконную деятельность кого-то из них стал мне известен, то этот человек моментально был бы уволен. Кстати, откуда такие сведения?
– Они сообщены гражданином Крупновым.
– Кочаном? – рассмеялся Барышников и повернул голову в сторону Крупнова: – Кочан, ты что? Что за сказки ты про меня рассказываешь?
Крупнов промямлил что-то невразумительное. Он явно потерял дар речи.
– Дело в том, что Кочан мой старый друг.
– Когда вы с ним подружились, у вас была другая фамилия, – заметил я.
Барышников кивнул:
– Да. Вы понимаете, афишировать свою судимость я не собираюсь. Тем более что по современным законам я ничего предосудительного не совершал. За куплю-продажу валюты сейчас не судят. А кроме того, судимость погашена, у меня есть документы. Но все-таки, знаете, неприятности мне ни к чему. И поэтому я сменил фамилию.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Очень просто, – пожал плечами Барышников, – взял фамилию жены. Это ведь законом не запрещено, – добавил он с мягкой улыбкой.
Действительно, очень просто. Взял фамилию жены и баллотируйся хоть в президенты.
– Все понятно. Но вам, гражданин Барышников, придется дать нам некоторые разъяснения.
– Какие именно?
– Нас интересует некий Леня, с которым вы в свое время познакомили гражданина Крупнова, – я кивнул в сторону Кочана.
Барышников наморщил лоб:
– Леня, Леня… Кто такой?
Однако глаза его забегали. Он несколько раз перевел их с Крупнова на меня, потом на Грязнова и снова на меня. Если он откажется вспомнить, кто такой Леня, будет гораздо сложнее. Придется идти до конца – пытаться припереть его к стене, добиваться разрешения допрашивать его в прокуратуре и тому подобное. А пока суд да дело, пройдут дни, а может быть, и недели, Барышников пустит в ход все свои связи, десятой доли которых хватит для того, чтобы санкция генерального прокурора превратилась в ненужную бумажку.
У нас на руках был только один козырь. Барышников знал, что если дело выплывет наружу, то независимо от того, удастся ему отмазаться или нет, это неминуемо оставит пятно на его карьере. А даже в нашей дикой политике это что-то да значит. Вспомним Ковалева, непотопляемых Барсукова и Коржакова и многих других. Поэтому я надеялся, что Барышников всеми силами постарается избежать всякого намека на скандал подобного рода.
Вдруг он встал и сделал рукой приглашающий жест:
– Могу я с вами поговорить наедине?
Он обращался ко мне. Я кивнул, встал и последовал за ним.
Мы вышли в боковую дверь и оказались на узенькой лестнице. Барышников проворно поднялся на один этаж, отпер дверь своим ключом. Мы миновали короткий коридор и вошли в одну из дверей.
Здесь стоял журнальный столик, три кресла вокруг, телефон, бар. Барышников пригласил меня сесть, налил себе виски в массивный стакан, кинул несколько кубиков льда и уселся напротив.
– Господин Турецкий, должен вас предупредить, что мы находимся в специальной комнате для переговоров. Если у вас есть какие-то подслушивающие устройства или даже диктофон, установленное здесь оборудование не позволит произвести запись. Поэтому то, что будет произнесено нами, никогда не выйдет за эти стены. Только при соблюдении этого условия я могу ответить на ваши вопросы. Мое положение, статус не позволяют сделать это иначе. Вы меня поняли?
Я кивнул. Кажется, сработало!
– Итак, вас интересует Леня, с которым я в свое время познакомил Кочана?
– Да.
– Могу я узнать, с какой целью он вам понадобился?
– С целью выяснения некоторых обстоятельств, – уклончиво ответил я.
– Каких именно, вы, конечно, не скажете?
Я отрицательно покачал головой.
– Это все?
– Нет, не все. У нас есть данные о том, что он занимается торговлей оружием, мы об этом уже вам сказали.
– Откуда данные?
– Получены в результате оперативных мероприятий.
– Я имею право интересоваться, я все-таки заместитель секретаря Совета Безопасности.
Я улыбнулся:
– Хорошо. Тогда пошлите запрос по официальным каналам – и, обещаю, вы получите ответ в оговоренный законом срок. Разумеется, о вашем запросе я буду информировать свое руководство.
Балабан– Барышников застучал пальцами о стол. Я только тут заметил, что на среднем пальце у него шрам как будто от ожога. Я прекрасно знал, откуда бывают такие шрамы. На зоне любят делать наколки в виде перстней. А потом, когда эти наколки сводят, остаются шрамы.
– Ну хорошо, – наконец сказал Барышников, – давайте сделаем так. Я приведу сюда Леню. Кстати, его фамилия Сытин. В моем присутствии вы зададите ему все вопросы. Он на них ответит, и ответит честно, я вам ручаюсь. На следующий день, то есть завтра, я увольняю его с работы, и тогда вы возбуждаете уголовное дело. Согласны на такой вариант?
Передо мной сидел бандит. Настоящий бандит, занимающий тем не менее высокий государственный пост. И он, этот бандит, предлагал мне сделку. Он фактически сдавал своего человека в обмен на свою безопасность. Что было делать? Сражаться с Барышниковым мне не под силу. Его победа предрешена. Но ради дела, которое я расследую, надо соглашаться.
– Хорошо, – сказал я, хотя произнести это было не так-то легко.
– Вот и ладненько, – потер ладонями Барышников, – максимум через полчаса он будет здесь.
Он снял трубку и сказал всего три слова:
– Леня. Ко мне. Срочно.
Подчиненный Барышникова приехал даже скорее. Он был в комнате для переговоров уже через пятнадцать минут. Да, дисциплинка у Балабана что надо!
Леня Сытин оказался даже с виду настоящим бандитом. Крупного телосложения, высокого роста, широкое лицо, коротко стриженные волосы, кожаная куртка. Фоторобот такого составить было бы очень легко. Достаточно купить любой детектив с уличного лотка – там на обложках любят рисовать киллеров, которые точь-в-точь похожи на Леню Сытина. Он вошел в кабинет и вытянулся буквально по стойке "смирно".
– Привет, Леня, – Балабан указал ему на кресло, – знакомься, это старший следователь по особо важным делам Александр Турецкий. Я правильно назвал вашу должность? – повернулся он ко мне.
Я кивнул.
– Он приехал, чтобы задать тебе несколько вопросов, – продолжал Барышников. – Я прошу тебя отвечать на них исключительно честно. Если ты что-то скроешь от него, твоя ложь может бросить тень и на меня. Ты ведь этого не хочешь?
Леня посмотрел на Барышникова, они обменялись красноречивыми взглядами. Хозяин как бы давал своему подчиненному карт-бланш.
– Да, – наконец произнес Леня, – я все расскажу.
Голос у Сытина оказался совершенно невыразительным.
– Вам известен Олег Киселев, Сеня? – вступил я в разговор.
Леня напряг лоб и помолчал несколько секунд.
– Нет, – ответил он.
– Напрягите память. Его к вам направил некий Веня Калик.
Леня посмотрел на своего хозяина. Тот кивнул. Вслед за ним кивнул и Леня.
– Да, я вспомнил. Это было почти два года назад.
– Хорошо. А вы помните, что именно приобрел у вас Сеня?
Леня снова помедлил, снова глянул на Балабана, тот снова кивнул.
– Честно говоря, я не помню. Но я могу проверить по своим записям.
Они еще и записи ведут! Мать честная!
– В этом нет необходимости. Я вам напомню. Сеня приобрел у вас вот эту винтовку.
Я вынул из кармана фотографию и показал ее Лене.
Тот утвердительно кивнул:
– Да, это так.
– Винтовка не серийная. Она сделана мастером. Это так?
– Да.
– Мне нужны все сведения об этом мастере. Имя, фамилия, место жительства, как выйти с ним на контакт.
Леня посмотрел на шефа. На лице у него был большой вопрос. Барышников на этот раз не ограничился кивком и сказал:
– Говори, говори, Леня.
– Хорошо. Зовут мастера Федор Ненашев. Живет он за городом, в деревне Дядькино. Вот его телефон. – Он черкнул на листке бумаги несколько цифр.
– Спасибо. А теперь еще один вопрос. Когда и сколько оружия, сделанного Ненашевым, было вами продано?
Ответ меня удивил:
– Это было всего один раз. Больше ни разу я не продавал оружия Ненашева.
– Почему?
– Гораздо большим спросом пользуется серийное оружие. Оно, кстати, и дешевле.
Сомневаться в его честности не было оснований. Барышников сидел рядом, и Леня знал, что любая ложь может стоить ему жизни. Впрочем, я был уверен, что он и так будет списан в расход как ненужный хлам. Однако ошибся…
В деревне Дядькино мы были около часа ночи. Но, несмотря на позднее время, окна большинства домов светились. Деревня справляла поминки по убитому Федору Ненашеву…
Быстрым шагом Ольга шла вдоль длинного забора, обвитого густой листвой дикого винограда. Девушка уже не боялась погони, ей казалось, что она удалилась на достаточно безопасное расстояние от места заточения. За три часа, прошедшие с минуты побега, ее могли бы трижды поймать, но этого не случилось. И Ольга успокоилась. Если бы она знала, что ждет ее впереди!…
Пыльная узкая тропинка между садовыми участками вывела девушку к колодцу – обычное бетонное кольцо, врытое в землю, и родник, заполнивший это кольцо наполовину. Задыхаясь от быстрого шага, Ольга замерла на секунду. Прислушалась. Тихо журчала вода, вытекая из ржавой трубы. Вокруг не было ни души. В рабочий день садоводов было не так много, лишь только на трех-четырех участках девушка заметила склоненные над землей фигуры, в остальных домах было пусто. Немного передохнув, беглянка постаралась пересечь территорию садового товарищества "Наш современник" как можно быстрее, потому что это место достаточно хорошо просматривалось сквозь невысокие деревья и низкие домики.
Выйдя за покрытые ржавчиной металлические ворота, в которых каждый второй прут отсутствовал, Ольга оказалась перед редким лесом, сквозь деревья угадывалась река. Куда же теперь? Прямо или свернуть налево? Черт, и спросить не у кого… Ладно, попробуем рискнуть.
Она пошла прямо…
Девушка быстро спустилась к воде. Прогретая солнцем за день вода по температуре напоминала парное молоко. Ольга быстро разделась и залезла в воду, ей хотелось и освежиться, и смыть с себя все события прошедших дней, но, выйдя из реки через несколько минут, девушка поняла, что не так просто будет избавиться от этой памяти: допрос, люди в масках, угрозы. Ее даже передернуло при воспоминаниях о коренастом и его двух помощниках. Слава Богу, все это осталось позади!
Одевшись, Ольга пошла вдоль крутого берега. Пыльная ткань брючного костюма прилипала к влажному телу. Девушка несла в руках туфли и с блаженством вдыхала лесной воздух. Неожиданно где-то совсем рядом раздались гудки поездов. По всей видимости, станция находилась недалеко, скорее всего, по ту сторону реки. Ольга шла, ожидая обнаружить мост, но моста все не было. Наконец через пару километров она увидела небольшой деревянный причал, по направлению к которому по натянутому через водную гладь толстому стальному тросу медленно двигался паром.
На причале стояла старушка в полинявшей от времени кофте. Она ждала паром. Ольга автоматически сглотнула слюну, когда случайно бросила взгляд на пятилитровое пластмассовое ведро, до краев наполненное спелой смородиной. Вот бы попробовать!
– Я вижу, у вас хороший урожай, – улыбнулась девушка, встретившись со строгим взглядом старушки.
– Да, ничего, – уклончиво ответила та и покосилась на босоногую девушку в мокром костюме.
Ольга почувствовала на себе заинтересованный взгляд. Ей стало неловко за свой легкомысленный вид. Поэтому она быстренько надела туфли, придерживаясь одной рукой о деревянные перила причала. Старушка, близоруко сощурившись, посмотрела на реку. Казалось, ей и дела нет до этой странной девицы. Со стороны садового товарищества к причалу подошла еще одна женщина. У нее в руках тоже было ведро, накрытое белой тряпицей.
– Ой, чего-то он медленно идет, – устало произнесла женщина и тяжело села на грубо сколоченную скамейку.
– Уже на середине реки. А вы не знаете, здесь железнодорожная станция далеко? – поинтересовалась Ольга.
– Нет. Как с парома сойдешь, иди направо, метров двести пройдешь, там и станция, – пояснила старушка. – Быстро найдешь. У вас, молодых, ноги здоровые. Это нам, старикам, лишний шаг тяжело сделать.
– Это точно! – с жаром подхватила женщина и принялась рассказывать про свои болячки. Старушка кивнула, поддерживая разговор. Вскоре они обе уже трещали как сороки, делились богатым "больничным" опытом. Ольга послушала-послушала да и отошла подальше. А ну их, этих старых кочерыжек. Тоже мне нашли тему. Вот если бы они узнали про ее приключения!…
Паром причалил только через пятнадцать минут, за это время на причале собралось еще человек десять пассажиров, тоже, по всей видимости, садоводов. С парома спрыгнул худенький мальчишка лет двенадцати и собрал у садоводов деньги. Ольге пришлось сделать вид, что она не собирается плыть. Все ее документы и вещи остались у бандитов, и она решила особо не афишировать отсутствие денег.
Тем временем мальчишка пропустил пассажиров на борт, снял тяжелую канатную петлю и махнул рукой человеку в рубке. Дав предупредительный гудок, паром плавно отчалил от пристани. Ольга улучила момент, когда мальчишка отвернулся, и прыгнула на борт. Оглянувшись и убедившись, что ее маневр остался не замеченным со стороны, она ловко пролезла под низкое канатное ограждение и затаилась возле рубки. Никто не обратил на нее внимания. Садоводы, утомленные рабочим днем, расселись по лавкам и, негромко переговариваясь, смотрели по сторонам.
Солнце уже катилось к закату. Его расплывчатый шар отражался в темной воде. Ольга стояла и наблюдала за большими кругами, которые отходили от винта парома.
"Главное, – думала она, – позвонить Грязнову и сообщить о своем побеге. Нет, первым делом, видимо, рассказать, где находится папка. Они небось уже меня обыскались…"
– А ты чего билет не купила?
Голос мальчишки-контролера раздался откуда-то сверху.
– Что?
– Я тебя запомнил, ты на причале была вместе со всеми.
– Ты меня извини, но я не могу заплатить, – почему-то испуганным шепотом произнесла девушка.
– У тебя что, денег нет? – презрительно спросил мальчишка.
– Нет, – пожала плечами девушка.
– Ты чего, от хахаля сбежала?
– Ага, – подыграла мальчишке Ольга.
– Что ж ты денег не прихватила?
– Знаешь, как-то не до того было, – виновато улыбнулась Ольга.
Мальчишка понимающе засмеялся. Этот маленький контролер почему-то внушал ей доверие и уважение. Выгоревшая шевелюра мальчишки торчала из окна рубки и была похожа на головку небольшого подсолнуха.
– Ну ладно, не бойся, езжай, – снисходительно произнес мальчишка и скрылся в рубке.
Ольга с облегчением вздохнула. Кажется, пронесло!
– Вячеслав Иванович! Вячеслав Иванович! – орала в трубку Ольга, стараясь перекричать идущие откуда-то гудки. – Это я, Ольга Кот. Вы меня слышите? Слы-ши-те? О, черт!…
На том конце провода едва слышный голос Грязнова казалось шептал:
– Кто?
– Кот! Ольга Кот!
– Ольга, ты?! Где ты?
– Вячеслав Иванович, вас плохо слышно. Я скоро буду…
– Что, что? Повтори еще раз, тебя очень плохо слышно!
– Я вас тоже почти не слышу!
– Повтори еще раз!…
В конце концов старенький телефон-автомат, видимо устав от этого разговора, самостоятельно дал отбой. Ольга в сердцах ударила ладонью по корпусу телефона:
– Вот зараза!
Ровно десять минут назад на ее глазах ушла последняя электричка. Еще приближаясь к станции, Ольга почувствовала, что сейчас произойдет что-то незапланированное. На всякий случай она, осторожно оглядевшись, сделала небольшой крюк и оказалась на станции немного позже остальных пассажиров парома, которые почему-то крайне спешили. Почему они спешили, Ольга поняла, когда взглянула на расписание электричек. Та, что скрылась минуту назад за поворотом и увезла с собой ее попутчиков, была последней. Следующая по расписанию должна была прийти полшестого утра. От руки написанное объявление говорило, что по техническим причинам все остальные электрички на остаток сегодняшнего дня отменяются.
Странное дело, ни ушедшая электричка, ни даже сорвавшийся звонок Грязнову не омрачали настроения девушки. Ведь это именно она совершила такой блестящий побег. Ей повезло один раз, а значит, повезет еще. Только не нужно расстраиваться. Все будет хорошо. Она на свободе, палачей-инквизиторов нет, папка спрятана в надежном месте… Так что особо волноваться не стоит. Сейчас она обязательно что-нибудь придумает.
Ольга с удовольствием впитывала запахи летнего вечера. Ей было удивительно хорошо и спокойно. Девушка не чувствовала усталости, ей не хотелось есть, она была просто счастлива. В ту минуту, казалось, весь мир пребывал в тихой гармонии. Последним человеком, покинувшим станцию, была кассирша, которая повесила огромный замок на дверь и, виляя бедрами, подошла к высокому, крупному мужчине, ожидавшему ее на скамейке. Потом они вместе удалились по направлению к поселку.
Тусклый фонарь едва освещал пустой перрон, опрокинутое мусорное ведро, пустую бутылку возле столба, табличку с цифрой "один". Ждать электричку всю ночь Ольга, естественно, не собиралась. В полукилометре от станции проходила дорога, в тишине был слышен шум проезжающих невдалеке машин. Девушка решительно направилась в сторону дороги. У нее оставалась единственная возможность добраться этой ночью до Москвы – попутка…
По едва различимой в темноте тропинке она пробралась мимо густых кустов и вышла на дорогу. Метрах в десяти была видна будка автобусной остановки. Ольга перешла на другую сторону шоссе и, осторожно выглядывая из-за деревянного хлипкого укрытия, пыталась вычислить как можно более безопасную на вид машину. Она уже придумала для водителя легенду про то, как разругалась с парнем и не села с ним в машину, а отправилась на электричку, но та оказалась последней и тому подобное. Ничего, соврет что-нибудь правдоподобное…
Несмотря на поздний час, дорогу нельзя было назвать пустынной. Большей частью проезжали грузовые машины – Ольга пропустила два десятка груженых контейнеров, несколько иномарок. Почему-то ей казалось, что безопаснее садиться в обычные "Жигули" или "Волгу".